Помоги проекту - поделись книгой:
Мария-Виктория Купер
Как заяц Сагал зиму победил
В цветущей алтайской тайге ощущалось приятное дуновение начинающегося лета. Яркие лучи солнечного света прорывались сквозь густые сосновые кроны и падали пятнами на мягкий зелёный ковёр. Жизнь ликовала и торжествовала в щебете лесных птиц, в жужжании букашек, в шелесте молодой листвы, в ласковом тёплом ветре.
Серая зайчиха Айлу готовилась к появлению малыша и весь день строила гнездовье в корнях старой рябины. Кривое дерево было усыпано белыми цветами, будто снегом, а в них роились насекомые, жадно упиваясь терпким, сладким нектаром. Вокруг рябины раскинулась густая поросль малины, надёжно скрывая Айлу. В колючий малинник лисицы и волки почти не заходили, потому зайцы особенно ценили это место.
Ближе к вечеру зайчиха закончила свои хлопоты и удобно устроилась в уютном гнёздышке. Вокруг царила безмятежность. Из глубины леса доносилось пение горихвосток и соловьёв, из маленького пруда звучал стрекот лягушек, где-то ухал филин… Все эти звуки сливались в колыбельную мелодию и убаюкивали уставшую зайчиху. Айлу широко зевнула и заснула, наслаждаясь спокойным сном.
Рано утром лесная синица выбрала самую высокую ветку на сосне и только-только приготовилась запеть гимн солнцу, как краем глаза заметила лиса, крадущегося через малинник в сторону старой рябины. Синица быстро юркнула в кусты, чтобы разбудить зайчиху.
– Эй, Айлу! Просыпайся! – беспокойно, но тихо, чирикала желтогрудая птичка, сидя перед заячьим носом.
Айлу открыла глаза и вздрогнула, но синичка поднесла крыло к клюву и шикнула, чтобы зайчиха молчала.
– Что такое? – беспокойно прошептала Айлу.
– Уноси ноги, коли жизнь дорога, быстрее. В малиннике лис. Быстрее убегай!
Айлу принюхалась: прохладный ветер донёс до неё лисий запах. Враг был рядом.
Из-за куста высунулась рыжая морда. Лис прижался к траве и приготовился к прыжку…
– Беги же! – громко затрещала синица и кинулась прямо на лиса, пытаясь клюнуть его в ухо или глаз.
Зайчиха рванула из гнезда и понеслась куда глаза глядят. В её голове крутилась лишь одна мысль: надо спасти своего будущего зайчонка.
Лис отмахнулся от синицы и погнался за добычей.
Айлу бежала, как обезумевшая. Ей было тяжело: утренняя роса намочила шёрстку, комья грязи налипли на большой живот, а лапки неуклюже разъезжались в разные стороны. Но желание жить было сильнее страха. Несколько раз острые лисьи зубы чуть не вцепились в серую шкурку, но на пути вовремя появлялись то овражек, то заросли багульника, и зайчиха ловко уворачивалась в самый последний момент.
Выбившись из сил, Айлу на последнем издыхании перепрыгнула через лесной ручей и выскочила из леса на поляну, залитую ярким солнечным светом. Зайчиха остановилась, прислушалась и принюхалась: лис запутался в следе и прекратил погоню.
– Да будет вечно Высокое Небо! – проговорила Айлу и без сил упала на мягкую траву под цветущий калиновый куст.
Утреннее солнце игриво выглядывало из-за листьев и нежно-розовых цветов, согревая продрогшую и вымотанную беглянку. Айлу вытянула лапки и почти задремала… Но тут ей прямо на нос села белая бабочка. Айлу громко чихнула и почувствовала мягкий пинок в животе: зайчонок был уже слишком большим.
– Ох уж этот лис! Куда мне теперь с таким животом? Не вернусь… Надо искать новое место для гнезда. – беспокойно пролепетала себе под нос зайчиха.
Айлу отмахнулась от грустных мыслей и занялась делами насущными: уселась под душистой калиной и начала приводить свою шёрстку в порядок, старательно очищая мех от грязи и приглаживая клочки, выбитые ветками и корягами.
Вдруг в траве что-то зашевелилось. Зайчиха вздрогнула и осторожно выглянула из-за куста. На неё смотрел довольно крупный и пухлый бурундук.
– Ну здравствуй! Меня зовут Керюк, я здесь старший из бурундуков. – важно представился полосатый зверёк.
– Напугал! Здравствуй, я Айлу.
– Ты откуда здесь? Луговая?
– Нет, я из леса. Меня лис погнал из гнезда под старой рябиной. А теперь и не дойду туда, совсем живот большой… И так чудом спаслась.
Керюк почесал затылок и сказал:
– Да-а-а, в лес возвращаться опасно – там лис тебя дожидается. А до луга далеко – не доберёшься. Вообще-то, зайцы у нас не живут, но ты оставайся.
– Что это за место?
– Это наша лесная поляна. Строй гнездо здесь. У нас еды много, – бурундук указал лапой влево и гордо пропищал: – А вон в том пне живу я с семьёй. Лучший берёзовый пень во всей округе!
Айлу внимательно посмотрела, куда указал Керюк, и замерла, от восторга открыв рот.
Небольшую полянку покрывал ярко-оранжевый ковёр: зацвела купальница. Ветер ритмично трепал огненные бутоны, и казалось, будто они исполняют сакральный танец, смысл которого никто никогда не узнает. Всюду сновали бабочки и мухи, жужжали пчёлы и пушистые шмели, а между травинками пробегали полёвки и малыши-бурундуки. Полянку обрамлял ярко-зелёный малинник, но он был выше и гуще лесного. Отовсюду звучал щебет птиц, складно поющих гимн Солнцу.
Чуть дальше от леса начинался бескрайний зелёный луг: ветер доносил запахи цветущей земляники и сладкого клевера. Зайчиха прищурилась и разглядела вдалеке луга узенькую извилистую речку, почти полностью скрытую низкими кустарниками.
– Вот это красота!
– Ещё какая! Скорее устраивай гнездо. Смотрю, прибавление со дня на день. – улыбнулся Керюк и махнул лапкой. – Ну, бывай.
Бурундук юркнул в траву, оставив зайчиху.
Айлу сидела и любовалась видами. Такой красоты она ещё не встречала.
– Самое место для гнездовья. – подытожила она и отправилась на разведку, осматривая и обнюхивая каждый кустик и каждый камешек.
Наконец, зайчиха приметила укромную ямку под малиновым кустом, натаскала туда мха и травы и обустроила новое гнёздышко. Получилось красиво, аккуратно и очень мягко: трава здесь росла нежная и сочная.
То и дело прибегали бурундуки, пищухи и полёвки, активно интересуясь новым ушастым гостем. Несколько раз рядом проходил Керюк, невзначай окидывая Айлу беспокойным взглядом: он теперь чувствовал ответственность за нового жителя лесной поляны и трепетно ожидал рождения малыша, боясь пропустить радостное событие.
Завершив строительство, зайчиха наелась сочных трав, напилась воды из ручья и легла в гнездо. Весь оставшийся день она отдыхала, слушая птичьи голоса и привыкая к новым запахам. Это место было идеальным.
Ближе к вечеру зайчиха ощутила слабость и болезненную теплоту в животе – это были первые признаки предстоящих родов. Айлу мысленно приготовилась встретить своего малыша и полностью расслабилась, доверившись инстинктам и природе. Когда солнце окончательно закатилось за верхушки сосен, а соловьи залились красивыми трелями о любви и жизни, на свет появился замечательный голубоглазый зайчонок с очень длинными усами. Лишь при одном взгляде на малыша сердце зайчихи наполнилось невероятным счастьем. Айлу назвала сына Сагал.
Хлопот прибавилось, но мама-зайчиха не унывала и с любовью занялась воспитанием малыша. Соседи-бурундуки с радостью приняли зайцев и постоянно помогали Айлу по хозяйству, наперебой уча ушастую маму своим бурундучим премудростям: одна бурундучиха научила плести ковры из травы, другая – правильно сушить ягоды, третья – валять траву на солнышке. Каждая бурундучиха неустанно твердила про важность запасов для долгих холодных зим. Обычно зайцы так не делают, но Айлу послушалась советов и всё лето старательно сушила на солнце ароматные травы, сочную землянику, чернику и грибы.
Сагал рос послушным и весёлым зайчиком. Вместе с бурундучатами он играл в прятки и пятнашки и никогда ни с кем не ссорился. Мама каждый день учила сына правилам жизни в большом и опасном сибирском лесу, а бурундуки учили Сагала всему, что знали сами. Малыш быстро схватывал уроки, и к концу лета знал всё, что положено знать юному зайцу и юному бурундуку.
Летними вечерами вокруг берёзового пня собирались жители лесной поляны – Керюк рассказывал древние легенды про Бийик-каан’а и его сына Алтын-Кюн’а, житейские истории про отважных бурундуков и быстрых соколов, поучительные воспоминания про змей, что живут у лугового ручья и про ядовитые грибы и ягоды… Казалось, что Керюк знал всё.
Завершив все дела и вдоволь набегавшись по полянке, уставшие Сагал и бурундучата устраивались на траве перед берёзовым пнём. Они с нетерпением ждали, когда же Керюк выйдет к ним и начнёт новый рассказ: малыши ёрзали, кто-то успевал подраться и тут же помириться. А позади детишек собирались взрослые жители поляны, тесно усаживаясь бок о бок.
Наконец, из пня вылезал уставший Керюк и задавал слушателям привычный вопрос: «Соседи, что рассказать сегодня?».
И в один из вечеров маленький Сагал не выдержал, выпрыгнул прямо перед бурундуком и пропищал:
– Уважаемый дядюшка Керюк, а что на самом деле светится высоко над головой ночью? И откуда весь мир взялся? Кто придумал это всё?
– Сагал! Иди ко мне! – возмущённо шикнула Айлу, но Керюк улыбнулся ей и спокойно ответил малышу:
– Слышал я одну историю от старого лугового крота, когда сам был таким же маленьким, как ты. Садись и слушай, внимательно слушай. Я расскажу всё как было.
Керюк устроился поудобнее на старой коряге, попросил светлячков чуть задержаться над полянкой и начал рассказ.
«Давным-давно, когда ещё не было ничего, решил Бийик-каан создать мир. Долго он старался, делал высокие горы, полноводные реки и богатую почву, но всё равно мир получился тёмным, холодным и безжизненным. Смеялись сёстры над Бийик-каан’ом, язвили: «Что это за мир у тебя? Одна темнота да холод!».
Обижался на них старший брат. Но правду говорили они ему: ничего не было в мире видно – только кромешная тьма кусала глаза. Долго пытался Бийик-каан создать свет, чтобы хоть что-то увидеть. Но у него ничего не получалось.
И вот у Бийик-каан’а появился сын – Алтын-Кюн. Сильно любил отец своё дитя, оберегал. А чтобы никто не забрал себе Алтын-Кюн’а, спрятались они в тёмном и холодном мире. Так и жили вдвоём Бийик-каан и Алтын-Кюн без друзей, без тепла, но в безопасности.
Алтын-Кюн вырос, возмужал и мечтал посмотреть на мир. Но против был Бийик-каан. Он злился, боялся и никуда не отпускал от себя сына.
Однажды сбежал Алтын-Кюн. Долго метался Бийик-каан, искал, звал, но не мог найти своего любимого сына. Омрачённый горем, призвал он своих сестёр на помощь: владычицу снега Кадын-Кар и владычицу ветра Кадын-Салкын. Никого быстрее не было на свете! Появились красавицы-сёстры перед старшим братом, а тот горько заплакал и взмолил о помощи.
Не раздумывая, полетели сёстры по миру искать племянника, заглядывали в каждый уголок. И на седьмой день сёстры вернули Алтын-Кюн’а: уставшего, голодного, холодного. Взял отец его на руки и закутал в свою синюю шубу. Согрелся сын, набрался сил и стал так сиять, как никогда прежде никто не сиял! Жаркое сердце Алтын-Кюн’а прожгло тысячи дыр в синей шубе Бийик-каан’а. Отец посадил сына себе на шею и прокатил по своим широким плечам. Алтын-Кюн смеялся и радовался – так хорошо ему было снова рядом с отцом! И эта радость согрела и осветила весь мир: распустились цветы, заискрились моря, появились травы и животные, бабочки и птицы. Вечером отец забрал Алтын-Кюн’а обратно под шубу, за пазуху, и качал на руках всю ночь.
Рассказал сын отцу про красоту, что в мире видел, и решили они каждый день дарить миру радость и любовь, пока силы есть. Так каждый день катает Бийик-каан Алтын-Кюн’а по плечам и каждую ночь укутывает своей синей шубой и качает на руках, а сквозь прожжённые дыры светится сын тысячами звёзд.
Но однажды захотели Кадын-Кар и Кадын-Салкын забрать себе племянника. Уж очень нравился им пылающий, весёлый и яркий Алтын-Кюн. Долго не могли решиться они. Наконец, выждали сёстры, когда крепко заснут отец с сыном, напустили яростный ветер и выдернули племянника из рук Бийик-каан’а. Погасли тысячи звёзд. Ледяной ураган уносил беглецов далеко. Не мог настигнуть сестёр старший брат. Выглядывал Алтын-Кюн из-за плеч Кадын-Кар и Кадын-Салкын, звал отца на помощь, но тётки крепко держали племянника.
Снова стало холодно, темно, безжизненно. Засыпало весь мир снегом. Покинула радость Бийик-каан'а. Сел он на огромный валун и начал превращаться в скалу. Много времени прошло, и почти весь он оброс толстым гранитом, остались только глаза.
Как-то рядом пробегал маленький заяц. Почувствовал он боль и отчаяние Бийик-каан'а и начал изо всех сил колотить и царапать скалу. Это всё, что он мог сделать, но от тысяч ударов по скале побежали мелкие трещины. Начали падать гранитные корки. Задрожала земля, заходила ходуном и волнами. Выпрямился Бийик-каан и отряхнул с себя остатки камней.
– Спасибо, маленький друг! – поблагодарил он, пытаясь разглядеть в темноте своего спасителя.
– Бийик-каан, Великий Отец всего! Я знаю, куда спрятали твои сёстры Алтын-Кюн'а! – отважно прокричал заяц.
Коснулся Бийик-каан пальцем зайца, и стал тот вмиг белым, ярким, хорошо видимым.
– Отныне ты мой проводник и имя тебе – Ак-Койон. Скорее веди меня к сыну!
– Следуй за мной, Великий Отец!
Помчался белый заяц по земле, по лугам, по тайге, по склонам гор, а за ним еле успевал Бийик-каан. Долго они бежали, пока не очутились перед самой высокой горой, из которой шёл чёрный дым.
– Это священная гора Кара-От! Вот там, внутри горы сёстры твои держат Алтын-Кюн’а. Но я туда не пойду – внутри полыхает чёрный огонь нижнего мира! Он вмиг сожжёт меня дотла! Нельзя туда смертным!
Распрямил спину Бийик-каан, вобрал побольше воздуха и пронзительно засвистел. Сто раз облетел по миру гулкий свист, сотрясая всё на своём пути. Затушил свист чёрный огонь. Раскололась вершина горы на три части. Острые пики остыли, покрылись льдом и снегом.
Бийик-каан в гневе прокричал:
– Отныне нет здесь черного огня! Тройная гора Уч-Сюмер чиста. Выходите, сёстры, я знаю, что вы там!
Не смогли противится сёстры. Испугались они за жизнь свою и явились перед старшим братом, ведя за руки племянника, разодетого в золото и серебро. Обрадовался Алтын-Кюн отцу, подбежал к нему и сказал: «Отец, не губи тёток! Ты подарил мне жизнь, хорошо и радостно с тобой, но не хотят зла мне Кадын-Кар и Кадын-Салкын! Они так хорошо со мной обращались, любили меня, кормили и лелеяли. Позволь мне хоть раз в год гостить у них и пойми, что выкрали они меня только из-за большой любви».
Разжалобился Бийик-каан, не стал наказывать сестёр и разрешил сыну гостить у них.
Так и повелось с того дня: летом сын с отцом, а зимой у тёток гостит. Но каждый раз заигрывались Кадын-Кар и Кадын-Салкын с племянником и забывали возвращать Алтын-Кюн’а вовремя. И каждый год быстрее ветра бежал белый заяц Ак-Койон за златоликим Алтын-Кюн’ом, чтобы поскорее вернуть сына отцу и завершить зиму».
– Вот бы и мне стать Ак-Койон’ом! – восхищенно прошептал Сагал, смотря на яркие звёзды, висящие в чёрно-синем небе.
– Бийик-каан каждый год выбирает достойного белого зайца. Но мне пока не попадался ни один посланник Высокого Неба. Кто знает, может быть ещё встречусь с таким героем… Ну всё, соседи, пора спать.
Керюк помог своим деткам залезть в пень, подтолкнул жену и следом запрыгнул сам. Айлу повела Сагала спать, уложила в мягкое гнездо и спела колыбельную, но малыш никак не мог заснуть. Легенда о смелом белом зайце не выходи́ла из головы…
Наступила осень. Яркий луг окрасился в унылый серо-жёлтый цвет. Травы полянки пожухли и упали на землю. Малинник, скрывавший заячье семейство, скинул листву, и теперь оставаться здесь стало опасно. Семьи бурундуков ушли зимовать в лес, а Керюк любезно разрешил зайцам занять на зиму свой берёзовый пень. Но пень был слишком мал.
Туманным осенним утром зайцы спали в мягком гнезде, укрывшись покрывалом из опавшей листвы, но что-то разбудило зайчиху. Она подняла голову, прислушалась, принюхалась. Совсем рядом хрустнула веточка, ещё одна, ещё… До носа Айлу дошёл знакомый запах. Лис! Тот самый лис, что пригнал её сюда из леса.
Под боком заворочался Сагал. Зайчонок открыл глазки.
– Тише, тише. – прошептала Айлу и аккуратно закопала сына поглубже в жёлто-красные малиновые листья. – Сиди тихо и не высовывай нос. Я уведу лиса подальше от гнезда и вернусь.
Малыш послушно замер, а зайчиха выскочила из кустов и понеслась наперерез рыжему, уводя его к лугу.
Сагал остался один. Зайчонок послушно сидел под осенним покрывалом и трясся от страха. Ему казалось, что уже прошла целая вечность, но мама всё никак не возвращалась. Заморосил дождик. Тяжёлые капли скатывались с голых малиновых веток и ударялись об листья, приводя в оцепенение бедного зайчика. Обессилев, Сагал заснул.
Солнце уже стояло высоко над головой, но серые тучи закрывали его. Зайчиха неслась зигзагами по холодному лугу, а за ней мчался лис.
Хищник отстал, и Айлу поняла, что погоня прекратилась. Зайчиха резко развернулась в прыжке, чтобы юркнуть в низкие колючие кусты, но попала задней лапой в чью-то нору. Острая боль пронзила её. Айлу упала в гущу кустов и прижалась к земле, затаив дыхание. Лис всё ещё бродил по лугу, ловя откормленных полёвок. Когда он наелся и ушёл в лес, зайчиха медленно поковыляла к дому. Обрушился тяжёлый ливень, насквозь промочив бедную Айлу. Но она шла к своему любимому сыну, и ничто не могло остановить её.
Когда солнце село – ливень прекратился. Айлу вышла на лесную полянку. Уставшими лапами она аккуратно откопала из листьев до смерти напуганного Сагала и бросилась целовать и обнимать продрогшего малыша. Радость заглушила боль и усталость.
– Мама! Наконец-то ты пришла! Я так боялся, так было страшно за тебя!..
– Ты мой хороший, ты мой зайчик! Завтра мы с тобой пойдём жить в новый дом, и всё у нас будет хорошо. А теперь – спать.
Зайчонок шмыгнул носом и улыбнулся: теперь он ничего не боялся, ведь мама была рядом.
Закопавшись поглубже в листья и удобно устроившись, зайцы заснули.
Утром зайцы проснулись. Айлу неспешно вылезла из кучи листьев и отправилась к ручью, чтобы умыться и напиться воды. Но идти было тяжело: лапа болела и сильно распухла.
Сагал догнал маму.
– Мамочка, что с твоей лапкой? – спросил он, прыгая вокруг хромающей Айлу.
– Ничего страшного, сынок. Так бывает. – отмахнулась она. – Сегодня мы пойдём жить в лес.
Поделиться книгой: