Гардемарин

— Все на плот! Грузим припас и отходим! — тут же подал я команду. Довести плот до ума можно будет уже на воде — глобус не забудьте!

Капониры с верхней палубы, тут же спустились вниз. На некоторых из них уже тлела одежда, а волосы были опалены огнём. Все они были красные как варёные раки от долгого преывания вблизи пожара. Из пролома в нашу сторону полетели мешки и бочки с припасами, не разбирая что и где, мы кучей сваливали их посреди хлипкого плота. Через пять минут, весь оставшийся экипаж, усиленно грёб в сторону от пылающего галеона, буксируя за собой привязанные обломки, которые ещё не успели привязать к плоту. Куски общивки, руки и даже артиллерийский банник служили нам в качестве вёсел. Движимый ветром, пылающий галеон быстро удалялся от нас, в свой последний путь, став погребальным костром для своей команды. Мы держали путь к Африканскому берегу, от которого недавно так стремительно убегали. Парусов на горизонте видно не было, и французские шлюпы, и пиратские галеасы, скрылись из виду, продолжая начатый нами бой.

— Суши вёсла! — приказал я, как только мы убрались на безопасное расстояние от корабля — надо плот нормально связать, а то скоро мы окажемся в воде! Укрепим плот, установим парус и в путь. Скоро ночь, а ночью на это времени не будет.

Собирать плот, на котором уже сидят его пассажиры и навален груз, то ещё удовольствие. Раздевшись до гола и сложив свою одежду на бочки с водой, мы принялись за работу. Мы ещё возились с постройкой своего плавсредства, когда вдалеке прогремел мощный взрыв. Огонь добрался до крюйт-камеры галеона, отправив его на дно.

— In nomine Patris, et Filii… — затянул поминальную католическую молитву Ив, и все канониры, бросив работу, тихо шептали за ним, повторяя его слова и время от времени крестясь. Я только молча смотрел в след уплывшему в вечность кораблю, вместе с которым в очередной раз испарились и мои надежды. Никола и Корнелий погибли, а значить у меня больше нет должников и покровителей. В очередной раз нужно начинать всё с начала…

До самой темноты мы возились с плотом. По моему указанию, мы вначале собрали маленький плотик из болтавшихся рядом досок, на который перегрузили припасы, а потом разобрав основной плот, принялись основательно его собирать заново, сразу предусмотрев крепление для мачты. Укладывая послойно обломки, мы делали прочную конструкцию, способную выдержать вес девяти человек и не развалиться от набегавших волн. Уже наступила ночь, когда мы с горем пополам управились с работой. На носу стояла импровизированная мачта, к которой крепился наклонный парус, на корме приспособили румпель, парусиной же, в несколько слоёв, была выложена и палуба плота. Случись непогода, парус послужит нам укрытием, и из него же можно будет соорудить устройство для сбора питьевой воды, да и если сорвёт наш главный «двигатель», его будет чем заменить. Кроме того, все наши припасы, так же требовали защиты от солёной воды и были плотно упакованы в запасной марсель с галеона.

Как только на небе появились первые звёзды, я сориентировался и указал направление, куда нам следовало плыть. Берега видно не было, однако он должен быть не далеко. Мимо континента не промахнёшься, главное не сбиться с курса и не попасть в ближайшее время в шторм, который снесёт нас с курса. Ветер почти встречный, поэтому придётся идти галсами, что на плоту будет чертовски сложно, но я был полон оптимизма. Выжив в кровавой мясорубке абордажного боя, будет глупо утонуть возле берега! Да и французские шлюпы, должны вернуться на место недавнего боя галеона, чтобы спасти выживших. Ещё недавно мы слышали артиллерийскую канонаду, значить как минимум одного подранка, которого я лишил мачты, и которому мы основательно проредили гребцов и наделали пробоин, французы догнали. Вот разберутся с ним, отправят на дно, и нас искать пойдут!

Распределив вахты, так что бы на дежурстве всегда было по два человека (один на румпеле, второй на парусе), задействовав всех кроме Ива, я приказал всем кроме дежурной смены отдыхать, взяв первую вахту на румпеле на себя. Надо приноровиться к управлению этим плавсредством, на таком мне ещё не доводилось плавать.

— Ложись спать Ив — велел я мальцу, который после постройки плота, сидел с потерянным видом. Он беспрерывно шептал молитвы, и даже набожные канониры, стали уже смотреть на него косо. И правда, с виду пацанёнок был похож на сумасшедшего, глаза широко открыты и смотрят в никуда — завтра трудный день, надеюсь нас подберут шлюпы, если нет, то мы без всяких сомнений сможем дойти до берега.

— Воздалось нам за грехи наши Виктор. Кто согрешил меньше, тот уже умер и отправился в ад сразу, а нам ещё страдать тут. Нас не подберут завтра и до берега мы не дойдём, мы в чистилище! — выдал мне Ив, замогильным голосом. Канониры, которые ещё тоже не спали, глухо заворчали и бунта ждать я не стал.

С трудом подняв своё израненное и избитое тело, которое начало напоминать мне, что всё же сегодня меня основательно били, бросали с надстройки и резали, я подошёл к мальчику и ногой спихнул его в воду. Раздался крик ужаса. Ив, оказавшись в ночном море, забился и попытался взобраться на плот, но я не давал ему этого сделать.

— Так плыви за галеоном, маленький засранец! Ты быстро выбьешься из сил и утонешь! Ты же этого хотел? Умереть быстро? Считай, что это не самоубийство, я возьму этот грех на себя! — я отпихивал и отпихивал бьющегося в воде Ива, который судорожно хотел взобраться на спасительный плот — а тут останутся только те, кто выживет и вернётся домой!

— Виктор! Что ты делаешь! Я утону! Спасите меня!!! — мальчишка уже впал в истерику, пытаясь укусить меня, когда я в очередной раз толкал его. От былой апатии не осталось и следа, он превратился в зверя, инстинкт самосохранения взял верх. Он умолял меня, приказывал и просил канониров, но те только молча смотрели на экзекуцию, не решаясь вмешиваться.

Когда Ив выбился из сил и начал захлёбываться, я схватил его за волосы и вытащил на плот. Малец обессилено лежал на мокром настиле, тихо плача, у него не было даже сил утереть лицо исцарапанными руками.

— Это тебе последнее предупреждение Ив! — я присел возле мальчишки на корточки и не мигая смотрел в его глаза — в следующий раз я тебя пристрелю, а на твои потроха мы будем ловить рыбу! Ты отлично показал себя во время боя, и потом, во время бунта и пожара не струсил, но если ты ещё раз хотя бы заикнёшься о том, что мы не спасёмся и умрём, ты умрёшь первым!

— Зачем ты так Виктор?! — прошептал пацан, со страхом глядя на меня.

— Я хотел проверить, сошёл ли ты с ума и хочешь ли ты жить мальчик! Как видишь, ты сделал всё, для того что бы спастись. Вот и мы тоже сделаем всё возможное. И самое главное в нашей ситуации, это не поддаваться панике и верить в лучше — спокойно объяснил я пареньку — ты чего приуныл-то? Мы выжили и обязательно спасёмся — тут радоваться надо, а не ныть! Из ста шестидесяти человек, судьба дала шанс только нам! Надеюсь ты усвоил урок! Сними одежду и положи сушиться на бочки, а потом забирайся под парус и ложись спать!

На плоту стояла звенящая тишина, все молчали и только всхлипывания Ива иногда доносились до моего слуха, но и они вскоре затихли, парень уснул. Я сидел и думал о своём поступке. Пареньку всего десять, он ещё ребёнок! Да вот только если бы начали возмущаться канониры, пришлось бы драться с ними, и нас вдвоём с этим мальчишкой, скорее всего убили бы. Мы для них почти офицеры, дворяне, бунт против которых грозит им смертью по всем морским уставам всех флотов мира. Ива бы точно кто-то из них или обматерил, или ударил, а мне потом что делать? Зато теперь все знают, что я церемониться не стану. Случай с капралом могли списать на горячку боя, а вот Ив… Мне кажется даже, что они вздохнули свободнее и почувствовали облегчение, когда я показал, кто тут главный, и что я готов на любые решительные действия. Сильный командир, который принимает решения, не колеблясь и не сожалея о сделанном, всегда внушает уверенность подчинённым. И пусть я в их глазах тоже малолетний пацан, но пацан, который вправе принимать решения и приказы которого они теперь не посмеют оспорить!

Небо было безоблачным, я хорошо видел звёзды, держать ориентир было легко. На носу плота косой парус наполнился ветром, и наше хлипкое судёнышко уверенно шло к своей цели. Завтра будет новый день и он покажет, прав ли я был. Ну а пока, я отходил от пережитого. Тело ломило и ныло, перед глазами то и дело вставлю сцены недавнего боя. Я выжил чудом, оказавшись в самом центре рукопашной схватки без правил. Мне было до слёз жаль погибшего Филиппа. За этот день мы ни один раз спасали друг другу жизнь. Сейчас бы он мне тут пригодился. Всегда уверенный в себе и спокойный унтер, стал бы мне отличным помощником. Ну ничего. Прорвёмся и в этот раз! Как говорили у нас на флоте: «Нас мало, но мы в тельняшках!», и хоть из всех присутствующих когда-то тельник носил только я, но и меня одного хватит на все неприятности этого блядского мира!

Глава 13

Ночь прошла спокойно. Приноровившись к управлению и примерно рассчитав время смены галсов, я приказал следующему сменному рулевому будить меня в случаи если ветер поменяется и оставив подробные инструкции как держать курс, лег спать.

Проснулся я рано, от холода и жажды. Меня морозило. Над утренним морем стоял туман, берегов и парусов на горизонте видно не было. Едва начало светать, и по моим ощущениям спал я всего ничего. С трудом заставив себя выползти из-под вороха парусины, я сел и осмотрелся. Кроме вахтенных все ещё спали. Чувствовал я себя хреново. Всё тело болело, кости ломило, пересохшее горло как будто кошки скребли, нос заложен. Несмотря на то, что мне было чертовски холодно, всё тело горело огнём. Я заболел. Ну что же, этого следовало ожидать. Вчера я много раз издевался над собой, как только мог, и купаться мне пришлось ни один раз, а потом ещё и в мокрой одежде сидеть. Я держался долго, с самого момента попадания в этот мир. Не смотря на антисанитарию, плохое питание, тяжёлую работу и побои, несколько месяцев мой организм находился в постоянном стрессе и держался, и вот первый сбой.

Так. Только спокойно, это просто простуда, ничего страшного, нет повода для паники. Даже врачи говорят, что если простуду не лечить, она пройдёт за неделю, а если лечить, то за семь дней. Температура не большая, и поэтому, как и все мужики, переношу я её плохо. Что можно сделать прямо сейчас? Вспомнил, обильное питьё! Только вот с питьём беда, воды хоть у нас и много, но мы ещё не спаслись и её надо экономить. Что ещё из народных методов можно применить? Я же цивилизованный и образованный человек, и знаю много о народной медицине! Ну вот на вскидку: водка с перцем и пропотеть; дышать над картошкой; подорожник прикладывать; использовать огурцы, не срывая с грядки… Так, про огурцы это, по-моему, не от простуды! Ладно, из всего перечисленного есть только водка, да и то не правильная, ром называется. Попробуем этот метод.

Молча встав и добравшись до припасов, под бдительными взглядами вахтенных, я достал маленький бочонок рома и бахнул прямо «с горла». Противная жидкость потекла по пищеводу. Сморщившись и запив ром водой, я повернулся к рулевому.

— Как проснуться мужики, каждому кто не на вахте, выдашь по глотку рома! Что бы не заболеть. Сами выпьете, как только с вахты сменитесь! Я опять спать, и упаси тебя бог выпить или дать кому-то больше, чем я тебе сказал! Если увижу пьяного на плоту, будет плыть за нами, пока не протрезвеет! Разбуди меня через два часа — раздавая ценные указания, я вернулся на своё спальное место, и постарался закутаться в одежду и парусину как можно плотнее, чтобы согреться. Нужно ещё поспать и беречь силы!

— Спасибо господин Виктор, храни вас бог! — уже сквозь сон услышал я голос довольного рулевого.

Новое пробуждение было куда как приятнее предыдущего. Я согрелся, пить хотелось снова, но чувствовал я себя лучше. На плоту уже никто не спал, вокруг стоял оживлённый гомон. К сменившемуся со своего поста рулевому, по очереди подходили канониры, и получали в руку медную чарку с ромом, солидно и не торопясь выпивали и отходили, освобождая место следующему. Новоявленный виночерпий (по моему его Дайон зовут) строго отмерял положенную норму.

— Доброе утро ребята. Дайон, раз уж ты взялся за распределение продуктов, временно назначаю тебя квартирмейстером. Распредели пайки так, чтобы нам хватило как минимум на десять дней и начинай кормить команду — снял я с себя часть обязанностей. Продукты дело такое, всегда найдутся недовольные качеством и объемом выданного, так пусть лучше под раздачу попадёт если что кто-то другой, а не я. Да и за внешним видом моряков и исправностью оружия тоже должен кто-то следить, не буду же я каждого проверять сам!

— Не извольте беспокоиться господин Виктор, сделаю всё в лучшем виде! — довольный Дайон даже приосанился. Его выделили и назначили на «хлебную» должность, а значит он теперь причислен к унтер-офицерам. Все канониры, которые были на плоту, были рядовыми, единственного капрала я лично «уволил».

Умывшись морской водой и оправившись, я подошёл к Иву. Мальчик с утра не проронил и слова, хотя уже не был так подавлен как вчера.

— Ив, сейчас завтракай, а потом мы займёмся с тобой навигацией! — дал я указания пареньку — лучшего способа получить практические знания и научиться чему-то новому, тебе не представится. Готовься. Сейчас ты покажешь мне, чему научился за время плавания, а я тебя проверю.

— Но у нас нет приборов Виктор — Ив растеряно смотрел на меня.

— Настоящий штурман сможет обойтись и без приборов — усмехнулся я — Есть солнце и звёзды, даже время можно в полдень точно определить без часов. Достаточно ориентироваться на тень от мачты, она будет у нас вместо гномона! Вспомни чему тебя учили, в полдень тень самая короткая, а в полночь самая длинная! Сегодня ты займёшься полезным делом, будешь сидеть, отчитывать и отмечать на плоту положение тени, это будет наш кадран, так мы с тобой сделаем солнечные часы, а уже с помощь них определим скорость, и наше место положение. У нас нет карт, но есть сломанный глобус. За точность его не поручусь, однако и широта, и долгота на нём нанесены, значить примерно сможем сориентироваться.

— Ты сказал, что нас подберут шлюпы, так зачем нам этим заниматься? — ого, а у паренька то голос прорезался, уже не приятные вопросы задаёт. Это хорошо, отошёл значит от вчерашней экзекуции.

— Мы в открытом море братишка, и случиться может всё что угодно. Нас несомненно будут искать, только вот всегда надо быть готовым к худшему. Как я тебе и говорил, даже если шлюпы нас не найдут, мы доберёмся до африканского берега уже совсем скоро. Я вот знаю куда курс держать, а ты, а команда? А если со мной что-то случиться? Кто подкорректирует курс если ветер поменяется? Учится нужно всегда, когда есть возможность, поэтому за дело!

Съев по куску противной солонины и запив свою пайку водой, я постарался занять свою команду чем можно. Вахтенные занимались своими обязанностями, мы с Ивом пытались определить широту и долготу не имея приборов, а остальные канониры занялись изготовлением рыболовных снастей. Необходимо было распустить несколько канатов и сплести из них сеть. Свежая рыба всё-таки куда как лучше, чем-то, что у нас есть. Все были при деле и в надежде крутили головами, чтобы не пропустить приближение спасателей.

До полудня я вдалбливал в Ива прописные истины, которые учат все курсанты мореходки, с первого курса. Морской командир должен быть «универсальным солдатом»! Забив большой и толстый болт на навигацию, каждый офицер обрекает себя на то, что он зависит от своих подчинённых, которые тоже люди, и могут ошибаться. Случай с нашим плотом тому яркий пример. Не будь тут меня, куда бы плыл плот? Ив отвел глаза после моего вопроса, он не знал ответ. Я был в его шкуре, когда только попал в свой первый рейс на китобойной флотилии в своё время. Тогда, меня, молодого и ничего не соображающего штурмана (я думал, что знаю и умею всё на свете, но оказалось, что абсолютно ничего!), отправили с борта китобойной базы на спасательном боте искать потерпевший аварию и севший в море гидросамолёт. Я помню каким беспомощным и потерянным тогда я был, и только старый опытный боцман, а потом и спасённый штурман с гидросамолёта, не дали мне и матросам спасательного бота, сгинуть в холодном, штормовом море, среди бездушных айсбергов. Именно после того случая я и занялся изучением навигации всерьёз, до этого всегда рядом был кто-то, кто решал все задачи за меня. Я учил пацана тому, что знал сам, показывая ему на наглядном примере, как пользоваться астрономическими телами. Ив слушал внимательно, аж открыв рот, от «откровений», которые я ему преподносил. Видимо лекция была интересна не только ему, потому что и канониры, прекратив переговариваться между собой, ловили каждое моё слово.

— Земля! — через час после полудня, сидящий на парусе канонир, издал долгожданный и радостный вопль. На плоту послышались радостные голоса, а я про себя облегчённо выдохнул. Ходить и излучать уверенность было трудно, все вокруг были уверены, что я абсолютно точно знал куда мы плыли, только вот меня грызли сомнения, в правильности моих действий.

Моряки радовались как дети. Я тоже был рад, но было бы куда лучше, если бы нас подобрали французы. Африканский берег сейчас представляет из себя дико место, где в радиусе сотен, а то и тысяч километров можно не встретить ни одного поселения белых людей. С этого берега нам придётся тоже как-то выбираться.

Имея ориентир, мы плыли уже увереннее. Плот мы больше не вели галсами, а став по ветру, шли на север, постепенно приближаясь к земле. Забросив плетение сети, все свободные от вахты канониры старались грести подручными средствами, чтобы до темноты успеть попасть в безлопастное место.

— Не ходите дети, в Африку гулять… — тихо пропел я про себя, с тревогой вглядываясь вдаль. Прицепилась ко мне эта песенка! А ведь умные люди стихи писали, они зря говорить так не будут… Я чувствовал себя хорошо, казалось болезнь отступила, но радости мне это не добавляло. В Африке можно сгинуть не хуже, чем на плоту в открытом море!

До темны добраться до берега мы так и не успели, а парусов на горизонте видно не было. Французские шлюпы, судя по всему, не стали искать выживших с погибшего галеона. Но сейчас никого из моих коллег по несчастью похоже особо это не интересовало, берег казался им спасением и избавлением от несчастий. Наступление темноты все восприняли как личную трагедию и были полны решимости не спать и грести всю ночь, лишь бы не потерять шанс выжить. Заставлять силой возбуждённых людей хоть немного отдохнуть, я посчитал не правильной идеей, всё равно они не заснут, так что я, заняв место рулевого и посадив рядом с собой Ива, настроился на долгое ночное путешествие. С неба начал лить противный, нудный дождь, грозящий перейти в ливень. Погода портилась. Мужики правы, нужно бы поторопиться, если разыграется шторм, нам несдобровать!

Нам не повезло с погодой, и не повезло с местом высадки. Едва мы из-за шума грозы и ливня услышали шум прибоя, как наш плот наскочил на рифы. О том, что всё плохо, я догадался сразу. Только что, хоть и не спокойная, но привычная вода, вдруг стремительно понесла нас прямо к берегу. Мы шли всё быстрее и быстрее, набирая ход. На черных волнах ночного моря проступила белая, извивающаяся полоса, и я понял, что это буруны.

— Парус вниз! Греби назад! — проорал я команду, не жалея горла.

Перепуганные канониры мгновенно отреагировали, но было уже поздно. Нам удалось только снизить скорость, после чего плот врезался в препятствие. Будь на море штиль, мы бы просто снялись с рифа и поплыли бы искать более удобное место для высадки, ведь пробоина нам не грозила, ввиду особенностей нашего плавсредства, но на нашу беду ветер был и волны с прибоем были сильными. Следующая волна подкинула плот, снова ударив его о камни, а потом ещё и ещё! Люди кричали, пытаясь удержаться на палубе, хорошо закрепленные как мне казалось бочки с водой, стал сыпаться как карточный домик, а через несколько минут такой пляски, плот разлетелся по бревнышкам и все мы погрузились в кипящую от бурунов воду.

Забившись в воде, я буквально сразу же процарапал себе щёку об острые рифы. Боль была сильная, а удар настолько неожиданный, что я чуть не захлебнулся, на мгновение забыв, что я под водой и заорав. Когда я вынырнул, я был уже на относительно спокойной воде. Меня перенесло волнами через отмель, и я оказался в довольно глубокой лагуне. Вокруг никого не было видно, сквозь шум прибоя было слышно чей-то отчаянный вопль, однако я не стал бросаться на помощь прямо сейчас. Мне бы кто помог! Я был полностью одет, и от одежды избавляться не собирался (где я потом другую найду?!), между тем сапоги, и особенно камзол, как камень тянули меня на дно. Не теряя времени и сил, я быстро погрёб к берегу. Доберусь до земли, сниму с себя шмотки, и тогда можно будет заняться спасательными работами. Кроме людей нужно и припасы попытаться спасти, мне их даже больше жалко!

Дно под ногами я почувствовал, когда совсем было решился всё же проредить свой гардероб. Болели от напряжения руки и ноги, я наглотался воды, однако всё же смог добраться до берега, без единой потери! Шатаясь я выбрался на песчаный пляж, заваленный грудами гниющих водорослей. С трудом стянув с себя мокрую одежду, я разложил всё на каком-то обломки дерева и развернулся к воде. Снова идти в ночное море не хотелось, но придется…

— Эй! Есть кто живой?! — заорал я, прежде чем плыть неизвестно куда.

— Господин Виктор, помогите! — тут же ответил мне знакомый голос, это был Дайон.

— Иду, держись! — прокричал я в ответ и бросился на вопли матроса. Дайону нужна срочная помощь, судя по голосу, там что-то серьёзное!

Бежать оказалось не далеко, буквально метров тридцать. В свете луны я увидел канонира, который что-то тащил из моря, падая и напрягая последние силы. Я тут же бросился на помощь, думая, что это кто-то из наших, пострадавших в крушении товарищей.

— Ловите верёвку господин Виктор, так будет сподручнее — Дайон кинул мне конец троса, и я без разговоров потянул его, помогая канониру.

— Кто это, чего он такой тяжёлый?! — когда мы, кряхтя, вдвоём выволокли непонятное нечто на песок пляжа и без сил опустились на землю, спросил я у канонира.

— Не знаю, о чем вы господин Виктор, а это наши припасы, оружие и инструмент! Только бочки с водой пропали! Я их крепко к рее и к себе на ночь привязывал, вот и выбросило меня за борт вместе с грузом. Я едва не утонул, там железа несколько ливров, если бы не обломок реи, кормить бы мне крабов! — пояснил мне Дайон.

— Тфу, мудак! — сплюнул я и выругался на русском, я-то думал мы человека спасаем…

— Прости господин Виктор, я голландский не понимаю — извинился Дайон.

— Молодец говорю! — перевёл я — выражаю благодарность с занесением. А теперь поднимай свою жопу и пойдём остальных искать! Может кому помощь нужна.

Из нашей дружной гоп компании мы недосчитались двоих канониров, остальные благополучно добрались до берега. Тел мы не нашли, и была надежда, что мужики выплыли где-то дальше или остались на рифе, однако это проверить до утра не было никакой возможности. Ив, доплыл без происшествий, остальные получили раны и ссадины различной степени тяжести. Переломов вроде не было, но удары об острые камни получили практически все. Прекратив поиски, мы вернулись к груде вещей, которые так героически спас наш новый квартирмейстер и занялись неотложными делами.

Вскоре запылал костёр, и замёрзшие, голые моряки, собрались возле него, прижавшись друг к другу, а в ход снова пошёл, выловленный из воды бочонок с ромом. Немногочисленная одежда, которую удалось сохранить выжившим, сушилась тут же, развешанная на воткнутых в песок ветках. О том, чтобы разобрать мокрую груду припасов не могло быть пока и речи, этим делом нужно было заняться тщательно, при свети солнца, мы ограничились только тем, что вытащили всё что смогли на сухой участок пляжа. Я сидел в центре и бездумно смотрел на костёр. Устал я от всего этого дерьма! Уже несколько месяцев я борюсь за выживание! Самые спокойные и беззаботные дни я провел как раз на французском галеоне, где меня принимали за человека, и вот я опять в жопе мира, потерпевший кораблекрушение бомж!

Выпив рома и немного успокоившись, я согрелся. Жаркий костёр, бросал в тёмное небо искры, нестерпимо захотелось спать, и я позволил себе расслабится, наконец-то отпустив ситуацию. Через минуту я провалился в глубокий сон, без сновидений и забот.

— Виктор!!! — громкий крик выдернул меня из сладких объятий морфея. Было прохладно, спина, которой я перед сном облокотился на кучу валежника, замёрзла, и только впереди ещё до меня доходили жалкие остатки тепла от костра, который превратился в едва тлеющие угли. Едва рассвело, солнце только начало свой восход, но света уже хватало. Кричал Ив, он стоял рядом со мной на коленях и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Что случилось Ив?! Какого хрена?! На нас напали аборигены или тебя за задницу ущипнул краб?! — разозлился я. Так хорошо ведь спал!

— Да смотри же ты, Виктор! — мальчик не унимался, тыча пальцем куда-то в открытое море. Я перевёл взгляд в том направлении куда он показывал, и моя челюсть упала на песок.

На рифах перед лагуной стоял французский шлюп. Один из тех, который отправился в погоню за пиратами. Обугленный рангоут ещё едва заметно дымился, в бортах были видны пробоины, открытые орудийные порты были пусты, пушек на борту не было. Шлюп каким-то чудом держался на воде, упёршись в риф правым бортом. Очевидно пожар на его борту потушил ночной ливень, но обгореть он успел изрядно. Ни одной живой души на его палубе не было видно. Сюрприз так сюрприз! Значить бой с пиратами и у шлюпов сложился неудачно! Спасения нам ждать больше не от куда!

Глава 14

Ждать пока все проснуться я не стал. Уж очень меня заинтересовала неожиданная находка. Это же просто необыкновенная удача! Даже если шлюп разбит, из его оснастки и деталей можно изготовить лодку! Велев Иву будить команду, и передать Дайону, что бы он немедленно занялся спасением уцелевших припасов, я как был, без одежды, вошёл в море и быстро поплыл к рифу, возле которого стоял французский шлюп.

Холодная, утренняя вода лагуны взбодрила меня не хуже чашки крепкого кофе, от сна не осталось и следа. Волнение ещё не утихло, ветер гнал волну с открытого моря, и край рифа был хорошо виден, из-за прибоя, а в лагуне волн не было, только лёгкая зыбь от ветра, слегка пробегала по воде. По своему ночному опыту я уже знал, что окаймляющий лагуну риф не сильно широкий, и на самом рифе мелко, а вот подо мной, глубина была приличная. Прозрачная, чистейшая вода открывала мне подводный мир обитателей лагуны во всех подробностях. Как говорят подвохи, видимость тут была десять из десяти! Моллюски, крабы, мелкие разноцветные рыбы и даже скаты в изобилии водились в этих водах. Если задаться целью, то морских деликатесов мы сможем наловить без труда. Гибель от голода нам точно не грозит, но вот только жит в этом райском местечке вечно не входит в мои планы.

До рифа я добрался без приключений. Однако над кораллом, который вода закрывала едва ли на несколько сантиметров, я проплыть или пройти по нему не смог. Попытка пройти по колючему камню привела только к новому, болезненному порезу на ступне. Аквашузы бы мне сейчас, тогда может и смог бы я перебраться на другую сторону, но боюсь, что даже специальная обувка для гальки, камней и рифов тут не выдержит. Нам чертовски повезло ночью, что было сильное волнение и мы попали в прилив, иначе бы мы все, как бабочки на булавках в коллекции энтомолога, остались бы висеть на этих чёртовых камнях!

Я плыл вдоль рифа на юг, пытаясь найти разрыв, через который смог бы пробраться через эту чертову стену. Лагуна была не большая, по её краям прибой бился в скалы, а позади, за пляжем, простирался густой и низкий тропический лес, от которого море отделяла не широкая полоска песчаного берега. Дикое место, следов присутствия людей видно не было.

Добравшись до южного края лагуны, я так и не нашёл приемлемого места, где можно было перебраться через риф, но уровень воды повышался, начинался утренний прилив, и у меня ещё оставалась надежда, что, когда он войдёт в полную силу, до шлюпа нам всё же удастся добраться. Выплыв на берег, я побрёл по пляжу к лагерю. Не обследованной ещё оставалась северная часть лагуны, но если там тоже самое, что и на юге, то надежду на починку шлюпа можно даже не питать. Возле рифа, в море, починить корабль мы точно не сможем, уже сейчас он едва держится на воде, если его срочно не увести от подводной скалы и не вытащить на пляж, через день или два он окончательно утонет.

Когда я дошёл до лагеря, жаркий костёр снова горел в полную силу. Поднялись все канониры, и сейчас под руководством Дайона, разбирали подмокшие пожитки.

— Доброе утро господин Виктор! — квартирмейстер почтительно со мной поздоровался, не забыв поклониться — вы не смогли попасть на шлюп?

— Нет Дайон, риф не проходим, нужно дождаться прилива. В южной части рифа прохода нет, не знаю, как на севере, но думаю, что тоже самое — поделился я не радостными новостями, греясь у огня — нужно снова вязать плот, и через час попробуем пройти над рифом. Я был рядом со шлюпом, он пока держится на воде, но если мы сегодня не отведём его от рифа, то потеряем и то, что от него осталось. Так что сейчас же отряди трёх человек на постройку плота! На корабле нет якорей, поэтому нужно будет попробовать соорудить и якорь. Единственная возможность оттащить шлюп от рифа, это завести якорь в море на плоту, а потом отбуксировать к нему шлюп.

— Слушаюсь господин Виктор! Немедленно займёмся! Берег полон камней, попробуем сделать якорь из них — согласился со мной Дайон — позавтракайте, солонину хоть и намочило, но пока она вполне съедобна.

Поморщившись от того, что мне снова придётся есть черный, вонючий и солёный кусок мяса, я присел возле костра и принялся за еду.

— Ив! Сейчас просуши и почисть все мушкеты и пистолеты, а потом заряди по одному пистолету для меня и себя, и два мушкета для караульных. Неизвестно где мы находимся и есть ли тут аборигены. Но в любом случае, хищников тут должно быть много, мы должны быть готовы к внезапному нападению. Пока матросы работают, караулить будешь ты! — дал я указание пареньку, который сидел возле костра.

— Что мы будем делать дальше Виктор? — задал вопрос мальчик, с надеждой смотря на меня.

— Всё просто. Мы попробуем спаси и отремонтировать шлюп. Судя по всему, такелаж и паруса там выгорели, а вот рангоут хоть и обуглен, но стоит вроде крепко. Если мы сможем отвести шлюп от рифа и починить, то пойдём вдоль побережья к ближайшей французской колонии, где можно будет получить помощь. У нас есть с собой запасной марсель и гафель, этого нам должно хватить. Даже если прямые мачты повреждены, то бушприт там цел, это видно и от сюда. В крайние случаи нам хватит и его. Займись делом Ив, никто не должен сидеть сложа руки, пока мы не выберемся от сюда!

Работа кипела, все понимали, что терять времени нельзя. Канониры на берегу вязали плот, Дайон и ещё один канонир, рыскали по берегу в поисках валунов, которые можно было использовать вместо якоря, а я, так и не одевшись, отправился в новый заплыв, теперь уже на север лагуны.

Первая моя находка была печальной. Труп одного из пропавших ночью канониров, с разбитой головой я обнаружил в куче водорослей, которую прибило к пляжу. С воды было хорошо видно, что он мёртв. Тело покачивалось в прибрежных волнах лицом вниз, а на затылке запеклась кровь. Стиснув зубы, я плыл дальше, стараясь не думать о том, что нас становиться всё меньше и меньше.

Проход между рифом и скалами всё же был. Узкая и извилистая полоса бурунов обрывалась почти в конце лагуны. От волн этот участок был защищён скалами, которые уходили далеко в море. Проход не широкий, около двадцати метров, и глубина тут вполне приличная. На судне с мотором, я без всяких проблем смог бы тут пройти, но вот как сюда можно ввести парусное судно? Вопрос… Его я решил отложить на потом, и не дожидаясь пока моряки окончат строительство плота, выплыл за границу рифа, и быстро поплыл к шлюпу.

Запах разложения, который перебивал запах гари, ещё на подходе к кораблю, сказал мне о том, что его экипаж всё ещё на борту. Вблизи было видно, что шлюп вёл бой как минимум против двух противников. И левый борт тоже был изрядно побит ядрами и картечью. Почему так случилось, и где был в это время второй французский шлюп, видимо навсегда останется тайной.

Корабль представлял собой миниатюрный двадцати пушечный фрегат с трёхмачтовым прямым парусным вооружением, имел батарейную палубу, полубак и шканцы. На его корме имелось и название — «Рокфор». Это был красивый корабль, покрытый затейливыми украшениями и с хищными, стремительными обводами. Как и второй французский шлюп, который пропал в море, он был куда как быстрее своего флагманского галеона. За время путешествия с французами, я никогда не видел, чтобы он шёл под всеми парусами, разве что во время погони за пиратским фрегатом. Шлюп просел в воду довольно глубоко, но были и хорошие новости. Судно село на мель, буквально полметра, не дойдя до рифа! С берега казалось, что оно упёрлось в каменную стену, однако полузатопленный трюм спас шлюп от окончательного разрушения. Понятно, что это тоже не на долго, понятно, что при первом же сильном шторме стихия добьёт корабль, но у нас появился шанс.

На борт мне удалось попасть с трудом. В отличии от галеона, тут по бортам ничего не свисало, пираты обдирали корабль с толком, с расстановкой и никуда не торопясь. С третьей попытки, воспользовавшись проломами от ядер, я как дикий обезьян поднялся на верх, ободрав голый живот о щербатый борт и засадив себе кучу заноз в руки, ноги и даже в очень интимные места. Жутко матерясь, я обессилено упал на палубу корабля и тут же принялся выдёргивать из тела деревянные щепки.

Жалкое и страшное зрелище. Вздувшиеся трупы вповалку лежали на палубе. Не все эти люде умерли во время боя. Одно из тел было приковано к обгоревшей мачте цепями, некоторые моряки перед тем как погибли, были крепко связаны. Пираты избавились от пленников. Тут было шаром покати, ничего ценного на шлюпе не осталось, просто голый каркас. Спустившись в трюм, я увидел только каменный балласт, который был затоплен грязной водой на поверхности которой плавал различный мусор. Но всё же это был корабль, который ещё можно было починить. Настил палубы хоть и обгорел, но был ещё крепкий, даже мачты, у самого основания и до первой марсовой площадки, выглядели не так уж плохо, как казалось на первый взгляд. Бугели сгорели, и реи, как и стеньги на мачтах не было, однако сами они от огня пострадали не сильно.

— Господин Виктор! Вы на шлюпе?! — вдруг со стороны лагуны раздался голос Дайона.

— Да — прокричал я, перебираясь на правый борт шлюпа.

Плот с тремя матросами и квартирмейстером подходил к границе рифа. Плот шёл тяжело, на нём были загружены обвязанные канатами валуны, и он проседал в воду так, что у стоящих по его краям людей ступни босых ног были в воде.

— Примите конец! — прокричал Дайон.

Вот проказник, этот Дайон! Конец у него прими… Настроение моё стремительно улучшалось, несмотря на те ужасы, которые я перед собой видел. Один из канониров размахнулся и с большой силой швырнул в мою сторону бухту тонкого каната. Едва не попав в меня, бухта упала на палубу корабля. Я тут же подхватил трос и закрепил его за пушечный порт, а затем обвязав его вокруг мачты, принялся подтягивать плот к борту шлюпа, используя мачту как блок. С горем пополам, перевалив через полосу прибоя и бурунов, и едва не утопив весь груз и людей, плот пристал к борту.

— Дева Мария! — перекрестился Дайон, когда поднялся на палубу шлюпа и увидел страшное зрелище — как же так, господин Виктор?!

— А чего ты у меня спрашиваешь? — удивился я, и ткнул пальцем в тела — ты вон пойди у них спроси, они точно знают ответ!

— Похоронить бы их надо, отвести на берег и закопать, пока ещё они не протухли окончательно — один из канониров переминался с ноги на ногу, не решаясь пройти дальше борта.

— Похороним обязательно, но позже! — категорически отверг я предложение подчинённого — сейчас пробуем снять шлюп с мели, и отбуксировать его в лагуну. Возле северного края рифа есть проход, и сделать это надо срочно и сегодня! Если испортиться погода, шлюп разобьёт, и мы останемся тут на долго! С каждым часом его всё сильнее засыпает песком и илом, и значить нужно действовать немедленно! Крепите камни, и заводите их на плоту на глубину. За работу!

Весь день мы как проклятые возили камни с берега, и сбрасывали их в той точке, к которой хотели отбуксировать шлюп. Каждый валун обвязывался тросом, и крепился к обломку реи, которая у нас выступала вместо буя. Параллельно из трюма поднимался балласт и сбрасывался на риф. Мы периодически, после добавления новых камней, проверяли наш якорь на прочность. Две попытки подтянуть корабль к импровизированному якорю провалились. И только после того, как на дно ушли около тридцати валунов, а из трюма выбрали практически весь балласт и откачали довольно много воды, шлюп сдвинулся с места. Кренясь на правый борт, где почти возле ватерлинии была большая пробоина, корабль легко передвинулся на несколько метров и встал возле импровизированного буя. Самое сложное было сделано, теперь оставались сущие пустяки, по одному поднять валуны на плот и повторить процедуру, а потом ещё и ещё, до тех пор, пока корпус не окажется в безопасном месте.

Только на второй день, обессиленные и измотанные, мы наконец-то смело могли сказать, что шлюп спасён. Сейчас корабль стоял, упёршись носом в пляж, возле северной оконечности лагуны. Этой ночью, в самый пик прилива, мы с помощью самодельных блоков и такой-то матери, смогли подтянуть его на максимально возможное для нас расстояние на берег. Невыносимый запах гниющей плоти, который стал для нас уже привычным, разносился над когда-то райским уголком. Французские моряки пока так и оставались на шлюпе. На канониров было уже жалко смотреть, тяжёлая работа и два бессонных дня вытянули из них все жилы, и похороны я отложил на утро. Временно перенеся лагерь на южную часть лагуны, мы повалились спать.

Следующий день начался с рытья братской могилы. Терпеть и нам, и нашим не погребённым товарищам уже было нельзя. Прямо на песчаном берегу, подальше от берега, силами канониров была вырыта яма, куда мы и снесли останки французов. Простой католический крест, встал над большим бугром земли, извещая всех и каждого о том, что тут покоятся сорок семь погибших моряков. Ив снова читал молитвы, только в этот раз он уже не выглядел подавленным, хотя и был мрачен.

Всё время пока шли работы и похороны, я ловил на себе взгляды моряков. Во взглядах этих читалось удивление и надежда. Я бы честно говоря сам удивился, если бы четырнадцати летний пацан, со знанием дела при мне руководил снятием с мели большого, двадцатиметрового судна, чётко отдавая распоряжения, зная все тонкости и нюансы этой работы, и абсолютно не сомневаясь в результате. Если бы они только знали, сколько я в своё время всяких разных корыт с камней и мелей снял… И с этой деревяшкой справился подручными средствами! Теперь же предстояла самая ответственная часть — ремонт корпуса, рангоута и такелажа! Но начать я решил с чистки и демонтажа. Нужно было выяснить, в каком состоянии обгоревшие части рангоута и настила, и можно ли их использовать.

— Значит так — собрал я всё свою команду — шлюп переделаем под две мачты. Главной будет бизань с гафелем, он у нас большой, а бизань сохранилась лучше всех мачт шлюпа. Если гафелю не будут мешать другие паруса, то даже на нём одном мы пойдём ходко, кроме того нас мало, а с гафелем проще управиться, а ещё он лучше идёт на острых углах. Пойдем мы вдоль берега, так как скорее всего нормально отремонтировать корпус не сможем, и возможно придётся повторить ремонт. Кроме того, припасов, особенно питьевой воды, много на борт поднять не получиться, просто из-за того, что у нас мало бочек. А это значить, что попутного ветра можно не ждать, придётся лавировать и менять галсы. Гафель плох при попутном ветре, но в тех условиях, что мы будем иметь, это лучший выход. На случай попутного ветра, у нас будет марсель на гроте, ну и надо будет из оставшихся частей гафеля изготовить пару кливеров, на случай свежего ветра и не дай бог шторма. Изготовлением парусов и такелажа займутся Ив и Дайон. Дайон же оборудует нормальный лагерь и займётся припасами. Остальные чинят корпус и рангоут! Но вначале нужно снять со шлюпа всё, что возможно, выгрести остатки балласта, откачать воду и затащить его так, чтобы можно было добраться до пробоин и днища, заодно проведём килёванее. Вот такой план и работы тут не на один день, только от вас зависит как скоро мы управимся, и качество ремонта. За дело!

Я не стал изображать из себя большого начальника, и сразу после поминального обеда, показывая пример подчинённым полез на шлюп. Работы предстояло много.