Витязь в розовых штанах

– Вспомнила, что няня Эльвира ездила на мемориальное кладбище. У нее была подруга по фамилии Гончарова, имени она не помнит. У той дочь, то ли Инга, то ли Инна, то ли Ира. Вероятно, она может знать что-то про Анну Корнилову.

– Мы уже знаем про Ирину Гончарову, жену Олега Клавдиевича, – пробормотала я. – Павел хотел что-то про нее узнать!

Раздался шорох, и в мое ухо влетел голос Павла.

– Старею, похоже. Склероз подбирается ко мне медленными шагами. Ребята, забыл, рассказывал вам про Раскину? Эльвира Андреевна действительно ушла пару месяцев назад в мир иной. Сведений о ее работе нет, прописана была в селе Юрово, оно теперь считается Новой Москвой, жителей расселяют, дают им квартиры по реновации. Эльвира не получила жилье, она скончалась. Ирина, вдова Букашкина, жива, есть и мобильный ее телефон, и домашний. Но они отключены. Номер телефона Вадима Олеговича тоже есть, но с ним та же ситуация. Ирина работала врачом, потом уволилась. Вадим тоже доктор, но он покинул медцентр по состоянию здоровья. Аккаунты ни в одной соцсети они не ведут. Порылся еще кое-где и узнал, что у Ирины есть особняк в селе Загово. Телефона там городского нет, вроде от столицы недалеко, но глухомань! Если Ирина и Вадим туда уехали, то неудивительно, что они не отвечают на звонки. В Загово нет мобильной связи, оно стоит в низине, вокруг лес. Если поедете туда, определенно встретите медведей! Или волков! И совсем не шучу! Но не факт, что Гончаровы там. Насчет телефонов – мать с сыном могут иметь номера, которые оформлены на других лиц.

– Появилась идея! – воскликнула я. – Могилы родителей женщины – на элитном мемориальном кладбище, наверное, за погребениями следят. В конторе погоста определенно знают, как зовут человека, который оплачивает услуги уборщика. У администрации точно есть номер Гончаровых, по которому или женщина, или ее сын ответят.

– Не понял, – удивился Володя. – Естественно, там есть дворник, который подметает центральную аллею, но за могилами ухаживают только родственники. Никаких уборщиков нет.

Я начала объяснять:

– Мои родители упокоены в одном из московских некрополей. Раньше так и было, приходилось приезжать самой, мыть памятник, сажать цветы. А потом на стенде у входа появилось объявление об услуге приведения могил в порядок. За разные суммы место захоронения возьмут под опеку местные сотрудники. За небольшие деньги его будут подметать, посадят цветы, за них отдельная плата. За тариф посерьезнее все это осуществляют раз в семь дней. Уверена, сейчас так, наверное, на многих кладбищах и уж точно на мемориальном. Поеду туда, где погребены родители Ирины. Если местный сотрудник ничего не знает, посмотрю, кто лежит рядом, сделаю фото имен покойных, найдем родню. Возможно, кто-то из них встречался с тем, кто заботится о Гончаровых.

Я посмотрела на часы.

– В деревню лучше отправиться завтра рано утром, сейчас поеду на кладбище. По поводу нежелания матери и сына отвечать на звонки у меня такая версия. Мать и сын не работают. Возможно, Ирина сдала городскую квартиру, чтобы жить на деньги от съемщиков. Она где расположена?

– Центр Москвы, семь комнат, так называемая «Золотая Миля», – вмиг сообщил Павел. – Есть свой двор с парковкой. Сдать хоромы можно за хорошую сумму.

– Вот-вот, – подхватила я. – Наверное, там чужие люди. А в деревне связь мобильная плохо работает, или у Ирины есть номер, который не на нее оформлен. Поеду на кладбище, поговорю, там, вероятно, подскажут, как связаться с Гончаровыми.

– Давай, – согласился Костин.

– Узнал, кто прислал сообщение Анне Ивановне, – вклинился Паша. – Стилист Вадим Федосеев, она, наверное, его клиентка.

– Понятно, – вздохнула я, – просто совпадение имен.

Глава двенадцатая

Прежде чем обратиться в администрацию, я прогулялась по аллеям. В глубине кладбища располагались могилы прошлых веков.

Осмотрев внимательно памятники, я вошла в административное здание и обратилась к девушке за стойкой:

– Здравствуйте, меня зовут Евлампия Романова. Являюсь прапраправнучкой Анастасии Дионисьевны Романовой, она упокоена на старой территории. Могила в плохом состоянии.

– Добрый день, минутку, – улыбнулась молодая женщина и пробежала пальцами по клавиатуре. – Да, есть такая. Наши сотрудники стараются не обижать захоронения, которые никто не посещает. Убираем листву, цветочки высаживаем, но, понимаете, бюджет ограничен.

– Не знала, что моя родственница лежит здесь, – продолжила я лгать. – Могу ли позаботиться о последнем приюте Анастасии?

– Нам надо вас оформить, – начала объяснять администратор, – потребуются документы, подтверждающие родство. Прямо скажу, самостоятельно их найти очень сложно. Могу дать телефон человека, который профессионально занимается такой работой.

– О! Спасибо! – кивнула я. – Сейчас запишу. И, если можно, контакт каменщика, который делал памятник для Гончаровых. Они врачи, на новой территории могила.

Сотрудница опять обратилась к компьютеру.

– Да, верно. Но родственники часто сами находят специалистов, которые памятниками занимаются. У нас телефоны только тех, кто работает здесь. Сейчас выясню, может, Логинов знает.

Девушка нажала на кнопку, и вскоре передо мной возник бородатый мужчина.

– Аня, звала?

– Никита, вот это захоронение кто оформлял? – осведомилась девушка и ткнула пальцем в экран.

Мужчина оперся руками о стол.

– Михаил Владимирович.

– Можно с ним поговорить? – обрадовалась я.

– Нет, он отошел к Господу, – спокойно возразил Никита.

– Простите, – смутилась я.

– Все там окажемся, – вдохнул мужчина. – Вопрос, куда угодим? В рай или в ад? Зачем вам Михаил Владимирович? Теперь я вместо него. Может, чем помогу вам?

– Госпожа Романова – родственница женщины, упокоенной на старой территории, – быстро заговорила Аня. – Ей понравился памятник, который делал Косов. Хочет такой же для своей родственницы.

– Прекрасно выглядит, – кивнула я, – прямо как новый! Белый камень совсем не пожелтел.

Аня прищурилась.

– Здесь написано, что три месяца назад завершили реставрацию захоронения.

– Угу, – кивнул Никита, – родня довольна осталась.

– Может, у вас есть телефон тех, кто ответственен за могилу? – задала я главный вопрос дня. – Хочется с ними поговорить.

– Зачем? – удивился Логинов. – Если памятник ставить, то это ко мне. Гончаровы просто чек оплатили.

Я опустила глаза в пол.

– Хочется с ними побеседовать, узнать нюансы, задать вопросы.

– Давайте подойдем к могиле, вы свои пожелания выложите. Если не смогу ответить, свяжу вас с Гончаровыми, – предложил Логинов.

– Прекрасно! – обрадовалась я.

Мы отошли на некоторое расстояние от конторы, Никита остановился.

– Вы кто?

– Прапрапраправнучка Анастасии Романовой, она похоронена на старой территории, – повторила я ложь.

– Вы говорите неправду, – усмехнулся мужчина, – просто хотите получить телефон Ирины Петровны.

– Да, – согласилась я. – Я так и сказала. Надеюсь, она честно расскажет, хорош ли белый камень в эксплуатации, как себя ведет на морозе, при жаре. Ставила в свое время плиту родителям, поэтому в курсе кое-каких проблем.

– Не имею права сообщать посторонним информацию о клиентах, – объявил мой собеседник.

– Наверное, у вас не самая большая зарплата, – сделала я ход конем.

Но крепость по имени Никита не собиралась сдаваться.

– Мне хватает.

– А ваш номер можно получить?

Бородач протянул визитку.

– Свой контакт не скрываю.

– Сколько мне придется заплатить за монумент из такого же материала, как у Гончаровых? – продолжила я игру.

– Цена камня или все готовое? – прищурился Никита.

– Под ключ.

– Не могу ответить!

– Почему? – улыбнулась я.

– Потому что у вас нет проекта, – объяснил мужчина.

– Какую сумму Гончарова отдала за памятник?

– Не имею права разглашать информацию о чужих захоронениях, – буркнул Логинов.

Я топнула.

– Вот! Поэтому я и попросила контакт Гончаровой.

– Госпожа Романова, – спокойно начал Никита, – все зависит только от вас, цена камня разная. Фото на памятник? Да? Нет? Размер? Место под цветы? Все плитой закрываем или кусок земли оставим?

– Спасибо, поняла, – остановила я мужчину. – Возьмите мою визитку, может быть, передумаете.

– Никита! – закричал чей-то голос.

Мой собеседник посмотрел налево.

– Иду, иду!

Потом он спокойно повторил:

– Телефоны клиентов не раздаю.

Стало понятно, что мой хитрый план не принес результатов. Но если что-то идет не по-твоему, это не означает, что надо сдаваться.

Логинов попрощался и отошел к женщине, которая стояла поодаль. А я позвонила Чернову.

– Сейчас сброшу фото визитки. Владелец номера Никита Логинов сейчас точно кому-то позвонит. Можешь установить, с кем мужчина захотел побеседовать?

– Ладно, – ответил Паша, – если он с кем-то свяжется, номер твой.

– Он должен так поступить, – ответила я.

Пошла на парковку, и тут мне позвонила Роза Леопольдовна.

– Лампа, вас не может найти Елена, которая принесла Дему.

Я растерялась. Кто такой Дема? Щенок? Кот?

– Соседка прямо в истерику впала, чуть не плачет. Наверное, я ее до такого состояния довела, – уточнила Краузе.

Теперь на меня напало изумление. Наша няня, она же помощница по хозяйству, – женщина бескрайней доброты, прекрасно воспитана. В придачу Роза Леопольдовна терпелива, как монах-пустынник, всегда оправдывает людей, которые ее обидели. Довести кого-то до состояния «чуть не плачет» Краузе не способна.

– Елена спросила: «Как Дема?» – продолжала вещать трубка. – А я ей подробно объяснила: «Все хорошо, но один бок полена…»

– Дюми! – осенило меня. – Вот о ком говорите.

– Ну да, – подтвердила няня, – Дема! Обрубок каким был, таким и остался, но на одном боку…

Краузе замолчала.

– Что там? – поинтересовалась я. – Пожалуйста, не молчите.

– Произнесла сейчас «на одном боку» и призадумалась, где бок у полена? Трудно определить, оно же круглое. Лучше скажу, сбоку. Хотя сбоку – это как на одном боку!

– Что произошло с растением? – остановила я филологические мучения Краузе.

– На нем появились трещина и дырочка. Елена как услышала, тут же зарыдала! Хочет с вами поговорить, а вы недоступны. Случилась непредвиденная ситуация! Стряслась неожиданно!

Глава тринадцатая

Я слушала Розу Леопольдовну. Непредвиденные ситуации, как правило, случаются неожиданно. Не стоит им удивляться.

Вот мои дни делятся на спокойные, нервные и паралитические. Если утром я встала по будильнику, Киса вовремя ушла в школу, СВЧ-печка не забастовала, а подогрела кашу, у моей машины оказался полный бак, до работы я добралась, слушая радио, на работе дела продвигались планомерно, а в обед я опрокинула на себя стакан с соком… Вот если так, то денек спокойный. Не следует обращать внимания на происшествие с напитком. Коли я ничего не уронила, не разбила, значит, я заболела и лежу, не шевелясь, в кровати. Подчеркну, не шевелясь. Если я захочу сесть в постели, то точно столкну со столика часы или чашку с компотом.

Нервный же денек начинается со звонка мобильного и ласкового вопроса Костина:

– Дрыхнешь?

Я подпрыгиваю на матрасе и вру в ответ:

– Нет, конечно, просто в пробку попала.

Именно в это мгновение дверь в спальню приоткрывается, раздается громкий голос Краузе: