Гражданство магической реальности

— Зачем мне брать его в руку?

Стоило немалых трудов добиться того, чтобы голос оставался спокойным. Теперь я прекрасно понимал Горлума и его тягу к кольцу всевластья. Этот предмет манил и одно его присутствие рядом сказывалось на четкости мышления. Она тоже перераспределялась — причем явно не в мою пользу.

— Я не могу оставить его себе, — нехотя призналась Леоника. — Тот, от кого я его получила, рассказал только основы. Протокол безопасности вынуждает текущего владельца оберегать артефакт от взглядов посторонних, не обладающих способностями к магии. Передать можно лишь тому, кто сумеет его взять самостоятельно. Пожалуйста, попробуй!..

Искушение уже уложило осторожность на обе лопатки. Все-таки все женщины хоть немного, но ведьмы. Умеют уговорить так, что потом сам жалеешь, но уже поздно.

Кто, будучи в своем уме, отдаст такое чудо?

Я протянул руку, накрыл ладонью болт, сжал пальцы и с нарастающей обидой понял, что моя рука проходит сквозь него! Причиной подобного конфуза была отнюдь не призрачность артефакта — тот продолжал ощущаться самым настоящим предметом на много метров вокруг. Нет, это моим пальцам катастрофически не хватило бытийности. Словно это я оказался призраком, позабывшим о своем потустороннем существовании.

— Попробуй еще раз, — попросила Леоника, опасливо поглядывая в окно, не стремится ли кто зайти в дом. — У тебя есть время до тех пор, пока протокол безопасности не заставит меня спрятать артефакт в карман. Не уверена, что смогу показать его тебе повторно.

Ко второй попытке я подошел более ответственно. Кончики пальцев даже ощутили что-то вроде прикосновения, но это же чувство и нарушило концентрацию. Что-то очень похожее я уже чувствовал в спальне Медеи. Передо мною лежал несомненный источник магии — а я никак не мог взять его в руки.

Третий раз волшебный!..

Вновь повторилось ощущение прикосновения к чуду. Восторженное и теперь уже несколько болезненное, поскольку от меня требовалось ни в коем случае не впадать в экстатические состояния, а поддерживать сосредоточенность.

Я приготовился сжать пальцы чуть сильнее, но в этот момент предательски хлопнула дверь двумя этажами выше. Рука Леоники дернулась и волшебный болт, вновь пройдя сквозь мою руку, моментально очутился в кармане плаща. — Протокол безопасности, — извиняющимся тоном прошептала девушка. — Я так надеялась, что смогу передать артефакт тебе. Где же мне теперь найти еще одного одаренного? У меня есть время до восхода солнца…

Она была готова расплакаться, да и я от досады чувствовал себя отвратительно. Вот что стоило соседу пойти выгуливать собаку хотя бы на пять минут позже?

— Рассказывай все в подробностях, может получится помочь.

Я придвинулся к девушке и полуобнял её, осторожно прижимая к себе. Обида не стихала. Моя прелесть… Они украли её…

Спустился вниз лифт с соседом, еще раз хлопнула дверь — теперь уже внизу. Ох уж этот параноидальный протокол безопасности, неведомое, но очень сильное заклинание, действие которого я ощущал так же четко, как телекинез, спровоцированный Росомахой.

Сокрытие артефакта казалось абсолютно своевременным и уместным действием. Безоговорочно правильным, хотя какая-то часть сознания протестовала, продолжая сожалеть об упущенной возможности.

— Мне его отдал на хранение… ты его не знаешь. И незачем знать, так тебе же безопаснее. Он говорил, что такие вещи следует хранить в самых неочевидных руках, чтобы никому не пришла в голову мысль искать их среди только начинающих осваивать магию. Он проверил меня, но сказал, что я… не подхожу. Если артефакт останется у меня больше чем на двое суток, я могу сгореть от внутреннего огня. Самовоспламенение с первыми лучами солнца. Он не просто рассказал, что среди моих предков был кто-то, чья природа конфликтует с природой артефакта, но и доказал это, весьма убедительными методами. А затем отдал артефакт мне, потому что никто из понимающих природу магии достаточно глубоко, не подумает на меня. Это нонсенс, принципиальная несовместимость. Шесть поколений разбавили мою кровь и дали фору, которая вот-вот истечет. Он хотел забрать его обратно. До наступления срока. Говорил, что наградит меня и возвысит. Обещал найти учителя, который не станет вымогать ману в обмен на знания.

В этом месте я напрягся. Идея самовоспламенения с первыми лучами солнца напоминала о вампирах, в которых очень не хотелось верить. А упоминание об учителях, вымогающих ману свидетельствовало о том, что таких, к сожалению, подавляющее большинство.

— Почему он не забрал… обратно?

Даже говорить о волшебном болте получалось с трудом. Голос норовил сорваться на жалостливые просящие интонации, я с трудом удерживал его в рамках приличий. Но дрожь убрать все равно не сумел.

— Он собирался, мы даже встретились в его квартире. Шутили, выпили немного шампанского…

Рассказ давался Леонике не легче чем мне. Когда болт вернулся к ней в карман, вместе с ним вернулось и гипертрофированное напряжение. Странное такое чувство, когда полуобнимаешь живую теплую девушку, а ощущение, будто это гранитную статую разогрели до тридцати шести и шести по Цельсию, а теперь и вовсе к вибростенду подсоединили для имитации нервной дрожи.

— Он так радовался, глядя на меня, смеялся… А потом… просто исчез. Я зашла в ванную комнату на минуту, может на две. Даже дверь не закрывала. А он просто пропал. Я моргнула и всё. В квартире никого. В его квартире! Ни одной его фотографии, личной вещи, даже посуда грязная только та, из которой ела я. Там, где он работал — должность занимает другой человек. Аккаунт в сети исчез, переписка пропала даже с моего смартфона. Я удерживаю в памяти его образ и его слова — но это лишь благодаря тому, что не расстаюсь с артефактом, который меньше чем через половину суток прикончит меня. Что делать, Имярек?

Как назло, в голову ничего не лезло. Там все еще болтался рефрен о волшебной вещице, которую не удалось получить. Потому я промолчал. Наверное, Леонике и не требовался мой ответ. Тут был нужен сильный практик, способный забрать у неё болт — тогда как мне даже не получалось как следует к нему прикоснуться.

— Медея! Я должна поехать к ней! У неё может получится!

Реплика Леоники вызвала приступ паники. Я смотрел в озаренное надеждой лицо и ощущал, как удаляется от меня последний шанс заполучить болт. Болт! Волшебный и могучий артефакт!

За мгновение до того, как она дернулась вперед, бежать к Медее, я придержал девушку за талию и сделал то, что впоследствии казалось самым очевидным, хотя за мгновение до этого совсем не помещалось в голове, даже самым краешком.

Я засунул руку в карман её плаща.

Видимо, неведомый протокол безопасности, счел это действие допустимым, ведь я до этого видел болт своими глазами и даже сумел прикоснуться к нему.

На долю секунды Леоника испугалась, но тут я сумел дотронуться кончиком указательного пальца до болта. Протокол безопасности, чем бы он ни был, мне не помешал. А это давало шанс как минимум на одну дополнительную попытку.

Моя же собеседница затаила дыхание и вроде бы даже закрыла глаза. А я тем временем наткнулся на её телефон. Двойственность прикосновения к нему, на контрасте с болтом, отозвалась мгновенным приступом мигрени.

— Лишнее… вынь, — сквозь сжатые зубы попросил я, не вынимая руки. Второго проникновения в карман протокол безопасности, скорее всего, не допустит. Это означало, что попытка у меня только одна.

А в глазах тем временем реальность чуть подернулась дымкой. Состояние напоминало предобморочное, как несколько лет назад, когда меня угораздило схлопотать полноценный солнечный удар на пляже.

К счастью для меня, Леоника сообразила в чем проблема и вытащила телефон. А еще придвинулась ко мне так, чтобы мне стало легче шарить по карману. Я словно полуобнимал девушку за талию, жалея о том, что пальцы не в состоянии удлиниться на десяток-другой сантиметров.

Болт, как нарочно, провалился на самое дно кармана. Я несколько раз задевал его, но само тактильное ощущение отвлекало от необходимости сжать пальцы. Каждое прикосновение словно било током, порождая волну магического ощущения: вдохновляющего за волной. Но схватить артефакт не удавалось.

— Если бы не отчаянная экстремальность ситуации, — заметила Леоника минуте на второй моих безуспешных попыток, — я бы даже сочла это эротичным. У меня аккурат под этим местом одна из эрогенных зон.

— Просто помоги мне, самую малость, — с трудом выдохнул я, понимая насколько нелепо все выглядит со стороны. — Поддерни полу плаща, чтобы она легла на подоконник…

Сосед с собакой подозрительно быстро завершил прогулку. Совсем некстати, крайне несвоевременно и неуместно. Но мысль о нем промелькнула и исчезла, поскольку страх провала вызвал прилив адреналина и, может еще что-то ухитрился изменить. Потому что сразу как хлопнула входная дверь внизу, я как-то исхитрился и подцепил головку болта двумя пальцами.

Наверное, по ощущениям, это было похоже на то, как маленькие дети сталкиваются с наличием электрического тока в розетке. Мое тело судорожно дернулось, локоть задел оконное стекло, а туловище изогнулось так, что спихнуло Леонику с подоконника. Впрочем, я и сам отлетел к лестничному пролету, едва не скатившись на пол-этажа спиной вперед.

Будет скандал, чувствуя боль в затылке, подумал я. На звук разбитого стекла сосед точно примчится, вместе с собакой. Хорошо еще, что вроде ничего себе не сломал, только шишку набил.

Следующая мысль была менее эгоистичной. Я наконец вспомнил о Леонике, которая отлетела в сторону другого пролета и ударилась о лестничную площадку как минимум коленками.

— Ты в порядке? — сдавленно прохрипел я, поворачиваясь на бок, нывший лишь самую малость слабее чем затылок.

Сознание поначалу списало странности восприятия на удар головой, но уже секундой позже я увидел, что стекло даже не треснуло, а значит разлетающиеся осколки мне лишь померещились.

Но версия с глюком никак не объясняла того, отчего на лестничной площадке между этажами я был один. Леоника, которая по моим прикидкам уже должна была начать ругаться, пропала — в точности как тот неведомый практик, передавший девушке артефактный болт.

В этих исчезновениях проглядывала какая-то очень тревожная закономерность, по чистой случайности не задевшая меня, как не продемонстрировавшего должного уровня владения магией.

Кое-как поднявшись на колени, я проверил сохранность собственного телефона. Защитный чехол и пребывание в нагрудном кармане, спасло технику от трещин и утраты работоспособности.

Голова еще кружилась, лестница словно окуталась каким-то неясным муаром, напоминавшем о несостоявшемся чуде. Вытащить из кармана волшебный болт мне так и не удалось.

Попробуем найти в случившемся хоть что-то позитивное, подумал я, продолжая тревожиться за Леонику, хотя информация о её телефонном номере и даже факте недавнего звонка успела исчезнуть из памяти смартфона. Я хотя бы помню о том, что она пыталась мне передать.

Вот тут бы мне и сообразить, насколько противоестественно такое воспоминание, но этажом выше начали открывать дверь, провожая гостей. Ушибленное и не успевшее прийти в норму тело дернулось само. Только усилием воли мне удалось не допустить падения телефона на пол. Отчасти помогло еще то, что, будучи амбидекстром, я почти что одинаково владею обеими руками.

А затем я шумно выдохнул и мысленно обматерил сработавший протокол безопасности, сжимая в кулаке волшебный болт, выдернутый из щели под батареей центрального отопления.

Глава 11

Очень полезно сначала подумать и лишь потом начать что-то делать. А еще лучше подумать несколько раз. В спокойной обстановке, чтобы на нервы и психику не капали, уверяя, что это последний шанс и если не отреагировать, то дальше будет только хуже.

Потому что, если когда-нибудь о случившемся на этой лестничной площадке узнает мир, словарь фразеологизмов наверняка обогатится словосочетанием “Имярекова победа”, по аналогии с пирровой.

Помраченное состояние не то чтобы проходило — скорее обустраивалось в моей психике. А я, тем временем, пытался адаптироваться к нему.

Болела спина, затылок, болел локоть, ушибленный во время эпичного имярековского полета с подоконника то ли об стену, то ли об пол. А может и когда бил им чудом восстановившееся стекло. Не важно. Физическое состояние, пусть и не самое хорошее, отходило на второй план перед безграничными перспективами того лютого кошмарища, в которое меня угораздило попасть.

Леоника, когда еще существовала — стремилась избавиться от волшебного болта, чтобы не превратиться в факел из-за пребывания в непосредственной близости от артефакта.

Но ей опытный, хотя уже тоже не существующий практик, сообщил о подобной опасности — а меня кто проконсультирует? Где гарантия, что среди предков тоже не найдется кого-то неподходящего из-за чего в один не самый прекрасный момент исходящая из болта сила сделает с моим телом что-нибудь откровенно непотребное?

Шесть поколений предков дали Леонике около двух суток. То есть одного поколения где-то на восемь часов хватает. Мама с папой вроде как люди, за обеих бабушек и деда по отцовской линии не поручусь, но тоже вроде все в порядке. Второго деда вовсе не помню — он еще до моего рождения скончался.

Кое как встав на ноги я наконец осмотрел источник своих проблем. Болт уютно устроился в кулаке, чтобы разжать пальцы пришлось как следует сосредоточить волю.

Теперь он еще меньше напоминал латунное изделие. На секунду показалось, что где-то внутри него мелькают какие-то светящиеся символы, напоминающие сигилы с именами гоэтических демонов. Аж до мурашек пробрало от предположения, что мне достался воплощенный в форме болта демон. Или, если быть точным и честным, это я достался ему.

Подавив желание сжать пальцы обратно и засунуть артефакт в карман, я поднес болт поближе к глазам. Любители голливудских ужастиков на этих кадрах затаили бы дыхание, поскольку так поступать не рекомендовалось ни в одном из них. Но когда не знаешь, сколько времени осталось до твоей дематериализации, приоритеты как-то меняются, а страхи отходят покурить.

Для выживания требовалась информация. Много информации, чтобы перекопать её и найти тот шанс, что обеспечит пусть и маловероятное, но гарантированное выживание.

По мере приближения к глазам окружающая реальность становилась все более расплывчатой. Периферическое зрение отказывалось глядеть по сторонам, отдавая предпочтение поверхности артефакта. Предельно детальной, с кучей загадочных царапин, слегка сбитой в нескольких местах резьбой.

По канавкам этой резьбы словно что-то перетекало. Что-то, невидимое, но ощущаемое тем же чувством магии, которое удалось зафиксировать на рыбалке, менее суток назад.

А затем я сделал еще одну глупость, наивную и детскую. Недаром Иисус призывал быть как дети.

Приятной новостью следующего утра стало мое пробуждение в собственной кровати. Знал бы кто, насколько может стимулировать и радовать человека его существование! Особенно, когда есть наглядные примеры обратного.

Право слово, мне бы стоило как-то эмоциональнее реагировать на исчезновение Леоники, но акт дематериализации затронул и эту часть бытия, сохраняя мне лишь знание о том, что она действительно когда-то существовала, что вчера вечером я видел ее качающейся на качелях во дворе и так далее.

Даже воспоминание о чертах лица потихоньку меркли, не имея возможностей зацепиться за что-то реальное. Пришлось в меру своих способностей к рисованию набросать портрет девушки и, на всякий случай, подписать его.

Впрочем, тут не обошлось без вечного любопытства. Хотелось знать, исчезнет ли и это изображение, как исчезали из мироздания все прочие следы девушки. Но чуда не произошло — карандашный набросок остался на листочке в клеточку, вместе с подписью печатными буквами.

Болт, пролежавший всю ночь у меня под подушкой, использовал протокол безопасности на полную катушку. Без него не удалось даже сходить утром в туалет — пришлось держать его в кулаке пока не запер дверь изнутри. Камер в домашнем туалете не было ни одной, телефона с собой я не брал.

Это позволило на несколько секунд отложить артефакт в сторону. Попытка “забыть” болт при выходе даже не выглядела действительной попыткой: движение получилось ловким и машинальным.

После него я несколько минут радовался сравнительно скромному формату артефакта. Будь это какое-нибудь весло, жизнь стала бы заметно эксцентричнее. К счастью, карман джинсов вполне оказался приемлемым хранилищем для моей невольной прелести.

Вероятность случайной потери, как это произошло с Горлумом во “Властелине колец” умножалась на нуль работой протокола безопасности. Вместе с болтом можно было спокойно хранить деньги — ни один карманник без развитых способностей к магии не выберет такой карман для кражи.

Чего я не ожидал, так это материнского требования потратить сегодняшний день на шопинг к лету. Отец любил ходить за одеждой не больше меня, но в этот раз обошлось даже без короткой шутливой перепалки.

Пришлось и мне изменить свои планы. Не станешь же нервировать предков рассказами о том, что из-за какого-то болта, который я даже показать им не в состоянии, они могут в любую минуту лишиться своего единственного сына!

Это же безвыигрышная ситуация. Если поверят, то поплохеет всем, а не поверят — сочтут повернувшимся на эзотерике. Одно дело хобби, когда оно не в ущерб учебе, но совсем другое — сдвиг по фазе, при котором уместно гуглить телефон скорой психиатрической помощи. Пусть и про запас, на случай дальнейших обострений.

Пришлось собираться в большой шопинговый поход, между делом пытаясь сообразить, что же сверхъестественное, помимо проявившихся способностей к магии да заколдованного болта с непонятными свойствами появилось в последнее время.

Интуиция подсказывала, что на уровне сознания присутствует какое-то слепое пятно. И в нем таилось что-то очевидное со стороны, но незаметное изнутри. Наподобие парашюта, волочащегося за спиной Штирлица во время прогулок по Берлину.

Ворчун по-прежнему пребывал вне зоны доступа сети, впутывать родителей не хотелось. Вот и сидел на заднем сиденье семейного автомобиля, пытался изобрести способ разобраться что к чему.

Ответ подсказало воспоминание о виде из окна, когда внизу сидела Леоника с болтом-артефактом в кармане. Теперь, когда волшебный предмет оказался у меня, я наблюдал тот же эффект из эпицентра.

Чем-то оно напоминало наведенную близорукость. Предметы вдали казались более расплывчатыми. Взгляд норовил соскользнуть с них на то, что располагалось ближе. К счастью, отца подобная деформация не затронула — в противном случае вождение автомобиля могло бы стать куда опаснее.

Зато детализация предметов поблизости была такой, словно ко мне вернулось испорченное за школьные годы стопроцентное зрение — да еще с какими-то дополнительными аддонами.

Мозг со скрипом переваривал увиденное, из чувства врожденной ленности и привычки минимизировать усилия — пытался игнорировать то, что выпадало за пределы привычного.

Попав в торговый центр мне удалось вычленить одну из дополнительных способностей. Новый цвет, выделенный еще на улице, я назвал желто-муаровым. От желтого в нем было только смутное ощущение желтизны, но имя ему очень подходило.

Только оказалось, что это банальный ультрафиолет.

Все страньше и страньше, пробормотал я, выбирая футболки на лето. А затем обнаружил, что ультрафиолетовых цветов несколько. И желто-муаровый снова вернул столь подходящее имя.

Соседним ультрафиолетовым цветом стал муаренго. На оригинальный оттенок маренго он был похож лишь в том же степени, что и желто-муаровый на желтизну, но раз никто кроме меня таким зрением не обладает — можно было пофантазировать.

Только всех моих чуть приподнятых настроений хватило ровно до того момента, когда мы поднялись к ресторанному дворику. Потому что на полу перед ним я обнаружил надпись: “Обналичивание монет”, сделанную никому не видимым муаренго с желто-муаровой каймой.

Надпись елозила по полу, направляемая каким-то скрытым излучателем, возможно даже магической природы.

Я тут же вспомнил, что радоваться, собственно говоря, нечему. Это у сотен и тысяч других практиков полноценная магия со всеми удобствами. Тогда как у меня нестандартный резервуар, который еще заполнять надо, проблемы с начисто выпавшей из реальности девушкой (которая тоже не моя!), а вдобавок артефактный болт в джинсах вытворяет со мною и моим окружением невесть что.

Ультрафиолетовое зрение, как подозреваю, только цветочки, легкий побочный эффект.

Нужно связываться с Росси, решил я. Единственный мой очевидный контакт с миром потустороннего, не считая Медеи, предпочитающей держать нейтралитет по любому поводу, Крокодилыча и слухов про Варлока, у которого некогда начинала Леоника.

Мне нужны дополнительные связи в среде практикующих. Двадцать процентов связей с миром магии меньше суток назад растаяли в воздухе. Случись что с Росомахой, станет совсем неуютно.

Почему я подумал о связях именно сейчас? Потому, что там, где размещают невидимые надписи, должны появляться те, кто их читает. Если проследить за поведением посетителей торгового центра, можно будет выявить необходимые аномалии. Ну и сунуться туда, где занимаются обналичкой монет.

План был не слишком хорош. Он требовал слишком большого количества времени. У меня его столько не было.

Помог случай. Перед тем как приступить к еде, я зашел в мужской туалет, вымыть руки. Ну и заодно осмотреться, поскольку надпись болталась неподалеку от закутка с туалетами.

— Беззаботная нынче молодежь, — выдохнул за моей спиной кто-то, когда я пустил воду в умывальнике. — Накинут на себя протокол и гуляют по жадной зоне. В мои века хоть боевую обойму с собой брали на случай прорыва. А теперь под печатью так уныло, что появляется риск умереть естественной смертью.

Судя по отражениям в зеркале, позади меня никого не было. Две кабинки с унитазами, обе двери распахнуты. Только я уже ученый и не доверяю зеркалам.

Понимая, что любая фраза с моей стороны может выдать неопытность практикующего, я лишь вежливо склонил голову. Контекст фразы предполагал значимый возраст говорившего, а старость любит тех, кто умеет слушать.