Сыпала ночь снег

«Если что, спишемся. Хотя я уверен, что мы и так сразу друг друга узнаем. Сердце подскажет.:)»

Я была на грани счастливого обморока. Улыбка не сходила с лица как приклеенная. И вот пусть только мне теперь кто-нибудь скажет, что любви не существует, или что нельзя любить того, кого ни разу не видел. Даже слушать такие глупости не стану.

Из цепких объятий универа я вырвалась только ближе к вечеру. Так как засев после пар в компьютерной аудитории, старательно корпела над курсовиком. Вот только система нещадно зависала, грозя свести на нет все результаты труда. Но сегодня меня даже это не раздражало, я чувствовала себя просто донельзя счастливой.

К тому же, едва я спустилась с крыльца универа, мне позвонила Ромашка.

Вообще мою сестру звали Инной. Но после того, как она скоропалительно вышла замуж и из Кузнецовой превратилась в Ромашову, иначе, чем Ромашка, ее никак не величали. Впрочем, она была только за. Даже после того, как спустя полгода совместной жизни так же скоропалительно с мужем развелась. И на этом все ее матримониальные устремления закончились. В свои тридцать два она выглядела лет на двадцать пять, не больше, и хотя ухажеров у нее было хоть отбавляй, повторно выходить замуж моя сестра не собиралась.

Интересно, у нее всегда держалось хорошее настроение, сколько ее помню. Мама умерла, когда мне было восемь лет, а Ромашке — соответственно двадцать один. Дела до нас никому не нашлось, так что сестра вырастила меня сама. И пусть мы жили весьма небогато, но хороших воспоминаний у меня все же насчитывалось куда больше.

Только сейчас, достаточно повзрослев, я понимала, как же тяжело Ромашке тогда пришлось. Она училась и работала, обеспечивая и себя, и меня, ведь ниоткуда финансовой поддержки не было. Временами бывало совсем туго, но с хорошим настроением Ромашка не расставалась никогда. Лишь однажды я видела, как она украдкой на кухне плакала, но сестра тогда сказала, что это просто лук резала, только и всего…

— Лерка! Я так соскучилась! Как ты там? — радостно воскликнула Ромашка, когда я приняла вызов.

— Ой, Ромашечка, — я счастливо вздохнула, — представляешь, я влюбилась!

— Во дела! — она засмеялась. — И кто же этот счастливчик?

— Он тоже студент, Сергеем зовут. Он такой добрый, такой умный… — у меня слов не хватало высказать весь свой влюбленный восторг.

— Красивый? — тут же поинтересовалась сестра.

— Даже не знаю, я его ни разу не видела, — я пересказала сестре историю телефонного знакомства и радостно подытожила, — мы завтра с ним впервые встречаемся.

— Надеюсь, твой прекрасный принц тебя не разочарует. И вообще, — Ромашка изобразила строгость, — он еще должен мой фейс-контроль пройти, так что приедете ко мне на новый год знакомиться, — и уже серьезно спросила: — Ты ведь приедешь ко мне на новогодние каникулы?

— Я постараюсь, Ромаш, правда.

— Как у тебя с деньгами?

— Ну…эмм…нормально, как всегда.

— Как всегда — это значит нету, — Ромашка вздохнула и тут же бодро добавила: — Потерпи немного, последнее слушанье осталось.

— Шансы-то есть?

— Есть, — ее уверенность была непоколебима, — не сомневаюсь, эта стерва останется с носом.

«Эта стерва» значилась женой нашего с Ромашкой отца, пока тот в прошлом году не умер. По возрасту она была буквально на пару лет старше моей сестры, что впрочем, не смутило нашего родителя, когда он бросил свою семью и ушел к молодой любовнице. О существовании дочерей он и не вспоминал, хотя через полгода умерла мама, и мы остались одни.

Видимо, только перед смертью в нем проснулась совесть. Ну или ее подобие. Он завещал нам с Ромашкой свою пятикомнатную квартиру. Правда, его жене это почему-то не слишком понравилось, и она завещание оспорила. Я, если честно, сначала упорствовала, что ничего нам от этого гада не нужно, но Ромашка быстренько вправила мне мозги и рванула квартиру отвоевывать. В итоге она уже год жила в другом городе и ходила в суд чуть ли не как на работу.

Я очень надеялась, что вот-вот уже этот вопрос решится. Да и сегодня мне упорно верилось только в хорошее. Я поспешила в общежитие, даже не подозревая, какой сюрприз меня там ждет.

Так вот, домой я пришла в приподнятом настроении. Притом еще грела мысль, что Ирка наверняка что-нибудь приготовила, так что голодать мне осталось недолго. Мои ожидания не только оправдались, действительность многократно их превзошла. Я вошла в нашу комнату и буквально остолбенела.

Ирка с Пашкой сидели за кухонным столом и трапезничали. Берсенев, правда, частенько заглядывал к нам в надежде чем-нибудь перекусить, так что его присутствие меня не удивило. Удивительным было другое: изобилие еды. Начиная от всевозможных буженин, окороков и прочих мясных деликатесов и заканчивая буржуйскими конфетами и разнокалиберными причудливыми пирожными, больше всего похожими на произведения искусства, а не кулинарии. Столом вся эта роскошь не ограничивалась. На дребезжащем с такой натугой, словно был забит под завязку, холодильнике угнездились фрукты. И даже с посудной полки свисал серпантин сосисок.

Увлеченные последовательным истреблением продуктового изобилия, мои друзья даже не сразу меня заметили. Такое впечатление, что в тот момент что-то несъедобное они вообще заметить не могли. Оправившись от первого шока, я крепко задумалась, откуда нам такое счастье привалило. Если отвергнуть версию о доброй студенческой фее, то вариант был только один: Пашкин родитель обнаружил у себя еще не до конца атрофировавшуюся совесть и вспомнил о своем голодном чаде. Ну а то, что разместилось все это в нашей с Иркой комнате, легко объясняется Берсеневской феноменальной жадностью. Сам бы он это за раз не слопал, пришлось бы делиться, и выбирая между двух голодных зол, Пашка предпочел угостить нас, а не своих соседей-проглотов. Впрочем, логично, две девушки явно съедят меньше, чем три здоровых парня.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове за доли секунды.

— Ой, Лерка, сокровище ты наше, — расплылась в радостной улыбке Ирка, — ты вообще в курсе, что я тебя обожаю? — она потянулась за шоколадным пирожным.

— Теперь в курсе, — я малость оторопела. Сняла ботинки и пальто и поинтересовалась: — Откуда столько счастья-то? Паштет, у твоего предка изменились взгляды на жизнь?

— Причем тут мой папаня? — прошамкал Берсенев с набитым ртом, прожевал и не без ехидства добавил: — Не знаю, Лерка, что ты сделала Толмачеву, но сделала ты это хорошо, — он впился зубами в солидный кусок ветчины.

Съесть он его не успел. Ирка отвесила ему такой подзатыльник, что Пашка аж подавился.

— Дурак ты, Берсенев, и юмор у тебя дурацкий! — она сверкнула на него убийственным взглядом.

Я же была так ошарашена, что даже на Паштетовский «тонкий» намек забыла обидеться.

— Вы что этим хотите сказать, — пробормотала я, — что это все Максим притащил?

— Не, принес это все курьер, — ответила Ира, — но сказал, от кого.

— Между прочим, с фирмы моего папани, — снова с набитым ртом добавил Пашка. — У них там несколько разновидностей продуктовых корзин на заказ. И эта самая крутая, так и называется «элитная». Сказать, сколько стоит?

— Да какая разница, сколько стоит! — возмутилась я. — Зачем вы взяли?!

Друзья дружно посмотрели на меня, как на последнюю дурочку. Впрочем, их ответ был и так очевиден.

Я взвыла, схватившись руками за голову.

— Да в чем проблема-то? — Пашка был невозмутим.

— Не надо было ничего брать! — я едва не заорала.

Но продолжение моей гневной речи так и замерло еще на языке — я заметила стоящую на столе у окна плоскую коробку.

— Это тоже от него? — я помрачнела еще больше.

Ирка с Пашкой дружно кивнули. Даже на время жевать перестали, наблюдая за мной.

При ближайшем рассмотрении коробка оказалась уже вскрытой. Причем, зуб даю, моими любопытными друзьями.

Ноутбук… На крышке эмблема в виде надкусанного яблока… У меня словно бы на миг даже сердце остановилось. Как же мне нужен был свой компьютер… Вот просто архинеобходим… Со стороны Максима это было нереально жестоко. Прямо удар поддых…

— Лерка, не дури! — Ира мгновенно раскусила мой замысел и схватила ноутбук со стола.

— А ты что думаешь, я его себе оставлю?! — ну вот, мои нервы окончательно сдали, все-таки я заорала.

— Кузнецова, ты чего такая нервная? — Пашка уже вовсю что-то опять жевал.

— Ну да, действительно, и чего это я нервная с такими-то друзьями?!

— Лер, ну правда, подумай ты трезвомысляще, — буквально взмолилась Ира.

— Да что тут вообще думать? — не преминул вмешаться Пашка и мечтательно добавил: — Эх, вот бы и мне какая-нибудь симпатичная девушка такие подарки дарила, чтобы в постель меня затащить… — он снова подавился, едва встретился со мной глазами.

По моему лютому взгляду Ирка поняла все без слов.

— Баран ты, Лерка, — она тяжко вздохнула, — счастья своего не понимаешь… Если для тебя так принципиально важно ноут вернуть, то давай я сама его Максиму отвезу?

— Но еду смысла нет возвращать! — перепугано добавил Пашка. — Тем более мы все равно уже половину сожрали. А остальную половину понадкусывали.

— Значит, выкинуть, — отрезала я.

— Паш, унеси все к себе, — в Иркином взгляде открыто читалось сомнение в моих умственных способностях.

Берсеневу дважды повторять не пришлось. В несколько ходок утащил все остатки роскоши, так что теперь о вероломстве Макса напоминал только красавец-ноутбук.

— А может… — снова заныла Ира.

— Нет, — я устало села на свою кровать. От радужного настроения не осталось и следа.

— Ну ладно, я еще успею ноутбук отвезти к нему на работу, — она начала спешно переодеваться, — и все-таки зря ты, Лер, Макс такой шикарный.

— Меня это никаким боком не интересует. И вообще, я завтра с Сережей встречаюсь.

— Да ну, — Ирка ахнула, — правда, что ли?

— Ага, у фонтана на площади Ленина в семь часов.

— С ума сойти! Во дела творятся! Так, ладно, сейчас быстро ноут отвезу, и поболтаем, — она поспешила прихорашиваться.

— Слушай, — спохватилась я, когда Ира, при полном параде, уже собралась уходить, — у нас пожевать чего-нибудь нету?

— Было. Но к Пашке переехало.

— Я имею в виду без привкуса чужой корысти.

— Нет, ну ты точно ненормальная, — она усмехнулась и уже серьезно добавила: — Мой батя утром картошку привез, сообрази чего-нибудь.

Пока Ирка занималась транспортировкой ноутбука, я успела дважды сжечь жареную картошку, которая упорно отказывалась становиться съедобной и упрямо пригорала к сковороде. Выползший покурить на общую кухню Пашка соболезнований моим мучениям не высказал, зато не преминул многозначительно поржать и один раз даже пальцем у виска покрутить.

— Чего бы ты понимал, — фыркнула я и гордо ушла в комнату вместе с дымящейся сковородкой.

Но голод творит чудеса даже с произведениями моей кулинарии, так что загорелое яство я съела, не поморщившись. И о чудо, жизнь сразу же стала прекрасней. Я даже попыталась порешать задачи по логистике, но никак не могла сосредоточиться. Радужные мысли о завтрашней встрече с Сергеем упрямо сменялись злостью на Максима. Если честно, я ведь была уверена, что тогда в кофейне он просто так говорил, бросал слова на ветер. И у меня даже мысли не возникло, что он серьезно намерен воплощать это в жизнь. Точнее, что у него хватит на это наглости. Но как оказалось, наглости у него было с избытком.

Ирка вернулась, когда я с горя раз в третий решила попить чаю. Моя подруга сияла от радости. Мало того, что ноутбук никуда не делся, так к нему еще добавился букет из темно-красных роз. Точнее букетище, потому что цветов в нем было десятка четыре, не меньше — без какой-либо упаковки, просто охапка цветов. Комната мгновенно наполнилась легким ароматом. Я не успела нахмуриться, как Ира категорично заявила:

— Лерка, спокойно, без истерик, это мои. На, подержи, пока я разденусь.

Букет перекочевал ко мне. Причем какая-та противная роза умудрилась кольнуть меня шипами.

— Ты прикинь, пока я с этой красотой шла, все встречные тетки от зависти головы чуть не посворачивали, — смеясь, она разулась и скинула куртку.

— Так а откуда вообще цветы?

— А вот, — Ирка была сама загадочность, — подарили.

— Ну а с ноутом что? — я помрачнела. — Максима не было?

— Почему, был, — Ира переоделась в легкий халатик. — Я ему твое мнение не понимающего своего счастья барана передала.

— А он что?

— А он сказал, что если ноутбук тебе не нужен, то можешь его выкинуть, — она схватила мою кружку с чаем, отхлебнула и поморщилась, — блин, Лерка, чего сахару-то пожалела?.. В общем, будем считать, что ты ноут выкинула, а я подобрала. Но не переживай, буду давать тебе им пользоваться, я добрая, — она захихикала.

Продолжить этот разговор мы смогли только поздно вечером. Просто нагрянула Иркина одногруппница Юля, которая жила этажом ниже, и пока не рассказала нам все сплетни, не ушла. Да и то если бы не моя многозначительная зевота, она бы еще долго приседала на уши.

Уже когда мы с Ирой разбрелись по кроватям, моя подружка сказала:

— Знаешь, так странно, он даже не удивился.

— Кто? — не поняла я, закончив печатать Сергею пожелание сладких снов.

— Ну Максим. Я же подробно рассказала, как ты отнеслась к его щедрости. Даже процитировала по памяти все твои высказывания. Но лично у меня сложилось такое впечатление, что другой реакции он и не ждал. И вообще его именно эта твоя ненормальная истеричность как раз устроила.

— Да ну его в топку, Ир, — я закуталась в одеяло, надеясь поскорее согреться.

Вытащенный из-под кровати колченогий старинный обогреватель еще толком не нагрелся, так что в комнате было ощутимо холодно. Если бы не запрет и постоянный контроль коменданта, то не приходилось бы на день единственный источник тепла отключать и уж тем более прятать под кроватью. Мол, проводка слабая, пожар может быть. Легко так коменданту говорить, когда живет не в общаге, а в теплой квартире, где батареи не для красоты навешаны.

— Лер, — прервала Ира мои мрачные мысли, — ты ведь не обиделась на меня? — в голосе сквозило легкое чувство вины. — Ты бы все равно ведь цветы выкинула, а мне жалко очень.

— Да нормально все, Ир, — отозвалась я в полумрак комнаты, — я сразу поняла, что это тоже от него.

— Я его, кстати, предупредила, что ты не возьмешь. А он сказал все равно тебе передать. Ну а возьмешь или нет — ему, мол, неинтересно. В общем, не догоняю я чего-то.

— Он просто хотел меня позлить, — я вздохнула. — Видишь ли, я в его теорию мироустройства не вписываюсь и даже имею наглость ее опровергать. Вот он и хочет доказать, что я такая же, как и все.

— Кому доказать? — не поняла Ира.

— И себе, и мне. Да только бессмысленно это. И вообще, — я не сдержала счастливой улыбки, — завтра я, наконец, встречусь с любимым.