Последний наследник Триады. Том 1

— А и впрямь похож, — улыбнулся мужчина тридцати лет на вид. — Ты, часом, не из аристо?

— Аристо? — пьянчуга, что сидел рядом, раскрыл глаза шире и посмотрел на меня. — Ты чего, Костик? Засланный?

— Нет, господин.

— Отвяжись от него, Аркадий Альбертыч, — буркнула Фируза. — Он не аристо. Он член нашей семьи. Поэтому хватит на него так пялиться.

— Драться умеешь? — на меня косо поглядел парень лет девятнадцати. Плечи его были широкими даже для своего возраста.

— Игнат, сынок, ну что за вопросы? — изумилась Фируза. — Спроси что-нибудь другое. У него грудь распорота, а ты про «драться» вопросы задаёшь.

— Всё хорошо, госпожа, — отозвался я, пододвинув к себе тарелку с похлёбкой. Вонь страшная, но сейчас есть хочется до безумия.

Старики, что сидели напротив, подняли брови в удивлении, оглянули меня с головы до ног и хрипло рассмеялись. Дети взяли пример со старших и тоже стали гоготать, не понимая повода.

— Госпожа⁈ Странная у вас, господин, манера общения, — худощавый мужчина с недельной щетиной вытирал слёзы, смеясь. — Так даже аристо не общаются, милок. На приёме у князя, что ль, почивать изволите?

Я поморщился, оглянув смеющихся. Что забавного в моих словах они нашли?

— Что за вопросы, Захар Матвеич? Каждый общается как хочет. И если ему так удобно, то пусть называет меня госпожой, — вставила Фируза, выпрямляя спину. — Может, мне приятно?

— Ага, — послышалось тут же с края стола. — Он смеётся над нами, а мы думаем, что хвалит.

— Закрыли тему, Пантелей Пантелеич. За-кры-ли!

Молчание бездомных продлилось недолго. Ко мне обратились вновь.

— А чего ты в бинтах-то, Кость? — взволнованно спросила девочка лет десяти на вид. — Побили что ли?

— Ещё как побили, — гоготнул парень по имени Игнат. — Видно, выживать в наших краях его не учили.

— Лизонька, он просто упал, — успокаивала девочку Фируза. — А ты, Игнат, помолчал бы лучше.

— Ага, упал. С десятого этажа шмякнулся, — Пантелей Пантелеич продолжал провоцировать. — Прям мордой в асфальт.

— Он шутит, маленькая моя, — Фируза бросила испытующий взгляд на старого провокатора.

— А ты правда не умеешь драться? — заморгала Лизонька, глядя на меня.

— Не бойся, мелкая, мы научим, — улыбнулся Игнат. — Парень-то молодой. Пару приёмов выучит и будет свободно тут разгуливать.

Семейный ужин был больше похож на… попытку задеть меня?

Эти люди считают меня не только наркоманом, но и слабаком, который постоять за себя не может. И всё, что бы я не ответил, будет звучать как оправдание. Любой удар по самолюбию ухудшает выработку нужных гормонов и негативно влияет на контроль магического начала, поэтому первым делом я должен вернуть себе расположение этих людей. Меня должны уважать даже дети, чтобы была возможность создать благоприятные условия для развития.

Нужно лишь изменить их жизнь, украсить её — и я стану надеждой семьи. Признать честно, я даже рад оказаться в обществе, где люди рады любому куску хлеба, если тот не ломает зубы своей твёрдостью и не воняет плесенью.

От осознания такого факта слабая улыбка сама собой возникла на моём лице, и в дальнейшем семейный ужин проходил для меня гораздо спокойнее. В мою сторону лишь изредка направлялись колкие вопросы, но во всех случаях я держал в голове мысль: это тело не принадлежало мне до сегодняшнего дня.

— Ох… — внезапно раздалось за нашими спинами. — Фируза-Фируза. Снова ты впустила в наш дом оборванца. Сколько можно говорить, твоя доброта погубит не только тебя, но и всех нас. Ты должна была спросить у меня.

Мы разом обернулись на голос. К столу подходил старик в серой мантии. На вид он был выше, сильнее и старше других бездомных, поэтому в голову закралась лишь одна мысль: этот старик обладает властью и подчиняет себе людей.

— Старейшина, я… — Фируза забегала глазами в растерянности. — Парню была нужна срочная помощь. Если бы не помогли, он бы погиб.

— Этот мир жесток, Фируза, — старик присел за самый торец стола. — Люди умирают. И иногда лучше позволить человеку погибнуть, чем давать ему шанс, который он обернёт в твоё же проклятье. Ты поступила глупо, Фируза. Ты помогла человеку, который не стоил твоей помощи. Я вижу оттенок его кожи, ощущаю дряблость Ауры. Он наркоман, и ты можешь не делать вид, что не знала об этом.

— Госпожа Фируза, — я поглядел на женщину решительно. — Если вы попросите, я заставлю его ответить за свою грубость. В мои принципы не входит давать в обиду людей, которым я должен жизнью.

— Нет-нет, Кость, не надо, — раскрыла она глаза шире.

— О-о-о, так ты из принципиальных? — старик оценивающе прошёлся по мне. — Раз ты такой правильный, как так вышло, что оказался в таком убогом и жалком состоянии?

Ответить на этот вопрос не было возможности. Это будет звучать как оправдание, а я не собираюсь оправдывать своего реципиента. На месте старика я осудил бы его в точности так же.

— Всё вышло так, как вышло, господин Старейшина, — отозвался я. — И сейчас нет смысла говорить о прошлом. Важно лишь будущее, которое я намерен использовать с пользой.

— А говорит-то как складно! — дёрнул бровями Старейшина. — Хорошо, парень, тебе хочется верить. Я не буду грубить твоей спасительнице, а ты в ответ сделай так, чтобы Фируза не пожалела о том, что дала тебе второй шанс.

— Всенепременно.

Доев свою похлёбку, я поднялся со скамейки с пустой тарелкой и зашагал в сторону небольшой ванной, где другие отмывали посуду от остатков еды. Завершив процедуру, убрал тарелку в стопку к другим и зашагал в сторону дома, анализируя.

Итак, я — Константин Шагайн, шестнадцатилетний наркоман. Безродный и бедный. Опекуны — Фируза и все другие бедняки, проживающие в этом пристанище. Не талантлив, особых магических сил пока не проявлялось. Есть вероятность, что смогу восстановить магическое начало, но на это нужно время.

Судя по зависимостям, реципиент мой… закомплексованный и замкнутый парнишка, который и слово боится проронить лишнее. Думаю, хорошо было проснуться в новой семье. Никто не заподозрит, если начну резко меняться в поведении.

Что ещё?

Мир вокруг схож с Триадой до появления Бездны. Судя по разговорам бездомных, роды, кланы и синдикаты являются важной частью этого общества и делятся на множество разновидностей — дворяне, князья, аристо и простолюдины, а ещё безродные — все, кому запрещено иметь свой род.

Вполне приемлемые условия. Мир принимает людей, которые стремятся к вершине, и старается этому не мешать. А это всё, что мне нужно.

Глава 2

День за днём я проводил в лечебнице с госпожой Фирузой. По вечерам спускался ужинать, иногда устраивал себе короткие прогулки по местности, но на этом всё. Жить с ощущением того, что организм вот-вот уничтожит собственное магическое начало, было тяжело. Поэтому я делал всё возможное, чтобы как можно скорее поправиться от зависимостей.

Семья была добра ко мне. Дети, старики и взрослые — все заботились, старались не беспокоить по пустякам и всячески помогали Фирузе с лекарствами. Единственное, что могло настораживать, отношение ровесников. Некоторые члены семьи, максимализм которых зашкаливал, были искренне обозлены на этот мир, на несправедливость — и зачастую пытались выместить свою злость на мне: навязывали свои правила и пытались подавить во мне ощущение силы.

Вот только… едва ли эти дети хоть немного понимали, через что пришлось пройти последнему выжившему на Триаде человеку, который не раз бился с самой Бездной. Я старался не выдавать себя, но порой… мой взгляд делал больше, чем любые возможные слова.

На седьмой день моей реабилитации я начал отчётливо ощущать свой сосуд магической энергии. В прошлой жизни на поиски источника силы ушло больше десятка лет, сейчас же мне удалось отыскать его за семь дней.

Фируза вошла в комнату, когда я пускал по жилам ауру в попытках смешать её с кровью, взгляд её казался обеспокоенным, хоть тот и старался скрыться за ширмой уверенности в голосе.

— Ещё никогда не встречала людей, способных выбраться из такого состояния, Кость, но ты большой молодец, — Фируза уже минуту осматривала мой шов с грустью в глазах, а я продолжал гонять энергию по телу. — Извини, если говорю неприятные вещи, но как врач я не могу тебе врать. То, что тебе удаётся разговаривать, ходить и жить — настоящее чудо.

— Всё в порядке, — подбодрил я. — Мне с каждым днём становится лучше.

— Не сказала бы это, глядя на тебя со стороны, — вздохнула она. — Ладно, мне пора на работу. Можешь прогуляться, сейчас лучше подвигаться.

— Да, госпожа Фируза.

Глаза женщины ещё никогда не казались такими потухшими. Усталость на работе наваливалась в гору к моим проблемам, и сил у неё попросту не оставалось на личную жизнь. Никогда не забуду, насколько сложна оказалась эта неделя для Фирузы.

Дождавшись, пока женщина отправится по своим делам, я осторожно свесил ноги и поднялся с кровати. Накинув лёгкую изношенную одежду, пошагал в коридор. Обычная прогулка по пристанищу помогала справиться с болью, я искренне радовался одному лишь ощущению, что в новом мире я не одинок.

— Костя-я-я! — Лизонька подбежала со спины и цепкими объятиями приветствовала меня.

— Приветствую, юная госпожа, — натянул я слабую улыбку и позволил взять себя за руку.

— Как себя чувствуешь, братик?

— Уже лучше, юная госпожа.

Мы с Лизонькой подружились ещё пару дней назад, когда я после ужина остался сидеть на лавочке и разглядывать созвездия. Тогда девочка проявила инициативу: решила сама подбежать ко мне и попросила рассказать о звёздах. На этой почве мы и сблизились. Лиза была крайне улыбчивой девчонкой, хоть мне и казалось подобное качество в таких условиях загадочным. Ей было важно, чтобы вокруг процветало счастье, а внешние факторы… настроение ей не портили.

Свою дочь я похоронил давно, ей на тот момент было чуть больше двенадцати лет, и, наверное, мои эмоции при виде Лизоньки были вызваны их схожестью. Конечно, на Триаде я пообещал своей юной Найне, что постараюсь не вспоминать её мёртвую, но… отцовскому сердцу не прикажешь. Порой мысли сами собой всплывали, навивая скорбь и тоску даже в самые счастливые моменты.

— Ты снова решил устроить обход, Кость? — захлопала она голубыми глазками, оглянувшись по сторонам. — Рассматриваешь всё так внимательно. Ищешь что-то?

— Нет же, — усмехнулся я. — Фируза посоветовала прогуляться. Вот и всё.

— А… ну ладно, — задумалась девочка. — Просто Пантелей Пантелеич боится, что ты что-нибудь украдёшь, и не хочет, чтобы ты без присмотра расхаживал по дому. Я ему говорю, что ты хороший, но он считает меня маленькой и не видавшей жизни.

Ах да, девочка ещё крайне прямолинейна.

— Было бы что красть, юная госпожа, — улыбнулся я. — Было бы что красть…

Остановившись у картонной двери, Лизонька отпустила мою руку.

— Ладно, Кость, у меня занятия с тётушкой Еленой, пойду я, а ты дальше тут смотри, может чего найдёшь ценного, — улыбнулась она.

Я, приподняв бровь, приоткрыл дверцу. В помещении было около дюжины детей, которые внимательно слушали, как пожилая женщина стоит у доски и рассказывает им что-то из школьной программы. Я знал, что безродным детям редко удаётся поступить в школы, однако… Лизонька, кажется, под эту программу попадала.

— Разве ты не ходишь в школу, юная госпожа? — удивился я, опуская глаза на Лизу. — И многие из детей, которые сидят в комнате и слушают эту женщину… они ведь тоже поступили и могут ходить на уроки в учебные заведения.

Лизонька осеклась, держа ручку картонной двери, она подняла на меня глаза и пару раз моргнула. Слёзы едва заметно навернулись на её голубых очах сквозь детскую улыбку, а руки сами собой сцепились за ручку двери.

— Мы не хотим туда идти, — пожала она плечами, держа улыбку на лице. — Тётушка Елена лучше любого учителя объясняет.

— У тётушки Елены, возможно, нет образования, — возразил я. — Может, на то, что вы не ходите в школу, есть более правдоподобная причина? Ты явно умнее своих сверстников, это видно невооружённым глазом.

Целую минуту Лизонька стояла лицом ко мне и не знала, что ответить, после чего отвернулась, вытерла слёзы и снова поглядела на меня с той же улыбкой.

— Ну… просто над нами все издеваются в школе, вот… — слёзы снова скатились по щекам Лизоньки, она опустила глаза к полу и чуть съёжилась. — Называют бе-е-едной там, сиро-откой… считают, что я грязная и заразная. Никто не хочет со мной за парту садиться, потому что я плохо пахну. Ну, воняю. Правда, мой носик почему-то ничего не чувствует. А ещё… они обзываются. Они знают, что мама моя умерла… но, знаешь, почему-то продолжают издеваться над ней. Она же мёртвая, её нельзя называть плохой. Я просто…

Она не договорила; прикрыв лицо руками, отвернулась к двери и тихо заплакала — так, чтобы никто другой этого не увидел и не услышал. Плечи её подрагивали, пронзая моё чуткое сердце тупым ножом, а аура… выражала истинную и чистую обиду.

Столько боли было в той улыбке, что словами не передать.

— Юная госпожа, если я задел вас, — сдерживая эмоции, присел я на колено. — Прошу меня простить.

— Ничего, Кость, — прошептала она, снова улыбнувшись. — Дедушка Старейшина говорит, что плакать не стыдно. Стыдно, когда боишься, что тебя засмеют.

— Он прав, юная госпожа, — кивнул я. — Порой слёзы помогают унять боль, которая прячется глубоко внутри и напоминает о себе в моменты, когда ты особо уязвима. Важно лишь, чтобы ты не боялась этих слёз. Не боялась бросить этой боли вызов. Твоя мама не хотела бы видеть свою дочь в таком состоянии, поверь мне.

Девочка кивнула, подняв на меня глаза. Плечи её всё ещё дёргались в такт прерывистому дыханию, но взгляд был ровным. Она будет сильной девушкой в будущем, если злые дети не сломают её волю.

— Подумай о моих словах, хорошо? — спросил я.

— Да, хорошо.

— А теперь, юная госпожа, мне нужно продолжить поиски вашей бижутерии, разных драгоценностей и денег, — отшутился я; мне с трудом удалось подняться на ноги. — А ты беги на уроки к тётушке. И передавай деткам привет от меня.

— Передам.

Юная госпожа отправилась в комнату, а я… решил, что мне нужно больше свежего воздуха.

Выйдя из дома, я продолжил прогулку по улице. Свежий прохладный ветерок ударил по лицу, охлаждая кожу. Состояние души располагало, а это не могло пройти мимо меня. Путь мой протянулся до озера. Медитация, смакование состояния души и накопление сил — сейчас это единственный способ развития моего тела.

Вот только по пути мне встретились люди, которых я желал видеть в самую последнюю очередь. В переулке, под пожарной лестничной клеткой, стояли трое. Екатерина, Гриша и Игнат. В последнее время у меня с этой троицей были довольно натянутые отношения. Казалось, между нами назревал конфликт.

— Ты чего решил в это время по улице погулять? — меня провожала глазами Екатерина. — Ты чего, за дозой, братец?

За дозой? Это что-то из их местного жаргона?

Я остановился на полушаге, оценивающе прошёлся по лицу Екатерины и склонил голову вбок. Девушка была чуть старше моего возраста. Лет двадцать, возможно. Однако выглядела совершенно иначе, чем другие бездомные. Приятные очертания лица, тёмные длинные волосы, что были связаны в косу. Серые глаза с надетыми на них солнечными очками и уверенный взгляд, в котором еле плескалось слабое волнение, а утончённая фигурка была облачена в поношенные спортивки, которые с трудом скрывали аппетитные формы девушки.

— Ты так и не ответил мне вчера на ужине, ты с нами на дело пойдёшь, или нет? — спросила она, на этот раз увереннее. — Судя по твоим бинтам, у тебя сотрясение. Пригодишься, поэтому и спрашиваю.

Пригожусь? Я хлопнул глазами. Разве что в качестве отвлекающего манёвра.

Екатерина высунула тоненькую сигаретку и протянула пачку парням. Те с удовольствием приняли подарок девушки и закурили.

— Я не понимаю, о каком деле речь? — поинтересовался я. — Порой я могу быть занят другими мыслями, поэтому пропускаю информацию мимо ушей.

— Мы с Гришей и Игнатом хотели пробраться в усадьбу Дубровых и выкрасть деткам пару компьютеров с книжками из родовой библиотеки, — напомнила она. — Всё-таки у них скоро экзамены. А нам возьмём что-нибудь из одежды и… еды.

Признаюсь, я слегка задумался над её словами. С одной стороны, кража может привлечь к массе проблем, с другой же… если откажусь, значит ли это, что они не отправятся туда без меня? Едва ли.

Вот только… не похоже, что опыта у этой троицы достаточно.

— Я не в состоянии, — отозвался я. — Поэтому советую вам немного подождать, пока мне станет лучше. Ваши позывы благородны, вот только всё можно обернуть в проблему, если подойти к вопросу безответственно.

— Подождать? Дело не требует отлагательств, Кость. Хозяева усадьбы уехали, и сейчас самое время попробовать туда пробраться, — Екатерина слегка повысила тон. — Я понимаю, ты боишься быть пойманным и вообще на бойца не смахиваешь. Но это ничего не значит. Ты должен принимать риски, чтобы выжить.

Эта девушка готова жертвовать своей репутацией ради обучения бездомных детей. Это стоит держать в голове до последнего, иначе не выдержу и только лишь за грубый тон заставлю извиняться.