Помоги проекту - поделись книгой:
Танцпол напоминал античный алтарь из мрамора и белого камня. Незнакомые друзья вызывали дождь и чувство неловкости.
В мозгах у нас всяко разное творится.
Духовности не хватает… Высокого полёта мысли.
Мне кажется, я понял, что всем нам нужно. Всё просто!
Надо…
Ой, нет. Только не сейчас.
Ко мне подошёл незнакомый друг и стал трепать меня за плечо:
— Эй, ты чего завис? А ну вставай! Вставай, вставай! Давай выпьем!
— Тебе не кажется… — попытался пробубнить я.
— Кажется! Всё мне это кажется! — охрипшим голосом сказал он, — На, не пролей. ЗА ЛУЧШИЙ ДЕНЬ С ЛУЧШИМИ ПИПЛ! ЮЮХХХУУУ!
Толпа подхватила, поднимая бокалы с оливкой.
Сейчас начнётся…
Чу-чу-х
Чу-чу-х
Чу-чу-х
Чу-чу-х
Тащится поезд да тащится, никому дела нет.
Вагончик «milleНИАЛ» всё ещё бодр и подвижен для трёхмерного пространства.
— ЦУНАМИ! ВЕЛКОМ ТУ ХЕЛЛ, СУЧКИ! — крикнул басом диджей в микрофон, поднимая букет рваной крапивы над головой.
Хорошо, что я родился раньше, чем эти пиздюки с телефонами вместо мозгов. Почему мне эта мысль пришла в голову?
Вагон точно сейчас сойдёт с рельс.
Теперь вместо неловкости и дождя, незнакомые друзья вызывают базу.
Им сейчас хорошо. Как и мне.
Я вспомнил ещё один фрагмент, для лиц 21+:
Нынче черни нет, и нет рабов,
Есть свободный разносол,
Пылающий одною мыслью перед сном:
«Счастье будет, но потом,
Когда пройдет монеты звон,
В жизни скудной до предела!
Оставлю на потом свои проблемы,
Время сна, как обычно — времени веретено…
Галлюцинации одна за другой наперебой:
«Неудача — закон. Путают часто с судьбой.
Былое величие души не имеет значение,
Перед деспотизмом выдуманного значения.
Вера в призрак становится тоньше,
А товар, что в ходу выпускают все больше.
Тот, что прогнил, ест сила рабочая.
Фекалий гармония остаётся мухам благородным,
Которые беспощадно жужжат, не умолкая над ухом».
Содержимое очередного стакана с оливкой растворилось во мне как мой отец, когда увидел две полоски.
Так, незнакомые друзья идут ко мне.
Меня взяли за руки и потащили на танцпол. Алтарь загорелся красным, затем синим. Толпа вверх, я с ними:
Let's bring it back to you and me
There's no one else around
Now don't get lost in gravity
Cause I want you to
Hold me now!
Nothing else matters!
It's just the two of us!
And if it all falls down
Nothing else matters
I know we're strong enough!
I'm not giving up!
I'm not giving up on us!
I said I'm not giving up!
I'm not giving up on love…
Love… Я так и не понял, что такое любовь. Сегодня до гроба, завтра за хлебом.
Странно как-то…
Без сил, я плюхнулся обратно на кресло.
Внезапно солнечный свет исчез за окном. Стало темно. Капли дождя застучали в окно.
К нам вошла банда из двух мужиков.
Побитые, покоцанные, но счастливые, с гагаринскими улыбками до ушей. Судя по виду, из соседнего вагона. Никто не обратил на них внимания, кроме меня.
Они подошли к подоконнику. Твою мать, мужики походу нарики. В этот момент из чёрной дыры со свистом и сквозняком, пророс цветок, чем-то похожий на розу. Цветок показался мне беззащитным и хрупким.
Один из банды вырвал цветок с корнями. Чёрная дыра затянулась и исчезла.
— Тут пусто!
— Зачем ты его вырвал, херов ботаник?!
— Да иди на хуй!
— На хороший хуй можно и сходить, зайчик.
Это было сильно. Добавить нечего.
Хотя я и так молчу.
— Прекрати!
— Что делать с ним будем?
— Очевидно, профессор. Скурим.
— Балда! Это же… Искусство!
— Тем более! Чего добру пропадать?
— Тебе всё равно не понять… Ладно, пошли. Газета есть?
— Для искусства — всегда найду. «Правда» пойдёт?
— Пойдёт. Только для полноты момента, нужна страница с… Как там было… С речью… Ну помнишь, как когда-то сказал наш общий отец: «Если бы не обычная ржавая «Буханка», не было бы «Патриота».
— Точно. Всегда при мне. В нескольких экземплярах.
— Блеск. Двинули от этих уродцев.
Спектакль закончен.
Черви начали бурное обсуждение:
— Я дом моей тени.
— Кого я обманываю…
— Я тень дома моего.
— Мы тут решили скинуться тебе на улыбку.
— Ага.
— Верёвка у нас уже есть. Осталось принести дерево.
Незнакомые друзья взяли паузу в ритуалах и разошлись по сторонам для заправки. Некоторые, проходя мимо, кидали в мою сторону пролетарский реверанс. Я не понимаю, к чему бы это…
Я вспомнил, как когда-то давно выдала одногруппница: «После 25 лет женщину можно "списывать"». Этот речевой конструкт был не про мою иллюзию с чёрными волосами. Девочка, что так часто бросала на меня огонь холодных глаз…
Я забыл её имя, но помню её первый взгляд. Помню, как она с жаждой обнимала мою шею, запустив пальцы в немытые волосы… Потом амнезия, с редкими вспышками непонятных и нелогичных фрагментов.
Поделиться книгой: