Вы призвали не того... Книга 6. Том 3

Вы призвали не того... (книга 6, том 3)

Глава 233. ЭксКоБа-1.

Время, когда умирают и рождаются легенды (8).

Может ли машина испытывать боль?

«Конечно же нет!» — ответит большинство здравомыслящих разумных. И они будут, в общем-то, правы. Холодный металл не испытывает боли, страха или усталости. Все это — прерогатива живых существ. Естественная реакция организма на внешние и внутренние раздражители…

Конечно, куклам и киборгам оставляют имитации болевых и многих других ощущений — без них теряется сам смысл существования этих квази— и полуорганических существ. Они должны испытывать весь набор чувств и эмоций, чтобы заключенная в них душа ощущала себя «живой».

Однако в летящем высоко в небе алом мобильном доспехе даже близко не было ничего похожего на органику. Тем не менее, заключенной в нем душе казалось, что каждый атом этого металлического гиганта пылал нестерпимой болью, сжигающей саму его суть.

Пируэт в разреженном воздухе. Уход от залпа слабеньких излучателей одного из десантных ботов. Удар плазменным мечом по вражескому доспеху. Выпущенный в борт спускаемой капсулы снаряд плазмера. Резкий рывок в сторону от мелькнувшего рядом белоснежного луча раскаленного воздуха, оставшегося после прохода снаряда тунельника через атмосферный газ. Попавший в бок плазменный заряд, так и не сумевший продавить усиленный божественной маной щит. Перезарядка. Пируэт… Атака… Уклонение… Перезарядка…

Электронный мозг цифровой души работал без единой погрешности. Миллионы операций и расчетов в секунду, подавляющий технологический разрыв и напитывающая крылья божественная мана — все это, помноженное на личный талант и огромный боевой опыт пилота, позволяло ему на несколько порядков превосходить своих противников…

Но в душе пилота не было ярости или азарта боя. Как не было спокойствия профессионала или радости фанатика.

Там была лишь боль, постепенно уступающая место холодной пустоте.

Душа Рани Льюиса стремительно умирала.

«Одно крыло никогда не поднимет птицу в небо…» — любили говорить в некоторых мирах. И Орден Стальных Крыльев слишком часто наглядно демонстрировал подтверждение этой поговорки…

— Слушай, Рани…

— Ммм?

— По статистике живые пилоты умирают чаще.

— Ой, Ири, не начинай…

— И все же! Говорят, Аквотис часто возвращает души умерших пилотов… Но не всегда. Мне вот интересно, если меня сожгут, а бог откажется возвращать мою душу… Что ты будешь делать, Рани?

— Как это «что»? Устрою кастинг на роль моего второго пилота! Вон, стоит только заикнуться, и тут такая толпа выстроится — выбирай фигурку и темперамент на любой вку… АЙ!

— Дурак…

У них часто случались такие разговоры.

Боевые пилоты москитного флота, будь то простые смертные, одаренные асы или виртуозные Крылья, всегда несли самый большой процент потерь в глобальных сражениях. Молодые курсанты часто верили в свою неуязвимость. До первого боевого вылета. До того самого момента, когда на их глазах сгорала идущая рядом машина товарища, а собственный аппарат получал снаряд в бок…

Рани разуверился в своей исключительности и неуязвимости очень давно. Еще в бытность пустоголовым новичком, летавшим на стареньком перехватчике. В тот день, когда он болтался среди пустоты в оплавленном куске того, что пираты оставили от его пустотника после короткого встречного боя. Когда молча смотрел в холодную тьму Пустоты, от которой его отделял лишь тонкий пилотский скафандр, пробитый и спешно запененный в трех местах.

Именно тогда, ощущая как из раны на боку вместе с кровью вытекает его жизнь, тогда еще юный и полный оптимизма сильф впервые понял…

«Я не главный герой.

Мне не суждено перевернуть жизнь этой галактики. Мне не суждено править межпланетными Империями, гасить или зажигать звезды…

Я — боевой пилот. Я умру в пустоте и одиночестве, пропустив один единственный выстрел вражеского орудия. И тело мое, даже если от него что-то останется, вряд ли ждет достойное погребение…»

Тогда он чудом выжил. Но смирение с неизбежностью пустило глубокие корни в душе пилота… И освободило его.

«Смерти не миновать. Так зачем ее бояться?»

И страха за собственную жизнь не стало…

Но появился страх за жизнь других. А когда серебряный доспех, летящий перед ним, сгорел во вспышке орбитального удара, в нем угнездился страх самой жизни. Страх существования без той, которая всегда была рядом…

Он спросил у Стальных. Но линкор и дредноут были слишком далеко, чтобы «поймать» ее душу.

Он спросил у Бога. Но Кузнец молчал. Лишь по тонкому каналу связи последователю пришло едва уловимое ощущение.

«Сожалею».

И сейчас алый доспех рвался вверх. Сквозь бесконечный поток вражеских машин, сквозь бурю энергии, обломков и горящей атмосферы. Игнорируя команды общей сети, вызовы товарищей и здравый смысл. Он рвался туда, где мог получить ответ. Не потом, не когда-то… А прямо сейчас. Потому что ждать он не мог… И не хотел.

Вот огонь планетарной битвы остался позади и доспех вырвался из атмосферы на орбитальное пространство. Тут тоже кипело сражение, но оно было намного привычней — не было сковывающих крылья ограничений трения и инерции. Можно было включить плазменные ускорители на максимум и рвануть вперед на околосветовой скорости.

Что Рани и сделал, стремясь покинуть разрываемый сражением мир. Вырваться дальше. Туда, где обломки и покореженные корпуса еще живых кораблей не загораживали бездонную тьму Океана Пустоты. Туда, где вспышки излучателей и яркие шары безмолвных взрывов не заглушали холодный свет далеких звезд…

И он вырвался. Легко и непринужденно рассек хаос пустотного сражения, словно это была обычная пробка на орбите какой-нибудь торговой планеты.

И там, среди тишины и холода безразличной Пустоты, он сделал то, на что отваживался далеко не каждый…

Он задал Ей вопрос.

Но не о способе победы. Не о сакральных знаниях или несметных богатствах.

«Что мне теперь делать?» — прошептала умирающая от тоски одинокая душа, сворачиваясь в комок от терзающих ее болей и страхов. — «Что мне делать… с этой жизнью?»

«Вернуться в бой и погибнуть во имя Вселенной», — тихо ответили ему звезды.

«Или… попробовать найти то, что утрачено», — прошептала Пустота.

«Найти…» — душа задумалась всего на миг. — «Как? И где?»

«На это я скажу… Но только после твоего ответа, пилот», — раздался голос откуда-то из глубины его трепещущей сути. — «Ты готов… встать на Путь Пустоты?»

«Она у тебя?»

«Да, пилот».

«Тогда…Ro-Shay-Lien,Древнейшая».

Нерушимые крылья на спине потрепанного доспеха, выкованные из загадочного божественного металла, рассыпались черным пеплом. Связь Последователя и Бога была прервана. И замещена.

«Алый Блик» начал разгон для прыжка. На нем не был установлен варп-привод, но это было не важно. Отныне ему был открыт другойпуть.

Путь Истинной Пустоты.

Рани Льюис, цифровой пилот мобильного доспеха, дезертировал с поля боя, погнавшись за призраком надежды…

***

«Серебро-три», конеки Дас-Кай, скрипнула клыками, глядя на данные отряда.

Оба ведущих выбыли — «Алый-один» дезертировал, а «Серебро-один» погибла. Вторые номера тоже накрыло массированным орбитальным ударом. «Алый-три», ее напарник, совершил аварийную посадку — его доспех получил слишком сильные повреждения. Еще пятеро Крыльев также вышли из строя — один погиб, четверо не могли продолжать сражение.

«Киса, что делать будем?» — раздался на приватном канале голос Гарри, «Красного-восемь».

«Стоять до конца, что еще мы можем?!» — зашипела на него конеки, разрубая клинком очередной излишне настойчивый доспех противника, и продолжила уже на общем канале. — «Серебро-три, принимаю командование! Перегруппировка по восходящей! Гарри, тащи ко мне свою ублюдскую задницу!»

«А ведь в постели такая пушистая и покладистая», — притворно вздохнул тот. — «Нет, киса, сегодня полетаешь без моей жопы. У меня реактор пошел вразнос, скоро рвану. Пожалуй, направлю доспех на какой-нибудь орбитальный кораблик! Смотри, крошка, фейерверк в твою честь!»

Дас-Кай, ведущая бой сразу с двумя десятками вражеских машин, чуть не пропустила удар от такого заявления и обеспокоенно сверилась с мониторингом. Доспех Гарри, судя по данным, не просто находился на грани взрыва — там было столько повреждений, что вообще непонятно как он до сих пор продолжал бой!

«Отставить! Слышишь! Я…»

«Спокойно, кисонька!» — в ответ на разгорающуюся истерику раздался спокойный смех. — «Я не суицидник! У меня тут аварийная кукла в багажнике, я уже в нее загрузился. Мелкая, правда, но тушка побольше просто не влезла… Сейчас катапультируюсь, потом подберете капсулу. Так что спокойно продолжай командовать и не кипишуй».

«Убью засранца», — вздохнула конеки.

Тем не менее, она действительно успокоилась и, быстро закончив перегруппировку, продолжила бой.

Доспех «Красного-восемь» же, отстрелив капсулу, на форсаже рванул вверх, выбрав своей целью висящий над его квадратом штурмовой крейсер, обвешанный щитами и орудиями планетарного подавления как бродячая собака блохами. Покореженный «Алый Блик» на полной скорости вошел в брюхо корабля, а спустя мгновение очередная вспышка озарила орбиту планеты…

А спускаемая капсула, отлетев к самому краю зоны десантирования под слабеньким маскировочным полем, благополучно приземлилась на песчаный бархан. Из открывшегося люка показалась невысокая щуплая фигурка человеческого ребенка лет двенадцати, затянутая в черный пилотский скаф облегченной модели.

Поведя матовым забралом вправо-влево, Гарри облегченно выдохнул.

— Все, навоевался! — проворчал он, вытаскивая из недр капсулы явно великоватый для миниатюрной куклы штурмовой комплекс и небольшой полетный ранец на силовой тяге.

В этот момент воздух прорезал резкий свист и неподалеку упал один из вражеских десантных ботов.

— Хммм… — задумчиво протянул Гарри, глядя в ту сторону. Потом посмотрел в противоположную. Постучал пальцами по прикладу. И, тяжело вздохнув, полетел в сторону противника, активируя висящий на поясе персональный энергощит и систему маскировки. — Главное, не сдохнуть в этом теле, а то эти засранцы такой цирк на похоронах устроят…

***

Тем временем сражение на орбите планеты затихало. С каждой секундой нападающих становилось все меньше, а пустотного мусора — все больше. И причина этого была проста — к силам обороняющихся прибыло подкрепление в лице дредноута Каалуси и линкора Стальных. Да и выжившие после мясорубки суда Союза все туже стягивали петлю.

Корабли атакующих сами загнали себя в ловушку — ломившись вперед плотным строем, не обращая внимания на потери и не задерживаясь для атаки на отсеченные или рассеянные силы обороняющихся, слуги Пробудившихся вплотную поджались к планете, оказавшись зажатыми между атмосферой и окружившими их кораблями Союза. Нырнуть в атмосферу крупнотоннажные боевые суда не могли — не приспособленные для такого маневра гиганты просто рухнули бы на поверхность грудами бесполезного раскаленного хлама, погребая под собой атакующий десант и, тем самым, уменьшая вероятность успеха собственной кампании. Даже Пробудившиеся это понимали.

Вот и висели корабли противника, прикрывая десантные силы и постепенно превращаясь в густой слой орбитального мусора. Появление же очень злой Каалуси, на пару с линкором Крыльев, только ускорило этот процесс…

***

Угруг Ло радостно улыбался.

Что может быть лучше для последователя Кхара, чем добрая драка в соотношении один к тысяче? К сожалению, подобным обстоятельством его обеспечить не могли, но вот бой один к десяти или даже к сотне — это да, это было. Можно было и больше, но ширина ущелья и количество набившихся сюда членистоногих тварей не позволяли.

Зато ему придется делиться врагами всего с дюжиной собратьев, что не могло не радовать. Но они были в таких же доспехах и со Священными Усекателями в руках. Это огорчало…

Но если выйти чуть вперед, обосновав это…

— Даже не думай, — грозно рыкнул стоящий рядом командир, заметив намек на движение Угруга. — Отправлю в резерв. Будешь доспехи языком полировать.

— Да, вождь, — уныло признал берсерк, тяжело вздыхая.

Бой — это хорошо. А вот командиры — это плохо. Или хорошо? Нет, пожалуй, все же хорошо — командиры обеспечивают хороший бой. Правда, сами лезут вперед. А это уже плохо…

Дальнейшие мысли из головы Угруга, и так не блиставшей особой светлостью, вытеснила внезапно вскипевшая кровь. Огромные мышцы краснокожего задергались в спазмах, пытаясь хоть куда-то стравить внезапный прилив энергии. А было ее столько, что простого воина разорвало бы на части только от одной тысячной доли этой силы.

Древние рунные доспехи тут же засияли сакральными узорами, реагируя на прелюдию к Песне Битвы. А через секунду вдалеке раздались… нет, не звуки. Но «ощущения» врагов.

— Слабые, — вздохнул стоящий рядом с Угругом командир.

«Да, слабые» — мысленно согласился с ним берсерк, немного вернувший контроль над собственным мышлением. — «Зато их много. Очень-очень-очень много!»

Он предвкушающе облизнул пересохшие губы. Захотелось содрать шлем и, вдохнув полной грудью, кинуться вперед, но… Дисциплина — это плохо. Она не дает волю чувствам. Хотя бы первое время. Или это хорошо?

Угруг опять запутался.

Впрочем, он сюда не думать пришел. Берсерку вообще сложно думать, когда рядом враг. Даже слабый. Но его много. Но он слабый…

— Сложна, — скрипнул зубами стоящий по правую руку от Угруга собрат. — И долго. Не люблю ждать…

Но больше ждать им и не пришлось — раздался свист и прямо перед ними, сминая копошащихся насекомых, упал дроп-бот. Большой. Закопченный. А в нем был враг…

— ГРАОООООР ВААААРРРРГХ!!!

От дружного вопля тринадцати луженых глоток ущелье заходило ходуном. Пауки, которые в принципе не знали такого чувства, как «страх», с перепугу попадали со стен, пуча в сторону взбесившихся берсерков раздувшиеся фасеточные глаза.

А бедный дроп-бот с семью сотнями набившихся в него десантников… Он просто растаял. Растекся лужей раскаленного металла от одного только переполненного яростью и божественной силой вопля — выплеснутой берсерками энергии хватило бы на то, чтобы запитать на неделю целый боевой линкор!

— Граор, — печально констатировал Угруг, глядя на истаявшего, словно снег в печи, врага.

— Вааргх, — подтвердил его командир. — Ждем дальше…

Время, когда умирают и рождаются легенды (9).

«Чешир, вхожу в атмосферу».