Почему мне нужна только ты? (СИ)

Раиса Николаева

Почему мне нужна только ты?

Ч. 1 Гл. 1

Пролог

… - Она еще не прошла реинкарнацию, — устало сказала Стела. Ее голос был хриплым и едва слышным.

— Как такое может быть! — в ярости закричал Дэвэр, с бешенством отталкивая от себя стол, с магическим кристаллом. — Она мертва больше трехсот лет! Она уже должна была переродиться! — Шар покатился по столешнице, но со стола не упал, мужчина ловко подхватил его уже у самого пола. И вот, в тот момент, когда его пальцы коснулись гладкой и холодной поверхности, в мозгу яркой вспышкой мелькнуло видение: небольшой саркофаг, больше похожий на запечатанную шкатулку, медленно дрейфует в черной пустоте. В этом саркофаге-шкатулке находится одна единственная вещь — портрет его жены. Но самое страшное было в том, что душа Леэль была привязана к этому кусочку полотна, и пока саркофаг не разобьют, а портрет не сожгут, ее душа не сможет пройти реинкарнацию. Дэвэр бессильно застонал. Он знал, знал, что это клятая ведьма Сэласиль виновата во всем! И в том, что он потерял жену, и в том, что, до сих пор не может найти и вернуть ее. Глаза Лорда Дэвэра блеснули холодной ненавистью. Он найдет Леэль, чего бы ему это ни стоило, где бы она ни была! Он найдет эту крошечную драгоценную шкатулку, в которой спрятали душу его жены… спрятали от него.

Часть 1

Глава 1

В самые жуткие моменты жизни, когда одиночество душило его так, что он не мог ни спать, ни есть, когда он лежал бессонными ночами, глядя на потолок спальни, Дэвэр вспоминал тот злополучный день, с которого его жизнь перевернулась вверх тормашками. Он тогда полулежал на диване, лениво слушая своего первого советника, с легкой насмешкой наблюдая за обнаженными фигурами девушек, резвящихся возле бассейна.

— Мой принц, — говорил старик, — Вы знаете, что я долгие годы был Советником Вашего отца, и он всецело доверял и прислушивался к моим советам.

— Я знаю это, — только и проронил Дэвэр, поскольку точно знал, о чем сейчас ему будет говорить достопочтимый Грэл Хозм.

— Вы знаете наши законы. Согласно одному из них, в случае смерти Правителя, его сын имеет право принять трон и стать Правителем на нашей планете, только в случае если он будет женат. Прошло уже три года, но Вы так и не удосужились выбрать себе жену, если это не произойдет в течении ближайших недель, то ваши младшие братья, смогут заявить о своих притязаниях на титул Правителя… — глаза Дэвэра сверкнули так, что старый Грэл запнулся. Сам-то он прекрасно понимал, что никто в здравом уме не решится противостоять Дэвэру и посягать на то, что тот считал своим по праву, но Грэлу хотелось немного припугнуть принца и заставить его сделать, наконец, выбор.

— Хорошо! — раздраженно согласился Дэвэр, и тяжело вздохнув, спросил: — Сколько всего претенденток?

— Чуть больше трехсот.

— Сколько?! Трехсот? — поразился Дэвэр. — Да я с ума сойду, если в мой дворец ввалится эта орава со своими родственниками и прислугой!

— Простите, Ваше Высочество, но выхода нет. Мы отбирали девушек и из самых знатных, и из самых богатых и влиятельных семей, но также мы отбирали и самых красивых, поскольку ваши богатства, ваше влияние и могущество позволяет Вам не заботиться о поддержке, чьей бы то ни было семьи, и выбрать жену, согласно своему душевному расположению. Возможно, Вы решите выбрать себе жену только по красоте.

— Значит, так, — жестко приказал Дэвэр. — Я буду выбирать жену только из дочерей Правителей, всех остальных девушек можешь отбросить, — Дэвэр с безразличием отметил, что губы Советника сложились в скорбную гримасу. Неудивительно, чтобы отобрать самых достойных кандидаток Грэлу Хозму пришлось немало потрудиться, но Дэвэра подобные мелочи не интересовали. — Так сколько всего осталось? — нетерпеливо спросил он, видя, что губы Советника все еще беззвучно шевелятся.

— Двадцать четыре, — почтительно ответил Грэл.

— Напиши их имена на бумажке, какое имя вытяну — та и станет моей женой!

— Вы даже не удосужитесь взглянуть заранее на свою будущую жену? — в священном ужасе пролепетал Советник.

— Зачем мне на нее смотреть, когда я могу любоваться вот этими красавицами, — и Дэвэр кивнул головой на девушек, то и дело кокетливо посматривающих на принца.

— Вот готово, — сказал старик, протягивая веером сложенные и повернутые обратной стороной фотографии двадцати четырех претенденток в невесты. — Выбирайте. — Дэвэр, не глядя, дернул одну картинку и протянул ее советнику.

— Леди Леэль Мидаса Наэль…

— Какое противное имя, — немедленно прокомментировал Дэвэр, — Леэль, Наэль — приторно и слащаво, просто липнет к зубам, — он выдернул снимок девушки их руки Грэла. — Миленькая, — равнодушно заметил Дэвэр, рассматривая внешность своей невесты, потом также равнодушно отдал назад снимок. — Когда вы осчастливите ее семью этим известием? — поинтересовался он.

— Немедленно, — поклонился Советник.

Дэвэр был уверен, что с этого дня Советник замучает его вопросами приготовления к свадьбе, но пошла неделя, потом вторая — Грэл молчал. Дэвэр сразу почувствовал, что возникли какие-то непредвиденные вопросы, препятствующие свадьбе, это его так удивило, что он сам вызвал Грэла в свой кабинет.

— Так что там со свадьбой? — лениво и расслабленно спросил он. — Как там моя малышка? Как там ее зовут, Леэль, что ли? — Советник неуверенно кашлянул. Этого короткого звука было достаточно, чтобы взгляд Дэвэра мгновенно стал холодным и пронизывающим. Этот взгляд предупреждал, чтобы Грэл очень-очень хорошо обдумывал каждое свое слово, если он собирается сообщить ему нечто неприятное. Советник это понял, весь как-то сжался, но выхода не было, и он начал говорить очень осторожно, самыми любезными и обтекаемыми фразами, какие только мог придумать.

— Ваше Высочество, брак с этой Леэль из дома Высокородных Элей Вам совсем не выгоден.

— Вот как? — деланно удивился Дэвэр. — И чем же он так не выгоден?

— Есть более достойные претендентки! — с жаром стал убеждать принца Советник. — Вы получите от союза с любой из них поддержку семей, не в пример, более могущественных, чем семья Элей…

— Говори правду! — резко перебил его Дэвэр, мгновенно сбросил в себя маску напускного благодушия. — Что с этой Леэль не так? Не смогла сберечь свою невинность?

— Что Вы, что Вы, — испуганно встрепенулся старик. — Леэль воспитывали в строгости и это в высшей степени скромная и добропорядочная молодая девушка.

— Так почему ты тогда прочишь мне другую невесту? — уже не скрывая раздражения, поинтересовался принц.

— Видите ли, случилось совершенно неожиданное и непредсказуемое событие, — наконец, стал объяснять Советник. — Это событие все изменило и теперь Леэль не может стать Вашей женой. Ее родители понимают всю трагедию этой ситуации и готовы выплатить Вам достаточно большой выкуп за свою дочь и за то, что нарушили Ваши планы.

— Вот как! Значит, они собираются платить мне компенсацию? Мне?! — Дэвэр был скорее поражен подобным нахальством, чем возмущен, но взяв себя в руки, почти спокойно спросил: — И что же такого случилось с этой Леэль? — советник горестно вздохнул, кого, кого, а его не могло обмануть это мнимое спокойствие, за которым без сомнения последует буря, но выхода не было.

— Понимаете, в том мире, где живет эта девушка, существует особый вид магии.

— И что? — поторопил Грэла Дэвэр.

— Магию, которой обладают жители этого мира, они черпают из единения с природой…

— Мне-то какое дело до этого? — грубо перебил Грэла принц.

— Верховная Жрица, является живым воплощением Богини, которой все поклоняются и ее выбирает сама Богиня. Это происходит крайне редко, один раз в две или три сотни лет. Никто не знает, когда Богиня решит избрать свое новое воплощение на место старой Жрицы. И вот, совершенно неожиданно это произошло несколько дней назад…

— И что? — в который раз спросил Дэвэр, уже догадываясь об ответе.

— Несколько дней назад, Леэль стала совершеннолетней, и именно ее избрала Богиня своей Верховной Жрицей. Девушка, которую избрали, не может выходить замуж, вся ее жизнь теперь подчинена лишь одному — служению Богини.

— То есть, — медленно начал Дэвэр, — ты хочешь сказать, что из-за какой-то третьесортной богини я должен отказаться от своего решения?

— Но, понимаете, вера в эту Богиню очень важна для жителей того мира, — чуть ли не заикаясь, начал объяснять Советник. — Вы могли бы проявить великодушие к своим подданным…

— Подданным?! — лениво возмутился Дэвэр. — Ты хотел, наверно, сказать к побежденным, покоренным, сломленным. Ты разве забыл, что ка-эльри поддержали гарийцев, и после поражения в войне обязались выплачивать контрибуцию, в том числе и женщинами, по первому нашему требованию. Я делаю им величайший подарок, соглашаясь взять в жены одну из дочерей Правителя Ка-Эльры, но если они проявят неуважение или будут противиться, то все их дочери станут наложницами в гаремах моих вельмож. Они это понимают?

— Ваш отец ни разу не воспользовался подобным правом, — робко напомнил Грэл.

— А знаешь почему? — рассмеялся Дэвэр. — Отец терпеть не мог светлоглазых, белокожих, худющих женщин с невыразительным спокойным взглядом. Он предпочитал эрегиек, со смуглой кожей, темными горящими живыми глазами, вот и вся разгадка. Я в отличие от отца, вполне благожелательно отношусь даже к холодным ка-эльри, мне не претят женщины с безупречно белоснежной кожей и идеальными, но какими-то неживыми чертами лица.

— Мой господин, — осторожно прервал принца советник. — Как раз о лице девушки я и хотел Вас предупредить, — и Грэл протянул Дэвэру портрет Леэль. Принц взглянул с интересом, но потом его брови грозно нахмурились.

— Что это у нее с лицом?

— О том, что какая-то девушка стала избранницей Богини, все узнают по появлению рисунка на ее лице. Этот рисунок невозможно смыть, невозможно скрыть, вы видите его на лице Леэль. — Не было сомнения, что Советник был полностью убежден, что увидев рисунок, так сильно меняющий внешность девушки, Дэвэр сразу же откажется брать ее в жены. Это был его последний аргумент, чтобы отговорить Дэвэра от женитьбы на Главной Жрице Храма. Дэвэр внимательно рассматривал портрет, потом небрежно бросил его на стол.

— Бедные мои дети, — равнодушно-насмешливым тоном сказал он, — у них будет мать с уродливым клеймом на лице! — Грэл обреченно вздохнул. Дэвэр не изменил своего решения.

Ч. 1 Гл. 2

Глава 2

— Наследный принц Тайрии точно откажется брать меня в жены? — в сотый раз спрашивала Леэль у матери и в сотый раз получала твердый ответ, что обязательно откажется, если не из уважения к избраннице Богини, то хотя бы из-за рисунка, очень сильно изменившего внешность его возможной невесты. Ни один мужчина, имеющий богатый выбор невест ни за что не согласится взять в жены девушку с таким рисунком на лице.

Леэль нежно погладила все еще зудящую кожу на виске и щеке, поскольку благодаря именно этому украшению она получила возможность избежать этого ненавистного брака. Леэль все еще с ужасом вспоминала несколько последних дней, после того как с Вестником прибыло сообщение, что она выбрана в жены наследному принцу Дэвэру Гэдэру Каиру, которого шепотом называли Необузданным. Она помнила ужас родителей, помнила, как рыдала ее мать, и в какой скорби сидел отец, придавленный этим известием. Сама Леэль почти ничего не знала о Дэвэре, но страх родителей передался и ей, особенно, когда началась подготовка к свадьбе, больше похожая на похороны. Ни улыбок, ни радости на лицах, горькая, молчаливая безнадежность. Для Леэль срочно стали шить платья и выбирать самые прекрасные украшения из их семейной сокровищницы, а еще ей долго и подробно рассказывали о будущем муже, стараясь подготовить к тому, с чем она столкнется во дворце Наследного Принца. И чем больше она узнавала, тем сильнее понимала горе родителей. Ей стало казаться, что Дэвэр — это воплощение зла, воплощение всего темного и страшного, что было в мире. Для принца не существовало ни законов, ни рамок приличия, только его собственные желания — вот что управляло им. Ни жалости, ни доброты, ни сострадания.

— Бедное дитя! — плакала кормилица Леэль, и крупные слезы текли из ее глаз, а руки бережно расчесывали волосы ее любимицы, которая вот-вот должна будет покинуть родной дом. — Достаться в жены такому чудовищу, этого даже самому злейшему врагу не пожелаешь.

— Нянь, а может все только думают, что он такой плохой, а на самом деле — хороший и добрый? — робко спросила Леэль, которой просто не верилось, что все так плохо, что нет надежды даже на малюсенькую, крохотную искорку счастья.

— Если бы это бы это было так, — грустно ответила женщина, — но, увы, наш народ видел истинное лицо принца, и оно просто ужасно. — Няне вторила и мать Леэль, королева Мидаса:

— Это Богиня наказывает меня за счастье иметь такую дочь, как ты, — тихо плакала королева, гладя руку своей малышки. — Мы с Наэлем были так счастливы, так радовались, устраивали пиры, желая всему миру рассказать о нашей чудесной дочери, вот Маилла и разгневалась, вот и наказывает нас так жестоко.

— Нет, мама, нет! — закричала в ужасе Леэль, которой на секунду показалось, что ее хоронят заживо. — Это не наказание, это… — она задумалась, подбирая слова. — Просто так выпало. Никто никого не наказывает. К тому же с вами останутся сестренки, и быть может следующим у вас, наконец, родится мальчик, наследник, и наша семья продолжит правление.

— Все так, все так, — сквозь слезы прошептала Мидаса. — Если бы принц Дэвэр не был бы так жесток, и не относился с таким презрением к верованиям других народов, ну и с женщинами…

— Что с женщинами? — встрепенулась Леэль, для которой, тема любви всегда была табу, и над которой лишь в последние дни немного приподняли завесу.

— Дэвэр очень жесток с женщинами, и я боюсь, что он не станет другим, женившись на тебе. Понимаешь… — Мидаса, в отчаянии заломила руки. С одной стороны, молодым девушкам ничего не рассказывали об интимной стороне супружеских отношений, поскольку, по негласной традиции муж должен был осторожно и бережно познакомить молодую жену со всеми отношениями, что будут происходить между ними в супружеской спальне. Считалось, что таким образом возникнет гармония в интимной жизни, что, как известно является предвестницей счастья. Муж сразу будет подстраивать жену под свой характер, свои привычки, и она, не зная вообще ничего, воспримет все, как должное. У нее не возникнет неприятия или отвращения, ее не будут пугать или отталкивать некоторые аспекты этих отношений.

С другой стороны Мидаса понимала, что если Леэль не предупредить, не подготовить, то вполне возможно, что первая брачная ночь станет последней для ее хрупкой, нежной и неосведомленной девочки. Если бы супругом Леэль становился кто-то из ка-эльров, то она могла бы быть спокойна. Мужчин специально обучали обращению с женщинами в специальных Храмах, со специально обученными жрицами. Мужчин учили терпению и вниманию. Если требовалось, то муж не прикасался к жене несколько месяцев, пока не убеждался, что она готова к следующему шагу.

На такое внимание и терпение Леэль можно было не рассчитывать. Все знали, как Дэвэр обращается с девушками, и эти рассказы внушали ужас. Мидаса понимала, что Леэль должна знать обо всем, но как ей рассказывать такие вещи, она не представляла. Выход подсказала кормилица, предложив отправить Леэль на несколько дней в Храм, чтобы с ней поговорили жрицы, которые знают, как это надо делать. Из Храма Леэль вернулась сама не своя, лучше всего ее чувства характеризовало слово ужас.

— Мамочка, я боюсь! Я такого не выдержу. Пожалуйста, не отдавайте меня ему! — тихо плакала она. Но Мидаса лишь гладила дочь по голове и шептала: — Пусть Маилла поможет тебе. Пусть Маилла защитит тебя! — Леэль так и уснула под этот любящий шепот, а когда она утром проснулась, то ее лицо, начиная от висков и заканчивая краем скул, было украшено чудесным витиеватым рисунком. Богиня выбрала ее главной Жрицей своего Храма.

— Мама! — счастливо закричала она. Закричала так громко, что ее голос эхом прокатился по коридору. — Мама! — Леэль выскочила из комнаты в той же ночной рубашке, в которой спала, забыв накинуть на плечи шаль, не говоря уже о том, чтобы полностью одеться. — Мама! — Со всех ног бежала она к родительской спальне, чтобы сообщить удивительную, невероятную новость. — Мама, — почти задохнувшись, прокричала она, — я не выйду замуж за лорда Дэвэра. Наша Богиня выбрала меня Верховной жрицей! — Дворец, до этого унылый, готовящийся к беспросветной скорби, запел, заиграл, зазвенел веселыми голосами подданных, поздравляющих друг друга и желающих счастья и процветания королевской семье. Все желали долгих лет жизни новоизбранной Жрице, желали, чтоб ее служение помогало процветанию их мира.

Леэль радовалась и смеялась, ее не пугали испытания, что должна была выдержать Жрица, прежде чем стать посвященной. Испытания были не простыми: и страхом, и болью, и голодом, и жаждой, и искушением, но Леэль ничего этого не боялась. Супружество было страшнее. Немедленно уведомили Первого Советника. Он искренне поздравил будущую Жрицу, выразив надежду, что она станет достойной преемницей Жрицы, что уходила на покой. Во дворце началась подготовка к таинству посвящения. Все украшения, напоминающие о ненавистной свадьбе, были немедленно удалены из комнат, коридоров, беседок и террас, окружающих дворец. По традиции такие украшения были белого цвета. Поэтому ненадолго белый цвет стал главенствующим во дворце. Теперь же дворец преобразился, окрасившись зеленым цветом и всеми его оттенками. Как же стало весело, радостно и красиво. Леэль, носилась по дворцу, как угорелая. Долгие, мрачные, безрадостные дни были позади. Впереди ее ждало волнующее светлое, прекрасное будущее, наполненное заботами и трудом, но она этого не боялась. Леэль знала, что Богиня всегда поможет своей избранной дочери и всегда даст мудрый совет, но главное: рядом будет Сэласиль, та, что была Верховной Жрицей столько лет, что казалось, что она всегда была ею, с самого первого дня возникновения этого мира.

На другой день Леэль уже была в Главном Храме. Сэласиль с любовью погладила девушку по голове, с этого дня им предстояло находиться рядом до того самого момента, когда старая Верховная жрица навсегда закроет глаза и ее душа отправится на перерождение.

— Ты боишься? — ласково спросила старуха у девушки. Впрочем, какая старуха? Сэласиль выглядела, как двадцатилетняя девушка. Ее кожа была нежной и гладкой, и словно светилась. Лицо, фигура, движения — все говорило о юности, о молодости… вот только глаза. Зрелая мудрость — вот, что светилось в них, и еще усталость… смертельная усталость, того, кто видел столько всего, что разум уже не силах был это воспринимать. Но такой взгляд был у Сэласиль только в те минуты, когда никто не мог ее увидеть, когда она один на один оставалась со своей Богиней и рассказывала ей о своих страхах и бедах. И вот теперь она, не скрываясь, смотрела на свою преемницу и Леэль с ужасом ощутила, что рядом с ней стоит дряхлая старуха.

— Нет! — Леэль была тверда в своем ответе и Сэласиль, почувствовав это, благожелательно улыбнулась. — Я не боюсь, — еще тверже сказала девушка. — Если Богиня выбрала меня, если она сочла меня достойной, то я вынесу все трудности и испытания. Я изо всех сил буду стараться оправдать выбор Маиллы!

— Хорошо, — старуха улыбнулась. — Пойдем. Мне много чего тебе надо показать и о многом рассказать, прежде чем, ты станешь рядом со мной у алтаря и вознесешь молитвы нашей Богине. — Легким шагом Сэласиль пошла во внутренние покои Храма, при этом, не переставая говорить: — Ты, наверно, думаешь, что главная обязанность Верховной Жрицы — это проводить церемонии, прославляя, восхваляя нашу защитницу? — Сэласиль искоса взглянула на девушку, и, дождавшись утвердительного кивка, грустно сказала: — Ты ошибаешься. Проводить церемонии, входит в обязанности Жрицы, но настоящим ее предназначением является вовсе не это. Они стали подниматься по винтовой лестнице, которой, казалось, не было конца. Виток за витком, виток за витком. Жрица двигалась настолько быстро, что у Леэль об этих бесчисленных поворотов закружилась голова, и вопрос, который она хотела задать Сэласиль: «Что же является главной обязанностью Жрицы?», — так и остался незаданным. Старуха завела ее в небольшую комнату, не останавливаясь, прошла к балкону и, открыв витражную дверь, поманила за собой девушку. Леэль ступила на каменные плиты, глянула по сторонам и чуть не закричала от восторга. Такой красоты она не видела даже с крыши королевского дворца. Главный храм был построен, поистине, в райском уголке. Поражала не только красота деревьев, скал, нескольких водопадов, вернее, не только это. Воздух. Он был невероятным, казалось им невозможно надышаться! Он был сладким и прохладным, упоительным и живым. Леэль закрыла глаза, не в силах справиться с эмоциями, а когда открыла… не поверила себе. Она стояла по колено в отвратительной буро-черной жиже и с каждой секундой ее ноги все глубже и глубже погружались в трясину.

Ч. 1 Гл. 3

Глава 3

— А-а-а-а! — истошно закричала она и в панике бросилась к ближайшему сухому островку. Тело рванулось вперед, но завязшие по колено ноги не сдвинулись, в результате, Леэль с размаху упала в грязь, погрузившись в нее чуть не с головой. Когда холодное, мокрое месиво коснулась ее лица, шеи, попало за ворот платья и побежало по телу, на нее накатила такая волна омерзения, что она чуть не навсегда осталась лежать в этой трясине, поскольку отвращение было таковым, что перевешивало желание спастись. Но так было только в первую секунду. Потом она мужественно взяла себя в руки и уже не спеша, точными сильными движениями добралась до края этого болотца и выбралась на сухое место. «Что происходит? — стуча зубами от холода, обхватив руками колени и сжавшись в комок, чтобы хоть чуть-чуть согреться, думала она. — Где я? Как я тут оказалась? — Понимание озарила ее, словно вспышка фейерверка. — Это испытание! — мысленно ахнула она. — Ну, конечно же! Именно об этом мне и говорили. Я должна его пройти, прежде чем, стать Главной Жрицей! — Эти мысли сразу ободрили ее. Она вполне осознанно и здраво огляделась вокруг. Жаль, что почти ничего не удалось увидеть. Было темно, и только Луна на небе освещала своим холодным неярким светом окрестности. И все же край болота виделся достаточно отчетливо, а немного вдалеке темной непроницаемой стеной стояли деревья. Леэль догадалась об этом, поскольку кроны просвечивали на фоне неба. — Значит, это первое мое испытание, — уже не со страхом, а с удовлетворением думала она. — Что там я должна преодолеть? Страх, боль, голод, жажду, холод, жару, искушение… — мысленно перечислила она. — Что ж с первым заданием я справилась, — самодовольно подумала она, — страх я преодолела, теперь, наверно, мне надо справиться с холодом».

Но справиться с холодом не получалось. Грязная мокрая одежда отнимала последнее тепло у тела. Зубы Леэль стучали, и сама она тряслась, словно в лихорадке.

«Это все иллюзия! Это все иллюзия! — твердила она самой себе. — Не могла же Сэласиль и вправду отправить меня в другой, чуждый мир? — Эта внезапно пришедшая мысль о том, что то, что ее сейчас окружает не игра сознания, а реальная действительность, наполнила Леэль таким ужасом, что она и думать забыла о холоде. — Как узнать, что это все не сон, не видение, не галлюцинации? Как узнать? — в панике думала она. — Так, — приказала она самой себе, — сначала надо успокоиться, а потом поискать какие-то нестыковки, несуразицы, каких ни за что не могло бы быть в реальном мире. Начнем с неба, — и она задрала голову вверх, рассматривая луну и звезды, что висели над ней. — Созвездия… — Леэль задумалась, вспоминая звезды, над дворцом, — не знакомые, — вынесла она вердикт, но это не слишком напугало ее. Мало ли какие звезды можно увидеть во сне. Луна тоже показалась ей несколько большей, чем ее родная и знакомая Кейя, что значило «храмовая лампада». Считалось, что Маилла зажигает по ночам луну, чтобы жителям ее мира не было страшно оставаться во тьме. Вспомнив о Богине, Леэль снова приободрилась. Не могла же Сэласиль забросить ее в мир, не опекаемой Маиллой. Значит, Леэль, по крайней мере, находится в своем мире! А это внушало надежду, что все будет хорошо.

Но все равно следовало выяснить: находится ли она в грезах, или Сэласиль решила испытать свою преемницу по-настоящему. Вот только как это выяснить?

«Стоп! — неожиданно подумала Леэль. — Боль. Почему я не ощущаю боли? Холод чувствую, а боль нет. В болоте меня, наверняка кто-то бы укусил… да те же комары, например. Но я не чувствую ни укусов, не слышу их жужжания… я вообще никаких звуков не слышу! Значит, я никуда из храма не уходила и мне все только кажется! — с радостью подумала она. И тут правое ухо зачесалось. Леэль машинально потерла его, и тут же ее накрыла волна не громких, но очень страшных и подозрительных звуков и шорохов. — У меня уши были забиты грязью! Поэтому я ничего не слышала… или может, мое сознание услужливо подставляет мне разумное объяснение этой тишине? — сама себе противореча, думала она. — Надо себя ущипнуть побольнее! — И Леэль сдавила кончиками пальцев свою руку. Боль была настоящей! — Это ничего не значит, — упрямо подумала она. — я знала, где буду щипать, и заранее настроилась на ощущение боли. Это не довод считать, что я действительно нахожусь возле болота. Как еще проверить?

Левую ступню защекотало, словно травинка или какой-то жучок полз по ней. Леэль резко приподняла платье, и только в этот момент заметила, что в грязи потерялась одна из ее туфелек. Леэль стала мучительно рассуждать: могла потеря туфли прийти в ее сознание или не могла. Она так увязла в своих умозаключениях, что почти не обращала внимания на холод, и в этот момент появился новый источник для размышлений, вернее, сначала она услышала звук. Из леса донесся утробный, глухой раскатистый рык. Леэль дернулась, словно хотела куда-то бежать. Древние животные инстинкты мгновенно проснулись в сознании, и они просто вопили, чтобы она, сломя голову, бежала прочь от хищника! Но вместо этого Леэль легла на землю и вытянулась во весь рост. «Я камень, — медленно сказала она. — Я просто глыба земли. Без вкуса, без запаха. — А потом Леэль и вправду вообразила себя камнем. Сердце замелило ритм. Кровь почти перестала бежать по сосудам. Тело стало холодным и твердым. Она не ощутила, как рядом с ней появилась лохматая огромная голова с огромными клыками. Она не почувствовала, как когтистая лапа встала ей на живот и даже попыталась царапнуть ей кожу, а шершавый шипастый язык лизнул ей висок. Она не слышала, как этот страшный зверь чихнул, ткнувшись ей носом в волосы. А потом он ушел, поскольку лежащий холодный, продолговатый предмет не являлся пищей.

В себя Леэль пришла в себя, только когда взошло солнце. Она осторожно открыла глаза, осторожно приподнялась и огляделась по сторонам. Сердце ее сжалось. Никогда, ни при каких обстоятельствах она не смогла бы придумать картину или пейзаж, что теперь лежал перед нею.

Абсолютно голая безжизненная земля окружала воронку, наполненную жидкой грязью. Леэль взглянула в сторону деревьев, и ее сердце снова сжалось, но в этот раз от жалости. Деревья были, но на обугленных ветках и стволах не пробивалось, ни листочка. Мертвый страшный лес.

«И, что теперь делать? — думала она. — Я должна куда-то идти? Я должна что-то найти? Я должна кого-то спасти? Кто будет решать, что испытание окончено? Что мне надо сделать, чтобы оно быстрее закончилось?» — ответов не было. Леэль с тоской оглянулась по сторонам. Сидеть на одном месте было глупо. Тяжело вздохнув, она поднялась на ноги. Идти в одной туфле было невозможно. Пришлось снять и другую, а заодно и тоненькие чулочки, которые все равно не могли защитить ее ноги от острых камней.

С каждым мгновением солнце припекало все сильнее и сильнее. Грязное мокрое платье, высохнув, стало жестким, и идти в нем было очень неприятно. То же самое случилось и с волосами. Они висели, словно жесткая, отвратительная пакля, жесткая. Леэль впервые в жизни была настолько грязной, и это ощущение, оказалось просто ужасным. Руки, лицо, голова, отчаянно зудели, требуя, чтобы их вымыли. Платье натирало под мышки и шею у ворота. Идти было мучительно, ее нежные ступни ощущали даже самый мелкий камушек. Но это было только начало. Очень скоро захотелось пить. Чем жарче припекало солнце, тем невыносимее становилась жажда и Леэль беспомощно оглянулась, в надежде увидеть родник, водопад или озеро, но вокруг была только безжизненная земля и сгоревшие деревья.

В этот момент ей впервые пришла в голову мысль, что она не сможет пройти все испытания, и что возможно брак с Дэвэром не самый плохой выбор. Надежда на то, что как только она сдастся, ее сразу же вернут домой, придала ей немного сил. Леэль решительно свернула к сгоревшим деревьям. «Возможно, пожар не уничтожил весь лес, — думала она. — Возможно, в глубине остались живые деревья, — эта мысль заставила ее идти быстрее. — Там может быть и родник и озеро, — размечталась она, мгновенно представив себя плещущейся в чистой воде. От этих мыслей тело зачесалось еще сильнее, а грязная жесткая юбка еще больше стала мешать ее движению.

Почти час она двигалась по мертвому лесу и нигде не встретила даже намека на жизнь. Не летали птицы, не жужжали насекомые.

— Какая же я дура! — хлопнула себя Леэль ладонью по лбу. — Надо забраться на высокое дерево и с высоты хорошо осмотреться. Тогда и станет ясно, в какую сторону идти.

Сказано — сделано. Леэль подошла к самому высокому дереву, обхватила ствол и попыталась вскарабкаться. У нее ничего не получилось. Пришлось искать дерево, нижняя часть ствола которого имела сучки. Но даже на такое дерево взобраться было непросто. Платье цеплялось за ветки, ноги кололись о мертвую кору, черная сажа забивалась в нос, сыпалась на лицо и волосы, руки стали черными, также как и вся одежда. Но самое плохое было в том, что скоро ветки стали тонкими и хрупкими, и скоро одна из них обломилась под тяжестью веса девушки, и она рухнула вниз, больно ударившись спиной о землю.

— Все! — закричала она, глядя в небо. — Я больше не могу! Заберите меня отсюда. Я не могу пройти испытание. Я недостойна стать Верховной жрицей!

Она кулаком растерла слезы и сажу по лицу, приготовившись возвратиться назад. Она уже представляла, как будет, рыдая, рассказывать маме и папе о том, что она пережила, и как они будут сочувствовать ей, увидев, как она выглядит. Леэль посидела минуту, потом еще одну — ничего не происходило. Вокруг стояли все те же сгоревшие деревья, и нестерпимая жажда стала еще сильнее.

— Заберите меня домой! — умоляющим голосом закричала она, но ответом ей была тишина. А потом вдруг откуда-то пришло осознание, что у нее только два пути: или дойти до конца… или смерть. — Смерть?! — в ужасе закричала она. — Как смерть?! Мне не говорили, что Жрица может умереть. Я не хочу умирать, я хочу домой! — рыдая, закричала она. Но снова, ответом была тишина. — Что ж, — она ударила пяткой по земле. — Смерть — так смерть. Хорошо, я согласна умереть.

Леэль легла на землю и вытянулась, сложив руки на груди, но солнце светило прямо в лицо, и она, недовольно сощурившись, перебралась в тень от дерева и снова легла на землю. Вот только смерть не наступала. Леэль раздраженно села, привалившись спиной к стволу, посмотрела вокруг. Взгляд зацепился за камень. «Если подкатить несколько камней к тому высокому дереву, то можно достать до нижних веток, — рассеянно и как-то отстраненно подумала она, — и тогда я с верхушки смогу увидеть, есть ли живые деревья».

Она тяжело поднялась и, прихрамывая, подошла к камням. У нее все получилось. Обливаясь потом, Леэль подкатила камень к дереву, потом на него поставила камень поменьше и с трудом взобралась на верхушку. Приставив ладонь к глазам, чтоб не слепило солнце, она с надеждой посмотрела вдаль и сразу же увидела четкую границу, отделяющую сгоревшее пространство черное и мертвое пространство от зеленого и живого, но как же далеко эта граница находилась! Леэль застонала от бессилия, и, тем не менее, спустилась вниз и побрела в сторону живого леса. Побрела без всякой надежды, поскольку была уверена, что никогда не сможет пройти такое расстояние. Опустился вечер, стало немного легче, но наступившая ночь принесла с собой такой холод, что Леэль едва удержалась, чтоб не лечь под первым попавшим деревом и не уснуть, свернувшись в комочек, быть может, и навсегда.

Как ни странно, но ее спас тот неведомый страшный зверь, чей рык она слышала прошлой ночью. Где-то далеко за ее спиной он прокатился снова. Ужас такой силы накатил на Леэль, что она понеслась через лес, не замечая ни острых камней, ни обломанных веток, ни сплетенных корней, о которые так легко было споткнуться. Откуда у нее взялось столько сил, она и сама потом не понимала, словно какая-то сила, толкала вперед, и Леэль бежала, и бежала, каким-то невероятным образом, угадав нужное направление. Усталость все же догнала ее, но Леэль сначала побежала медленнее, а потом и вовсе пошла, но останавливаясь ни на миг, поскольку всем своим существом почувствовала воду.

Горелый лес резко оборвался, оказалось, что преградой огню послужила не глубокая, но достаточно широкая река, с небыстрым, почти незаметным течением. К этому времени уже рассвело, от воды поднимался туман, было так тихо и красиво, но Леэль в этот момент не волновало, ни то, ни другое. Она встала на колени около воды и торопливо сделала несколько глотков. Немного отдышалась и стала пить еще и еще, пока не почувствовала, что еще немного и она лопнет. Вода была теплой, во всяком случае, ей так показалось, по сравнению с холодным воздухом. Не раздеваясь, она быстро зашла в воду сначала по пояс, а потом и по горло. Распустила волосы и погрузилась в воду с головой. Вокруг расплылось грязное мутное пятно. Леэль яростно промывала волосы, терла пучком травы руки, ноги лицо, потом, столь же яростно стирала одежду, ей казалось, что она никогда не избавиться от той грязи.

Разложив сушить на берегу платье и нижнее белье, она ходила туда-сюда вдоль берега, пытаясь пальцами распутать и расчесать волосы. Вода смыла усталость и, если бы не голод, Леэль чувствовала бы себя достаточно хорошо. Голод. Теперь, когда жажда отступила, он скрутил жгутом ее внутренности. На этом берегу искать еду было напрасно, надо было перебираться через реку. Эта мысль, заставила ее тихонько выругаться. Зачем она сушила одежду, если сейчас ее все равно надо было мочить.

Ч. 1 Гл. 4

Глава 4

Плавать Леэль умела, поэтому обвязав платье вокруг талии, она снова вошла в воду. Первые несколько метров она проплыла спокойно, и тут, глупая, рожденная какими-то детскими страхами мысль: «А вдруг под водой кто-то есть, и он сейчас схватит меня за ногу?», заставила от ужаса сжаться сердце и беспорядочно молотить по воде руками и ногами со всей силы, пытаясь побыстрее оказаться на другом берегу. И словно в насмешку, незаметное подводное течение, мягко вцепилось в ее мокрую одежду, в руки, ноги, тело, и поволокло по середине реки, не давая выбраться из воды. Самым странным во всей этой ситуации было то, что одна часть сознания Леэль билась в судорожном страхе, а вторая задумалась: «Интересно. Все-таки, похоже, что вокруг меня галлюцинация. Только я подумала об опасности, и она сразу же появилась… или это я такая умная? Сгоряча бросилась в воду, а сознание напоминает, что так делать нельзя, надо быть осторожнее?».

Эта мысль успокоила ее. Паника отступила. Леэль перестала барахтаться и дергаться и спокойно оценила обстановку. Она находилась на середине реки, течение тащило ее вдоль берега, единственной по-настоящему серьезной опасностью было нападение животного или крупной рыбы. Представив огромную зубастую пасть, поднимающуюся из глубины, Леэль едва удержалась, чтоб не забиться в паническом страхе, но она взяла себя в руки и мысленно представила, что она коряга, плывущая по воде, что она просто ствол поваленного дерева. Несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь. Река делала небольшой поворот, и Леэль собрав все силы, устремилась к берегу. Как же она обрадовалась, ощутив под ногами землю. Дно было илистым и ноги неприятно увязали, но она уже не обращала внимания на подобные мелочи.

Сначала она разложила на берегу вещи, решив отдохнуть и подождать, пока они высохнут, но потом страх погнал ее в лес. Под защитой деревьев она себя чувствовала спокойнее, чем на берегу, где не было никакого укрытия.