У них отняли детство

МАРИЯ ЗАЛЮБОВСКАЯ

У НИХ ОТНЯЛИ ДЕТСТВО

ПОВЕСТЬ В НОВЕЛЛАХ

В сентябре прошлого года по приглашению ЦК ВЛКСМ в Артеке отдыхали дети палестинских и ливанских патриотов. О встречах, беседах с ними рассказала в своей книге украинская советская журналистка.

ДЕТСТВО ДОЛЖНО ВЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ

Дети, которые рождаются сегодня, войдут в третье тысячелетие нашей эры совсем молодыми людьми: большинство из них не закончит даже средней школы. Сказав это, я подумал, что в этом прогнозе — обычное отношение к детям, которые живут по-нашему, по-советски: каждый день ходят в школу, радуются возвращению с работы родителей, видят над головой чистое небо и твердо верят в мир и справедливость. А ведь для того, чтобы все было именно так, их дедам нужно было много лет назад совершить революцию, одолеть много всякой неправды и несправедливости. Советские люди сумели сделать это, хоть им довелось заплатить за свое счастье и волю десятками миллионов жизней самоотверженных и смелых героев. Нелегко далось нам сегодняшнее счастье — потому так хорошо понимаем мы тех, кто борется сейчас за свободу и счастье своего народа против угнетателей и захватчиков.

Всякое большое счастье дается нелегкой борьбой. Так же, как нашим дедам и прадедам мешали в свое время строить социализм, побеждать угнетателей, так и сегодня многие народы на планете в тяжелой борьбе завоевывают право на свободу и справедливость в своем доме. Народ Палестины — один из наиболее многострадальных. Много лет назад изгнанный израильскими захватчиками из своей отчизны, он скитается по ближневосточным лагерям, подчас очень похожим на гитлеровские концентрационные, мечтает о мирной жизни, о счастливом детстве для своих детей. Израильские захватчики бомбят, обстреливают палестинские поселения из наиновейшего американского оружия, организуют массовые убийства палестинцев, как это было в ливанской столице Бейруте, захваченной ими в результате агрессии.

Но справедливое дело палестинцев непобедимо. Многие палестинские мальчики и девочки стали сегодня героями своего народа — вместе со взрослыми поднялись они на борьбу с врагами своей родины. Им было бы, возможно, намного тяжелее, если бы они не были уверены, что у них есть надежный друг — могучий Советский Союз. Мы помогаем им учиться, лечим, приглашаем на отдых — пусть готовятся к самостоятельной жизни в будущей свободной и мирной палестинской державе. Так же, как когда-то наши отцы с открытой душой принимали детей испанских борцов против фашистской диктатуры, так и мы помогаем ангольским, палестинским сиротам, детям латиноамериканских стран, народ которых восстал против угнетателей. Насмотревшись на вражеские танки и пулеметы, привыкнув к навязанной им ненависти, юные палестинцы приезжают к нам, чтобы увидеть страну, где у трудящихся есть счастливое будущее, а у детей — столько радостных дней. Палестинцы счастливы, что вы, юные советские граждане, помогаете им от всего сердца, щедро делитесь с ними богатствами своей земли, своей души. Уроки дружбы народов, подлинного интернационализма ярки и убедительны.

Знать об этом очень важно, читать — интересно, особенно если рассказ так искренен и предметен, как в книге, которую вы только что открыли.

ВИТАЛИЙ КОРОТИЧ,

член президиума Советского комитета защиты мира

ПРЕДЫСТОРИЯ ГОРЯ

Вот уже более трех десятилетий на страницах газет всего мира мелькают слова из полузабытого лексикона времен второй мировой войны: «тотальное истребление», «садистские пытки», «номерные штампы на руках», «обыски, облавы, преследования, террор»… Вот уже более трех десятилетий люди мира с тревогой и болью следят за трагическими событиями, происходящими на Ближнем Востоке.

Вспомним, как все это начиналось.

29 ноября 1947 года по решению Генеральной Ассамблеи ООН на территории Палестины было создано два независимых государства — еврейское и арабское. Не прошло и месяца, как сионисты развязали войну против арабского народа Палестины. Тысячи арабов были лишены крова, оторваны от родных мест, чтобы на долгие годы стать изгоями — беженцами.

Но и этого агрессору показалось мало. В апреле 1948 года сионисты врываются в деревню Дейр-Ясин и варварски уничтожают мирное население — женщин, детей, стариков. Начинается война, в результате которой 900 тысяч арабов становятся бездомными скитальцами.

В 1967 году Израиль предпринимает новую агрессию. Он захватывает все палестинские земли, а также часть территории Египта и Сирии.

Следует сказать, что многие арабы, изгнанные израильскими агрессорами, нашли приют на земле Ливана. Там с 1968 года начали действовать организации Палестинского движения Сопротивления.

Против Ливана направил Израиль свой новый удар.

В декабре 1968 года сионисты совершают бандитский налет на международный аэропорт Бейрута, столицы Ливана, в апреле 1973 года они взрывают в Бейруте несколько представительств организации освобождения Палестины, убивают трех верных ее руководителей.

В марте 1978 года тридцатитысячная израильская армия вторгается в Южный Ливан. Начинается новый этап жестокой агрессии Израиля против арабского народа. К этому времени число беженцев составляет уже более полутора миллиона человек.

Июнь 1982 года. Стотысячная армия захватчиков, оснащенная наиновейшей техникой, предпринимает новую агрессию против Ливана. Жертвами ее становятся сотни мирных жителей — ливанцев, палестинцев.

13 июня. Началась 69-дневная осада Западного Бейрута. В нем шестьсот тысяч мирных жителей. Израильская армия подвергает город жестоким бомбардировкам и обстрелам, используя шариковые, кассетные, вакуумные бомбы и фосфорные снаряды. Только 4 августа захватчики обрушили на город сто восемьдесят пять тысяч бомб и снарядов.

16—18 сентября. Новое кровавое преступление Израиля: варварски истреблены жители палестинских лагерей беженцев Сабра и Шатила…

И вот, в сентябре 1982 года, в разгар этих трагических событий, ЦК ВЛКСМ приглашает в Артек группу детей палестинских и ливанских патриотов. Это были ребята, не раз смотревшие смерти в лицо. Их было сто. И половина из них — сироты.

Для встречи с ними приехали и журналисты — корреспонденты всесоюзных и республиканских газет и журналов. Я представляла журнал ЦК ЛКСМУ «Пионерия».

Вот мы впервые встречаемся с детьми многострадальной Палестины, Ливана, впервые видим сто худеньких детских рук, приветственно взметнувшихся при встрече. Позже мы увидим и другое: их незаживающие раны, сине-багровые шрамы на руках и ногах, седые головы…

Месяц отдыхали они в Артеке, и все это время я была с ними — ходила в походы, ездила на экскурсии по крымским городам и селам, навещала их в корпусах с ласковыми названиями «Василек», «Клен», «Фиалка».

Постепенно мы подружились, и я узнала многое об их жизни на далекой арабской земле. Бесхитростные исповеди палестинских и ливанских ребят, патриотов, сердца которых переполнены жаждой борьбы за свободу своей родины, и легли в основу моей книги.

Обласкайте каждого, кто войдет к вам.

Если к вам пришел одинокий, отдайте ему всю любовь сердца, чтобы он понял, что у него есть друг. Если придет скорбный, осветите ему жизнь вашей радостью. Если придет слабый, помогите ему.

Восточная мудрость

Новелла первая

«КОГДА БОЙЦЫ ПЛАЧУТ»

Марван Абу Гуш, один из руководителей группы палестинских детей, прибывших из Дамаска, на прощание подарил мне открытку с изображением Ясира Арафата, с надписью: «Дорогая Мария, мы хотели бы видеть Вас когда-нибудь на седой палестинской земле. В Ваших глазах мы увидели святую любовь к нашим детям. Пребывание в Артеке навсегда останется для них волшебной сказкой. Их здесь искренне любили и жалели. Мы будем бороться до победного конца. Спасибо Вам, всем советским людям за помощь, сочувствие и поддержку. Спасибо за День Палестины, который Артек устроил в нашу честь».

Марвану Абу Гушу — двадцать два года. Он родился и вырос в Иерусалиме. Три раза израильтяне бросали его в тюрьмы, где пытки мало чем отличались от нацистских. Там вырывали щипцами ногти, лили на голову сначала кипяток, потом ледяную воду. В Западном Бейруте его ранило, осколок кассетной бомбы попал в левый глаз. Абу Гуш почти ослеп. С четырнадцати лет он — боец, много испытавший, много страдавший. Но как он весел и бодр, как жизнерадостен! Как легко, вдохновенно, с каким упоением танцевал он палестинскую хору на празднике в честь Палестины! Должно быть, что-то далекое и родное вспомнилось ему в тот вечер… Тогда, после отбоя, Марван подошел ко мне — ему хотелось поговорить, выплеснуть то, что накопилось в его сердце. Заговорил взволнованно, горячо:

— Знали бы вы, как нежен воздух нашей земли! Как благоухает она после захода солнца! Аравийский полуостров, зеленое междуречье Тигра и Евфрата… Какое там солнце — совсем как на экваторе, и чистое, совершенно безоблачное небо. А наши пустыни, — в них таится какая-то особая, непостижимая красота. Среди тенистых рощ олив, цитрусовых и пальм — тучные поля пшеницы, ячменя, хлопка. Даже бури, скрывающие солнце в сухом желтом тумане, там хороши, ведь после них наступает такая торжественная тишина! Моя Палестина… Нет земли благодатней. Но никогда не было на ней безмятежной идиллии. Во все времена богатства ее не давали покоя нашим врагам. Наша нефть — черная кровь арабской земли, природный газ, минералы. Вот и сейчас Израиль замахнулся на нашу землю. Он задумал по-своему перекроить карту Ближнего Востока. Наши враги нашли себе могущественного покровителя, Америку, которая дает им деньги и оружие, помогает врагам терзать мою многострадальную родину, наш древний народ… Мы хотим мира, но мира без унижений, без сионистского геноцида.

Марван Абу Гуш неожиданно и надолго замолк, глядя вдаль, на горы. Что виделось ему там, за горной грядой? Пожалуй, картины тяжелого прошлого. Его подвижное, такое бесхитростное лицо замкнулось, меж бровей залегла скорбная складка. Я искала и не могла найти нужных слов. Да и есть ли на свете слова, которые могут развеять тоску по родине? И вдруг в памяти как-то сами собой возникли любимые с детства строки:

Скажи мне, ветка Палестины: Где ты росла, где ты цвела? Каких холмов, какой долины Ты украшением была?

Марван почувствовал ритм стиха, встрепенулся, кивнул переводчику и посмотрел на меня вновь ожившими глазами. Я продолжала:

У вод ли чистых Иордана Востока луч тебя ласкал, Ночной ли ветр в горах Ливана Тебя сердито колыхал?

Он схватил мою руку, затряс ее, восторженно говоря:

— Пушкин, Пушкин…

Я улыбнулась:

Палестинские беженцы покидают лагеря, разрушенные агрессорами.

Израильские бронемашины на земле Ливана.

Бейрут.

В этих многоэтажных домах совсем недавно жили люди.

— Нет, не Пушкин. Это Лермонтов. Наш прекрасный поэт.

Он кивнул:

— Да, да… еще.

И впился полуслепыми глазами в мое лицо. Я продолжала:

И пальма та жива ль поныне? Все так же ль манит в летний зной Она прохожего в пустыне Широколиственной главой? Или в разлуке безотрадной Она увяла, как и ты…

Когда переводчик произнес последние строфы, я увидела, как по щеке Марвана, мужественного бойца, скатилась слеза, потом еще одна и еще… Я поняла, что творится в его душе, и взглянула на переводчика: «Может быть, нам лучше уйти?»

— Нет, нет, не уходите, — остановил меня юноша. — Простите мои невольные слезы, поверьте, они — не от слабости, а от любви и сострадания к моей родине, к моему народу, униженному, изгнанному с родной земли, отторгнутому от родных корней, как та пальмовая ветвь. В этих строках такая боль. Тут заплакал бы и камень.

Новелла вторая

ЗА РОДИНУ ДОЛЖНЫ БОРОТЬСЯ И ДЕТИ, И КАМНИ

Я расскажу эту историю так, как перевела мне ее Наиля, милая, добрая азербайджанская девушка. Мы стояли с ней на уютной веранде лагеря «Озерный», вдыхая всей грудью чистый утренний воздух, наслаждаясь веселым щебетом птиц, таких же неугомонно-счастливых, как и юное племя, поселившееся у подножья Аюдага. У нас была назначена встреча с двумя палестинскими мальчиками, защитниками крепости Калет-аль-Шакыф.

— Как прекрасен мир, и как он несправедлив, если в нем существует то, о чем расскажут вам сейчас дети, — нарушила молчание Наиля. — Я жила в Иордании, бывала в Бейруте. Эта земля — настоящий рай. Особенно, когда цветут гранаты, шелковица, розы, глицинии. А наш Крым… Посмотрите вокруг, как безмятежен мир, как свежи и зелены после дождя деревья и цветы, как дивно это бездонное небо!..

В это время на веранду поднялись два мальчика лет тринадцати-четырнадцати в национальных палестинских шарфах, повязанных поверх пионерских галстуков. Ласково обняв их за плечи, Наиля что-то сказала им по-арабски, и они назвали свои имена:

— Салах Марай Халиль.

— Бурхан Ахмед Тайиб.

На меня смотрели добрые глаза. Неужели это их били, пытали в израильских застенках? Словно отвечая на мой молчаливый вопрос, тот, что был поменьше ростом, приспустил брюки, и я увидела багрово-красный рубец, змеящийся через правое бедро до самой голени. Невольно воскликнула:

— Не надо, не надо!

Тогда другой ребенок, у которого были совершенно седые виски, о чем-то быстро, взволнованно заговорил. Наиля перевела:

— Он сказал: нужно чтобы поверили тому, о чем они сейчас вам расскажут…

Рассказ Бурхана, мальчика с седыми висками:

— Я — бейрутец и видел своими глазами, как авиация Израиля бомбила наш город. День и ночь длился этот кровавый кошмар, этот ад. Под бомбами гибли ни в чем не повинные женщины, дети, старики. Международный Красный Крест заявил, что девяносто процентов всех жертв израильских бомбежек и артобстрелов — именно они. Мы с отцом присоединились к палестинским бойцам. Вскоре отец погиб. Я взял в руки его автомат. С десяти лет мальчики Палестины умеют обращаться с оружием, потому что за Родину должны бороться и дети, и камни.

В это время началась оборона крепости Калет-аль-Шакыф в Западном Бейруте. Нас было мало — 36 палестинцев во главе с Марваном Абу Гушем, 15 ливанцев из Национально-патриотических сил и шестеро детей. И оружия у нас почти не было — несколько гранатометов, винтовки, а враги двинули против защитников крепости десятки танков, вертолеты, самолеты. И все же наши продержались целых шесть дней и ночей. Целых шесть — против двух с половиной тысяч израильских солдат. Правда, мы с Салахом ушли раньше — на третий день. Нам приказали перебросить патроны к одной из пещер, где не хватало боеприпасов. К тому времени многие наши бойцы были уже убиты. Четверо детей ранены. Кончились вода и хлеб. В пути Салаха тоже ранило. У него и сейчас еще не зажила сквозная рана на ноге. Когда мы добрались до места, там уже были израильские солдаты. Мы попали в плен. Нас зверски избили. Мне прикладом сломали руку. Потом поместили в большую сетку, привязали ее к вертолету и доставили в Тель-Авив в тюрьму. Меня и Салаха бросили в одну камеру…

Камера метр на метр, на двоих. В ней нельзя было даже сесть. Каждый день нас били. Жгли кожу сигаретами. Пытались добиться признания в причастности к взрыву склада оружия. Искали виновных. В камеру вталкивали без сознания. Оставляли на несколько часов, пока мы не приходили в себя. Потом все начиналось сначала. Так продолжалось 32 дня. Никакой медицинской помощи. Рана Салаха загноилась. Он был в постоянном бреду. А его выносили и били. О том, что мы в тюрьме, стало известно, потому что наши фотографии с надписью «Юные палестинские террористы» опубликовала израильская газета «Едиот ахронот». Вмешался Международный Красный Крест. Общественность потребовала освободить всех детей, находящихся в израильских тюрьмах. Нас вывезли в Сирию, в лагерь Ярмук. Мне и Салаху по 14 лет.

Мы поправились в Артеке, рана Салаха почти зажила. На днях мы уедем домой и будем воевать до победного конца. Мы все сейчас бойцы. Доучимся потом. Мы никогда не видели свою родину и считаем — лучше умереть, чем быть народом-изгнанником, есть чужой хлеб. Наша Палестина снится нам по ночам. Мы будем сражаться за нее до последней капли крови наравне со взрослыми. Мы — победим!

Бурхан и Салах вскидывают вверх правые руки, разводят пальцы в латинскую букву «V» — «Виктория, победа». В глазах — недетская убежденность, уверенность, решимость.

Новелла третья

ИМ БЫЛ ДАН ПРИКАЗ УБИВАТЬ ПАЛЕСТИНСКИХ ДЕТЕЙ…

Ко мне подходит совсем маленький мальчик, хотя, говорят, ему 8 лет, протягивает ручонку:

— Сабах альхер! (Доброе утро!) Меня зовут Юнис Ахмед Хуссейн.

Наиля переводит, а малыш говорит быстро-быстро, волнуясь, сбиваясь:

— Они разбрасывают детские игрушки, теннисные мячи, яблоки, часы, транзисторы с вмонтированными в них минами. Специально для убийства детей. Дети думают: «Какой красивый мяч», — поднимают и погибают. Ночами в Бейруте разбрасывали бананы, игрушки, авторучки. Это были гранаты. Мой товарищ поднял очень красивый игрушечный паровоз и взорвался…

Однажды была очень сильная бомбежка, потом начались пожары. Мы выскочили из дому и побежали, сами не зная куда, лишь бы подальше от огня. И заблудились. Нас было трое. Навстречу шел израильский патруль. Моему старшему брату 12 лет. Он сказал: «Не сознавайтесь, что мы палестинцы. Скажите: мы — йеменцы, иначе нас расстреляют». Солдаты подошли ближе, спросили: «Палестина?» Он ответил: «Мы йеменцы». Один из них сказал: «Эти пусть идут». Сейчас уже известно, что им был дан приказ убивать палестинских детей, — всех, даже грудных, чтобы они не выросли и не взяли в руки оружие.

Возле городского стадиона в Бейруте была больница, куда свозили только раненых и больных детей. Мама рассказывала мне, что на крыше здания и на всех его стенах были нарисованы большие красные кресты. И несмотря на это, израильская авиация прилетала четыре раза и бомбила этот квартал особенно жестоко. Больницу посетили журналисты и делегации из Америки. Врачи просили всех уговорить израильского премьера Бегина пощадить детей. Доказали, что там нет ни одного взрослого бойца. Делегация обещала сделать это. А через три дня израильские самолеты забросали больницу фосфорными снарядами. Там были дети-калеки, которые не могли ходить. Почти все они заживо сгорели. Мама сказала, что это не враги, а военные преступники. Их нужно судить и сажать в тюрьмы. Они высматривали в бинокли, где больше всего детей, и прямой наводкой расстреливали их. В Ливане уже есть лагеря, куда сгоняют подростков, ставят им номерные знаки на руках… Я спасся чудом. Меня и брата вывезла из Бейрута мама. Где наш отец, мы не знаем… Последний раз он позвонил домой еще в июне, сказал, что сражается вместе с товарищами. Приказал уезжать в Дамаск, объяснил, по какой дороге еще можно проехать. Потом я взял трубку, и отец сказал: «Не волнуйся, сынок, я помню, что скоро твой день рождения. Подарок — за мной». Больше от него не было никаких вестей. Мама часто плачет.

Юнис не выдержал, тоже заплакал навзрыд. К нему подошел мальчик постарше, что-то сказал. Юнис сразу утих, но крупные, как град, слезы время от времени падали с длинных ресниц.

Я спросила Наилю:

— Что говорил ему товарищ?

Она ответила: