Шестой на закате

— Ты обрезала мои растяжки. — Слова непривычно перекатывались на языке, и фраза вышла обрывистой, будто он проглотил пригоршню пыли, — следствие нескольких недель молчания.

— Э… да… Я думала, ты сможешь их заменить. — Она помедлила. — Прошу прощения.

Закат отступил на шаг назад. Женщина медленно вращалась вместе с сетью, в которую снаружи вцепился авиар. Как и его птицы, он был ростом с три кулака, но с бело-зеленым оперением. Стример — на Патжи эта порода не водилась. Закат почти ничего не знал о стримерах, кроме того, что, как и Кокерлии, они защищали разум от хищников.

Заходящее солнце удлиняло тени, небо темнело. Скоро придется затаиться на ночь, ибо с темнотой пробуждались самые опасные хищники острова.

— Клянусь, я не собираюсь ничего у тебя красть, — сказала женщина из своих пут. Как же ее звали? Наверняка ему говорили, но он не мог припомнить имя. Что-то нетрадиционное. — Ты ведь меня помнишь? Мы встречались в компании.

Он не ответил.

— Пожалуйста, — добавила она. — Я бы предпочла не висеть вниз головой на дереве и истекать кровью, привлекая хищников. Если ты не против.

— Ты не траппер.

— Ну, нет. Наверняка ты заметил, что я женщина.

— Бывали и женщины-трапперы.

— Лишь одна. Была только одна женщина-траппер, Яалани Отважная. Я сто раз слышала ее историю. Может, тебе будет любопытно узнать, что почти в каждом обществе есть миф о женщине, занимающейся мужской работой. Она отправляется на войну, переодетая мужчиной, или ведет в бой отцовское войско, или промышляет на острове. Я убеждена, что подобные истории существуют только для того, чтобы родители могли сказать дочерям: «Ты не Яалани».

Женщина оказалась болтливой. Даже слишком. Как и многие на Ээлакинских островах. У нее была такая же смуглая кожа, как у Заката, и говорила она на языке его народа, но этот ее легкий акцент… Закат все чаще слышал его на родных островах. Так разговаривали те, кто получил образование.

— Можно меня спустить? — Ее голос немного дрожал. — Я не чувствую рук. Мне… не по себе.

— Как тебя зовут? Я подзабыл.

Слишком много болтовни. Слова резали слух. Здесь должно быть тихо.

— Вати.

Точно. Неподобающее имя. Не указывает ни на очередность, ни на день рождения. Такие имена носили жители материка. Теперь они не редкость и среди его соплеменников.

Закат подошел и, потянув за веревку на соседнем дереве, опустил сеть. Авиар женщины спорхнул вниз с раздраженным криком, оберегая одно крыло — очевидно, раненый. Вати грохнулась на землю мешаниной темных кудряшек и складок зеленой льняной юбки. Вскочила на ноги, но снова упала. Онемение от лиан пройдет минут через пятнадцать.

Она села и помахала руками, разгоняя кровь.

— Значит… обойдемся без кровопусканий и подвешиваний вниз головой?

— Это байки для детей, — проговорил Закат. — На самом деле мы так не делаем.

— Вот как.

— Будь ты траппером, я прикончил бы тебя на месте, чтобы не дать возможности отомстить.

Закат подошел к ее авиару. Тот разинул клюв и зашипел, расправив крылья, чтобы казаться внушительнее. Сак подала голос с плеча хозяина, но птица женщины словно и не заметила.

Действительно, одно крыло в крови. Закат с удовлетворением отметил, что, Вати знала достаточно, чтобы позаботиться об авиаре. Некоторых его соплеменников совершенно не волновали нужды птиц, к ним относились скорее как к инструментам, нежели к разумным существам.

Вати выщипала перья вокруг раны, в том числе и окровавленные, и перевязала рану бинтом. Крыло все равно выглядело скверно. Возможно, перелом. Закат перевязал бы оба крыла, чтобы авиар не мог взлететь.

— Ох, Миррис. — Вати наконец сумела подняться на ноги. — Я пыталась ей помочь. Но видишь, мы упали, когда чудовище…

— Возьми ее. — Закат оглядел небо. — И иди за мной. След в след.

Она кивнула, хотя онемение еще не прошло. Без единой жалобы подобрала с лиан небольшой заплечный мешок и расправила юбку. На ней был облегающий жилет, а из мешка торчала какая-то металлическая трубка. Футляр для карт? Вати подхватила авиара, и тот с радостью устроился на ее плече.

Закат прокладывал путь, а она ступала следом, не пытаясь напасть сзади. Уже хорошо. Темнота сгущалась все сильнее, но до убежища было рукой подать, и он знал дорогу чуть ли не наизусть. Пока они шли, Кокерлии спорхнул вниз, уселся на свободное плечо Вати и дружелюбно защебетал.

Закат остановился и обернулся. Авиар женщины, отодвинувшись подальше от Кокерлии, прицепился возле лифа и негромко шипел. Кокерлии, как всегда ни на что не обращающий внимание, продолжал выдавать счастливые трели. К счастью, эта порода так хорошо скрывала разум, что даже смертомуравьи посчитали бы его не съедобнее куска коры.

— Это… твой? — Вати взглянула на Заката. — Хотя конечно. Птица у тебя на плече не авиар.

Сак нахохлилась. Она и правда не авиар. Закат пошел дальше.

— Никогда не встречала траппера с птицей, которая не с островов, — послышалось из-за спины.

Это был не вопрос. Так что он не счел нужным ответить.

Убежище — всего на острове у него их было три — располагалось на вершине невысокого холма, к которому вела извилистая тропинка. В ветвях массивного дерева гурра ждала однокомнатная хижина. Деревья — одни из самых безопасных мест для ночлега на Патжи. Их кроны служили пристанищем для авиаров, а большинство крупных хищников передвигалось по земле.

Закат зажег фонарь и поднял повыше, залив хижину оранжевым светом.

— Наверх, — скомандовал он женщине.

Вати оглянулась на темные джунгли. В свете фонаря Закат отметил ее красные от недосыпания глаза, хоть она и одарила его беспечной улыбкой, прежде чем подняться по прибитым к стволу колышкам. Онемение уже должно было пройти.

— Как ты узнала? — спросил он.

Вати помедлила возле люка, ведущего в хижину.

— Узнала что?

— Где находится мое убежище. Кто тебе рассказал?

— Я шла по журчанию. — Она кивнула на ручеек, стекающий по склону холма. — Обнаружив ловушки, поняла, что иду в правильном направлении.

Закат нахмурился. Ручей невозможно услышать: через сотню ярдов он скрывался под землей и опять показывался на поверхность в совершенно неожиданном месте. Дойти сюда по журчанию… вряд ли возможно.

Так она лжет или ей просто повезло?

— Ты хотела найти меня, — сказал он.

— Я хотела найти хоть кого-нибудь. — Вати откинула люк. Изнутри хижины ее голос зазвучал глуше. — Я поняла, что траппер — моя единственная надежда на спасение.

Она подошла к одному из затянутых сеткой окошек. Кокерлии так и не покинул ее плеча.

— Здесь мило. Довольно просторно для хижины, которую построили на склоне холма посреди смертоносных джунглей на уединенном острове, да еще и в окружении чудовищ.

Закат вскарабкался следом с фонарем в зубах. В комнатке два на два шага с трудом можно было выпрямиться в полный рост.

— Вытряхни одеяла, — кивнул он на стопку в углу и повесил фонарь. — Потом переверни и проверь все чашки и миски на полке.

Женщина округлила глаза:

— Что там искать?

— Смертомуравьев, скорпионов, пауков, кровочесов… — Закат пожал плечами и пересадил Сак на жердочку у окна. — Хижина непроницаемая, но мы на Патжи. Отец любит преподносить сюрпризы.

Когда Вати нерешительно сняла заплечный мешок и принялась за дело, он поднялся по лесенке на крышу. Там были оборудованы два ряда птичьих домиков с гнездами внутри и отверстиями, чтобы авиары могли свободно сновать туда-обратно. Птицы никогда не улетали далеко, разве что в особых случаях, так как выросли здесь под его неусыпной заботой.

Кокерлии уселся на один из птичьих домиков, издавая трели, но негромко, поскольку уже стемнело. Из домиков донеслось ответное щебетание. Закат выбрался на крышу и проверил, не повредила ли какая из птиц лапку или крыло. Эти авиары были делом всей его жизни. Птенцы — главный товар для продажи. Конечно, он промышлял на острове — искал гнезда и диких птенцов, — но это никогда не было так же эффективно, как разведение.

— Тебя ведь зовут Шестой? — спросила Вати снизу, вытряхивая одеяло.

— Да.

— Большая семья, — отметила она.

Обычная семья. Или считалась таковой по старым меркам. Его отец родился двенадцатым, а мать — одиннадцатой.

— Шестой, а дальше? — не унималась Вати.

— На закате.

— Значит, ты родился вечером. Всегда считала традиционные имена очень… э-э… описательными.

«Что за бессмыслица, — подумал он. — Почему островитяне не могут помолчать, даже когда говорить не о чем?»

Он перешел к следующему гнезду, осмотрел пару сонных птиц, затем их помет. Птицы радовались ему. Авиар, выросший среди людей, а особенно еще птенцом приученный делиться даром с человеком, всегда воспринимал людей как членов стаи. Эти птицы не были его спутниками, как Сак и Кокерлии, но он все равно относился к ним по-особенному.

— В одеялах насекомых нет, — объявила Вати, высунувшись из люка со своим авиаром на плече.

— Чашки?

— Сейчас посмотрю. Значит, тут ты разводишь авиаров?

Это было очевидно, поэтому Закат не счел нужным ответить.

Вати наблюдала, как он проверяет птиц. Он чувствовал ее взгляд.

— Почему твоя компания не прислушалась к нашим советам? — наконец спросил он. — Отправиться сюда — чудовищная ошибка.

— Согласна.

Он повернулся к Вати.

— Согласна, — повторила она. — Наша экспедиция наверняка станет чудовищной ошибкой, но она лишь приблизит нас еще на шаг к заветной цели.

Следующей была Сизисру. Закат осматривал птицу в свете восходящей луны.

— Глупости.

Наполовину высунувшись из освещенного квадрата люка, Вати уперлась руками в крышу хижины.

— Думаешь, наши предки не ошибались, когда осваивали океанские маршруты? А что насчет первых трапперов? Вы передаете знания из поколения в поколение — знания, накопленные путем проб и ошибок. Если бы первые трапперы посчитали исследования «глупостями», что бы с вами стало?

— Первые трапперы были хорошо подготовленными одиночками, а не целым кораблем клерков и грузчиков.

— Мир меняется, Шестой на закате, — негромко произнесла Вати. — Людям с материка требуется больше авиаров. Вещи, доступные раньше только богачам, теперь по карману простым людям. Мы столько всего узнали, но авиары остаются загадкой. Почему птенцы, выросшие на обитаемых островах, лишены дара? Почему…

— Глупые доводы. — Закат посадил Сизисру обратно в гнездо. — Не хочу больше это слышать.

— А Высшие? — продолжала Вати. — Что насчет их технологий, их чудес?

Помедлив, Закат достал пару толстых перчаток и указал на бело-зеленого авиара. Вати успокаивающе поцокала и обхватила птицу обеими ладонями. Та пару раз раздраженно клюнула ее пальцы.

Закат бережно принял птицу руками в перчатках — его она стала бы клевать более решительно — и размотал наложенную Вати повязку. Очистил рану, вызвав бурю протеста со стороны авиара, и аккуратно перевязал заново. Затем прибинтовал крылья к телу, не слишком туго, чтобы птица могла дышать.

Ей его действия явно не понравились. Однако в полете она могла еще больше повредить сломанное крыло. В конце концов с помощью клюва она избавится от повязки, но, если повезет, крыло успеет зажить. Закончив, Закат усадил ее к своему авиару, и тот пытался успокоить взволнованную птицу негромким дружелюбным щебетанием.

Вати, похоже, была довольна тем, что ее авиар какое-то время пробудет здесь, и с интересом наблюдала за происходящим.

— Можешь переночевать в убежище. — Закат повернулся к ней.

— А потом? Отправишь меня в джунгли на верную смерть?

— Ты прекрасно справилась по пути сюда, — неохотно ответил он. Вати не траппер. Но и ученые не способны на то, что удалось ей. — Ты наверняка выживешь.

— Мне повезло! У меня никогда не получится пересечь весь остров.

Закат помедлил.

— Пересечь остров?

— Чтобы добраться до главного лагеря компании.

— На острове есть еще кто-то из ваших?

— Я… Конечно. Ты же не думал, что…

— Что вы затеяли?

«Ну и кто теперь недоумок?» — подумал Закат. Нужно было все выяснить с самого начала.

Слова. Никогда они ему не давались.

Вати отшатнулась, округлив глаза. Он выглядел угрожающим? Возможно, он слишком грубо рявкнул последний вопрос. Не важно. Рот у нее не закрывается, а значит, он получит ответ.