Деяния архиепископов Гамбургской церкви

Я прошу о снисхождении к этому чрезвычайно трудному и превосходящему мои возможности произведению с тем большим основанием, что я, почти не имея предшественников, по следам которых мог бы идти, не побоялся вступить на незнакомый путь и, «пробираясь на ощупь во мраке»[7], предпочёл «переносить в винограднике Господнем тягость дня и зной, нежели праздно стоять вне виноградника»[8]. Так вот, о святейший епископ, я смело доверяю моё начинание твоему суждению и умоляю тебя быть мне судьёй и защитником, хотя знаю, что не могу предложить тебе ничего соответствующего твоей мудрости, ибо ты прошёл уже этап светской мудрости и с тем большей славой поднялся ныне к изучению божественной философии, «презрев земное и помышляя только о небесном»[9]. Своей учёностью и правдивостью, словом и пастырским примером ты легко превосходишь очень многих, но наибольшей из твоих добродетелей является смирение, которое делает тебя снисходительным ко всем и придаёт мне уверенности, так что я, косноязычный, дерзаю говорить с философом и казаться «Саулом во пророках»[10]. Тем не менее, я знаю, что у меня, — как то обычно бывает при всяком новом деле, — найдётся множество противников, которые скажут, что всё это выдумки и басни, как те сны Сципиона, что выдуманы Туллием, и, возможно, добавят, что всё это вышло через роговые ворота Марона[11]. Однако наше намерение — угодить не всем, но только тебе, отец, и твоей церкви. Ибо чрезвычайно трудно угодить завистникам. Но, поскольку того требует злоба недоброжелателей, я признаюсь тебе, из каких лугов сплёл я этот венок, чтобы не сказали потом, будто я вместо истинного создал лживый образ. Итак, из того, что я написал, я кое-что собрал по различным источникам, многое взял из римских историй и грамот, но ещё больше узнал из устных преданий стариков, которым были ведомы эти события, беря в свидетели саму истину, что я ничего не «пророчил от собственного сердца»[12], ничего не утверждал безосновательно. Всё, что я намерен изложить, я подкреплю правдивыми свидетельствами, чтобы в том случае, если не поверят мне, то оказали доверие по крайней мере их авторитету. Пусть все знают, что и в этом труде, и в «прочих дерзаниях»[13] я не стремлюсь стяжать себе славу как историк и не боюсь подвергнуться осуждению как лжец; однако, если я не смог сделать это хорошо, то я оставил прочим материал для того, чтобы написать лучше.

Итак, начав со вступления на престол св. Виллехада, когда вся Саксония была подчинена оружием франков и в ней было введено почитание Бога, я завершаю свою книжицу твоим спасительным вступлением в должность, и одновременно прошу Всемогущего Бога о милосердии, чтобы Он, который поставил тебя пастырем над его долгое время заблудшим и несчастным народом, благословил твои труды, устранив в твои дни возникшие среди нас неправды и навсегда сохранив исправленное. И пусть Иисус Христос, Господь наш, «чьё царство не имеет конца»[14] во веки вечные, позволит тебе побыстрее завершить то, что было энергично начато твоими предшественниками в деле обращения язычников, ибо к тебе по наследству перешла их миссия проповедовать во всём северном крае[15]. Аминь.

1. Поскольку Гамбург был некогда крупнейшим городом Саксонии, то мы считаем, что при написании истории Гамбургской церкви будет отнюдь не лишним и не напрасным рассказать прежде о народе саксов и о природе этой провинции то, что оставили в своих трудах учёнейший муж Эйнхард{1} и другие не менее известные авторы. «Саксония, — говорят они, — является немалой частью Германии и, как полагают, вдвое шире той её части, что населена франками, хотя, возможно, и равна ей по длине»[16]. Она представляет собой равносторонний треугольник[17], первый угол которого протянулся на юг до самого Рейна; второй, беря начало у прибрежной области Хадельн[18], тянется вдоль Эльбы на восток до реки Заале, где находится третий угол. Итак, от одного угла до другого примерно восемь дней пути, кроме той части Саксонии, что расположена по ту сторону Эльбы и населена вверху сорбами[19], а внизу — нордальбингами[20]. Саксония славится своими мужами, оружием и плодами. Не считая редких холмов, она почти всюду представляет собой широкую равнину. В ней нет разве что сладкого вина, все остальные продукты она производит самостоятельно. Почва везде плодородна, богата лугами и лесами. На подходе к Тюрингии, а также к Заале и Рейну она прямо-таки тучная, хотя в других местах качество её резко ухудшается; так, в районе Фризии она болотистая, а возле Эльбы — песчаная. Но и там провинцию орошает множество прекрасных и весьма полезных рек.

2. Наиболее крупными реками Саксонии являются Эльба, Заале и Везер, который зовётся ныне Виссула или Верра[21]. Он берёт начало в тюрингенском лесу, также как и Заале. Затем, протекая в среднем течении по Саксонии, он впадает в океан по соседству с фризами. Однако, самой крупной из них, — как то свидетельствуют уже римляне, — является Эльба, которая зовётся ныне Альбия. Её истоки, как говорят, лежат по ту сторону Чехии, а в последующем течении она отделяет славян от саксов[22]. Возле Магдебурга в неё впадает река Заале, а неподалёку от Гамбурга Эльба впадает в океан. [Четвёртой из крупных саксонских рек является Эмс, который отделяет вестфалов от прочих народов этой провинции. Он берёт начало в падерборнском лесу и, протекая через земли фризов, впадает в Британский океан].

3. На вопрос о том, кто изначально населял Саксонию или из каких земель впервые вышел этот народ, отвечу то, что нам стало известно из многих старинных сочинений, а именно, что этот народ, также как и почти все народы, живущие на земле, по тайному промыслу Божьему не единожды переходил «из царства к иному племени»[23], а провинции получали названия по имени победителей. Ведь, если верить римским писателям, то первыми в районе Эльбы проживали свевы[24], а соседями их были дриады, барды, сикамбры, гунны, вандалы, сарматы, лангобарды, герулы, даки, маркоманны, готы, норманны и славяне. Уйдя из своих мест из-за скудости родной земли и по причине внутренних раздоров, чтобы, как говорится, «уменьшить численность населения»[25], они заполонили всю Европу и Африку. О древности саксов упоминают Григорий Турский и Орозий в таких словах: «Саксы, — говорят они, — это крайне дикий народ, страшный своей храбростью и неуловимостью и живущий на берегу океана, в непроходимых болотах; когда он вздумал совершить опаснейшее вторжение в земли римлян, то его сокрушил император Валентиниан»[26]. Затем саксы заняли Галлию, но были побеждены Сиагрием, римским полководцем, а острова их захвачены[27]. Итак, вначале саксы проживали в районе Рейна [и звались англами][28]; часть их перешла оттуда в Британию и изгнала с этого острова римлян; а другая часть, захватив Тюрингию, удержала за собой этот край[29]. Об этом вкратце упомянул Эйнхард, начав тем самым свою историю.

4. «Народ саксов, — говорит он, — происходит, согласно старинным преданиям, от англов, жителей Британии; переплыв в поисках новых мест обитания через океан, они пристали к берегам Германии в месте, что зовётся Хадельн, в то время как Теодорих[30], король франков, сражался против своего зятя Ирминфрида, герцога тюрингов, и жестоко опустошал их землю огнём и мечом. Когда они сразились уже в двух битвах с неясным исходом и без решительной победы и обе стороны понесли большие потери, Теодорих, отчаявшись уже в победе, отправил послов к саксам, чьим герцогом был Хадугато. Узнав о причине прибытия саксов, он обещал им в случае победы места для поселения и тем самым привлёк их к себе на помощь. Поскольку теперь они храбро сражались вместе с ним, ведя борьбу за свободу и отчизну, он одолел противников. Когда местные жители были разорены и чуть ли не полностью истреблены, он, согласно своему обещанию, передал победителям их землю. А те разделили её по жребию, но поскольку многие из них пали в бою и они из-за своей малочисленности не могли занять её целиком, то часть её, в особенности, ту, что обращена на восток, они передали для обработки отдельным колонам при условии уплаты дани за свои наделы. Остальные же места перешли в их непосредственное владение[31].

5. К югу от них проживают франки и часть тюрингов, которых не коснулась предыдущая вражеская буря и которые отделены течением реки Унштрут. На севере живут норманны, чрезвычайно дикие племена, на востоке — ободриты[32], а на западе — фризы[33]. Саксы непрерывно защищают от них свою территорию либо посредством договоров, либо путём необходимых сражений. Ибо, хоть саксы и были чрезвычайно беспокойны и тягостны своим соседям, но дома они миролюбивы и с дружеским радушием заботятся о благе своих земляков.

6. Проявляя также величайшую заботу о крови и благородстве своего рода, они редко «вступают в брак с представителями иных, тем более подчинённых им народов, стараясь остаться самобытным и похожим только на самого себя народом. Поэтому и облик, и размер тел, и цвет волос у всех у них практически одинаковы, насколько это возможно среди такого числа людей»[34]. Этот народ состоит из четырёх сословий, а именно, из знати, свободных граждан, вольноотпущенников и рабов[35]. Законом установлено, что ни одна группа при вступлении в брак не может выходить за рамки своего сословия. Так, знатный должен жениться на знатной, свободный — на свободной; вольноотпущенник должен брать в жёны отпущенницу, а раб — рабыню. Если же кто-нибудь из них возьмёт в жёны девушку из иного, причём более высокого рода, тот заплатит за это своей жизнью. Они пользуются для наказания преступников прекрасными законами, и стараются вести полезную и достойную жизнь согласно законам природы и в чистоте нравов. Всё это могло бы помочь им обрести истинное блаженство, если бы они знали своего творца и не были так далеки от истины его почитания.

7.[36] Ибо они почитают богов, которые «в сущности своей никакие не боги»[37]; среди них саксы особо почитали Меркурия[38] и обычно приносили ему в определённые дни даже человеческие жертвы. Они полагали, что богов нельзя ни заключать внутри храмов, ни придавать им какие-либо черты сходства с человеческим обликом ввиду величия и достоинства небожителей. Посвящая им рощи и дубравы, они называли их именами богов, и взирали на то или иное святилище с исключительным благоговением. Они весьма почитали приметы и гадания с помощью жребия. Обычай тянуть жребий был весьма прост. Срубленную с плодового дерева ветку они разрезали на отдельные плашки и, нанеся на них особые знаки, высыпали затем без всякого порядка и наудачу на белую ткань. Вслед за тем, если гадание производилось в общественных целях, жрец племени, — если же частным образом, то отец семейства, — помолившись богам и устремив взор к небу, трижды вынимал по одной плашке и толковал предрекаемое в соответствии с вырезанными на них заранее знаками. Если плашки сулили неудачу, то повторный запрос об этом же деле в тот день более не производился. Если же ответ был положительным, то требовалась проверка полученных результатов.

(8.) Этому народу было свойственно узнавать будущее по голосам и полёту птиц, а также искать знамения в поведении лошадей, наблюдать за их фырканьем и ржанием. Никакому предзнаменованию не было большей веры, чем этому, и не только у простого народа, но и среди знати. Был также другой способ гадания, посредством которого они обычно выясняли исход тяжёлых войн. В этом случае они сталкивали в поединке захваченного ими в тех или иных обстоятельствах пленника из того народа, с которым предстояло воевать, с избранным мужем своего племени, причём каждый из них сражался отечественным оружием; победа того или другого предрекала соответственно их будущую победу или поражение. Однако, о том, как они собирались в определённые дни, [либо когда луна только что народилась, либо в полнолуние], — ибо они считали это время наиболее благоприятным для совершения тех или иных действий[39], — а также о соблюдении ими многих других пустых суеверий, которыми они были опутаны, я умолчу. Всё это я упомянул для того, чтобы мудрый читатель понял, от какого мрака заблуждений они освободились благодаря милости Божьей, когда Он светом истинной веры соизволил привлечь их к признанию своего имени. Ибо они, как и почти все живущие в Германии народы, были воинственны по природе, преданы почитанию демонов и, являясь противниками истинной религии, не считали нечестивым ни нарушать, ни преступать как божественные, так и человеческие законы[40]. Они оказывали уважение покрытым листвой деревьям и источникам. Немалой величины деревянный столб, устремлённый в небо, они почитали как бога, называя его на родном языке «Ирминсул»[41], что означает по-латински «колонна мира», ибо на ней держится всё сущее. Эти отрывки о появлении, нравах и суевериях саксов мы взяли из сочинений Эйнхарда; те же языческие обычаи до сих пор сохраняются у славян и шведов.

8 (9). Пришло время рассказать о том, как суровый народ саксов пришёл к признанию имени Божьего[42] и какие проповедники привлекли его к нормам христианской религии[43]. Однако, прежде мы упомянем о войне, которую Карл долгое время вёл с саксами, и одновременно укажем причины этой войны[44]. Так, мы читали, что тюринги, саксы и прочие народы, живущие в районе Рейна, издавна платили дань франкам. Но затем они отпали от их королевства, так что Пипин, отец Карла, начал против них войну, которую его сын вёл с гораздо большим успехом[45]. Историк Эйнхард упоминает о ней в кратком эпилоге в таких словах: «Итак, была начата война против саксов, которая велась в течение 33-х лет с большим мужеством и с той, и с другой стороны, однако с большим ущербом для саксов, чем для франков. Она могла закончиться и быстрее, если бы не вероломство саксов.

9 (10). Когда все, которые имели обыкновение сопротивляться, были сокрушены и подчинены власти короля, саксы приняли выдвинутое им условие: отвергнув почитание демонов и оставив отеческие обряды, они должны принять таинства христианской веры и, объединившись с франками, составить с ними единый народ; так завершилась война, которая велась столько лет»[46]. А теперь мы готовы приступить к описанию духовных побед; начнём с проповедников, которые обратили к божественной вере наиболее дикие народы Германии.

10 (11). Первым из всех, кто привлёк к признанию Бога и христианской религии преданные идолопоклонству южные земли Германии, был Винифред, родом англ, истинный мудрец Христов, которому позднее по достоинству было дано имя Бонифаций[47]. И, хотя другие авторы уверяют, что Галл в Алеманнии или Эммерамм в Баварии, Килиан во Франконии или Виллиброрд во Фризии[48] первыми возвестили слово Божье, он, как апостол Павел, «превзошёл всех прочих рвением и словом проповеди»[49]. Ибо он, как сказано в его «Деяниях»,[50] опираясь на авторитет апостольского престола, принял миссию к язычникам и просветил церквями, учением и добродетелями тевтонские народы, у которых ныне живёт и процветает «величие Римской империи»[51] и почитание службы Божьей. Он разделил также их земли на епархии и в качестве первых плодов своего труда посвятил Христу и церкви франков по эту сторону Рейна, гессов и тюрингов, которые живут на границе с саксами. Наконец, у фризов, которых он ещё прежде обратил к вере, он был увенчан сиятельной короной мученичества. Его деяния были в полной мере описаны его учениками, которые говорят, что он принял смерть с более 50 своими соратниками в 37-й год своего пребывания в должности{2}, то есть в 755 году от воплощения Господня, в 14-й год Пипина Младшего[52].

11 (12). После мученической смерти св. Бонифация Виллехад[53], также англ, пылая страстью к мученичеству, поспешил во Фризию. Там, расположившись у могилы блаженного мученика[54], он принял раскаявшихся в содеянном язычников и крестил многие тысячи уверовавших. Затем, обойдя с учениками всю эту провинцию, он, как говорят, сокрушал идолы и привлекал племена к почитанию истинного Бога. Тогда же, как пишут, язычники в ярости бросались на него с палками и приговорили его к смерти, но милость Божья, как видно, готовила его к большему, хотя он и стремился изо всех сил к мученичеству. После этого он был отправлен королём Карлом в Саксонию[55], и первым из церковных наставников призвал приморские и северные земли Саксонии, а также племена трансальбианов к христианской вере. Семь лет проповедовал он в этом крае вплоть до двенадцатого года восстания саксов, когда Видукинд, начав гонения против христиан, опустошил франкские земли до самого Рейна[56]. В ходе этих гонений некоторые из учеников св. Виллехада были замучены в Бремене, многие — во Фризии, а остальные — по ту сторону Эльбы[57]. Поэтому исповедник Божий, ожидая ещё большей пользы от обращения очень многих, бежал, согласно евангельскому указанию, «из одного города в другой»[58], а когда его спутники рассеялись ради проповеди по разным местам, вместе с Лиутгером прибыл в Рим. Там они были поддержаны святейшим папой Адрианом, после чего Лиутгер вернулся в Монтекассино к исповеданию св. Бенедикта, а Виллехад отправился в Галлию к могиле св. Виллиброрда[59]. Итак, в течение двух лет и тот, и другой предавались созерцательной жизни, усердно молясь за гонителей и народ саксов, дабы «враг людской не подмешал плевелы к семенам слова Божьего»[60] и исполнилось в них то, что сказано в Писании: «Много может усиленная молитва праведного»[61]. Все эти отрывки мы взяли из его «Жизни». И вот, по прошествии двух лет, то есть в 18-й год правления Карла, Видукинд, главный виновник мятежа, пришёл к Карлу и крестился вместе с другими саксонскими вельможами[62], после чего Саксония была подчинена и обращена в провинцию. Тогда же она была разделена на 8 епископств и подчинена Майнцскому и Кёльнскому архиепископам[63]. Грамота относительно этого раздела, хранящаяся ныне по приказу короля в Бременской церкви, выглядит следующим образом:

12 (13). «Во имя Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа!

Поскольку мы, Карл, волей промысла Божьего король, одержали с помощью Господа Бога, повелителя войск[64], победу в войне и обрели благодаря Ему, а не нам славу, то надеемся заслужить мир и благоденствие в этом мире и обрести вечную награду в будущем. Поэтому пусть знают все верующие во Христа, что саксам, которые всегда были неподвластны нашим предкам и столь долго бунтовали против Бога и нас, пока мы благодаря Его, а не нашей силе не победили их в войне и не подвигли по милости Божьей к крещению, мы возвращаем прежнюю свободу, во имя любви к Тому, кто даровал нам победу, освобождаем их от всех причитающихся нам поборов и смиренно передаём Ему этих данников и подданных. Так что они, которые до сих пор отказывались нести иго нашей власти, побеждённые — хвала Богу! — оружием и верой, как богатые, так и бедные обязаны отныне по закону уплачивать Господу и Спасителю нашему Иисусу Христу и Его священникам десятину от приплода всего своего скота и от продуктов земледелия. Затем, обратив по древнеримскому обыкновению всю их землю в провинцию и разделив её между епископами на отдельные округа, мы в качестве благодарности смиренно передали милостивому Христу и князю Его апостолов Петру северную её часть, которая славится изобилием рыбы и считается наиболее пригодной для разведения скота. В Вихмодии, в месте под названием Бремен, на реке Везер мы построили церковь и учредили епископский престол[65], подчинив ему 10 округов. Отменив древние названия и границы этих округов, мы объединили их в две провинции, которым дали названия — Вихмодия[66] и Ларгау[67]. Сверх того, жалуя на постройку церкви 70 мансов в вышеназванных округах вместе с их колонами, мы властью нашего величества приказываем, дарим и утверждаем, чтобы жители всего этого прихода исправно платили свою десятину этой церкви и её предстоятелю. По велению верховного понтифика и вселенского папы Адриана, а также по совету Майнцского епископа Лулла[68] и всех присутствующих владык мы перед Богом и Его святыми доверили названную Бременскую церковь со всеми её владениями Виллехаду, мужу достойной жизни. Мы также велели посвятить его 13 июля в качестве первого епископа этой церкви, чтобы он канонически и в силу данных ему духовных полномочий с пользой строил эту новую церковь и, управляя народом, преданно и согласно дарованной ему мудрости «насаждал и поливал» в нём семена слова Божьего, пока всемогущий Бог, вняв молитвам своих святых, не «взрастит»[69] их. Этот достопочтенный муж сообщил нашему величеству, что этот приход, о котором мы вели речь, из-за опасности несносных варваров и разных случайностей, которые обычно имеют там место, не может быть достаточен для поддержки или содержания рабов Божьих, служащих там Богу[70]. Поэтому, ввиду того, что всемогущий Бог «раскрыл врата веры»[71] не только в народе саксов, но и в народе фризов, мы передали в вечное владение Бременской церкви, её предстоятелю Виллехаду и его преемникам ту часть вышеназванного края, то есть Фризии{3}, которая, как известно, примыкает к этому приходу. Поскольку прошлые события заставили нас быть в будущем более осторожными, мы, не желая, чтобы кто-либо вопреки нашей воле захватил в этом диоцезе какую-либо власть, велели установить его чёткие границы. Вот те чёткие и нерушимые границы, которые мы велели описать: море, река Эльба, Люэ, Штейнбах, Харзела, Виемарк, Шнейдбах[72], Осте, Мюленбах, Меде, болото, что зовётся Зигфридсмоор, Твисте, Твистермоор, Ашбрух[73], Виссебрух, Бевер, Оттер и вновь Осте; от Осте к болоту, что зовётся Шальтенбах[74], затем по болоту до реки Вюмме; от Вюмме через Бицину[75] и Фаристину[76] до реки Везер; далее с восточной стороны этой реки — общественная дорога под названием Хессевег, что разделяет Штурмигау[77] и Ларгау, Шипсеграбен, Альпе, Ауэ и снова Везер; а с западной стороны — общественная дорога Фольквег, которая разделяет Энтеригау[78] и Ларгау, до реки Хунте; затем названная река и Амрин, лесистое место, которое местные жители называют «Вильденлох», Фене, Вальдмоор, Баркенбуш, болото Эндириад[79], что служит границей между Эмсгау[80] и Остергау[81], Брустлахо[82], Биберлахо[83] и вновь море. А чтобы сила этого пожалования и описания сохранялась под покровительством Божьим в наши и будущие времена, мы подписали его собственной рукой и велели запечатать печатью нашего перстня.

Печать господина императора и непобедимейшего короля Карла.

Я, Хильдибальд[84], архиепископ Кёльнский и капеллан священного дворца, подтверждаю.

Дано 14 июля 788 года от воплощения Господня, 12-го индикта, в 21-й год правления господина Карла, во дворце Шпейера. Удачи. Аминь.

13 (14). Итак, господин и отец наш Виллехад прожил после своего рукоположения 2 года, 3 месяца и 26 дней, а в целом проповедовал среди фризов и саксов после мученичества св. Бонифация в течение 35 лет[85]. Он, «старец, исполненный дней»[86], умер во Фризии, в селении Блексен[87], что расположено в Рюстрингене. Тело его было доставлено в Бремен и погребено в базилике св. Петра, которую он сам и построил. Его успение торжественно отмечают 8 ноября, а рукоположение — 13 июля. О жизни его и деяниях повествует чудесная книга, которую преданным пером написал четвёртый из его преемников — Анскарий[88]. Желающим ознакомиться с его жизнью мы рекомендуем прочесть её, ибо сами мы спешим к иному.

14 (15). Ближайшим преемником св. Виллехада в Бременской церкви был, как мы читали, Виллерик[89], один из его учеников, которого некоторые называют Виллехаром. Он занимал эту должность в течение 50 лет до предпоследнего года Людовика Старшего[90]. Но если мы заглянем в книгу дарений и пожалований Бременской церкви, где записано, что Виллерик возглавлял её с 37-го года Карла по 25-й год Людовика, то выясниться, что срок его пребывания в должности был на 12 лет меньше указанного нами количества лет. Надо полагать, что Бременская епархия, равно как и все остальные, оставалась в течение этого времени вакантной из-за недавнего обращения саксонского народа, который ещё не привык управляться епископской властью[91]. Ведь тогда почти не было года без войны и саксы, наконец, были настолько сокрушены, что 10 000 человек с жёнами и детьми из тех, что жили по обе стороны Эльбы, были переселены во Францию.[92] Это был 33-й год длительной саксонской войны, особо отмеченный франкскими историками, то есть 37-й год императора Карла. В это же время, когда славянские племена также были подчинены империи франков,[93] Карл, построив в Гамбурге, городе нордальбингов, церковь, передал этот город в управление Херидагу, некоему святому мужу, которого он назначил епископом этого места{4}. Ввиду угрозы со стороны варваров он пожаловал ему также монастырь Роднах[94] в Галлии, где тот мог иногда находиться, и решил сделать Гамбургскую церковь митрополией для всех народов славян и данов. Однако, смерть священника Херидага и занятость государственными делами не дали императору Карлу довести это дело до конца и исполнить задуманное. Мы читали в книге дарений Бременской церкви, что Виллерик, епископ Бременский, ещё до Анскария проповедовал среди трансальбианов и часто посещал церковь в Мельдорфе[95] вплоть до того времени, когда Гамбург стал митрополией.

(16.) Поскольку мы упомянули здесь данов, то кажется достойным внимания рассказать о последней войне, которую вёл с данами победоносный император Карл, подчинивший себе все царства Европы. Ибо данов и все остальные народы, которые обитают за Данией, франкские историки называют норманнами. Их король Готфрид, ещё ранее обложив данью фризов, а также нордальбингов, ободритов и прочие славянские племена, угрожал войной самому Карлу. Это несогласие помешало планам императора, особенно, в том, что касалось Гамбурга[96]. Наконец, когда Готфрид скончался по воле небес, ему наследовал Хемминг, его двоюродный брат, который вскоре заключил с императором мир, признав границей королевства реку Эйдер[97]. Малое время спустя светлейший императора Карл умер, оставив наследником империи сына Людовика. Его переход в вечность приходится на 25-й год Виллерика, 28 января[98].

15 (17). Людовик, забыв о желании отца, поручил трансальбианскую провинцию Бременскому и Верденскому епископам. С этого времени начинаются «Деяния» св. Анскария. И, поскольку история северных народов отчасти касается нашей, то есть Бременской церкви, я думаю, будет не лишним то тут, то там рассказывать о событиях, имевших место в стране данов. В это же время, когда умер Хемминг, король данов, Зигфрид и Ануло, племянники Готфрида, не сумев договориться между собой о первенстве в королевстве, разделили его войной. В сражении погибло 11 000 человек, в том числе пали оба короля. Тем не менее, сторонники Ануло, дорогой ценой одержав победу, посадили на трон Регинфрида и Харальда. Вскоре Регинфрид был изгнан Харальдом и отправился пиратствовать со своим флотом. А Харальд заключил договор с императором. Впрочем «История франков» рассказывает об этом более подробно[99]. Пишут, что в эти же дни[100] Эбо Реймсский[101], пылая религиозным рвением о спасении язычников, вместе с Халитгаром[102] принял от папы Пасхалия[103] миссию к язычникам, которую позднее с Божьей помощью и с большим успехом выполнял наш Анскарий.

В 33-й год Виллерика император Людовик основал в Саксонии Новую Корвею и собрал в этой обители самых благочестивых монахов Франции. Наиболее знаменитым среди них был, как пишут, наш святейший отец и мудрец Христов Анскарий, по праву известный и угодный всему саксонскому народу своей жизнью и мудростью. В это же время король данов Харальд был свергнут с трона сыновьями Готфрида и смиренно явился к Людовику. Вскоре он был наставлен в основах христианской веры и крещён в Майнце вместе с женой, братом и огромным множеством данов. Император воспринял Харальда из священной купели и, решив восстановить его на престоле, дал ему бенефиций по ту сторону Эльбы, а его брату Хорику пожаловал часть Фризии, чтобы он сдерживал там пиратов[104]. [Даны до сих пор притязают на эту область, как на своё законное владение].[105] И вот, когда из-за варварской жестокости, по причине которой все избегают этот народ, нельзя было найти ни одного проповедника, который пожелал бы отправиться вместе с ними к данам, святой Анскарий, охваченный, как мы полагаем, святым духом и желая воспользоваться любой возможностью к мученичеству, добровольно отправился туда вместе с товарищем Аутбертом, готовый пойти ради Христа не только к варварам, но и в тюрьму, и на смерть[106]. Итак, пробыв в королевстве данов два года, они обратили к христианской вере многих язычников. Возвратившись оттуда, они вновь получили от императора повеление отправиться с проповедью к дальним племенам Швеции; неустрашимый воин Христов Анскарий, взяв с собой учёных братьев Гислемара и Витмара, с радостью отправился в Данию. Там он оставил Гислемара с Харальдом, а сам вместе с Витмаром переправился в Швецию. Здесь они были радушно приняты королём Бьорном и получили разрешение открыто проповедовать слово Божье. И вот, в течение года они приобрели для Господа Иисуса Христа многих людей, в том числе Херигария, префекта города Бирки, который, как передают, славился чудесами и добродетелями. Радуясь этому успеху своей миссии, новые апостолы с триумфом над двумя народами вернулись в Корвею. О, удивительное провидение всемогущего Бога в деле обращения язычников, которое Творец осуществил как хотел, когда хотел и через кого хотел! Ибо то, что в прошлые времена хотел, но не смог совершить Виллиброрд, а также Эбо и другие, ныне захотел и сумел довести до конца наш Анскарий, говоря вместе с апостолом: «Всё зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего, который кого хочет, милует, а кого хочет ожесточает»[107].

16 (18). Император и вельможи, радуясь вместе со св. Анскарием спасению язычников, воздали щедрую благодарность Христу. Итак, проведя со священниками генеральный собор, благочестивый цезарь, желая исполнить волю родителя, сделал Гамбург, город трансальбианов, столицей всех варварских народов — данов, шведов, а также славян и прочих живущих окрест племён, и велел рукоположить первым архиепископом этой кафедры Анскария. Это было сделано в 832 году от воплощения Господня, то есть в 18-й год императора Людовика и 43-й Виллерика, архиепископа Бременского[108]. Анскарий был посвящён Дрого[109], епископом Меца, родным братом цезаря, в присутствии и при содействии Отгара Майнцского[110], Эбо Реймсского, Хетти Трирского[111] и прочих, а также с согласия епископов Виллерика Бременского и Хельмгауда Верденского, которым был прежде доверен этот диоцез; Папа Григорий IV[112] утвердил это своей апостольской властью и пожаловал Анскарию паллий. В Бременской церкви хранится грамота императора, а также данная св. Анскарию папская грамота, в которых говорится об одном и том же, а именно, о пожаловании ему цезарем монастыря в Галлии под названием Турхольц[113] для поддержания его миссии. Обе грамоты были даны в 834 году Господнем, 12-го индикта, то есть в 21-й год Людовика.

17 (19). Анскарий, посещая то данов, то трансальбианов, привлёк к вере неисчислимое множество людей из того и другого народа. В тех случаях, когда гонения варваров делали невозможной его миссионерскую деятельность, он вместе с учениками возвращался в Турхольц[114]. Ему в помощь был придан Эбо Реймсский, о котором мы говорили ранее[115]. Однако тот, то ли из-за трудности пути, то ли по причине физической немощи, но скорее соблазнённый светской деятельностью, дал Анскарию вместо себя в помощники своего племянника Гаутберта. Оба они, посвятив Гаутберта в епископы и назвав Симеоном, поручили его Божьей милости и отправили в Швецию[116]. Подробное описание всего этого в «Жизни» св. Анскария позволило нам сократить этот эпизод. Однако, в «Жизни» не указана датировка событий, так что большинство дат мы заимствовали из других источников. Но вернёмся к нашей теме.

18 (20). Между тем Виллерик, епископ Бременский, заботливо объезжая свой диоцез, крестил язычников и укреплял верующих во Христа, то есть выполнял обязанности деятельного проповедника. Повсюду, в соответствующих местах своего епископства он строил церкви. Так, в Бремене он построил три церкви, из которых первую, а именно, собор св. Петра, перестроил из деревянного здания в каменное, перенёс оттуда тело св. Виллехада и положил его в построенной им южной часовне. Автор его «Жизни» не преминул сообщить об этом деянии[117]. Его последователи рассказывают, что это было сделано из-за страха перед пиратами, которые ввиду явленных нашим исповедником чудес могли пожелать унести с собой его тело. Говорят, что в это же время блаженный Анскарий доставил на ту сторону Эльбы тела святых, которые он получил в дар от архиепископа Эбо. Так, тело св. Матерниана он положил в Хайлигенштедтене[118], тела Сикста и Синнеция вместе с мощами других мучеников поместил в городе Гамбурге, [а останки блаженного Ремигия с подобающей честью захоронил в Бремене][119]. Итак, Виллерик собрал многочисленное духовенство и приобрёл для Бременской церкви значительное наследие в народе. В эти дни Карл[120] пожаловал Спасителю в виде пожертвования 100 мансов для Бременской церкви. Это записано в первой главе третьей книги дарений. Там же неоднократно встречается выражение: «Святейшей базилике, которая освящена в честь св. апостола Петра, в месте или общественном селении, что зовётся Бремен и во главе которого стоит епископ Виллерик, раб рабов Божьих». Этот «исполненный дней старец»[121] умер в 837 году Господнем[122], который является 26-м и предпоследним годом Людовика. Похоронили его в соборе св. Петра в северной части алтаря 4 мая.

19 (21). Леудерик[123], третий по счёту, занимал эту должность восемь лет. Хоть мы и не смогли узнать о его годах ничего определённого, всё же на основании указанной книги дарений выяснили, что при Виллерике он был дьяконом и занимал свою должность до шестого года Людовика Младшего[124], как то записано в 58-й главе. Передают также, будто он был весьма высокомерен, что можно заключить из того, что он величал себя то стражем, то пастырем Бременской церкви.

20 (22).[125] В эти же дни наш святой отец Анскарий, мужественно исполняя доверенную ему миссию, трудился в Гамбурге на недавно вспаханной ниве, совершенствуя церковь мудростью своих уст и делами своих рук. Часто посещая Турхольц, галльский монастырь, которым он владел благодаря пожалованию цезаря, он словом и делам показывал служившим там Богу братьям стезю спасительного устава.[126] В их благородном сообществе уже тогда с самого детства славился св. Римберт[127]. Святой отец Анскарий усыновил его и, исполненный пророческого духа, задолго до того предсказал, что тот сравнится с ним в добродетелях, наследует ему на епископском престоле и станет ввиду своих заслуг его товарищем в царстве небесном. В этом деле предвидение всемогущего Бога, которое некогда сделало Елисея преемником Илии[128], не обмануло Анскария в отношении Римберта.

21 (23). Между тем, норманны, совершая повсюду пиратские набеги, обложили данью фризов[129]. В это время одни из них, поднявшись по Рейну, осадили Кёльн, а другие поднялись по Эльбе и сожгли Гамбург.[130] Этот славный город целиком погиб в грабеже и пожаре. Погибли церкви, монастыри и библиотеки, собранные с таким трудом. Св. Анскарий, как пишут, едва спасся с одними мощами святых мучеников. «История франков» и римские грамоты не умалчивают о гибели Гамбурга. Они сообщают, что это произошло в последний год Людовика Старшего[131].

Тогда же епископ Гаутберт был изгнан из Швеции злобой язычников, а его капеллан Нитхард был увенчан мученичеством вместе с другими. В течение последующих семи лет Швеция была лишена священника. В это время Анунд, захватив трон, совершал гонения против христиан. Херигарий, префект Бирки, остался единственным человеком, который поддерживал там христианство. Он заслужил также такую милость веры, что многие тысячи язычников спас силой чудес и проповедью [святого] учения. Всё это записано в «Деяниях» блаженного Анскария.

22 (24). В третий год Леудерика, епископа Бременского, умер император Людовик[132], оставив королевство в раздоре. Ибо жестокая вражда царила между братьями, шла тяжёлая война, в которой, как свидетельствуют историки, погибла вся сила франков. Виновник несогласия Эбо, который сначала восстановил сыновей против отца, а затем побудил братьев к войне друг против друга, был обвинён в заговоре и низложен папой Григорием[133]. Но, поскольку одни обвиняют его во всех грехах, а другие уверяют, что он невиновен, мы оставим открытым этот вопрос[134], тем более, что наш святой отец Анскарий до конца жизни относился к нему с тем же почтением, какое оказывал ему с самого начала. Об этом читай в его «Жизни», а также в главе Рабана[135] о сомнительной славе Эбо. Наконец, при посредничестве папы Сергия[136] между братьями был заключён мир, и королевство было разделено на три части: Лотарь[137], старший по рождению, получил Италию вместе с Римом и Лотарингию с Бургундией; Людовику достался Рейн и Германия; Карл получил Галлию, а Пипин[138] — Аквитанию. В результате произведённого между братьями раздела королевства монастырь Турхольц{5} оказался в уделе Карла и был тем самым отобран у св. Анскария[139].

23 (25). А тот, славя в своей бедности Бога, миссию которого исполнял, неустанно сеял слово Божье как среди своих, так и среди чужих. Потому и вышло, что он получил от одной почтенной дамы по имени Икиа поместье под названием Рамельсло[140]. Это место находится в Верденском епископстве, в трёх милях от Гамбурга. Построив в нём святую обитель Божью, он поместил там останки святых исповедников Сикста и Синнеция, а также другие мощи, которые вынес, бежав из Гамбурга. Там он собрал разбежавшуюся паству и укрыл в этой гавани изгнанных язычниками товарищей. Навещая из этого места Гамбургскую церковь, он вернул к вере нордальбингов, которых поколебало недавнее гонение. Дабы его миссия к язычникам не охладела из-за каких-либо помех, он отправил проповедников в Данию, а в Швецию направил иеремита Хартгария[141]. Говорят также, что он приходил в Бремен, но был изгнан оттуда епископом этого места, ибо тот завидовал его учёности и добродетелям. После этого Леудерик, епископ Бременский, умер и был погребён в церкви св. Петра с южной стороны алтаря. Он скончался 24 августа[142]. Его церковь долго оставалась вакантной.

24 (26). Тогда же Людовик Благочестивый[143], славный цезарь, сочувствуя разорению Гамбургской церкви, передал достопочтенному Анскарию Бременское епископство. А тот, хоть и был знаком с решениями канонов, которые предостерегали епископа, изгнанного в результате гонений из своего города, от занятия другого вакантного престола, и долго отказывал цезарю в этом деле, дабы не быть обвинённым прочими из зависти, наконец, согласился, но при условии, что это не вызовет нареканий со стороны братии. В «Жизни» нашего епископа всё это описано самым подробным образом, но без указания времени. Впрочем, в книге дарений говорится, что господин Анскарий был введён в это епископство клириком Альдриком и графом Регинбальдом, послом цезаря, в 9-й год Людовика II[144]. Это записано в 20-й главе третьей книги. А в его «Жизни» сказано: «Много времени прошло со времени принятия блаженным Анскарием Бременского епископства, прежде чем это было утверждено папой Николаем»[145].

25 (27). Итак, получив Бремен, св. Анскарий пребывал в должности ещё 18 лет. Ранее он в течении 16 лет возглавлял Гамбургскую епархию, а значит в целом занимал должность епископа в течение 34 лет. Исповедник Божий, сильно радуясь этому дару королевской милости, поспешил в Данию и обратил в христианство Хорика, который был тогда королём данов. А тот сразу же воздвигнул церковь в приморской гавани в Шлезвиге и одновременно дал разрешение становиться христианами всем желающим в его королевстве. И вот, уверовало неисчислимое множество язычников. О них рассказывают в книгах множество памятных событий. Так, говорится, будто они, омывшись в воде крещения, очистились от всех телесных недугов[146].

26 (28).[147] Исполнив всё это по своему желанию, этот Божий святой вновь стал беспокоиться о народе шведов и посоветовался с епископом Гаутбертом о том, кто из них возьмётся ради Христа за это похвальное, но опасное дело. А тот, сознательно уклоняясь от опасности, попросил, чтобы туда лучше отправился Анскарий. Испросив у короля Хорика посланца и печать, бесстрашный воин тут же покинул берега данов и прибыл в Швецию[148]. В это самое время король Олаф проводил в Бирке общее собрание своего народа. Благодаря милосердию Божьему собрание прошло таким образом, что по велению короля и с согласия народа, по жребию и при благоприятном ответе идолов ему было разрешено основать там церковь и позволить креститься всем желающим. Окончив по своему желанию и это дело, наш проповедник поручил шведскую церковь священнику Эримберту и возвратился назад. Всё это описано в «Жизни» св. Анскария в очень подробном рассказе о его деяниях; мы же ограничимся кратким сообщением. Если не ошибаюсь, в этом деле самым очевидным образом исполнилось пророчество Иезекииля о Гоге и Магоге: «И пошлю, — говорит Господь, — огонь на Магога и на тех, которые обитают на островах»[149]. Некоторые[150] считают, что это и тому подобное было сказано о готах, которые взяли Рим. Мы же полагаем, что раз готские племена правят в Швеции и весь этот край состоит из разбросанных там и сям островов, то пророчество относится именно к ним, тем более, что многое предсказанное пророками ещё, по-видимому, не исполнилось.

27 (29). Между тем, в королевстве франков возникла жестокая тяжба по поводу Бременского епископства, вызванная завистью к Анскарию[151]. Эта ссора долгое время потрясала королевство жестокими и имевшими разный исход распрями, сталкивая между собой усилия разных сторон. Наконец, православный цезарь Людовик, удовлетворяя желания противоборствующих сторон, в особенности, Гунтера[152], архиепископа Кёльнского, от которого прежде зависел Бремен, отправил по этому поводу послов в Рим к святейшему папе Николаю. А тот охотно согласился с тем, чего требовала церковная необходимость и что собор отцов признал в качестве необходимой и разумной меры{6}. Итак, он апостольской властью утвердил соединение воедино Бременской и Гамбургской епархий. Его грамота в отношении этого дела до сих пор тщательно хранится в Бременской церкви. В ней также добавлено, что папа Николай назначил как самого Анскария, так и его преемников легатами и викариями апостольского престола во всех племенах шведов, данов и славян. То же самое ещё прежде было пожаловано папой Григорием. Итак, к концу жизни св. Анскария произошло объединение Бременской и Гамбургской епархий. В его «Жизни» не указана дата этого события; зато королевская грамота относит его к 21-му году правления короля, а папская привилегия — к 858 году Господню, то есть к 29-му году от посвящения архиепископа.

28 (30). После этого в «Жизни» блаженного епископа написано, как он, придя в Данию[153], застал на троне Хорика Младшего. Ему вторит «История франков», которая сообщает о данах следующее: «Норманны, поднявшись по Луаре, сожгли Тур, поднявшись по Сене, осадили Париж, и Карл[154], поражённый страхом, дал им землю для поселения. Затем, разорив Лотарингию и подчинив Фризию[155], они обратили оружие против своих же товарищей[156]. Ибо в борьбу друг против друга вступили Гудурм, правитель норманнов, и его дядя Хорик, король данов. Произошла такая резня, что пал чуть ли не весь их народ, а из королевского рода в живых не осталось никого, кроме единственного мальчика по имени Хорик. Как только он вступил на престол данов, так сразу же, пылая лютой ненавистью к христианам, изгнал священников Божьих и велел закрыть церкви»[157].

29 (31).[158] Святой исповедник Божий Анскарий, не побоявшись прийти к нему, так умилостивил жестокого тирана благодаря милости Божьей, что тот и сам принял христианство, и специальным указом велел сделаться христианами всем своим людям; помимо этого он построил в Дании вторую церковь в Рибе[159], второй гавани своего королевства. Уладив всё это согласно церковному чину, наш блаженный пастырь поручил эту церковь священнику Римберту, а сам вернулся в Гамбург. Там он наложил епитимью на нордальбингов за покупку ими христиан. Затем, придя к фризам, он отчитал их за работу в воскресные дни, а наиболее упорных покарал небесным огнём, а также прочими, не менее страшными, чем древние чудеса карами, как мы читаем в его «Жизни».

30 (32).[160] И, поскольку все его старания были направлены на спасение душ, то всё свободное от проповеди среди язычников за рубежом время[161] он проводил дома в заботах о своих общинах. Так, первую их них, которая была некогда изгнана из Гамбурга в результате варварского вторжения, он, как мы говорили[162], перевёл в Рамельсло. Вторую общину святых мужей он имел в Бремене; эти мужи носили одеяние каноников, но чуть ли не до нашего времени жили согласно монашескому уставу. Третью общину святых дев он основал в Бассуме. Там преданная Христу дама Лиутгарда, пожертвовав небесному жениху всё своё имущество, воспитала под своим руководством большое количество непорочных дев. Для заботы о бедных и странниках он во многих местах основал госпитали. Наиболее значительный из них находился в Бремене, куда он приходил ежедневно и не брезговал лично прислуживать больным; говорят, что очень многих из них он исцелил словом и прикосновением.

31 (33). Он возвратил тело св. Виллехада в материнскую церковь блаженного апостола Петра [из той южной часовни, куда его перенёс Виллерик]. Тогда же произошли те чудеса, которые благодаря заслугам св. Виллехада являются народу с 861 года Господня, который является 30-м годом от рукоположения архиепископа. Он, который перенёс [тело этого святого], лично рассказал о его жизни и чудесах в отдельной книге.

32 (34). Если мы правильно рассчитали порядок времён, то в это самое время состоялось перенесение в Саксонию мощей св. Александра[163]. Весьма примечательным кажется спор между нашим исповедником и пришлым мучеником о том, кто из них должен почитаться большим и кто более любим в народе за свой дар исцеления[164]. Всё это искусным пером изображает Эйнхард в «Деяниях саксов».

33 (35). Между тем, блаженный Анскарий выкупал пленных, утешал страждущих, обучал своих слуг, проповедовал Евангелие варварам, был внешне апостол, а внутренне монах, и никогда, как мы читаем, не сидел без дела. Он заботился не только о своих, но и о чужих, о том, как они живут[165]. Он также устно и письменно призывал епископов неустанно заботиться о стаде Божьем, «одних обличая, а других увещевая»[166]. И даже римским королям он часто давал наставления в пределах своей миссии, а датским королям — в отношении христианской веры. До нас дошло очень много его такого рода писем. Одно из них, которое он пишет ко всем епископам по поводу своей миссии, начало которой по его словам было положено ещё Эбо, звучит следующим образом: «Я, — говорит, — умоляю вас молить Бога о том, чтобы эта миссия удостоилась процветания в Господе и принесли свои плоды. Ибо уже с Божьей помощью церковь Христова основана у данов и у шведов, и священники без помех исполняют там свои обязанности. Так пусть всемогущий Бог сделает вас всех соучастниками этого святого дела и сонаследниками Христа в небесной славе»[167].

34 (36). После полноценного объединения Гамбурга и Бремена он прожил ещё 7 лет. В целом же он пребывал в должности 34 года. Его кончина с величайшим почтением отмечается 3 февраля. Он умер в 865 году Господнем, 13-го индикта, который является 26-м годом Людовика II, и был погребён в базилике св. Петра, перед алтарём св. Матери Божьей Марии. В тот день, когда Анскарий был предан земле, его дьякон Римберт был избран духовенством и народом. Он в правдивых словах описал жизнь святейшего отца и, по обыкновению блаженного Иоанна ведя речь от другого лица, указал, что он, вернейший из его учеников, свидетельствует о святости, которую он признал в муже Божьем[168]. Эту книгу он отправил братьям обители Новой Корвеи[169], благословляя их за то, что они прислали такого мужа, и поздравляя наших с тем, что мы удостоились права принять такого пастыря.

35 (37). Св. Римберт пребывал в этой должности в течение 23 лет. Количество его лет и дату смерти его предшественника мы нашли в неких анналах, доставленных нам из Корвеи. Впрочем его «Жизнь», переданная нам братьями этой обители, весьма кратко и сжато повествует о том, кем он был и какую вёл жизнь.[170] «Вскоре, — говорится в ней, — после своего избрания он по приказу цезаря был отведён Дитрихом[171], епископом Миндена, и Адальгаром[172], аббатом Корвеи, в Майнц. Приняв там посвящение от светлейшего владыки Лиутберта[173], он пришёл в Корвею, где принял монашеское одеяние и принёс монашеские обеты. Аббат Адальгар поручил ему своего брата и тёзку Адальгара[174], который позднее удостоился чести стать его товарищем в проповеди и наследником его должности». Епископский паллий он получил от папы Николая, а пастырский посох — от цезаря Людовика, как то можно узнать из грамот. Всё это мы взяли из книги его «Жизни», из 16-й главы.

36 (38).[175] Кроме того, он неустанно исполнял обязанности своей миссии проповедовать слово Божье язычникам, которая впервые была принята его предшественником, а затем перешла к нему по праву наследования. Он лично, насколько то позволяли другие занятия, упорствовал в этой миссии, всегда имея под рукой священников, от которых язычники могли бы услышать слово Божье, а пленные христиане получить утешение, поставленных во главе церквей, расположенных далеко среди язычников, к которым можно было добраться только преодолев опасности моря, — что было самым трудным. Неоднократно подвергаясь этим опасностям, он вместе с апостолом часто терпел кораблекрушения и прочие невзгоды[176], равнодушно перенося все неприятности этой жизни в надежде на будущее блаженство и повторяя вслед за апостолом: «Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в нас[177]».

37 (39). О том, какие короли были в это время у данов, ничего не говорится в его «Деяниях». Но в «Истории франков»[178] сказано, что тогда правили Зигфрид и его брат Хальфдан. Они отправили цезарю Людовику подарки, а именно, золотой по самую рукоятку меч и прочее, с просьбой о мире. После этого обе стороны направили к реке Эйдер посредников и заключили крепкий мир, принеся по обычаю язычников клятву на оружии. Были у данов и у норманнов также другие короли, которые в это же самое время совершали пиратские набеги и опустошали Галлию. Наиболее знаменитыми среди них были тираны Хорик[179], Орвиг, Готфрид[180], Рудольф[181] и Ингвар[182]. Самым жестоким из всех был Ингвар, сын Лодпарха, который повсюду истреблял христиан, подвергая их самым жестоким пыткам[183]. Так записано в «Деяниях франков».

38 (40). В 12-й год господина Римберта умер Людовик Благочестивый[184], великий цезарь. Он так сокрушил чехов, сорбов, сузов[185] и прочие славянские племена, что заставил их платить дань; а норманнов до такой степени смирил в битвах и связал договорами, что те, хоть и разорили всю Францию, но его королевству не причинили никакого вреда. Однако, после смерти императора «дикое варварство, не чувствуя более над собой узды, воцарилось повсюду». Поскольку даны вместе с норманнами подлежат пастырской заботе Гамбургской церкви, я не могу обойти молчанием, сколько зла они благодаря попущению Господню причинили в это время и как широко язычники простёрли свою власть над христианами. Всё это со слезами описано в «Истории франков» и в других книгах. Тогда же Саксония была разорена данами и норманнами, герцог Бруно пал вместе с 12 другими графами, а епископы Дитрих и Марквард были убиты[186]. Фризия также была опустошена, а город Утрехт разрушен[187]. Св. Ратбод, епископ этого города, уступая гонениям, обосновался в Девентере и оттуда поражал язычников мечом анафемы[188]. Тогда же пираты сожгли Кёльн и Трир, а дворец в Ахене превратили в стойло для своих коней{7}. Из страха перед варварами вновь принялись отстраивать Майнц. Что же далее? Города вместе с их жителями, епископы со всей своей паствой были перебиты, а знаменитые церкви сожжены вместе с верующими. Наш Людовик[189], сразившись с язычниками, вышел победителем из схватки, но вскоре после этого умер. Людовик Французский[190] также умер, то побеждая, то терпя поражения. Эти трагические события, записанные в «Имперских анналах», мы вкратце упомянули из-за того, чтобы в них упомянуты даны.

39 (41). А что в это время делал наш архиепископ? Загляни в его «Деяния», а именно, в 20-ю главу[191]. Там сказано, что он истратил почти всё, что имел, на выкуп пленных; когда же ему довелось увидеть несчастья многих людей, всё ещё находившихся в плену у язычников, он, не раздумывая, пожертвовал на это дело даже сосуды с алтаря, говоря вслед за блаженным Амвросием: «Лучше сохранить для Господа души, нежели золото. Воистину драгоценен тот сосуд, который спасает души от смерти»[192].

Поскольку мы завели речь о гонениях, которые тогда вовсю свирепствовали против церквей, то нам представляется целесообразным упомянуть о великом чуде, явленном фризам заслугами св. Римберта. Не знаю, почему о нём умалчивает автор его «Деяний», но Бово[193], аббат Корвеи, [описывая] события его времени, говорит об этом следующее: «В недавние времена, когда страшное нашествие варваров жестоко сотрясало почти всё королевство франков, случилось, что они по Божьей воле добрались до одного из округов Фризии, который был расположен в отдалённых и соседних с океаном местах и назывался Норденгау[194]. Итак, варвары бросились его разорять. В это время там находился достопочтенный епископ Римберт; воодушевлённые и наученные его призывами и наставлениями христиане вступили в бой с врагами и перебили из них 10 377 человек. Кроме того, очень многие, ища спасения в бегстве, погибли при переправе через реку». Вот что сообщает Бово. Благодаря этому чудесному событию авторитет св. Римберта до сих пор чрезвычайно высок среди фризов, а имя его настолько почитается в народе, что даже холм, на котором молился святой во время битвы, отмечен вечнозелёными растениями. Норманны, желая излить за понесённое во Фризии поражение месть на всю империю, во главе с королями Зигфридом и Готфридом вторглись по рекам Рейну, Мозелю и Шельде в Галлию, учинили христианам жестокую резню и, напав на самого короля Карла[195], вовсю издевались над нашими. Они также отправили одного из товарищей Хальфдана[196] в Англию; когда же тот был убит англами, даны послали вместо него Гудреда[197], а тот завоевал Нортумбрию. С тех пор, как говорят, Фризия и Англия оказались под властью данов. Всё это записано в «Деяниях англов».

40 (42). Напрасно было бы искать у святых те знамения и чудеса, которые вполне могли бы совершить и дурные люди, ибо большим чудом, согласно свидетельству святых отцов, является освобождение от грехов души, которая будет торжествовать в вечности, а не спасение от смерти тела, которое всё равно когда-нибудь умрёт. Однако, чтобы доказать нам, что св. Римберт не был чужд этого дара, предание говорит, что он по обыкновению древних святых сотворил ряд чудес, а именно, часто по пути в Швецию молитвой укрощал морской шторм и однажды вернул зрение слепому посредством конфирмации, которую совершил над ним по епископскому обычаю. Он также, как говорят, спас от демонов сына короля. В присутствии многих епископов нечистый дух часто кричал устами бесноватого, что среди них только Римберт якобы достойно исполняет вверенную ему должность, а потому только он может его изгнать. Загляни в книгу его «Жизни», в 20-ю главу. Мы полагаем, что речь идёт о сыне короля Людовика Карле. В конце жизни архиепископа он был свергнут с престола[198], а наследовал ему Арнульф[199], сын его брата. «История франков» сообщает, что это произошло во Франкфурте, в 34-й год цезаря Людовика.

41 (43). Итак, св. Римберт был человеком кротчайшим, как Моисей, и сострадал всем в их немощах, как апостол[200]. Однако, особую заботу он проявлял в раздаче милостыни бедным и в выкупе пленных. Так, когда он однажды пришёл в землю данов, где у него в месте, что зовётся Шлезвиг, была построена церковь для новых христиан, то увидел, как на цепи ведут толпу пленных христиан. Что же далее? Там свершилось двойное чудо. Ибо посредством молитвы он разорвал цепь, а ценой своего коня выкупил пленных. Смотри об этом 18-ю главу его «Деяний»[201].

42 (44). Поскольку опустошения норманнов и данов превосходят всякую степень жестокости, тем более удивительным может показаться тот факт, что святые исповедники Божьи Анскарий и Римберт бесстрашно приходили к этим народам через столько опасностей моря и суши и проповедовали среди них, хотя ранее вооружённые короли и могущественные народы франков не в силах были сдержать их натиск.[202] Поскольку ныне нет более святых и удалилась уже правда от сынов человеческих, мы, «ленивый народ, довольный покоем и тенью»[203], с трудом верим в то, что кто-то дерзнул прийти как апостол к такому дикому народу, который едва ли живёт по-людски, в столь суровое время гонений и в столь отдалённый, говорю я, от нашего мира край, не зная, что слова, которые Спаситель каждый день говорил апостолам: «Итак, идите по всему миру, и я буду с вами во все дни до скончания века»[204], были сказаны и для нас тоже.

43 (45). В книге о нашем святом подробно рассказано также многое другое. Так, среди прочего достоин упоминания случай, когда он, постясь и сидя в течение 40 дней на хлебе и воде, освободил от мук душу умершего священника, которая умоляла его об этом, явившись ему в видении[205]. Его предшественник основал 4 обители. Он добавил к ним пятую — в пустоши Бюкен[206]. Проявляя разумное беспокойство обо всех прочих, он с особой заботой относился к Гамбургской кафедре, оказывая соответствующее утешение как братии, так и бедным.

44 (46). Он существенно расширил странноприимный дом в Бремене, основанный св. Анскарием для поддержания бедных, и со всей тщательностью раздавал бедным милостыню не только в епископстве, но и повсюду, где он был, оставив потомкам прекрасные слова увещевания: «Не следует колебаться в деле помощи всем бедным, ибо мы не знаем, нет ли среди них Христа и когда он придёт к нам». Он неустанно оказывал всем милость слова Божьего. Для этого дела он старался использовать слова св. Григория и подписывался под ними собственной рукой. Известны самые разные его письма к очень многим людям, особенно же письмо к неким девам, в котором он превозносит целомудренность тела и говорит о том, что многие предаются блуду в душе[207]. Наконец, ослабленный болезнью и старостью, он через своего помощника Адальгара укрепил в Господе всех, кого не смог укрепить лично, а самого Адальгара поручил заботам короля. Римберт умер в 888 году Господнем, 6-го индикта, а погребён был 11 июня к востоку от базилики св. Петра, как он и просил[208].

45 (47). Архиепископ Адальгар пребывал в должности 20 лет. Количество его лет мы взяли из названных выше анналов[209], а сведения о его жизни — из 12-й главы книги св. Римберта. Там, вслед за сообщением о том, что св. Римберт принял монашеское одеяние и принял соответствующие обеты, сказано: «Было решено дать ему в поддержку Адальгара, славного своим образом жизни мужа, бывшего в чине дьякона. Этот муж, — говорится далее, — достойный продолжатель его образа жизни и преемник Римберта в должности, и по сей день жив, утверждая наряду со многими другими, что пастырские заботы св. владыки Римберта ничуть не умалили его монашеского совершенства», и прочее. Кроме того, в 21-й главе сказано: «Когда св. Римберт был уже стар, его стали мучить постоянные боли в ногах. По этой причине он добился у славнейших королей Людовика и его сыновей, чтобы ему в помощники был придан славный муж Адальгар, монах из Корвеи; чтобы тот был ему опорой в старости при объезде епископства, при посещении народных собраний, и чтобы он, когда потребуется, мог отправиться в его сопровождении и в поход, и во дворец. Он также добился, чтобы Адальгар был утверждён при избрании его преемником и введён в число советников короля; братья и аббат его монастыря дали на это своё согласие, а святой собор[210] подтвердил все эти решения».

46 (48). Пастырский посох он получил от короля Арнульфа, а паллий — от папы Стефана[211]. Адальгар был посвящён в сан Сундерольдом[212], архиепископом Майнца, и занимал должность в суровое время варварских нашествий. Однако он, как видно из привилегий, не оставлял усилий в деле обращения язычников, но, как и его предшественники, заботился о том, чтобы иметь для этого дела специально поставленных священников.

47 (49). По истории данов в эту пору я не нашёл никакой информации ни из письменных источников, ни из сообщений очевидцев; очевидно, по той причине, что норманны и даны тогда были чуть ли не полностью истреблены королём Арнульфом в ряде жестоких сражений. Войной этой несомненно руководили небеса[213]. Ибо было перебито 100 000 язычников{8}, а из христиан, как передают, не пострадал почти ни один. Так, вторжениям норманнов был положен предел, и Господь отомстил, наконец, за кровь своих рабов[214], которая лилась уже в течение 70 лет. Об этом рассказывает «История франков».

48 (50). Я слышал из уст правдивейшего короля данов Свена[215], когда он в ответ на наши вопросы перечислял своих предков, следующее: «После поражения норманнов, — говорил он, — правил, насколько я знаю, Хелги, муж, любимый в народе за свою справедливость и святость. Ему наследовал Олаф[216], который прибыл из Швеции и силой оружия овладел датским королевством; у него было много сыновей, из которых после смерти отца трон получили Кнуба и Гурд».

49 (51). В 7-й год Адальгара Герман[217], архиепископ Кёльнский, причинил нашему Адальгару множество неприятностей, пытаясь подчинить Бремен Кёльну. И вот, когда в Трибуре был созван собор[218] под председательством Хатто[219] Майнцского, грамота апостольского престола была объявлена недействительной, а повеления славнейших князей аннулированы; папа Формоз[220] и король Арнульф одобрили, как говорят, эти нечестивые решения{9}. Затем, когда ставились подписи, имя архиепископа Адальгара было подставлено в самом конце соборного акта. Примечателен также рассказ об Аделине и Витгере, которые, вступив в поединок друг с другом, превратили собор в посмешище. Впрочем, это дело обернулось трагедией, ибо Витгер, представлявший нашу сторону, был побеждён и на следующий день умер. Далее, при Адальгаре и Хогере[221] Бремен, как говорят, всё время оставался зависимым от Кёльна епископством. Всё это мы нашли в актах указанного собора; вопрос о том, правдивы они или ложны, мы оставляем открытым.

50 (52). Два года спустя умер папа Формоз, а через четыре года скончался король Арнульф[222]. Последовало нашествие венгров и гонение против церквей. Наш архиепископ, уже глубокий старик, не в состоянии был ни оказать врагам сопротивление, ни принять надлежащие меры. Поэтому он, как говорят, и взял себе из Корвейского монастыря в помощники Хогера и, опираясь на его службу и поддержку, спокойно доживал свою старость. Так всемогущий Бог, который позволил некогда причинить беспокойство праведным, чтобы те стали лучше, вместе с беспокойством дал нашему архиепископу и облегчение, чтобы он мог перенести[223]. Ибо папа Сергий[224], который был седьмым от Формоза почти через столько же лет, сочувствуя Адальгару в его несчастье, восстановил привилегии Бременской церкви и подтвердил всё, что было пожаловано Григорием и Николаем, его предшественниками, Анскарию и Римберту{10}. Кроме того, поскольку отягощённый старостью владыка Адальгар не мог исполнять свои пастырские обязанности, разъезжать по епархии, вести проповедь и посвящать епископов, пятеро окрестных епископов, а именно, Сигизмунд Хальберштадтский[225], Викберт Верденский[226], Бизо Падерборнский[227] и оба Бернгарда — Минденский[228] и Оснабрюккский[229], были даны ему папой в помощники и должны были служить ему опорой в старости. Об этом говорится в имеющихся у нас под рукой грамотах папы Сергия. Вызывает, правда, удивление и не совсем нам понятно, посвящал ли Адальгар каких-либо епископов для язычников, как то говорится в грамотах, или право посвящения епископов оставалось нереализованным вплоть до времени Адальдага, что более вероятно, ибо свирепые варвары едва ли согласились бы терпеть возле себя даже простых священников. «Ибо мера беззаконий аморреев доселе ещё не наполнилась, и не пришло ещё время их миловать»[230]. После этого, в 907 году[231] Господнем, 9 мая архиепископ скончался и был погребён в базилике св. Михаила, которую он построил из любви к своему учителю над его могилой.

51 (53). Архиепископ Хогер пребывал в должности в течение 7 лет. Сведения о его годах, а также тот факт, что архиепископ Кёльнский рукоположил его вопреки своей воле, мы также нашли в вышеназванной книге. Паллий он получил от папы Сергия, а посох — от короля Людовика. Откуда он был родом и какую жизнь вёл, известно одному Богу. Однако, мы нашли в старинных церковных книгах такую заметку о нём: «Святым и избранным был Хогер, седьмой воин». Старинное предание свидетельствует о его святости и сообщает, что он был крайне суров в отношении церковной дисциплины и часто объезжал с проверкой монастыри своего диоцеза. Поэтому, даже находясь в Гамбурге, он посреди ночи спешил в Рамельсло к заутрене, чтобы выяснить, чем занимается братия. «Верный, — говорю я, — и благоразумный домоправитель»[232], который и сам бодрствовал в ночи, и людям своим не давал спать, он радостно выходил навстречу жениху[233] со словами: «Вот я и дети, которых дал мне Господь»[234].

52 (54). Во второй год господина Хогера скончался Людовик Дитя[235] и королём был избран Конрад[236], герцог франков. На этом Людовике окончился древний род Карла. Этим временем завершается и «История франков»[237]. Всё, что мы будем говорить в последующем, мы нашли в других, не менее правдивых книгах. Кое-что в ответ на наши расспросы нам рассказал также светлейший король данов[238]. «После Олафа, — говорил он, — шведского князя, который правил в Дании со своими сыновьями, его место занял Сигерих[239]. Он правил малое время и был свергнут с престола Хардегоном[240], сыном Свена, прибывшим из страны норманнов». Такие короли или, вернее, тираны правили тогда в Дании, то ли одновременно, то ли последовательно сменяя друг друга, — точнее неизвестно. Нам же достаточно знать и того, что все они по прежнему были язычниками и что христианство в Дании, посеянное там св. Анскарием, даже при такой перемене царств и вторжениях варваров всё таки уцелело и не погибло совсем. В те дни Саксонию поразило ужаснейшее гонение, ибо с одной стороны её церкви терзали даны и славяне, а с другой — чехи и венгры. Тогда же Гамбургский приход был разрушен славянами, а Бременский — в результате вторжения венгров[241]. Между тем, исповедник Божий Хогер умер и был погребён в церкви св. Михаила, рядом со своим предшественником, в 915 году Господнем; его успение отмечается 20 декабря. Когда 120 лет спустя, после обрушения старой часовни искали тело этого епископа, то не смогли найти ничего, кроме креста с паллия и епископской митры. Мы верим, что в нём исполнилось воскресение, которое, как передаёт истинное предание, исполнилось также в Давиде и евангелисте Иоанне.

53 (55). Регинвард[242] пребывал в должности всего один год. Кроме самого имени мы ничего больше не нашли о его жизни. Но, поскольку мы знаем, что его преемник присутствовал на соборе в Альтхейме, который состоялся в 5-м году короля Конрада, а наш Хогер умер в том же году, то Регинвард, занимавший должность епископа между тем и другим, и года не пробыл в этой должности. Я также не смог найти ни одной его грамоты. В его дни, как передают позднейшие авторы, в Бремене случилось великое чудо. Так, венгры, сжигая церкви и убивая священников у самых алтарей, безнаказанно истребляли или уводили в плен духовенство вперемешку с простым людом. Язычники повредили также кресты и подвергли их поруганию. Следы их ярости сохранились до наших дней. Но «карающий Бог»[243], над муками которого так потешались эти неверные, не дал им уйти безнаказанными. Ибо внезапно возникшая страшная буря, сорвав дранку с полусожжённых церковных крыш, бросала её язычникам в лицо и глаза и вынудила их, искавших спасения в бегстве, либо бросаться в реку, либо отдаваться в руки жителей. Вскоре после избиения паствы последовала смерть её доброго пастыря. Он был погребён 1 октября рядом со своими предшественниками в базилике св. Михаила.

54 (56). Архиепископ Унни[244] пребывал в должности 18 лет. О годах его и смерти я узнал там же, где и всегда. Братья рассказывают, что после смерти Регинварда духовенством и народом был избран Лейдрад, приор Бременского капитула. В сопровождении Унни, своего капеллана, он прибыл ко двору. А король Конрад, как говорят, исполненный святого духа, презрел Лейдрада и передал пастырский посох ещё очень молодому Унни, которого он увидел стоявшим неподалёку. А папа Иоанн Х[245], как сказано в грамоте, вручил ему паллий. Унни был святейшим мужем, как то можно видеть в его избрании и смерти. За свою святость он всегда оставался любим и уважаем королями Конрадом и Генрихом[246]. Потому и сказано о нём в стихотворении: «Князьям угоден был Унни, девятый по счёту».

55 (57). В его время венгры опустошали не только нашу Саксонию и прочие провинции по эту сторону Рейна, но и расположенные за Рейном Лотарингию и Францию. Кроме того, даны, располагая поддержкой со сторону славян, напали сначала на заэльбских саксов, а затем, разорив земли по эту сторону Эльбы, поразили Саксонию сильным страхом. У данов в это время правил Хардекнут Вурм, свирепейший червь, люто ненавидевший христианский народ. Пытаясь совершенно уничтожить христианство, которое было в Дании, он изгнал из её пределов священников Божьих и очень многих из них замучил до смерти.

56 (58). Но вот, король Генрих, с детства богобоязненный и все свои надежды возлагавший на милосердие Божье, победил венгров в ходе многих жестоких сражений. Он разгромил также в одном крупном сражении чехов и сорбов, укрощённых уже другими королями, и прочие славянские народы, так что оставшиеся, которых оказалось весьма немного, обещали королю платить дань, а Богу — принять христианство.

57 (59). Затем, вступив с войском в Данию, он в первой же схватке настолько устрашил короля Вурма, что тот обещал выполнять все его распоряжения и смиренно просил о мире. Так Генрих, одержав победу, установил границу своего королевства в Шлезвиге, который тогда назывался Хедебю[247], учредил там марку и распорядился основать колонию саксов[248]. Всё это мы узнали из правдивого сообщения одного датского епископа, весьма мудрого мужа, и также правдиво передаём нашей церкви.

58 (60). Тогда же наш блаженнейший епископ Унни, видя, что «врата веры открыты для язычников»[249], воздал Богу благодарность за спасение язычников и, в особенности, за то, что он благодаря Божьему милосердию и доблести короля Генриха получил и место, и время для осуществления миссии Гамбургской церкви, так долго остававшейся в небрежении по причине неблагоприятного времени. Итак, полагая, что нет ничего трудного и тяжёлого в том, что делается во имя Христа, он решил лично объехать всю территорию своего диоцеза. За ним, как говорят, последовала вся паства Бременской церкви, горюя из-за отсутствия доброго пастыря и «готовая идти вместе с ним в тюрьму и на смерть»[250].

59 (61). После того как исповедник Божий прибыл к данам[251], где тогда, как мы сказали, правил свирепейший Вурм, он не смог обратить его из-за присущей тому с рождения свирепости, но, как говорят, приобрёл своей проповедью сына короля Харальда. Он сделал его настолько верным Христу, что тот, хоть и не принял ещё таинства крещения, разрешил открыто исповедовать христианство, к которому его отец всегда питал лютую ненависть.

Итак, поставив в Датском королевстве священников по отдельным церквям, святой Божий, как говорят, поручил Харальду большое количество верующих. Опираясь на его поддержку, Унни в сопровождении его посла объехал все датские острова, проповедуя язычникам слово Божье и укрепляя в Господе верующих, которых он находил там в качестве пленных.

60 (62). Затем, следуя по стопам великого проповедника Анскария, он, переплыв Балтийское море, не без труда добрался до Бирки. В течение 70 лет после смерти св. Анскария никто из учителей, кроме, как пишут, одного Римберта, не решался туда ездить; настолько нашим мешали гонения. Бирка — это город готов, расположенный в центре Швеции, неподалёку от того храма, что зовётся Упсалой и считается у шведов наиболее почитаемым в культе богов. В этом месте некий залив[252] того моря, что зовётся Балтийским, или Варварским, вдаваясь в северном направлении, образует гавань, удобную для варварских народов, обитающих по всему этому морю, но весьма опасную для людей неосторожных и не знающих такого рода мест. Ибо жители Бирки часто подвергаются нападениям пиратов, которых там великое множество. И поскольку они не могут противостоять им силой оружия, они обманывают врагов хитрым приёмом. Так, они перегородили залив неспокойного моря на протяжении ста и более стадиев каменными глыбами и тем самым сделали прохождение этого пути опасным как для своих, так и для разбойников. В это место, поскольку оно является наиболее безопасным в приморских районах Швеции, имеют обыкновение регулярно съезжаться по различным торговым надобностям все суда данов или норманнов, а также славян и самбов; бывают там и другие народы Скифии.

61 (63). Придя в эту гавань, исповедник Господень начал обращаться к людям с необычной для них проповедью. Ибо шведы и готы, или, лучше сказать, норманны, из-за эпохи варварских нашествий, когда у них в течение несколько лет многие короли осуществляли кровавое господство, совершенно забыли христианскую религию, и их нелегко было обратить вновь. От Свена, часто называемого короля данов, мы узнали, что у шведов тогда правил некий Ринг с сыновьями Эриком и Эдмундом, а перед Рингом у власти были Анунд, Бьорн и Олаф, о которых мы читали в «Деяниях» св. Анскария[253], а также другие, чьи имена нам не известны. Вполне вероятно, что воин Божий Унни посетил этих королей и, хоть те и не уверовали, получил у них разрешение проповедовать слово Божье в Швеции. По моему мнению, исследовать деяния тех, которые так и не уверовали, не имеет смысла, тогда как умалчивать о спасении тех, которые, напротив, уверовали, и о тех, благодаря которым они уверовали, было бы противно благочестию. Итак, шведы и готы, впервые обращённые к вере св. Анскарием, а затем вновь вернувшиеся к язычеству, были вторично обращены святым отцом Унни. Достаточно знать и это, чтобы в случае, если мы скажем слишком много, о нас не сказали, будто мы склонны к фантазиям. «Ибо, — как говорит блаженный Иероним, — лучше безыскусно говорить правду, чем красноречиво излагать ложь»[254].

62 (64). Когда проповедник Божий, завершив свою миссию, решил, наконец, возвратиться назад, то заболел в Бирке и оставил там «шатёр своего истощённого тела»[255]. А душа его в окружении многочисленных духовных триумфов поднялась к вершине небесной родины, чтобы вечно радоваться там. Ученики владыки с плачем позаботились о его погребении; тело его они похоронили в городе Бирке, а голову доставили в Бремен и с подобающими почестями поместили её в церкви св. Петра, перед алтарём. «Проведя жизнь в героической борьбе»[256], он умер в Скифии, как пишут, в 936 году от воплощения Господня, 9-го индикта, около середины сентября[257]. Это был первый год Оттона I Великого и 148-й со дня смерти св. Виллехада, первого Бременского епископа.

63 (65). Эх вы, епископы, сидящие дома и предпочитающие кратковременные удовольствия, а именно, славу, прибыли, чревоугодие и сон, своим прямым епископским обязанностям! Посмотрите, говорю я вам, на этого бедного и скромного при жизни человека, или, вернее, достохвального и великого священника Христова! Увенчанный столь благородной кончиной, он дал соответствующий пример потомкам; и никакие временные или местные трудности не могут служить оправданием вашей бездеятельности, после того как он, пройдя через такие опасности моря и суши, посетил народы севера и исполнил долг своей миссии с таким усердием, что, испустив дух в крайних пределах земли, «положил свою душу за Христа»[258].

КНИГА ВТОРАЯ

Перед тобой, читатель, славные деяния второй книги.

1. Архиепископ Адальдаг[259] пребывал в должности 53 года. Он тот, который, как говорится, «восстановил для нас государство»[260]. Он был молодым человеком благородного рода, прекрасной наружности и ещё более прекрасных нравов. Взятый из Хильдесхаймского хора, он был родственником и учеником блаженного Адальварда[261], епископа Верденского, чья достойная жизнь, а также незапятнанная слава и вера были прекрасно известны при дворе. Говорят, что этот знаменитый своей учёностью и чудесами муж проповедовал среди славянских народов в то самое время, когда наш Унни находился с миссией у скифов[262]. Попав ко двору благодаря его трудам и ручательству, Адальдаг получил от Оттона Великого пастырский посох[263]. А епископский паллий он принял от папы Льва VII[264], из рук Майнцского епископа[265], равно как и его предшественники. Но Гамбургская кафедра по прежнему не располагала зависимыми от неё епархиями; они были возвращены ей только стараниями названного Адальдага.

2. Итак, как только Адальдаг вступил в должность епископа, он, согласно грамоте короля, велел освободить Бремен от королевских чиновников и королевской юрисдикции, которой он подлежал в течение долгого времени, и пожаловать ему свободу и иммунитет, подобно прочим городам. Кроме названной грамоты короля имеются и другие. Вскоре он со всем пылом своей души взялся за осуществление миссии, которая впервые была принята ради спасения язычников его предшественниками, а теперь, в свою очередь, перешла к нему, чтобы «в радости пожать то, что другие посеяли в слезах»[266] и добиться успеха в том, что поставило перед ним его благочестие. И, поскольку «любящим Бога всё содействует ко благу»[267], Господь предоставил ему во исполнение его планов и удобное время, и милость короля. Ибо он пользовался расположением Оттона в такой мере, что тот очень редко отпускал его от себя. Тем не менее епископ никогда не пренебрегал нуждами своего прихода, никогда не оставлял своей миссии. Более того, зная, что душа победоносного и справедливейшего короля готова «ко всему, что Божье»[268], он не переставал склонять его к обращению язычников. В конце концов вышло так, как он и хотел; Бог помог ему и укрепил руку благочестивейшего короля во всех его делах.

3. Итак, опираясь на Божью помощь, король Оттон, как только избежал козней своих братьев[269], предоставил народу «суд и правду»[270]. Затем, когда он подчинил своей власти почти все королевства, которые отпали после смерти Карла, он поднял оружие против данов, которых ранее разбил в войне ещё его отец. Ибо они, ища ссоры, убили в Хедебю послов Оттона вместе с маркграфом и полностью вырезали всю колонию саксов[271]. Желая отомстить за это дело, король тут же вторгся в Данию со своим войском. Перейдя границу Дании, расположенную тогда у Шлезвига, он огнём и мечом разорил всю область до самого крайнего моря, которое отделяет норманнов от данов и по сей день зовётся в честь победы короля Оттинсанд[272]. На обратном пути в Шлезвиге против него выступил Харальд[273], и вступил с ним в битву. Обе стороны мужественно сражались, однако победу одержали саксы, а даны были побеждены и отступили к кораблям. Наконец, приняв мирные условия, Харальд подчинился Оттону; получив королевство из его рук, он обещал ввести в Дании христианство. Не медля, Харальд был крещён[274] вместе с женой Гунхильдой и малолетним сыном, которого король, подняв из святой купели, назвал Свеном-Отто[275]. В это же время Дания по эту сторону моря, — местные жители называют её Ютландией, — была разделена на три епископства и подчинена Гамбургской епархии. В Бременской церкви сохранились грамоты короля, которые свидетельствуют о том, что король Оттон держал в своей власти Датское королевство в такой мере, что даже назначал [тамошних] епископов. А из грамот римского престола видно, что папа Агапит[276], поздравляя Гамбургскую церковь со спасением язычников, пожаловал Адальдагу всё, что было пожаловано его предшественниками — Григорием, Николаем, Сергием и прочими — Бременскому архиепископству. Он также апостольской властью предоставил ему право назначать епископов как в Данию, так и среди прочих народов севера.

4. Итак, наш блаженнейший отец назначил в Данию первых епископов, а именно: Хорита или Хореда в Шлезвиг, Лиафдага в Рибе, а Регинбранда в Орхус[277]. Он также поручил им те церкви, которые расположены за морем: на Фюне, в Зеландии, Сконе[278] и в Швеции. Это было сделано в 12-й год названного архиепископа. За этим началом небесного милосердия последовал при содействии Божьем такой рост, что с того времени и по сей день церкви данов, по-видимому, изобилуют многочисленными плодами северных народов.

5. Передают также, что в это время Оттон, храбрейший король, подчинил своей власти все славянские народы[279]. Тех, кого отец его усмирил в одном крупном сражении, он сокрушил, наконец, с такой силой, что они ради [сохранения] жизни и отечества охотно предложили победителю дань и приняли христианство. Так был крещён весь народ язычников, а в земле славян впервые построены церкви. Впрочем, более подробно мы расскажем об этих делах под конец[280], по ходу изложения.

6 (5). Мы до сих пор находим в архивах нашей церкви сведения о том, что Бруно[281], знаменитый тогда архиепископ Кёльнский, увидев, что наш Гамбург имеет зависимые от себя епархии, возобновил старинную тяжбу относительно Бремена, надеясь тем легче добиться желаемого, что королём был его родной брат — Оттон. Но все его усилия оказались напрасными, ибо он не смог добиться ни одобрения папы, ни поддержки со стороны брата. В итоге, этот благородный и мудрый муж был легко побеждён авторитетом владыки Адальдага и, как пишут, с удовлетворением возобновил добрые отношения с нашей церковью, заявив, что Гамбургской церкви, которая в такой опасной близости к язычникам, никто не должен причинять вред; напротив, она достойна любви и уважения со стороны всех прочих церквей. До сих пор в памяти потомков живёт некий Эрп[282], дьякон владыки Адальдага, который оказал ему верную помощь во время этой тяжбы и в награду за это получил от короля Верденское епископство. Говорят также, что и другие братья, которые вместе с архиепископом усердно проповедовали среди данов и славян, получили в награду за свой труд важнейшие епархии.

7 (6). Действительно, вся энергия отца Адальдага была направлена на обращение язычников, торжество церквей и спасение душ; за своё усердие в названном деле этот «угодный Богу и людям муж»[283] заслужил уважение всех людей, в том числе и своих врагов.

8 (7). После того как победоносный король Оттон был призван в Италию ради освобождения апостольского престола, он, как говорят, провёл совещание по поводу того, кого следует оставить представителем его власти в тех землях, которые граничат с варварскими пределами, для осуществления правосудия. Ибо со времён Карла Саксония из-за старинной мятежности её народа не имела иного герцога, кроме самого цезаря. Вынужденный необходимостью, король впервые поручил эту должность Герману[284]. Об этом муже и его потомках я счёл необходимым рассказать более подробно, ибо они, очевидно, поднялись к великому ущербу для Бременской и прочих церквей.

9 (8). Этот муж происходил из бедного рода и поначалу, как говорят, довольствовался всего семью мансами и семью слугами из родительского наследства. Но затем, будучи талантлив и обладая красивой наружностью, а также ввиду заслуг веры и смирения, которое он выказывал господам и равным ему, он стал известен при дворе и добился расположения самого короля. Тот, заметив трудолюбие юноши, принял его в число слуг, затем доверил ему воспитание сыновей, а после быстро «следовавших друг за другом успехов»[285] поручил ему обязанности префекта. Энергично исполняя эту должность, он, как говорят, вынес приговор и осудил на смерть своих собственных слуг, приведённых в суд за воровство. Необычность этого деяния, хоть он и тогда уже был весьма любим в народе, доставила ему известность также и при дворе. Получив герцогство Саксонию, он честно и справедливо управлял этой провинцией, и до самой смерти оставался ревностным защитником святых церквей. И по отношению к Бременской церкви, и к её матери Гамбургской был он верен и предан, сделав много добра братии и всем общинам Саксонии.

10 (9). Итак, поручив свои обязанности в этом крае столь славному мужу, благочестивейший король и наш архиепископ отбыли в Италию. Там король, проведя собор епископов, велел низложить обвинённого в многочисленных преступлениях папу Иоанна[286], носившего прозвище Октавиан, — правда, в его отсутствие, ибо папа бежал, тем самым избежав суда, — и назначил на его место протоскриниария Льва[287]. Последний тут же короновал Оттона императором, а римский народ провозгласил его августом. Всё это произошло в 28-й год его правления и 153-й после коронации в Риме Карла[288].

11. В это время император, в течение пяти лет находясь в Италии со своим сыном[289], разбил сыновей Беренгара[290] и возвратил Риму прежнюю свободу. В эти дни и годы наш архиепископ, как один из первых королевских советников, также находился в Италии, не по своей воле, — говорю я, — но потому что не мог покинуть своих королей. Его поездка оказалась весьма удачной для Бременской церкви. Ибо он, как передают, собрал тогда те мощи святых, с помощью которых наше епископство торжествует ныне и во веки веков. Говорят, что его народ, не снеся слишком долгого отсутствия доброго пастыря, через послов и путём настойчивых писем добился, наконец, чтобы тот соизволил навестить свою паству. Когда он пришёл, то и свои, и чужие вышли ему навстречу на три дня пути и, плача от радости, кричали, словно второму Иоанну[291]: «Благословен тот, который пришёл во имя Господа!».

12 (10). Итак, вернувшись на родину, архиепископ, — как мы слышали и узнали от наших отцов по их рассказам[292], — привёл в своей свите Бенедикта[293], посвящённого, но низложенного Оттоном папу. Оттон велел держать его в Гамбурге под стражей, но архиепископ относился к нему с величайшим почтением до самой его смерти. Ибо он, как говорят, был святым и начитанным мужем и, по-видимому, вполне подходил для апостольского престола, если бы не был избран римским народом в ходе мятежа, после того как изгнан был тот, кого велел поставить император. Итак, ведя у нас святой образ жизни[294] и обучая святой жизни других, он почил в мире в Гамбурге в то самое время, когда цезарь собирался по требованию римлян восстановить его в должности. Он, как пишут, умер 4 июля[295]. [В то время в Бремене весьма славился приор Эйльхард, муж, знаменитый добровольной бедностью, блюститель канонического устава. Тогда же школой нашей церкви с блестящим усердием управлял Тиадхельм, который был одним из учеников великого Отрика[296] Магдебургского.]

13 (11). А архиепископ с большой осмотрительностью распределил по своим приходам мощи святых мучеников, которые он вывез из города Рима. Его предшественники, как было сказано[297], основали для служащих Богу душ пять обителей, а он прибавил к ним ещё и шестую в Хееслингене[298], где благороднейшая дева Христова Вендельгарда и её отец Хальдо, пожертвовав Богу и святому мученику Виту всё своё имущество, собрали большое количество святых дев. Седьмую обитель святых дев он основал во Фризии, в Реепсхольте[299] за счёт поместий и пожертвований неких верующих дам — Рейнгерды и Вендилы; он поместил там мощи св. Маврикия, а прочие — в других местах[300].

14 (12). Хотя святой владыка осуществлял отеческую заботу обо всех своих церквях, наибольшее внимание он всё же уделял странноприимному дому в Бремене. Он наделил его такими большими доходами, — гораздо большими, нежели его предшественники, — что помимо странников, которых там часто принимали, в этом госпитале ежедневно кормили 24 бедняков. В этом деле ему особенно активно помогал Лиавицо[301], которого владыка привёз с собой из Италии.

15 (13). В это время Оттон Великий, подчинив и обратив в христианскую веру славянские племена, основал на берегу реки Эльбы славный город Магдебург; сделав его славянской митрополией, он велел посвятить там в архиепископы Адальберта[302], мужа исключительной святости. Этот первый святитель Магдебурга деятельно управлял своей епархией в течение 12 лет и обратил посредством проповеди многие славянские народы. Его посвящение состоялось в 35-й год императора[303] и нашего архиепископа, через 137 лет после рукоположения св. Анскария.

16 (14). Магдебургской епархии подчинены все земли славян вплоть до реки Пены; от неё зависят пять епархий, из которых Мерзебург и Цейц расположены на реке Заале, Мейсен — на Эльбе, а Бранденбург и Гавельберг — во внутренних районах страны. Шестой славянской епархией является Ольденбург. Однако, поскольку он расположен ближе к нам, император подчинил его Гамбургскому архиепископству. Наш архиепископ поставил там первым епископом Эврака или Эгварда, которого мы именуем по латыни Евагрием.

17 (15). Поскольку выпал удобный случай, мне кажется полезным рассказать о том, какие народы по ту сторону Эльбы относятся к Гамбургскому диоцезу. Последний ограничен с запада Британским океаном, с юга — рекой Эльбой, с востока — рекой Пеной, впадающей в Варварское море, а с севера — рекой Эйдер, которая отделяет данов от саксов. Есть три племени заэльбских саксов: первые [живут] у океана и [зовутся] дитмарсами; их главная церковь [находится] в Мельдорфе; вторые — гользаты — зовутся так по лесам, в которых живут; через их [землю] протекает река Стурия[304]; церковь их [расположена] в Шонфельде[305]. Третьи и самые благородные [среди них] зовутся штурмарами{11}, поскольку народ этот склонен к частым возмущениям. Между ними возвышает свою голову митрополия — Гамбург, некогда сильный воинами и оружием, счастливый землёй и плодами, а ныне открытый в наказание за грехи и обращённый в пустыню. Однако, хоть митрополия и лишилась городской красы, она по прежнему сильна и утешается в горе вдовства успехами своих сыновей, которых ежедневно видит выполняющими свою миссию по всему северному краю. О них, очевидно, можно воскликнуть с великой радостью: «Я называл и говорил о них, но они превышают число!»[306].

18. Мы нашли также и границу Саксонии, лежащей по ту сторону Эльбы, как она была установлена Карлом и прочими императорами; она проходит следующим образом: От восточного берега Эльбы до небольшой речки, которую славяне называют Месценрейца[307]. От неё граница идёт через Дельвундерский лес до реки Дельвунды[308]. Оттуда она доходит до Горнбека[309] и Билениспринга[310], и далее к Лиудвинештейну[311], Вайзебиркену и Барницу. Затем она тянется до Хорбистенона[312] и Травенского леса{12} и вверх по нему вплоть до Булилункина[313]. Оттуда граница идёт до Агримесхоу[314] и постепенно подымается до брода, который зовётся Агримесвидил[315], где Бурвидо вступил в поединок со славянским воином и убил его. В память об этом в названном месте поставлен камень. От этого болота граница идёт к озеру Кользе[316] и доходит на востоке до поля Цвентифельд вплоть до реки Цвентины{13}, по которой граница Саксонии идёт до самого Скифского моря и того моря, которое зовётся Восточным. (16). О природе этого моря коротко упоминает Эйнхард в «Деяниях» Карла, когда говорит о славянской войне.

19.[317] «От западного океана, — говорит он, — на Восток протянулся некий залив, длина которого неизвестна, а ширина не превышает 100 000 шагов, хотя во многих местах он и более узок. Вокруг него живёт множество народов. Так, даны и шведы, которых мы называем норманнами, владеют северным побережьем и всеми его островами. На восточном берегу живут славяне и различные другие народы, среди которых главными являются вильцы[318], с которыми король тогда вёл войну. В результате единственного похода, которым он руководил лично, [Карл] так разбил и укротил их, что в дальнейшем те считали для себя невозможным отказываться от исполнения его приказов».

20 (17). Вот что говорит Эйнхард. Мы же, поскольку уже столько раз упоминали о славянах, считаем нелишним рассказать о природе земли славян и сделать исторический очёрк населяющих её народов, тем более что почти все славяне[319] в это время, как говорят, были обращены к христианской вере стараниями нашего владыки Адальдага.

21 (18). Итак, область славян, самая обширная провинция Германии, населена винулами, которых некогда называли вандалами; говорят, что она в 10 раз больше, чем наша Саксония; особенно, если считать частью славянской земли Чехию и живущих по ту сторону Одера{14} поляков, ибо ни по наружности, ни по языку они ничем от них не отличаются. Эта страна, изобилующая оружием, воинами и плодами, со всех сторон окружена лесистыми горами и реками, которые [служат] её надёжными границами. В ширину она [простирается] с юга на север, то есть от реки Эльбы до Скифского моря. В длину же она, начинаясь, по-видимому, в Гамбургском приходе, тянется на восток, включая неисчислимые земли, вплоть до Баварии, Венгрии и Греции. Славянские племена весьма многочисленны; первые среди них — вагры, граничащие на западе с трансальбианами; город их — приморский Ольденбург{15}. За ними следуют ободриты, которые ныне зовутся рарогами, и их город Магнополь[320]. Далее, также по направлению к нам — полабы, и их город Ратцебург[321]. За ними [живут] глиняне и варны[322]. Ещё дальше обитают хижане[323] и черезпеняне[324], которых от доленчан[325] и ратарей[326] отделяет река Пена, и их город Деммин{16}. Здесь — граница Гамбургского прихода. Есть и другие славянские племена, которые проживают между Эльбой и Одером, как-то: гаволяне[327], живущие по реке Гавель, доксаны[328], любушане[329], вилины, стодоране и многие другие. Самые сильные среди них — это живущие посредине ратари; город их, знаменитая на весь мир Ретра[330], является центром идолопоклонства. Большой храм построен там для демонов, главным из которых считается Редегост. Образ его приготовлен из золота, а ложе — из пурпура. Этот город имеет девять ворот и со всех сторон окружён глубоким озером; пройти туда можно лишь по деревянному мосту, но путь по нему дозволен только приносящим жертвы или желающим получить ответ [оракула]; это, по моему мнению, указывает на то, что «Стикс девять раз окружает и возбраняет»[331] погибшие души тех, которые служили идолам. Говорят, что от города Гамбурга до этого храма 14 дней пути.

22 (19). За лютичами, которых иначе зовут вильцами, протекает Одер, самая полноводная река в земле славян. В её устье, там, где она впадает в Скифское озеро, расположен знаменитый город Юмна[332], весьма оживлённое местопребывание варваров и греков, живущих вокруг. Поскольку о великой славе этого города рассказывают многое и не всегда правдиво, мне также хочется упомянуть о нём кое-что заслуживающее внимания. Это, действительно, крупнейший из всех расположенных в пределах Европы городов, который населяют славяне вместе с другими народами, греками и варварами. Приезжие саксы также получают возможность там жить на равных с прочими правах, но при условии не исповедовать открыто христианство. Ибо все они до сих пор блуждают в потёмках язычества, хотя в отношении нравов и гостеприимства не найти более честного и радушного народа, чем они. Этот город богат товарами всех северных народов, нет ни одной диковинки, которой там не было бы. Там есть «Котёл Вулкана», который местные жители называют греческим огнём и о котором упоминает также Солин[333]. Нептун известен там троякого вида. Ибо остров тот омывается тремя рукавами, из которых один, как говорят, на вид очень зелёный, второй — беловатый, а третий — свирепствует неистовым течением в постоянных бурях. От этого города коротким путём добираются до города Деммина, который расположен в устье реки Пены, где обитают руяне. А оттуда — до провинции Земландии, которой владеют пруссы. Путь этот проходят следующим образом: от Гамбурга или от реки Эльбы до города Юмны по суше добираются семь дней. Чтобы добраться до Юмны по морю, нужно сесть на корабль в Шлезвиге или Ольденбурге. От этого города 14 дней ходу под парусами до Острогарда Руси. Столица её — город Киев, соперник Константинопольской державы, прекраснейшее украшение Греции.

Река Одер, как было сказано, берёт своё начало в глубинах Моравского леса{17}, там же, где лежат истоки нашей Эльбы[334]. Какое-то время они текут вместе, а затем пути их расходятся. Одна из рек, то есть Одер, поворачивая на север, протекает по центральным землям винулов, пока не доходит до Юмны, где отделяет поморян от вильцев. Вторая же, то есть Эльба, направляясь на запад, сначала протекает по землям чехов и сорбов{18}, в среднем течении отделяет язычников от саксов и, наконец, отрывая Гамбургский приход от Бременского, победно впадает в Британский океан{19}.