Помоги проекту - поделись книгой:
Не говоря больше ни слова, Ава проскользнула за дверь и закрыла её за собой.
Глава 1
РОЖДЕНИЕ
Я резко села в кровати. Лоб увлажнился от пота, и хотя сон прошёл, в голове до сих пор слышался крик.
Ещё одно видение. Их было так много с той поры, как я давным-давно покинула Подземный мир. Большинство являли мне, как Генри правит Царством мёртвых и терпеливо ждёт моего возвращения. Временами я беспомощно стояла и наблюдала, как Ава кормит его ложными сведениями о том, что мы с ней будто бы в Африке, разыскиваем Рею.
Теперь Генри знает, что же произошло на самом деле. А я, за несколько минут до того, как рассвет пробьётся сквозь ночь, надеялась, что он успеет всё исправить.
— Кошмар приснился, дорогая?
Я вздрогнула, и свечи, расставленные по всей комнате, вдруг зажглись. Кронос — свидетель моих кошмарных видений — тихо сидел в кресле рядом с кроватью. Это кресло он занимал каждую ночь с конца декабря.
Он спелся с королевой богов, Каллиопой, которая готова на всё, лишь бы причинить мне настоящую боль.
В животе зашевелился малыш, наверняка недовольный столь внезапным пробуждением. Я даже думать не смела мальчик там или девочка. Если Каллиопа совершит задуманное, то я никогда не узнаю пол ребёнка. Подобные мучения я просто не могла вынести. Положив руку на уже крупный живот, я мысленно попыталась успокоить малыша. Теперь даже простые движения давались тяжело.
— Ты слышал? — хриплым голосом обратилась я к Кроносу.
— Сына? Ну конечно, — Кронос коснулся моего живота. Когда я отбросила его руку, он усмехнулся. — Похоже, веселье вот-вот начнётся.
— Какое веселье? — я знала ответ ещё до того, как задала вопрос. Сон, то есть видение, пришёл в начале дня осеннего равноденствия, и Генри наконец узнал, что я пропала.
Живот и спину вдруг пронзила острая боль, и мне стало трудно дышать. Кронос тут же оказался рядом, точно так же, как сделал бы Генри, будь он здесь. Я отвернулась.
— Каллиопа решила, что это случится сегодня, — прошептал Кронос; тон его голоса успокоил бы меня, если бы говорил кто-то другой.
— Что случится сегодня?
Я изо всех сил пыталась встать и дойти до ванной, но ноги не слушались. Я чуть не упала, но Кронос подхватил меня своими холодными руками, и как только я вернулась на кровать, то отстранилась от него.
— Появление на свет твоего дитя.
Воздух покинул лёгкие. На этот раз больно было не физически.
Это всё блеф. Они оба пытаются запугать меня настолько, чтобы начались преждевременные роды и чтобы Генри не успел спасти меня…
Но когда я откинулась назад, то нащупала на простынях мокрое пятно, а влажная ночная рубашка прилипла к бёдрам. Где-то посреди ночи отошли воды. Роды и вправду начались.
Девять месяцев ожидания. Девять месяцев страха. Девять месяцев — единственное, что отделяло Каллиопу от ребёнка, которого я вынашивала.
Я не готова стать мамой. Никогда и представить не могла, что рожу ребёнка раньше тридцати лет. Но Каллиопа не дала выбора, и мне с каждым днём становилось всё страшнее и страшнее, пока ужас и вовсе не сдавил горло. Она заберёт ребенка, и я не в силах помешать этому. Через несколько часов я потеряю своего малыша — ребёнка Генри, — и отдам его в руки той, кто жаждет лишь моих страданий.
Но ведь Генри теперь знает. Нельзя терять надежды, что он придёт на подмогу, если только мне удастся продержаться ещё чуть-чуть.
Должно быть, Кронос заметил выражение моего лица, потому что усмехнулся и взбил для меня подушку.
— Не тревожься, дорогая. Каллиопа не убьёт тебя без моего позволения, и поверь, я никогда не обижу тебя.
О себе я и не беспокоилась.
— Не обидишь, но прикажешь сделать это Каллиопе, — фыркнула я. — Позволишь ей забрать ребёнка, и я больше никогда его не увижу.
Кронос смотрел на меня непонимающе. В такие минуты я вспоминала, что, несмотря на человеческий облик, он вовсе не был человеком. Он не понимал моей любви к ребенку. Он изумился, когда я машинально прикрыла руками живот в момент ссоры с Каллиопой. Я нахамила ей, и она ударила меня по лицу. Он не понимал, как сильно меня ранят мысли о разлуке с ещё не рождённым малышом.
Кронос — монстр, который пытался уничтожить собственных детей, поэтому не стоит ждать от него хоть какого-то сопереживания.
— Если ты хочешь оставить дитя, то скажи лишь слово, — произнёс Кронос так, будто это пустяковое дело. Возможно, для него так и есть. — Я позабочусь о том, чтобы Каллиопа не мешала. В обмен лишь прошу, чтобы ты правила рядом со мной.
Он уже не первый раз делает мне такое предложение, и не в первый раз я, от безысходности, хочу ответить согласием. Чем ближе момент появления на свет ребенка, тем тяжелее говорить «нет».
Кронос не утаивал, что хочет сделать меня своей королевой и править целым миром, готовый уничтожить всякого, кто встанет у него на пути. Я не понимала почему — быть может оттого, что я однажды проявила к нему каплю сострадания, или же потому, что я никогда не выступала против титанов, — но это и неважно. Если я соглашусь, то ребёнок, как и я, будет в безопасности. Однако первым, кого уничтожит Кронос, будет Генри, а после он расправится и с остальным миром.
Как бы я ни любила ребёнка, на что бы ни пошла ради его безопасности, я не могла стоять рядом с Кроносом и наблюдать, как он уничтожает всё человечество. Не могла умереть, как когда-то Персефона. Не могла позволить ему убить тех, кого люблю, в особенности если придётся вечно жить с этим грузом на сердце.
Но время беспощадно таяло. Теперь, когда Совет узнал, что я пропала, правила игры поменялись, поэтому, если я продолжу держать Кроноса в напряжении, то, быть может, совет успеет отыскать Рею.
— Обещай, что никого не убьёшь, и я подумаю над твоим предложением, — соврала я.
Кронос усмехнулся, обнажив ряд белоснежных зубов. Его усмешка напоминала натянутую, фальшивую улыбку кинозвезды, и оттого он казался ещё более пугающим.
— Если так, то хорошо. Согласишься, и я оставлю человечество в покое. Как-никак, разногласия у меня не с ними, да и королю нужны подданные.
— Я сказала «никого», — напомнила я. — Ты не тронешь ни людей, ни богов.
Кронос смерил меня взглядом, а я оцепенела, надеясь, что вправе ставить подобные условия. Мне нужно выиграть для Совета чуть больше времени.
— Я уверен, ты понимаешь, почему я должен приструнить своих детей, но я готов… подумать над твоими словами. Всё зависит от природы наших отношений. Или от того, насколько ты готова отдавать; — Кронос пробежался рукой по моим волосам, и я подавила дрожь. — Ты и я, впереди нас ждёт целая вечность. Только представь, моя дорогая, какую красоту мы способны сотворить. И, конечно же, твоё дитя сможет познать твою любовь, вам не придётся прощаться.
Закрыв глаза, я представила, как беру малыша на руки. Я ничуть не сомневалась, что у него или неё будут тёмные волосы и такие же ясные глаза, как у меня и Генри. Розовые щёчки, по пять пальчиков на каждой ножке и ручке. Я тотчас полюблю нашего ребёнка. Я
— Ты станешь матерью, — протянул Кронос сладким голосом, каким сирены зазывают моряков. — Будешь любить его, воспитывать по своему подобию. А я стану ему отцом.
Чары, наложенные словами Кроноса, тут же развеялись, и я открыла глаза.
— Ты не его отец, — возразила я, и меня охватила новая волна боли. Всё происходит чересчур быстро. Схватки должны идти неспешно и длиться часами — мама рожала меня больше дня.
Кронос стал неторопливо наклоняться, пока его губы не оказались в дюйме от моих. Я сморщила нос, хотя его дыхание походило на свежий осенний ветерок.
— Нет, я не его отец. Я нечто большее.
Дверь внезапно распахнулась, и внутрь ворвалась Каллиопа. За последние девять месяцев она немного постарела: черты лица заострились, и теперь она на несколько дюймов возвышалась надо мной. Если Кронос походил на Генри, с его длинными темными волосами и серыми глазами, в которых сверкали молнии и таился туман, то Каллиопа выглядела как моя мама. Как старшая и белокурая версия меня. За это я ненавидела её ещё больше.
— Что происходит? — потребовала она ответа, и я слегка ухмыльнулась. Очевидно, она подслушала кое-что, что не пришлось ей по душе.
— Ничего такого, о чём тебе стоит тревожиться, — ответил Кронос и выпрямился, не сводя с меня глаз.
— Кронос сделал мне интересное предложение, — храбрее, чем я себя чувствовала, произнесла я. — Оказывается, что он, в отличие от тебя, не собирается скормить меня рыбам.
Губы Каллиопы скривились в оскале, и прежде чем она успела проговорить хоть слово, мимо неё прошла Ава, неся большую корзину, полную одеял и каких-то вещей, которые при свечах разглядеть не удалось.
— Простите, — произнесла она, залившись румянцем.
— Пора уже, — отрезала Каллиопа и снова сосредоточилась на мне. — На твоём месте я была бы поосторожнее, Кейт. У меня появилась новая игрушка, которую не терпится испытать на тебе.
— Какая ещё игрушка? — спросила я сквозь стиснутые зубы.
Каллиопа скользнула к моей кровати.
— Разве я тебе не рассказывала? Николас великодушно пожертвовал своим временем и опытом и создал такое оружие, которое способно убить даже бога. Как никогда вовремя.
Кровь в жилах застыла. Николаса, мужа Авы, похитили во время битвы. Мне ничего не было о нём известно до этого момента.
— Невозможно, — выпалила я. Только Кроносу под силу убить бессмертного.
— Да ну? — Каллиопа злостно улыбнулась. — Готова поспорить на жизнь своего малыша?
Моё сердце ухнуло в пятки. Она что, хотела расправиться с ребёнком?
— Ава? — обратилась я, еле шевеля языком.
Закусив губу, Ава поставила корзину у подножия кровати.
— Мне жаль.
Комната вдруг начала вращаться. Каллиопа снова играет в свои игры. Пытается напугать меня, используя для этого людей, которых я люблю больше жизни, только на сей раз моя «лучшая подруга» ей подыгрывает.
А что, если это на самом деле не игра? Каллиопа поклялась, что заберёт самое дорогое моему сердцу, и всё это время я думала, что речь о Генри и моей семье. Но она имела в виду ребёнка. У неё не было причин лгать о том, что она заберет всё, что захочет. Да и Ава даже не смотрит мне в глаза…
В горле образовался ком, я едва дышала.
— Убирайся.
Ава недоумённо моргнула.
— Но кто-то должен быть с тобой…
— Да лучше пусть останется Каллиопа, чем ты, предательница, — сплюнула я. — Убирайся отсюда.
В её глазах показались слёзы, и она, к моему удовлетворению, убежала, оставив меня наедине с Кроносом и Каллиопой. Ава это заслужила. Она понимала, что Каллиопа намеревалась избавиться от моего ребёнка. А если Каллиопа и вправду принудила Николаса создать оружие… Если Ава намеренно последние девять месяцев отвлекала Совет, чтобы выиграть Николасу достаточно времени…
Мне было всё равно, насколько опасен Николас. Он сын Каллиопы, и какой бы ужасной она ни была, я не представляла, как эта женщина способна убить собственного ребёнка. Однако она, не задумываясь, готова убить моего ребёнка, и Ава всё это время знала о её планах.
Если бы мы поменялись с ней местами, если бы Каллиопа держала в заложниках Генри, я бы никогда так не поступила с Авой. Я бы никогда не предала её и не позволила бы Каллиопе убить её ребенка.
— Очень грубо с твоей стороны, — пропела Каллиопа, а мой живот снова сжался. Она не убьёт ребёнка. Я не позволю.
— Мне нужно в туалет. — Я попыталась встать.
Каллиопа махнула рукой и принялась распаковывать корзинку. Кронос протянул мне руку, но я отмахнулась.
— Думаю, до ванной я дойду сама.
Ходить по комнате стало тяжело с августа, тело с каждым шагом напрягалось, но я не сдавалась. Моя темница роскошной не была, но это и не бетонная камера с тонким матрасом и безобразным туалетом. Мне досталась нехитрая спальня с ванной; она располагалась на одном из верхних этажей, из-за чего побег из окна попросту невозможен. Даже если я бессмертная, кто знает, относится ли то же к малышу. Если у Каллиопы и вправду теперь есть оружие, способное убить даже бога, то бессмертие перестало иметь значение.
Когда я ещё могла свободно двигаться, то несколько раз пыталась уйти, но рядом всегда находились Кронос, Каллиопа или Ава. Как-то раз я добралась до самого пляжа, однако не умела плавать, о чём мои похитители знали. Может, Совет и считал этот остров тюрьмой Кроноса, но теперь мы делили эту тюрьму на двоих.
Закрыв за собой дверь, я опустилась на край ванной и обхватила голову руками. Во мне вспыхнуло разочарование, угрожая вылиться в нескончаемый поток слёз, и я попыталась успокоиться. Мне нужно хоть чуточку побыть одной, а если Каллиопа услышит плач, то, несомненно, зайдёт в комнату.
— Генри. — Я зажмурилась и попробовала представить его. — Пожалуйста. Помоги.
Наконец я погрузилась в видение. Спустя почти год в этой дыре я научилась управлять ими, однако приходилось постараться, чтобы увидеть то, что творилось где-то далеко. Вокруг появились три стены в золотистых обоях, а четвёртая превратилась в сплошной ряд окон, как тогда, во дворце Генри. Вместо чёрной скалы я увидела бесконечное голубое небо, а окна заливал яркий солнечный свет.
— Что ты натворил?!
Моё внимание привлёк голос Генри, и я обернулась. Он держал Уолтера за лацканы пиджака, глаза горели такой яростью и силой, какой я никогда не видела.
— Это было необходимо, — нерешительно произнёс Уолтер. Даже он казался испуганным. — Ты нужен нам, брат, и если, чтобы ты понял, требовалось…
Генри швырнул Уолтера об стену с такой силой, что та сломалась и пошла паутиной трещин.
— Ты поплатишься за это, — прорычал он.
— Хватит, — раздался голос моей матери, и оба брата повернулись к ней. Она выглядела бледной и сложила руки перед собой, как делала всякий раз, когда пыталась держаться собранно. — Мы спасём Кейт. Время ещё есть, и чем больше мы тратим его на…
— Нам нельзя рисковать всей проделанной работой ради одной жизни, — ответил Уолтер.
— Я рискну, — огрызнулся Генри.
Уолтер покачал головой.
— Слишком опасно идти одному.
— Один он не пойдёт, — возразила мама. — Если ты дорожишь своей властью над Советом…
Мышцы спины и живота вдруг сократились, и боль вытянула меня из видения. Оказавшись снова в ванной, я негромко всхлипнула. Мама ошибается… Времени больше нет. Роды уже начались, как бы я ни пыталась оттянуть время. Каллиопа убьёт малыша, и некому будет её остановить. Даже если кто и явится ко мне, это уже не имеет значения. Даже если Генри и маме как-то удастся пробраться на остров, нет гарантий, что они справятся с обороной Кроноса, да и к тому времени будет уже слишком поздно.
Ребёнок толкнулся, и я сказала себе собраться с силами. Я должна. Мне нельзя опускать руки. От меня зависит жизнь малыша.
— Прости, — прошептала я, осторожно коснувшись живота там, где он пихнулся. — Я люблю тебя, хорошо? Обещаю, я буду бороться до тех пор, пока ты не окажешься в безопасности.
Поделиться книгой: