Рыжики для чернобурки (СИ)

Адель внимательно изучила переплетение медных полос и проволочек, имитирующее шерсть и когти, незнакомую руну возле крепежа подвески и кивнула, благодаря за показ.

— Если бы мы познакомились чуть раньше, я бы подарила тебе не рыбку, а лапу, — проговорила Дана. — Медведицам разрешается носить этот талисман, если они лишились кормильца и сами поднимают детей на ноги. Но если подарить тебе лапу сейчас, Феофан разгневается. Я вижу, что твой альфа рядом. Не нужно навлекать на себя лишние испытания.

Валериан уже расплачивался за комплект из трех браслетов, продавец прикреплял кисточки-подвески из перьев перепелки и хлопковых нитей. Пока они регулировали браслеты, утягивая шнурки, и выясняя, нужны ли дополнительные звенья, Дана выбрала Лютику две низки длинных бус — из янтаря и из сочного граната — а возражения Адели оборвала фразой:

— Феофана ради! Они стоят чуть дороже наволочки, пусть ребенок играется.

Тёма долго перебирал образцы браслетов и остановился на сочетании аквамарина и малахита.

— Чудесный выбор! — одобрил продавец. — Аквамарин укрепляет преданность и верность, разрешает конфликты, помогает своему владельцу не наломать дров в сложных ситуациях. А малахит помогает находить нестандартные решения, ослабляет интерес со стороны нежелательных персон, оберегает от порчи и сглаза. Тем, кто одинок, малахит поможет найти свою половинку, а семейным парам подарит гармонию в отношениях.

— Может быть, бить не будет… — пробормотал Тёма, забирая браслеты и пряча в карман.

Они ушли от прилавка, получив от продавца визитные карточки и заверения, что если им понадобятся новые браслеты для детей или ремонт изделий, заказ будет исполнен в течение трех дней.

— По кофейку или подбросить вас в гостиницу? — спросил Валериан. — Мы на машине.

— По кофейку, но не на ярмарке, — выбрала Дана. — Я хочу спокойно привязать рыбок на бусы. Давайте пробираться к выходу.

Дорога к кафе была омрачена мелким инцидентом. Машину остановили дорожные полицейские, оштрафовавшие Валериана за нарушение правил. Тот оплатил квитанцию на месте, а в кафе с досадой сказал:

— Надо привыкать. Раньше удостоверение к стеклу прикладывал и дальше ехал. А сейчас началась другая жизнь.

Адель стиснула зубы, подавляя порыв — отвести в сторону, рассказать как на духу, пообещать, что после отзыва с фермы все изменится. Даже если она никогда не легализует свое воинское звание, при внутренних проверках не будет никаких проблем. Валериан сможет служить хоть в УБЭТ, хоть в уголовном розыске, хоть в Генштабе.

Как захотелось, так и перехотелось. Осторожность взяла верх — сначала надо продать ферму и перебраться в город, потом получить инструкции от начальства, и только после этого начинать разговор.

— Вы пойдете смотреть, как срывают Покров? — привязывая рыбок, поинтересовалась Дана. — Я очень хочу посмотреть. У нас тумана нет, в ноябре уже снег валит. Последние дни октября — шаг в зиму. Но по-другому. Некоторые укладываются в спячку сразу после Тресковых Заморозков. Рыбаки готовятся к зимнему лову — до начала февраля треска хорошо ловится на отмелях при дневном свете. Потом она уходит на нерест.

— У нас на Ямале тоже ловят треску, — сообщил Валериан. — Папа мне рассказывал.

— А грибы там есть? — неожиданно спросил Лютик.

Валериан красноречиво замялся. Адель пришла ему на помощь.

— Не везде, — сказала она Лютику, и повернулась к Дане. — Я хочу пройти Врата-в-Зиму возле Чаши-на-Склоне. Срыв Покрова с холма выглядит очень эффектно. Там всегда много прихожан, ночная служба.

— Мы пойдем вместе, — Валериан положил ладонь ей на запястье, погладил браслет большим пальцем.

— Вместе, — согласилась Адель.

— Мы тоже подъедем, — кивнула Дана. — Постараемся друг друга найти. Надо будет договориться, когда мы посмотрим ферму. Завтра Тёма возьмет машину в прокате.

Шумный день одарил усталостью. Дома хватило прогулки на лапах по двору, чтобы начать зевать. Лютик быстро вернулся в комнаты и заснул в кресле, свернувшись клубком под скатертью, привалившись к тыкве и охраняя бусы. Чернобурый лис вытер лапы в прихожей и зазвал огненную на кровать — поваляться на покрывале, смешать шерстинки. Предложение было принято без колебаний. Лисице давно хотелось рассмотреть шикарный черный хвост северного аристократа без суеты и беготни. Она долго ворошила носом антрацитовый сноп — чернобурка этому обрадовался и распушился — пару раз одобрительно тявкнула и пощелкала зубами, делая вид, что ловит блох. Они переплелись в большой клубок, грея друг друга, как пламя и уголь, и незаметно заснули. Впервые обошлись без занятий любовью, позволив зверям насладиться общением и единением.

После звона будильника началась суматоха. Они собирались, как на пожар, чуть не забыли браслеты и с трудом усадили в машину капризничающего Лютика, который хотел остаться дома, среди подушечек и бус. На улицах, несмотря на темноту, густой туман и ранний час, было много автомобилей. Паства Камула разъезжалась к излюбленным алтарным чашам, чтобы попрощаться с Покровом и шагнуть в зиму. Валериан осторожно доехал до большой стоянки, с трудом нашел место для машины — многие прихожане приехали около полуночи, чтобы выстоять ночную службу.

Туман сгустился до молочного киселя. Лютик притих, тревожно озирался по сторонам, когда они протискивались через толпу поближе к чаше. Алтарь Камула врос в огромный холм, который огибала широкополосная дорога. Склон укрепляли бетонные полосы, исчертившие траву ромбами. На вершине холма и другой стороне — более пологом склоне — много лет располагалась барахолка. Сейчас, в тумане, не было видно ни деревьев, ни рыночных рядов, да и дорога напоминала о себе только звуком — свет фар не пробивал молочную пелену.

От чаши и жаровен, освещаемых двумя тусклыми фонарями, валил дым. Адель бросила в ящик заранее приготовленную мелочь, Валериан добавил купюру. Они взяли по скрутке — Лютик на вопрос «возьмешь?» замотал головой — подошли к жаровне и замерли после окрика жреца:

— Нет-нет, дети мои. Сюда уже нельзя. Или в другую жаровню, или в чашу. Эта для границы, скрутки уже не прогорят.

Адель отказалась от идеи подойти к чаше — Лютик вцепился ей в шею, прижался, показывая, что ему тут не нравится.

— Не бойся, — шепнула Адель. — Скоро станет светло.

Она бросила скрутку на угли другой жаровни, убедилась, что можжевеловая веточка и ягоды боярышника затлели — как и дар Валериана — и отступила вместе с толпой, чтобы не мешать жрецам. Туман чуть-чуть пожелтел — в небе, над пеленой, всходило солнце. Жрецы помоложе и служки спрятали руки в стеганые рукавицы, ухватили жаровни, сняли со стоек, переворачивая и высыпая рдеющие угли на вытоптанную землю. Два пожилых жреца сняли черно-белые накидки, разулись, подвернули брюки, замерли возле чаши. Раскаленная угли образовали подкову: тропа в зиму повторяла форму чаши, утопленной в холме. Удар гонга возвестил о начале церемонии.

— Восславим благодетеля нашего Камула, одарившего нас Покровом! — зычно призвал жрец и ткнул в чашу заранее подготовленным факелом.

— Восславим! — дружно отозвалась толпа и служки.

— Поблагодарим за предзимье, попросим о милости!

— Попросим…

Факелы вспыхнули, зачадили.

— Защити жилища, даруй силу и резвость, отец всех охотников!

— Ниспошли добычу, вразуми от ошибок!

Голоса переплетались, собравшиеся у холма оборотни вторили просьбам, хрипло пела волынка, откуда-то донеслись тягучие переливы скрипки и волчий вой. Первый жрец вступил на угли не морщась, не теряя равновесия, как будто под босыми подошвами продолжала стелиться холодная земля. Второй шагнул на рдеющую подкову с другой стороны. Низкие голоса слились в неразборчивое гудение, звук гонга оглушал, туман уплотнился еще сильнее, пытаясь потушить факелы и угли каплями мороси.

Покров начал рассеиваться, когда жрецы обменялись факелами. После очередного призыва: «Восславим!» воздух возле земли стал кристально чистым. Несколько шагов, гулкое: «Возблагодарим!», и вот уже нет пелены до уровня плеч — скрыты только головы.

— Попрощаемся, шагнем с чистым сердцем!

Чаша, бетонные стяжки, бесполезные фонари. Табличка «Осторожно, крутой склон!», брезентовые стены вещевых палаток. Четкий контур вершины холма, ярко-оранжевые рассветные облака, обжигающее глаза солнце… Адель выдохнула, отпустила запястье Валериана, в которое вцепилась как утопающая в спасательный круг. Толпа гудела и рычала. Гонг умолк, скрипка наигрывала задорную мелодию, вой призывал к охоте. Жрецы, положившие факелы на землю, опустились на скамейки, и пили воду, утирая пот со лбов.

— Снег! — улыбаясь, сказал Валериан. — Смотри, снег сразу после срыва Покрова. Это доброе знамение.

— Да, — согласилась Адель.

Она хотела добавить — через день-другой вернется тепло, надо будет успеть сходить на грибную охоту, пока леса не укрыло настоящее снежное одеяло — и вздрогнула, потому что кто-то подошел сзади и взял ее за локоть.

— Восхитительно!

Видно было, что Дана не притворяется. Глаза горели, как у Лютика, наблюдавшего за ярмарочными акробатами.

— Как будто… — Тёма, подошедший следом за Даной, замялся, подбирая сравнение. — Как будто бинты снимали. Наверное, в следующий раз не так проберет, но сегодня…

— Рада, что мне довелось это увидеть, — покачала головой Дана.

Адель заверила:

— Сколько раз ни смотри, все равно пробирает. Камул рядом.

Они медленно пошли к стоянке — редеющая толпа не позволяла двигаться быстро, даже если бы было такое желание.

— Ты сейчас на ярмарку? Когда закрытие? Завтра?

— Завтра, — подтвердила Адель.

— Когда мы поедем на ферму?

— Хоть сегодня. Я никогда не остаюсь на гуляния. Рой распродаст товар, если там еще что-то осталось. Оптовикам сдаст. Мы всегда так делаем, глупо назад везти. Он же и фургон домой пригонит. Я-то на ярмарку из-за варенья и мармеладов приезжаю. А они уже проданы, — Адель спохватилась, повернулась к Валериану. — Я съезжу и вернусь сюда для оформления документов. Ты…

— Я тебя отвезу. Вас. Тебя и Лютика.

— Хорошо.

Часть какого-то плана или желание не разлучаться — неважно. Медведи оттянут внимание на себя, Валериан на их фоне не вызовет такого интереса, как вызвал бы, если бы они вернулись с ярмарки вдвоем.

На стоянке предварительная договоренность начала обрастать конкретными деталями.

— Мне нужно зайти в павильон медовиков, предупредить, что я приняла решение и продаю ферму. Переговорить с Роем и Джерри. Собрать вещи — Лютик не расстанется ни с бусами, ни со скатертью.

— Подушки, — тут же напомнил Лютик. — Тыква. Птички. Игрушки.

— Заберем…

— Зачем возить туда-сюда? — перебил его Валериан. — Лютик, мы же вернемся. Можешь оставить, хозяева твои игрушки не тронут.

Лютик нахмурился — расставаться с накопленными богатствами, даже на время, ему не хотелось. Адель попыталась договориться: «Подушки и тыкву оставим, возьмем бусы, птичек и скатерть», и вела переговоры всю дорогу, пока они ехали к ярмарке. На знакомой стоянке, возле южных ворот, беседа о бусах и полотенцах прекратилась сама собой — они увидели Бранта, заводящего лошадь в фургон. Эльга и Айкен стояли возле второго фургона.

— Купили? — после приветствий спросил Валериан.

— Да. Едем маленьким караваном. Сегодня доберемся до Скачек. Там переночуем: мы и водители в гостинице, лошади — в арендованной конюшне. А равно утром выдвинемся в Ключевые Воды.

— Мы поедем в фургонах, рядом с водителями! — Айкен подпрыгивал, радуясь предстоящему приключению.

— Это круче, чем ретро-поезд, — усмехнулся Валериан. — Удачного путешествия.

Суматоху прощания возле фургонов сменила поутихшая ярмарочная круговерть. Адель двинулась к медовому магазину, подхватив Лютика на руки. Возле барьеров, ограждавших павильон, скучал рослый охранник-медведь.

— Только выкуп заказов, торговли нет.

— Меня ждут. Передайте, что пришла хозяйка «Вороньего гнезда», поставщица фиалковой вербены.

Слова возымели магическое действие. Ее провели в павильон. Знакомый медведь уже ожидал ее возле пустого прилавка.

— В этом году было мало товара, — объяснил он, поймав удивленный взгляд Адели. — Решила продавать?

— Да. Из-за сына. Советую переговорить с Роем, дать ему небольшой задаток, попросить косить и сушить вербену в следующем году. Не думаю, что новые хозяева используют весь урожай… если вообще что-то используют.

Медовик усмехнулся.

— Рой — надежный и проверенный товарищ. Через него можно поддерживать связь в экстренных случаях. И поручить ему переговоры с новыми хозяевами — пусть скажет им, что будет продавать излишки вербены. Как известно, где урожай, там и излишек. На медовуху пара щепоток нужна.

— Мы к нему подойдем, — кивнул медведь. — И с медведями познакомимся. Адель, приятно было с вами сотрудничать. Желаю вам удачи. Пусть жизнь на новом месте будет легче и лучше. Примите небольшой подарок.

Медведь достал из-под прилавка крохотную баночку темного меда — на пару столовых ложек. Адель поколебалась и взяла — подарок не накладывал на неё никаких обязательств.

— Спасибо, — поблагодарила она.

Они дошли до барьера, обмениваясь взаимными любезностями. Тёма тут же поздоровался с медведем, спросил, можно ли сделать заказ на мёд, расшумелся, разболтался, привлекая внимание торговцев, собиравших пустую тару и распродававших остатки товара. Медовик дрогнул под напором, записал адрес гостиницы и пообещал что-нибудь придумать — сделать исключение для будущего поставщика фиалковой вербены. А вдруг кто-то отменит заказ? У них осталось несколько баночек, но вы же понимаете…

Тёма и Дана помогали сборам в дорогу, как могли: по дороге купили два пирога — с грушей-дичкой и мясом — чтобы перекусить в пути, и ящик винограда, потому что его отдавали по дешевке. Лютик возвращению домой обрадовался, а уж когда ему сказали, что все свое добро он повезет с собой, и возможно, похвастается покупками племянникам Джерри, выставил требование поторопиться.

Коварная Дана подарила Лютику комплект постельного белья с ежевикой, вытащенный из багажника, и уговорила ехать втроем.

— Ты, я и мама. Я поведу машину, мама будет показывать дорогу, а ты застелешь заднее сиденье наволочками и перемеряешь все-все бусы.

Лютик согласился, Адель тоже согласилась, ожидая серьезного приватного разговора. И ошиблась. Дана расспрашивала о жизни, о соседях, но вопросы не несли скрытого смысла — чистый интерес покупателя, собирающегося обжиться в южных краях. Судя по всему, Тёма с Валерианом тоже болтали обо всем подряд: когда они встретились на заправке, Тёма продолжал рассказ о ловле трески, а Валериан делился адресами ферм вокруг Чернотропа, где можно дешево купить баранину.

Единственный вопрос, который — с натяжкой — относился к профессиональной деятельности, прозвучал, когда они уже сворачивали с трассы на дорогу к ферме.

— Мы не вызвали подозрений у медовиков? — спросила Дана. — Я спрашиваю о твоих ощущениях.

— Нет, не вызвали, — замотала головой Адель. — Они собираются переговорить с Роем.

— Хорошо. Далеко еще?

— Это уже мои поля. Сейчас проедем боярышниковую рощу и увидим овчарню. То, что осталось от овчарни — давно не держим отару, здание почти разрушилось. А оттуда уже рукой подать до «Гнезда». Скоро посмотришь.

Глава 7. Валериан. Тихая охота

Валериан разговаривал с Тёмой, ограничиваясь стандартными темами охоты и рыбалки, и отдавал себе отчет — с медведями что-то неладно. Ширма из северных денег, баек и любопытства напоминала театральную декорацию. Поскреби, и позолота отпадет, обнажая суровый картон правды. Слишком поздно появились. Памятуя о своем положении, Валериан оставил попытки превратить беседу в подобие допроса.

«За покупкой потом прослежу. И чтобы оформили по правилам, и чтобы деньги отдали. Они же не пожить к Адели набиваются. Какие можно претензии предъявлять?»

На ферме медведи начали бурно восторгаться всем подряд — сараем, покосившимися сушилками, стогом подгнившего сена, граблями, прислоненными к стене дома. Дана достала из «бардачка» фотоаппарат, запечатлела красоты во всех подробностях. Лютик вытащил из машины пакет с бусами, Адель отперла дверь, а Валериан так и стоял, не решаясь сделать шаг. Дом Морана «Ворона» перестраивался и достраивался, приземистое сооружение пестрело разнообразием строительного материала: кирпич, дикий камень, глина, доски. И, конечно же, к парадной двери прилагался мозаичный порожек — по традиции Чернотропа и окрестностей. Заговоренный или нет — пока неизвестно. Валериан пытался вспомнить порожек из сна в ретро-поезде. Сна вещего, подарившего ему ниточку запаха, по которой он опознал Адель, растеряв сомнения. В том сне Валериан подхватил свою суженую на руки и перенес через порожек. Делать это на ферме «Ворона» не хотелось до скрипа зубов, и он с облегчением выдохнул, когда понял — нет, порожек не тот. Не было во сне этих черных зубцов-зубов, впившихся в алую ленту. Точно не было — что-то зеленое и желтое.

В прихожей и комнатах царил холод, пахло затхлой сыростью. Адель быстро забросила в огромную печь горсть щепок из короба, подожгла бумажку, положила на разгорающуюся растопку тонко наколотые поленья.

— Надо из сарая принести немного дров и ведерко угля. Дом выстыл. Лютик! Не снимай куртку.

Мелкий тут же раскапризничался — начал проситься к родне Джерри, чтобы похвастаться богатствами.

— Ладно, — согласилась Адель. — Съездим к ним. Если попадем не вовремя, то вернемся. Валерек! Ты можешь протопить? Я возьму твою машину и съезжу к родителям Джерри. Тут недалеко.

Валериан кивнул — уж что-то, а проследить, чтобы прогорели первые поленья, и засыпать сверху немного угля, было несложно. Он отдал Адели ключи от машины, подавив желание напроситься поехать вместе. Не нужно лишний раз перед глазами рыжих соседей мелькать.

Лютик проследил, чтобы все его богатства были выгружены из машины Даны и сложены на заднее сиденье машины Валериана. Разрешил Адели забрать комплект постельного белья с ежевикой — себе взял только одну наволочку — и милостиво согласился оставить дома тыкву.

Да, тыква тоже приехала на ферму. Вместе с птичками.