Защитники Подлунного мира: Эпик

Анастасия Дятлова

Защитники Подлунного мира: Эпик

ПРОЛОГ

— Ай, бандыт! — женщина с густыми чёрными бровями и крючковатым носом поморщилась, строго поглядывая на новорождённого щенка, который только что своим беззубым ртом прихватил её за указательный палец.

Она подумала, что такому бойкому малышу непременно нужна не менее бойкая семья. Другую он изведёт. А щенок, будто в подтверждение этих мыслей, разинул крохотную пасть и издал странный звук. Что-то вроде: «Гарррм!».

Вот так в питомнике биглей «Beautiful vocal dogs» или «Бьютифул вокал догс», как иногда писала в документах хозяйка Гайане Рафиковна из города Сочи, которая повиновалась воле сына Рафика, переделавшего русское название «Прекрасные голосистые собаки» на английский манер, и началась эта удивительная история.

Бандит появился на свет первым из шести однопомётников в канун Дня Победы, когда Россию накрывала весенняя волна COVID-19. С первых дней щенок доказывал братьям, сестрам, маме и заводчице, что он особенный. Самый сильный и бесстрашный. Он первым вылез из лежанки, чтобы изучить мир, первым проглотил таблетку от глистов, первым попробовал корм, который ела мама, и даже в очереди на вакцинацию он был первым, сопровождая свои приключения громким и звонким:

— Гарррм!

Жизнь текла своим чередом, дни сменяли ночи, а ночи — дни. Щенки уже заметно подросли, окрепли и стали гулять по двору. Для шустрого и смелого бигля это стало настоящим раздольем. Он разглядывал муравьёв, гонялся за бабочками, а однажды напал на курицу!

— Гарррм! — ушастик скакал вокруг пернатой, не определившись со своими планами в отношении птицы.

Он то призывно припадал на передние лапки, оттопыривая попу с виляющим хвостиком, то устрашающе щетинился от холки до крупа, не забывая при этом голосить. Гайане Рафиковна лишь улыбалась, думая о том, что в этом случае точно не ошиблась с выбором клички: ведь в метрике бандита она уже вывела размашистым подчерком Beautiful vocal dogs Гарм.

Лето было в самом разгаре, когда в питомнике стали происходить диковинные вещи: один за другим пропадали братья и сёстры Гарма. Бесследно. Первой не стало Герды, потом Гаянэ Рафиковна куда-то унесла Грома. Наконец, пришла очередь Гарма! Женщина посадила его в клетку и повезла на вокзал. Было страшно, но щенок не подавал вида, с интересом разглядывая толпу людей и огромные поезда. Аромат свежих беляшей заставлял его животик урчать, а едкий запах креозота пощипывал носик. Оказавшись в купе проводника, бигль уснул под мирное «чух-чух-чух».

С этого момента бесстрашный Гарм, прославившийся в мире собак под именем Эпик, сам расскажет свою непридуманную историю.

ГЛАВА I

На улице шёл проливной дождь. Я втянул воздух носом и ощутил не только сырость, но и летнюю духоту. Потом дверца переноски, единственного барьера, который защищал меня от враждебного и интересного мира, распахнулась. Две руки с аккуратными красными ногтями сомкнулись на моих рёбрах и потащили на свет божий. Неизвестная девушка с каштановыми волосами и янтарными глазами, чем-то очень встревоженная, поцеловала меня в нос, такой сухой и шершавый после сна, и завернула в пушистый плед.

Потом мы ехали куда-то на машине. Я кутался в покрывало, расстеленное на коленях моей новой знакомой, и прислушивался к каплям, барабанившим по крыше автомобиля. Тревожная девушка всё говорила, говорила и говорила, а я, не понимая ни слова, уснул под её болтовню.

Когда я вновь распахнул глаза, то уже был в новом доме (тогда я ещё не знал, что этот дом будет моим). Девушка поставила меня на пол, такой скользкий, что лапы разъехались, и несколько раз произнесла:

— Изучай!

Я внимательно смотрел на неё в попытке понять, чего же она от меня хочет, а потом «включил» нос и пошёл по запаху, который меня привёл к мискам. К несчастью, совершенно пустым… Взгрустнулось, но тут я увидел пелёнку и не сдержался! Девушка этому обрадовалась и дала мне еды. Хм… если меня будут кормить за пописы, то мне следует больше пить!

Когда я набрёл на комнату с лежанкой, такой большой для одного маленького меня, в груди что-то заныло. Я вспомнил свою жизнь в питомнике. С мамой, с братьями, с сёстрами, с Гайане Рафиковной и понял, что больше никогда их не увижу. Хотелось скулить, но я стиснул зубы и уснул.

На следующий день я решил лучше изучить новый дом. С утра пораньше, пока моя знакомая спала, я вылез из лежанки и пошёл по следу.

— О, пелёнка!

Надо потом сказать девушке, чтобы за лужу дала еды. Так, теперь не отвлекаться. В общем, в то утро я нашёл кое-что очень вкусное. Этим я был занят до тех пор, пока девушка не проснулась и не закричала:

— Моикроссовки!

Я так испугался, что побежал со всех ног прятаться, но попу занесло на скользком полу, и я врезался в столик, который от удара зашатался, на нём что-то шлёпнулось со звоном, а потом пошёл дождь. Прямо мне на голову. Девушка рассмеялась, взяла меня на руки и начала гладить, приговаривая: «Эпик фейл!».

После завтрака я вздремнул, а потом решил поиграть с моими новыми игрушками — шипастой косточкой, шерстяным канатиком и резиновым мячиком. Сначала всё было хорошо, но потом, когда я побежал доставать закатившийся мячик, на меня напала штора! Я царапал её когтями, вгрызался зубами, но эта штуковина облепила словно паутина. Хотелось позвать маму, но она была так далеко… От бессилья из моей груди вырывалось:

— Гарррм!

Девушка прибежала и освободила меня, вновь проговорив: «Эпик фейл!». Ещё раз она так сказала вечером того же дня, когда я решил погрызть угол тумбочки, но лишился зуба… Так я получил своё имя, ведь моя новая знакомая была уверена, что такому эпичному псу идеально подходит имя Эпик.

ГЛАВА II

Время шло. Вскоре я понял, что Аня — это не моя знакомая, а моя семья. Рано утром я водил её на прогулку, потом она насыпала в мою миску хрустящие шарики и уходила «наработу», а я оставался за главного. Как я коротал время в одиночестве? Грыз игрушки, гавкал на птиц, уговаривал миску дать мне ещё немного еды и обходил стороной штору. Я знал, что, когда вырасту, смогу разобраться с ней. Но пока я мал, а Аня «наработе», мне стоило держаться от неё подальше. Иногда через приоткрытое окно на кухню залетал сверчок Пак. Мы играли в догонялки, а потом я засыпал, совершенно выбившись из сил.

Вечером начиналось время приключений: Аня водила меня на площадку. Там было столько собак! Самых разных. Чёрных, белых, серых, рыжих, однотонных и разноцветных. С длинными носами и с приплюснутыми мордочками. Мягких, как пух и колючих, как шерстяные носки. С торчащими на макушке ушами и свисающими чуть ли не до самой земли.

Там я сразу же подружился со всеми, а лабрадор Тор и шпиц Алекс заменили мне братьев. Ещё на площадку ходила стаффордширский терьер Шелби, вроде девочка, но любительница подраться. А вертихвостка-корги по кличке Манира говорила, что я её лучший друг, но стоило на площадку прийти новенькому, как она убегала играть к нему.

Больше всего мне нравилось проводить время в компании неаполитанского мастифа Спанча. Я не знал, что бывают псы настолько грозные снаружи, насколько добрые внутри. Спанч никуда не торопился, он шагал со спокойствием слона и самоуверенностью льва. А ещё он любил рассказывать занимательные истории.

— Вы знаете в чём разница между кошками и собаками? — однажды спросил Спанч щенков на площадке.

— В том, что мы можем их разорвать! — крикнула Шелби.

— Фи! Ну, что за грубиянка? — прыснула Манира.

— А давайте уже бегать! Хоть за кошками! Хоть за птичками! — тявкнул ирландский сеттер Арчи и ринулся нарезать круги, а я хотел узнать ответ на вопрос, который задал Спанч.

— Кошки пришли в мир людей из того же мира, что и собаки. Но на них, в отличие от нас, не лежит печать предательства, — речь неаполитанского мастифа текла настолько спокойно, что даже Арчи замер, прислушиваясь, — Когда Бог сотворил Землю, рыб, птиц, зверей и людей, он приставил одно из существ — собаку — охранять вход в Райский сад. Мимо зоркого глаза и острого нюха пса по кличке Гарм не мог проскочить никто. Но Дьявол решил соблазнить Еву в теле змеи, и подкупил Гарма. За проход в Эдем он пообещал шубу, и пёс согласился. С тех пор все собаки имеют шерсть, а люди изгнаны из рая, и в этом наша вина.

— Батюшки! — прошептала корги Манира, а остальные не рискнули открыть пасть.

— Поэтому кошки получают кров и пищу просто так, а нам нужно заслужить право есть и спать рядом с человеком. Доказать свою преданность. Каждая собака с момента предательства Гарма своей службой искупает его вину, а сам Гарм навечно сослан в Подземный мир, охранять живых от мёртвых. Разные народы дают ему свои имена. Греки зовут Гарма Цербером, британцы — Чёрным Шаком, японцы — Комаину, индусы — Шарбар. Многое в легендах стёрлось, но наша собачья суть остаётся неизменной — мы охраняем людей от зла в Подлунном мире, а Гарм, совершивший первородный грех, сторожит вход в мир мёртвых…

— Пирожок, пошли домой! — тишину площадки прорезал голос Ани.

Да, когда мы тет-а-тет, она зовёт меня и Пирожком, и сладкой Булочкой, и Шерстяной жопкой, но при всех… Пока я бежал к калитке, то слышал, как Шелби растаптывает останки моего авторитета:

— Пирожок? Серьёзно? Тебя, наверное, зимой ещё и в ботиночки обуют!

Собаки залились смехом. Я обернулся и увидел, что даже Алекс улыбается, а ещё другом зовётся! Надо как-то Ане объяснить, что на улице я отважный Эпик, а не Пирожок.

Перед сном я думал о том, какой всё-таки гадёныш наш собачий праотец Гарм. Сдалась ему эта шерсть? Я бы ни за какую шубу не предал свою Аню. Да я бы даже за сосиску не предал! Всю ночь я не отходил от неё ни на шаг: прижимался к щеке холодным носом, облизывал руки шершавым языком, а под утро обнимал лапками руку, чтобы Аня знала, что она всегда под моей защитой.

ГЛАВА III

Лето прошло и наступила дождливая осень. Мне нравилось шлёпать шерстяными лапами по лужам и даже пить из них, но Аня вечно «фукала». А ещё она стала наряжать меня в комбинезоны и дождевики. Мой новый внешний вид лишал меня баллов грозности, но Спанч сказал, что задача собак — служить своим хозяевам, даже если служба заключается в ношении дождевика. Пришлось смириться. В целом я был прилежным и воспитанным псом, но уберечь наш дом от неприятностей не смог.

Когда Аня уходила «наработу», то превращалась в защитника для людей. Прям, как я, только по-другому. Пожалуй, я не смогу объяснить, как именно, но Спанч сказал, что все собаки после смерти проходят через врата Анубиса — бога с телом человека и головой шакала. Он взвешивает собачье сердце, если оно достаточно храброе, то пёс попадает за радугу, где всегда тепло, зелёная трава, чистая вода и раздолье для охоты. Там он ждёт своего человека. Если же сердца трусливое, Анубис отправляет пса на службу к Церберу в Подземный мир.

У людей при жизни есть суд, где взвешивается не храбрость и трусость, а зло и добро. Аня, как защитник, делает злые сердца людей мягче, а может, и вовсе превратить в пёрышко. Но в октябре она получила дело, в котором сердце было слишком тяжёлым. Жаль, что я сразу этого не понял.

Аня стала приходить домой дёрганая, нервная. Постоянно с кем-то спорила по телефону, плакала, читая сообщения, а позже стала вздрагивать при звуковых сигналах любых гаджетов. Однажды к нам в гости пришла Катя, подруга Ани. Такая же лучшая, как мои друзья Тор и Алекс.

Они сидели в кухне, а я дремал на лежанке, не вслушиваясь в разговор, но тут Аня начала плакать:

— Почему и ты мне это говоришь?

— Потому что ты совершаешь ошибку! — повысив голос, отвечала Катя.

Я побежал к своей Ане, чтобы утешить. Облизал ноги, положил мордочку на бедро и заглянул в глаза, но её взгляд был расплывчатым от застывших слёз. Она не видела меня.

— Я точно знаю, что, как минимум, в момент совершения двух убийств этот человек был на другом конце города. И ладно бы, если бы ему алиби обеспечивали коллеги или друзья, как ещё в шести эпизодах, но нет! В этих двух случаях есть видео с камер.

— Аня, над этим делом работали и полиция, и следственный комитет, и прокуратура. Как думаешь, есть ли шанс, что все просмотрели, а ты заметила? Не могут все ошибаться!

— Ну, тогда у этого маньяка, — Аня согнула руки в локтях и показала указательными и средними пальцами кавычки, — Или есть клон, или Стивен Кинг что-то знал, когда писал «Чужака».

Катя резко встала из-за стола и ушла, прокричав напоследок:

— Подумай о своём будущем! У нас маленький городок, защиту серийного маньяка, который убил тринадцать девушек, тебе не простят. Угомонись пока не поздно!

Потом Катя так хлопнула дверью, что она едва не слетела с петель, а Аня разрыдалась. Ну, миленькая моя, не плачь. Я же тебя люблю.

Следующие несколько недель были очень тяжёлыми. Аня плакала из-за красной надписи на входной двери, из-за проколотых шин, из-за объявления со своей фотографией на доске перед входом в подъезд. Мы перестали ходить на площадку, потому что хозяева Тора, Алекса, Шелби и всех остальных сразу уходили, стоило нам с Аней подойти к калитке.

Однажды вечером я, как обычно, сидел на подоконнике в ожидании хозяйки. Вот её красная машина заехала во двор. Аня вышла из автомобиля и помахала мне рукой, а потом началось что-то ужасное. Двое мужчин подбежали к ней, один дёрнул за сумочку, а второй схватил за голову и ударил о капот. Аня кричала от боли, я выл от бессилья, прижимаясь носом к холодному стеклу. Это был первый раз, когда моему человеку нужна была помощью, а я ничего не мог сделать.

Домой Аню привела хозяйка Спанча. Она обработала ссадину на лбу и разбитый нос и долго уговаривала отказаться от защиты маньяка, но Аня была непреклонна:

— Я это дело не брала. Мне его назначили, и пока у меня есть статус адвоката, буду делать свою работу не для галочки.

В тот вечер я признался Спанчу, что мне очень хочется сберечь Аню, а её позицию я понимаю. Ведь и я не отступлюсь от неё, даже рискуя потерять жизнь. Тогда я ещё не знал, что уже на следующий день мне придётся доказать верность своему слову: выжить несмотря ни на что!

Мы гуляли по парку, когда мой нос услышал запах копчёной курочки.

— Уффф, вот ты раздобыть кусок перед завтраком…

Словно услышав мои мысли, Аня наклонилась и щёлкнула карабином, а я пошёл, повинуясь нюху. Одно дерево, второе, лавочка, урна, я бежал, не слыша ничего и никого, кроме собственного носа, пока не увидел её — женщину в синем пуховике с копчёной курочкой.

— Хочешь? — спросила незнакомка.

Я вильнул хвостиком, показал «зайку», как учила Аня, и ответил:

— Гарррм!

Как в замедленной съёмке рука с курочкой стала опускаться, а я встал на задние лапки и потянулся к кусочку. Ням. Ещё ням, а потом из-за моей спины появилась Аня и как стала ругаться:

— Фу! — она крикнула мне.

Потом развернулась к женщине в синем пуховике и грозным голосом задала вопрос:

— Зачем вы кормите чужую собаку?

Незнакомка прибрала курицу в пакет и ушла, не пожелав отвечать.

Я чувствовал, как Аня тревожится, но не понимал из-за чего. Ну, подумаешь, накормили меня курочкой. Хорошо, что есть такие добрые люди. Было бы из-за чего пережив… Ой, как-то всё закружилось, ноги онемели и стало очень-очень больно в животе. Потом я отключился.

В себя пришёл в клинике, всё тело болело, из правой передней лапы торчал катетер. Аня сидела рядом и плакала, а врач говорил ей, что она нежелательный клиент в их учреждении:

— Вы сами должны понимать, что сейчас вы персона нон грата в этом городе. Я вас принял только потому, что не могу смотреть на страдания животного. Надеюсь, что этот инцидент останется между нами.

Аня кивнула, соглашаясь со словами ветеринара.

— А теперь обсудим, что с вашим псом.

Хозяйка вытерла слёзы, её спина вытянулась в струну, готовясь услышать вердикт.

— Судя по результатам анализов, имело место отравление тяжёлыми металлами. Он что-то подобрал на прогулке? Или, может, дома разгрыз градусник? Например, ртуть даёт такую симптоматику.

— Эпика женщина накормила копчёной курицей примерно за двадцать минут до того как… — голос Ани сорвался, она не смогла сказать, что же со мной произошло.

Я помнил, как затошнило, как небо с асфальтом поменялись местами, как живот заболел, а больше ничего. Пустота.

— От курицы такой реакции быть не может, даже от копчёной. Скорее всего, в ней был какой-то токсин.

— Он будет жить? — голос моей Ани дрогнул.

— Будем капать и смотреть. Через пару дней станет понятно. Пока прогноз осторожный, состояние крайне тяжёлое.

Аня наклонилась, поцеловала меня в лоб и прошептала:

— Не оставляй меня, Эпик. Борись!

Я хотел сказать, что не бывать такому, чтобы храбрый бигль отказался от своего слова, но был таким слабым, что даже фирменное: «Гарррм!» не удалось. Силы покинули меня, и я провалился в беспокойный сон. Сколько я провёл в этом коматозном состоянии, не знаю. Периодически сознание возвращалось, и я думал о том, что не могу умереть, не могу оставить Аню. Ведь она сейчас совсем одна. Спустя пару дней доктор объявил, что самое страшное позади. Я выкарабкался.

Вечером Аня забрала меня домой, но, оказавшись в квартире, я совсем не радовался. Телом и носом я осязал угрозу, прятавшееся зло, недоступное глазу. Я знал, что самое страшное ждёт нас впереди…

ГЛАВА IV

Зло пришло ночью, когда мы оба спали. Я случайно приоткрыл глаз, чтобы взглянуть на Аню, переворачиваясь с одного бочка на другой, и увидел его. Чёрный туман кружился над головой хозяйки, пытаясь её облизнуть. Я вскочил на четыре лапы, которые ещё не оправились после отравления и норовили подкоситься, и истошно загавкал, стараясь отогнать угрозу. Аня проснулась, зажгла светильник, и чёрный туман рассеялся под напором света.

На следующий день я рассказал о происшествии Спанчу. Мастиф похвалил меня за отвагу и сказал, что я всё сделал правильно, а ещё предупредил, что зло так легко не отступит. Нужно быть начеку каждую ночь.

И я был начеку. Лежал на подушке, не отрывая взгляда от Ани, а потом моргнул. Когда открыл глаза, туман успел дотронуться до лица хозяйки. Я сделал всё, как прошлой ночью — залаял, Аня включила свет, и угроза исчезла, но следы её остались. Утром хозяйка жаловалась на головную боль и пила таблетки. Она думала, что виной всему неудобная подушка, а я знал, что дело в тумане.

На третью ночь мной было принято решение изо всех сил охранять своего человека, но перед сном Аня подсунула мне в миску таблетку успокоительного, чтобы я не тревожился по ночам.

— Ах, если бы я знал об этом, то отказался мы от ужина… Короче, я уснул, а когда проснулся, коварный туман уже проник в ноздри и уши моей Ани. Я залаял. Хозяйка спала. Я прибавил громкость. Бесполезно. Тогда я залился самым громким лаем, на который был способен, но из-за силы тумана она не слышала меня!

Делать было нечего: я отважно бросился на туман, сумев схватить его зубами и отбросить в сторону. Чёрная материя ударилась о стену и в ярости помчалась на меня. Мы сцепились. Я рвал тьму зубами, царапал когтями, а она жгла меня своей злобой. Во время очередной схватки противник отбросил меня на прикроватную тумбочку, я ударился головой о дверку и протяжно заскулил. Громкий звук разбудил Аню, которую больше не усыплял туман, она потянулась к светильнику, но, прежде чем комнату озарил свет, тьма просочилась в меня через ноздри, уши, глаза и рот.

Хозяйка подхватила меня на руки и начала осматривать.

— Эпик, родной, что же с тобой творится? Даже с успокоительным не можешь поспать.