Шабаш

— Отпущу, только ты отдай мне эликсир, — едва не зевая, ответил главарь. — И без глупостей!

Принц оглянулся вокруг. Выражение лиц, экипировка, переходящая, без полумер, от роскошных золотых поясов к жалким обноскам, а главное количество оружия, не оставляли сомнений — перед ними разбойники. Какие именно — догадаться труда не составило. Обнаглевших шаек, которые могли запросто устроить засаду в городском трактире да еще в праздничные дни, было всего две. Атамана одной звали Злобой. Приметы его были известны доподлинно: был он сухощав, строен, носил чистую одежду и манеры имел обходительные, как какой-нибудь лавочник, творил злодейства с «изысканной жестокостью», как об этом восторженно лепетали богатые женщины и романтические балбесы-юнцы.

Второй носил имя Фока и был сумрачен, будто горный перевал в ненастную погоду, манерами и одеждой не отличался от какого-нибудь мясника, действовать предпочитал грубой силой и напролом. Он не имел в своих почитателях томных барышень и романтичных юношей. Первые лишались чувств от его напора, а вторым, при всем хитроумии, не удавалось обставить благородством его беззастенчивый грабеж, а повешение за шею строптивых купцов оправдать справедливостью. Однако пышнотелые дочки лавочников и румяные поселянки охотно бросались в его медвежьи объятья. Атаманы жестоко соперничали между собой числом, дерзостью нападений и количеством добычи.

Принц бродил по этому миру достаточно, чтобы это тотчас припомнить это, сообразить, какая шайка перед ним. Впрочем, известие не порадовало, и не огорчило его — он не испытывал симпатии ни к тому, ни к другому.

Ведьмочка не была осведомлена столь же хорошо о разбойниках и принципиальной разнице в их стилях, но ей до того и дела не было. Философия серого балахона ставила ее выше, над всеми.

— Еще чего! — от души возмутилась ведьмочка. — Обменять девчонку на эликсир! Пускай делают с ней, что вздумается! Она нам не кума, не сватья! Пошли отсюда!

И ведьмочка потянула Принца за рукав. Однако он не двинулся с места.

— Нет. Нельзя бросать женщину в беде!

— Какая она женщина?! Это же Марьянка!

— Все равно какая, — упрямо заявил Принц.

Ведьмочка вздохнула, но вернулась обратно. Разбойники с интересом наблюдали эту сценку, а из глаз Фоки пропала дремотная скука. Эта парочка пташек, так любезно угодившая в его силки, оказалась занятнее, чем на первый взгляд, и Фоке захотелось правдиво ответить на вопрос Принца:

— А где Гурий?

Но его опередила злая, как оса, Марьянка:

— Удрал, как последний трус!

— То есть, он бросил тебя на расправу?

Марьянка всхлипнула, затерла глаза кулаками и заревела в голос. Фока повернулся к ней. Другие разбойники сконфузились от неожиданности. Тот, кто держал ее за горло, замялся, отвел нож, переступил с ноги на ногу.

— Не плачь, — сказал Принц, — я помогу.

И полез в пояс.

Ведьмочка схватила его за руку и быстро проговорила:

— Ты, что, забыл?! Эликсир же у меня. Ты мне сам отдал!

— Да?! — удивился Принц, стараясь припомнить, когда проявил такое легкомыслие.

Ведьмочка пихнула его локтем в бок.

— А, ну да, верно…

Она залезла в котомку и рылась в ней довольно долго, что-то бормоча себе под нос.

— Ну, чего копаешься?! — прикрикнул Фока.

— Сейчас, сейчас! — бормотала она. Наконец, вынула из сумки шесть деревянных чурок и брякнула их на стол перед атаманом.

— Но-но! Осторожнее! Не разбей! — пробормотал он, взял толстыми пальцами одну, слегка потряс, поводил перед носом.

— Мандаринами пахнет… — и строго взглянул на ведьмочку. — Так и должно?!

— Да, мандаринами, — рассеянно подтвердил Принц, беспокойно ощупывая пояс.

— Половина моя! — вдруг выкрикнула Марьянка, ловко вмазала локтем под дых зазевавшемуся детине и схватила со стола чурки. В спешке она захватила четыре болванки, но бдительный Фока успел поймать ее запястье. Они засопели, увлеченные борьбой.

— Я же говорила! — не удержалась ведьмочка. — Она нас заманивает!

Принц только пожал плечами. Да он и не спорил!

Марьянкин обман окончательно раскрылся, теперь нужно было поскорей уносить ноги, пока не обнаружился обман ведьмочки.

— Ну, мы пошли? — она подтолкнула своего несговорчивого спутника к двери.

Фока удачно вывернул Марьянке руку, и та, взвизгнув, выронила чурки. Он оттолкнул ее, и она плюхнулась на пол, расплакалась, потирая запястье.

— Потом поделим, — сообщил Фока, запихивал болванки себе в пояс. — А вы, — он ткнул пальцем в Принца и ведьмочку, которые уже отступили к самым дверям, — побудете у нас. Вяжите их, парни!

Несколько разбойников выступили вперед. Одни приближались, поигрывая увесистыми дубинками, другие — разматывали веревки.

— Давайте-ка без глупостей! — предупредили они. — Вам же лучше будет!

Принц низко зарычал, на глазах обращаясь в черного демона. Разбойники остановились. Самый отчаянный из них замахнулся и с криком ударил дубиной. Ведьмочка отпрыгнула к стене, вжалась в нее, наблюдая за весельем. Принц без усилий вырвал дубину у нападавшего и отшвырнул ее прочь — демоны бились когтистыми лапами, не уважая никакое оружие. Дубина, будто бита в городке, врезалась в лоб Фоке и опрокинула его вместе со стулом.

Разбойнички кинулись в разные стороны от чудовища, но в комнате тесно — не разбежишься. Демон швырялся противниками, точно капризный мальчишка оловянными солдатиками. Двое застряли в дверях, не в силах уступить другому право первому выбежать вон. Марьянка ужом заползла под стол и свернулась клубком.

В конце концов двое в дверях исхитрились протиснуться и полетели вниз по лестнице, с грохотом пробки от игристого вина в неумелых руках. За ними рванулись те, до кого Принц не успел добраться когтистыми лапами. И вскоре демон издал последний рык, бешено вращая кровавыми глазами, но не нашел угрозы, встряхнулся и возвратился в свою человеческую ипостась.

— Бежим! — крикнул он и выдернул ведьмочку из угла.

Их топот удалялся по лестнице вниз. Некоторое время в комнате царила тишина. Затем на полу завозился Фока, поднялся на корточки, потряс головой.

Медленно встал, поставил стул обратно к столу. Сел на него, хмуро оглядел все еще недвижимых разбойников, пошарил взглядом по столу, отыскал там медный ключ и прижал к набухающей шишке на бугристом лбу.

— Ну вот! — с упреком сказала Марьянка из-под стола.

— Да разве поверишь, что демон шляется среди бела дня по городу в базарный день! Знал бы, где упаду… — проворчал Фока, кривясь от боли.

— Теперь кто-нибудь другой за него денежки получит! Надо было всем скопом навалиться!

— Молчи уж, — посоветовал ей Фока. Он вынул из-за пояса флакончики ВЭМ, но наваждение рассеялось, и в руках очутились деревянные чурки. Фока швырнул их на пол. — Держи свою половину! Проклятая ведьма обвела вокруг пальца! Но ничего! Теперь они заплатят вдвойне! Надо бежать к ведьмам. Демона не силой ловят, а хитростью.

— Давай я сбегаю, — вдруг предложила Марьянка. Нечто заманчивое ей почудилось в словах Фоки о хитрости.

— Сам, — отрезал Фока, покосившись на нее.

Глава 12

Принц и ведьмочка выскочили из трактира и несколько кварталов неслись, не разбирая дороги. Наконец остановились, тяжело дыша. Прислушались — погони нет.

— Куда теперь? — спросила ведьмочка. — Где переночуем?

Принц замялся. И ведьмочка встала перед ним немым вопросом.

— У меня совсем нет денег, — признался он. — Я надеялся получить за Эликсир.

— То есть, если бы ты пошел к купцу днем, как я предлагала, тогда мы бы ночевали не в городской переполненной тюрьме?! — преядовито осведомилась она.

Принц виновато опустил голову. На башенных часах торжественно пробило одиннадцать — время комендантского часа. Приученный к строгому порядку город с последним ударом, замершим в воздухе, примолк, как будто дирижер палочкой оборвал звуки оркестра. В наступившей тишине отчетливо и далеко разносился цокот копыт. Это выступили на ночную охоту городские стражи. Отныне любой, очутившийся на городских улицах без пропуска, причислялся к нарушителям общественного порядка. Таких отводили в тюрьму и держали там, пока за него не заплатят внушительную мзду, ибо город ничего так не ценил, как собственную добропорядочность, и никого так не презирал, как нарушителей. Если же нарушитель не мог по каким-то причинам уплатить штраф, то его некоторое время содержали на казенный счет, а затем по всегда однозначному решению суда вывозили за пределы города, покрывать долги на каменоломне до конца жизни — прекрасный город остро нуждался в облицовочном камне.

Принц снова потянул ведьмочку за собой. Они нырнули в первый попавшийся переулок. Фонарь, на счастье, не горел. Прижались к стене дома, и с бьющимся сердцем, ожидали, когда, мерно покачиваясь в седлах рослых, хорошо откормленных коней, проедет ночной патруль. На беду сотен беглецов, ночные стражники в Велик-городе отличались добросовестностью и исполнительностью. Их старший и тут не оплошал — заметил потухший фонарь.

— Капрал, запишите: фонарь номер… — стражник выпустил луч света из своей лампы на оловянный номер фонарного столба. Принц и ведьмочка, стоя в двух шагах, не дыша, слились со стеной. — Номер сто восемьдесят два не горит. Вынести замечание дежурному фонарщику и службе фонарщиков! Нам очко!

Штрафные квитанции были выписаны, и патруль наконец-то тронулся дальше.

— Да-а! — прошептала ведьма. — Таких ведьмой не напугать! Они совсем страх потеряли!

— Через полчаса другой патруль поедет по соседней улице, — сказал Принц, — еще через час вернется этот.

— Веселенькая ночка нас ожидает! — со злостью проговорила она.

Принц промолчал, чувствуя себя виноватым опять, хотя и не мог умом дойти до причины этого ощущения.

— Добрый вечер! — раздался из темноты приятный баритон.

Принц и ведьмочка вздрогнули и обернулись на голос. Оба они хорошо видели в темноте и разглядели высокого мужчину в темном длинном плаще и шапочке с козырьком.

— Кошелек или я вас выдам стражникам, — все тем же приветливым тоном предложил он.

Стало ясно, отчего он так укутан в теплую погоду — профессия требует.

— Проклятый город! — буркнула ведьмочка. — Здесь и ограбить не могут, как полагается — все с какими-то вывихами!

— Любезнейший, — сказал Принц в тон ему, — мы рады бы и рады, но денег у нас нет.

— Тогда я зову стражу, — невозмутимо ответил ночной грабитель и поднес ко рту свисток.

— Я тебе сейчас объясню, с кем ты связался! — начала ведьма, засучивая рукава балахона и наступая на грабителя.

Принц перехватил ее.

— Позволь мне. Шум нам ни к чему!

Ведьмочка гневно засопела под капюшоном и негодующе проговорила:

— Кому?! Ведьме! Предлагают вывернуть карманы!

Принц шагнул к грабителю. Тот угадал, что напал не на тех клиентов, и изо всех сил дунул в свисток. Но Принц успел схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть. Свисток издал короткий придушенный свист. Принц шмякнул грабителя об стену, и тело его, на миг прильнув к кирпичам, сползло на тротуар. Принц полюбовался на свою работу, отряхивая руки.

— Уходим. Теперь нам здесь нельзя оставаться.

Но, видимо, славный город не желал отпускать своих гостей — едва они выскочили из проулка, как увидели галопом возвращающуюся стражу.

— Эй! Стойте! — закричали им вслед.

Принц и ведьмочка припустили со всех ног прочь. Улицы мелькали перед глазами. Они уже и сами не могли сказать, в какую часть города занесло их, а стражники не отставали, наоборот, их становилось все больше. Предупреждающие условные свистки раздавались со всех сторон. Улица — а там засада, переулок — оттуда крики стражи. Принц и ведьмочка метались, будто загнанные звери.

— Эй вы, сюда! — вдруг окликнули их, и маленькая задняя дверка дома распахнулась.

Приглашение повторять не требовалось. Они нырнули в дверь, которая тут же захлопнулась. И очутились в кромешной тьме. Кто-то рядом возился, высекая искры из огнива. У Принца и ведьмочки оказалось немного времени, чтобы отдышаться, а заодно погадать в свое удовольствие, куда закинула их судьба. Но действительность неприятно удивила их обоих.

Масло в плошке дымно вспыхнуло, тускло осветив тесный, захламленный коридор и серый балахон.

— Ведьма! — воскликнул Принц с изумлением и горечью.

— Ты?! — изумилась ведьмочка, увидев свою товарку. — Разруха?!

Имена у ведьм были не в ходу. Ведьмы общались между собой при помощи местоимений, указательных пальцев и изредка прозвищ, обозначающих ступени, или должности в иерархии ордена. Они суеверно свое имя берегли, и берегли настолько тщательно, что к концу жизни умудрялись позабыть его вовсе.

Разруха поманила их и сама пошла вперед, подняв светильник. Она привела беглецов в просторную комнату, где на белых оштукатуренных стенах висели пучки трав и сушеные насекомые в рамочках. Возле темных ночных окон — большой некрашеный стол. На нем стояла горящая свеча, рядом — карта города и две фигурки мужская и женская, грубо вырезанные из дерева; тут же хрустальный, с гусиное яйцо, ведьмовской шар; по карте рассыпаны дорожки из растертой травы — подорожника.

Не успели они перемолвиться и словом, как раздался настойчивый стук в дверь.

— Стражники?! — тревожно спросила ведьмочка.

Разруха пожала плечами.

— Будьте тут и не высовывайтесь! — велела она и вышла. Ведьмочка на цыпочках подкралась и приложила ухо к замочной скважине.

— Ее нет, и я не знаю, когда вернется, — Разруха отвечала тем самым особенным тоном, каким ведьмы отвечают мужчинам.

— Передай ей… — пробасил мужской голос.

— Не стану ничего передавать! — отрезала Разруха и хлопнула дверями.

Ведьмочка перебежала обратно. Разруха еще немного постояла возле дверей, пыхтя от возмущения, и думая, верно ли она поступила, связав свои чаяния со Второй, которая водится не просто с мужчинами, но с типами вроде этого Фоки-разбойника.

— Ты нас заманила! — бросилась в наступление возмущенная ведьмочка, указывая на магические предметы, едва Разруха переступила порог комнаты.