Невеста Карателя, или Краденная Весна (СИ)

По виду парня можно было догадаться сразу, что это совсем не тот привычный, ежегодный его визит. Даже на похоронах тетки Ник не выглядел так… устало.

— Собирайся, — заявил сестре — Отец помер. Поедем наследство принимать.

…Ненадолго задумавшись и унесшись мыслями в далекое прошлое, девица Радонир всё же не устояла на ногах. Оскользнувшись, и одновременно запнувшись о край толстого ковра, она ойкнула, чуть не повалившись на пол.

— Тихо ты, — шикнула Нелли, цепко ухватив локоть пленницы — Ноги не держат?

И тут же, дернув девушку за собой, склонилась так низко, насколько позволяли пышные бока и объемистый живот.

Амелла не поторопилась последовать её примеру, и поэтому увидела медленно спускающуюся по лестнице рослую, крепкую и довольно уже пожилую даму, затянутую в черное, строгое, глухое длинное платье. Белый воротничок, впившийся в шею, казалось готов был располовинить эту самую шею надвое. Седые волосы женщины были собраны в высокий "хвост".

— Распорядительница Хозяина! — прошипела охранница — Кланяйся, дура!

Амелла наклонила голову, почувствовав вдруг резкую боль в спине и совершенную "негибкость".

— Хм, — вместо приветствия выдохнула подошедшая — Так значит это и есть та самая девушка? В счет долга?

Нелли закивала головой:

— Да, да! Да, мэйса* Ридд! Она и есть. Девственница! Свежа, как весна! Преданна и покорна, как дворовый пес!

Ридд покачала головой и поджала губы:

— Покорности не вижу. К тому же явно маловоспитанна и неотесана, впрочем как и все предыдущие… Насчет всего остального — будет проверена целителем, и если окажется… Ладно. Я займусь девушкой, приготовлю её и представлю нейеру Дангорту. Ты, Нелли, можешь быть свободна. А ты…

— Амелла, — подсказала охранница, растягивая рот в льстивой улыбке и пятясь назад — Амелла она, мэйса..

Старуха опять качнула головой:

— Амелла… странное имя. Совсем не простолюдное. Иди за мной.

Поднявшись по лестнице следом за старухой, девушка отметила, что здесь, наверху, еще темнее и холоднее.

Проходя же коридор за коридором, подтвердила свои ощущения: от наваливающейся тьмы не спасали даже дорогие светильники, прикрепленные к стенам через каждый метр.

Дверей здесь было немного. Амелла насчитала всего шесть, пока шла.

"Шесть, — отметила зачем — то про себя — Поворот налево. Поворот направо. Маленький закуток за своротком… Куда он ведет?"

Старуха толкнула последнюю дверь, почти в конце коридора, и жестом велела Амелле войти.

Это оказалась купальня — небольшая и также забранная под потолок серыми плитами.

— Мойся, — велела Ридд — Сейчас пришлю прислугу помочь тебе. После тебя осмотрит целитель, а после — накормят. Нейер Дангорт, Хозяин этого дома, вернется к ночи, тогда ты и будешь ему представлена. Как себя с ним вести — я объясню после обеда.

…Процедуры купания и прочих приготовлений оказались ужасными!

Карацитова банщица вместе с толстухой — прислугой чуть кожу не содрали с костей девицы Радонир.

Потом же, решив видно, добить, выщипали все, даже мелкие волоски на всём теле будущей наложницы, придав ему требуемую гладкость.

Затем они высушили, расчесали и заплели снежные, хрустящие после мытья и умащиваний, снежные пряди в тугие косы.

Целитель, тощий и лысый заставил краснеть до корней этих самых волос странными вопросами, прикосновениями и заглядыванием в такие места, что стыдно было ни то, что кому — то рассказать, а даже и подумать.

— Чиста, мэйса Ридд, — кивнул удовлетворенно, убрав, наконец, холодные пальцы — И красавица, каких мало. Стыдлива, застенчива… Думаю, он будет доволен.

— Прекрасно, — сдержанно и холодно ответила старуха.

Потом был обед, сытный и в тоже время легкий. Но если честно, спроси кто нибудь Амеллу, что она ела и понравились ли ей блюда — вряд ли дождался бы ответа.

У девушки в голове шумело и ноги подкашивались неясно совсем, отчего…

После трапезы и коротких нотаций от Распорядительницы дома, Амеллу отвели в небольшую спальню, где разрешили подремать до вечера.

Уговаривать заснуть девушку не было нужды. Намученное тело и сваренный вкрутую разум только этого и ждали.

Снов не было. Или были? Она не помнила.

Проплававши в странной дремоте, ровно в чане с кипятком, Амелла была разбужена сильным тычком в плечо.

— Вставай, — приказала Ридд — Прислуга тебя оденет и проводит к Хозяину. Он ждёт.

…Перешагнув порог огромной, ледяной и полутемной спальни, девушка прокляла себя за то, что видит ночью, как днём.

Лучше б ей ослепнуть! Хотя бы теперь.

"Боги Светлые, — мысль кольнула в висок крошкой стекла — Выжгите мне глаза, чтоб не видеть… его."

Не отдавая себе отчета, махом забыв все добрые наставления Нелли и строгие нотации старухи Ридд, Амелла зажмурилась и почувствовала, как леденеет и покрывается "гусиной кожей" спина под тонкой белой сорочкой.

Заструившийся между лопаток холодный пот грозил промочить насквозь и легкую, кружевную ткань, и стекающие по ней снежные пряди волос, переливающиеся в свете светильников.

— Подойди ближе, — велел голос, ровный, давящий и проникающий под кожу — Смелее… Амелла.

…Она сделала шаг. И ещё шаг, всё также, почти не открывая глаз.

Не глядя перед собой, нащупывая путь ногами в легких туфельках и крепко сжимая между пальцами правой руки острые, маленькие ножнички, украденные у полоротой, суматошной прислуги, всего несколько минут назад расчесавшей снежные, пахнущие сладкими цветами, мягкие локоны пленницы…

_____________________________________

*"Скинул ботинки" — умер (просторечное). В мире Остар покойных укладывают в гроб босыми, от этого обычая и родилась данная идиома

*Мэйса — уважительно "светлая госпожа"

Глава 5

Подойдя почти вплотную к громадной кровати, девица Радонир всё же заставила себя открыть глаза и дышать ровнее.

Она боялась. Ну да, боялась. И ещё как!

Только есть ли смысл бояться зверя, если ты уже вошла в его клетку? Если ты уже чувствуешь его дыхание, горячее и прерывающееся от жажды новой смерти на своей коже. Если громадные, загнутые когти уже касаются тебя, а тихое, ласковое рычание тревожит слух…

И если вот — вот порвется та ниточка, именуемая жизнью, а длинные, заляпанные кровью клыки войдут в плоть так же нежно, как тонкий, острый нож входит в мягкий сыр или свежую ветчину…

"Мамочка драгоценная, — девушка закусила нижнюю губу и крепче сжала в кулаке спасительные ножницы — Да он изувеченный… и страшный как карацитова задница! Мамонькиии! Ослепите меня, Боги Светлые! Будьте милосердны!"

Нейер Дангорт тем временем наблюдал за насмерть перепуганной жертвой, навалившись спиной на бархатные подушки, закинув обе руки за голову и скрестив сильные, стройные ноги, затянутые матовой кожей штанов.

Роста Каратель был огромного. Чтоб понять это, не стоило даже просить его подняться с постели.

Длинные, распущенные волосы блестящими, черными реками текли по крепким плечам, обтянутым простой тканью белой рубахи и слегка скрывали лоб и левую половину лица.

Однако же, эта завеса не могла скрыть от заледеневшего страхом взгляда Амеллы ни ужасного шрама, тянущегося от правого угла рта выше, к уху, ни темной, задубленной кожи, ни суженных щелками глаз… почти змеиных, горящих в глубине зрачков жаркими, оранжевыми точками, похожими на огни самокруток, так любимых деревенскими мужиками.

Не в силах больше смотреть и не желая запоминать увиденного, Амелла, издав тихий писк, опустила глаза. И тут же захотела их выколоть себе сама, не дожидаясь помощи ленивых Богов.

Да! Выколоть. Теми самыми ножницами, сжатыми теперь в онемевших в конец пальцах. Отведя, наконец, взгляд девушка принялась смотреть в стену — серую, щербатую от времени, чуть согретую теплом камина и нескольких, грустно оплывших свечей.

— Не нравлюсь, Амелла? — голос Хозяина Дангорта звучал натянуто и слегка насмешливо — Ну и ладно. Что есть, то есть. А вот ты мне, наоборот, очень. Ты и впрямь красавица. Мне не соврали. Раздевайся и иди сюда. Побыстрее.

Девица Радонир, отлепив взгляд от стены, поёжилась. Холодно не было, камин здесь горел как голова в лихорадке, и жарил также.

— Была охота, надо же, — буркнула, сжав ножницы крепче и отступив назад — Побыстрее… как же! Знаете, нейер, что скажу… Хоть режьте меня, хоть ешьте, а не подойду. Хотите — убейте, прям вот сразу. Ой! Простите.

Эти слова вылетели изо рта сами. Такие "выверты" ещё тетка Лима называла "дурной пучкой" и именно за них непослушная девчонка часто бывала бита прутом или мокрым, скрученным в жгут, полотенцем.

"Простите" же родилось уже более осознанно. Застряв где — то на задворках разума добрые советы Нелли и нравоучения Ридд дали сейчас хоть и мелкие, но всё таки плоды.

— Значит, так, — хмыкнул Каратель, поднимаясь — Ну… Дело твоё. Видят Боги, я старался тебя не пугать.

Невозможно объяснить как, но только двигался он быстро. Просто невероятно, как мужчина такого роста и такой комплекции мог быть настолько стремителен и… бесшумен.

Да, бесшумен. Потому что, оттолкнувшись от постели, не задел он даже и стула, стоящего рядом. Да что там! Пламя свечей и тяжелый воздух спальни — не колыхнул.

Амелла пронзительно взвизгнула, оказавшись вмиг сдавленная грубыми руками.

Раскаленные губы накрыли этот визг коротким, алчным, злым поцелуем.

— Не трогайте меня! — завопила девушка во всю глотку, стараясь вывернуться из железной, звериной хватки — Пустите!

— Щщщас, — странное шипение опалило уши — Разбежался! Давай, ори громче. Мне нравится!

Придавив к постели вертящуюся Амеллу одной рукой, другой же вывернув её худенькую кисть, прижал к подушке. Упершись коленом в край кровати, грубо разжал сжатые в кулак пальцы пленницы.

— Это ещё что за дрянь? — отшвырнул ножницы прочь — Вот же!

Быстро перехватив обе руки девушки, сдавил пятерней. Не обращая внимания на крики и рыдания жертвы, содрал нежное кружево с дрожащего даже и не от страха, а от злости, тела.

Девица Радонир шумно выдохнула. Снова коротко и резко взвизгнув, попыталась вырваться прочь. Попытка не увенчалась успехом, и теперь Амелле оставалось лишь всхлипывать, зло и коротко.

— Смотри мне в глаза, — велел он шепотом — Будет легче. Не отворачивайся.

Не видя другого выхода, она подчинилась. Запрокинув голову, пленница уперлась затылком в бархат подушек и смотрела прямо в так напугавшее её лицо и пламенеющие в полутьме зрачки.

— Уже лучше, — прошипел Каратель, отпустив руки наложницы.

Отметив, что тело, неожиданно и остро желанное им, ослабло, а взгляд девушки затуманен, грязно выругался про себя.

Не хотел он так! Но что сделать, если эта дура не желает по хорошему?! Он — то тоже, чем виноват?

— Так, отлично, — теперь шепот его стал громче и приобрел ядовитые нотки — Лежи спокойно.

Глаза девчонки были широко раскрыты и стекленели безразличием. Волосы плескались по подушкам серебристо белыми волнами, сияли, переливаясь в ночном свете. Белое по черному бархату.

Губы, искусанные до крови, приоткрылись, давая путь мелким, четким, прерывистым вздохам.

Раскинутые руки напоминали ветви, на тонких запястьях уже наметились легкими пятнами кровоподтеки. Следы борьбы.

Освободившись от одежды, нейер уперся коленями в простыни и, слегка придерживая ноги девушки, развел их сильнее.

Едва сдержавшись, восторженно выдохнул. Как она всё же красива! Протянув руку, коснулся пальцами тугих, налитых губок и, раскрыв их, нашел маленькую бусинку клитора — сухую и неотзывчивую.

Ещё раз обругав и самого себя, и это чудо, лежащее теперь перед ним, поднял выше колени наложницы.

Как же не хотелось нейеру делать этого быстро! Но медлить было нельзя: задержи он морок дольше, девчонка просто спятит, придя в себя… как это случилось уже однажды. Повторить второй раз? Нет уж, увольте. Проще трахнуть её сейчас, и запугать потом так, чтоб рта открыть не смела, пока ей не будет велено.

Да, может и не придется запугивать? Да! Пара, тройка раз, и эта белесая хамка сама ему надоест.

— Какая тугая, — простонал Каратель, входя в не ждущую его жемчужную суть пульсирующим болью членом и начиная движения — Да твою же…

Она не ждала его. Она не ждала вообще никого, и ничего теперь.

Внутри неожиданно, невероятно и внезапно желанной наложницы было сухо и слегка тепло, как в остывающем после горячего напитка кувшине.

Нежная, сливочная изнанка девичьих бедер, касающаяся его разгоряченной кожи, была прохладной и чужой.

Первые, осторожные движения мужской плоти не вызвали ничего, кроме явного отрицания. Это казалось странно обидным…

Разум, мертвый от морока, спал, но тело прекрасно справлялось теперь и без него, отвергая изо всех сил неприятную помеху. Девчонка не желала этой близости даже телом, почти мертвым… А кто знает, умри она теперь, и то нашла бы способ высказать Дангорту своё к нему отвращение? Да. Скорее всего, так и было бы. Хотя что там предполагать? Так и было, и именно сейчас.

Будто желая отомстить за это, нейер ускорил и усилил движения. Тяжело навалившись сверху, отпустил ноги девушки и сильно, жадно сжав обе груди, прикусил маленький розовый сосок одной из них. Повторив тоже самое с другим, сжал зубы, со свистом пропуская сквозь них раскаленный воздух.

Несколько раз еще ударив раскаленной своей плотью в звенящую пустотой, отвергающую его плоть, быстро завершил начатое, уткнувшись лбом в острое, нежновлажное, худенькое плечо.

Странно, но получив долгожданную разрядку и отпустив жертву, Каратель не почувствовал себя освобожденным, как было раньше…

Прежде, с теми, другими было легче. И быстрее. Проще. Понятнее.