Помоги проекту - поделись книгой:
Другая известная писательница нашего времени, Елена Арсеньева, одну из своих книг в серии исторических новелл «Дамы плаща и кинжала» назвала «Дама-невидимка (Анна де Пальме)». Конечно, можно сразу же озаботиться вопросом, отчего автор неточно приводит фамилию героини — ведь известно, что её фамилия, подлинная либо нет, но она другая. Принято считать на основании её собственной рукописи, что она называла себя Анной де Пальмье. Конечно, автор названной исторической новеллы имеет право на творчество и художественный вымысел, включая изменение имён, фамилий и других личных сведений своих персонажей, а также на собственную трактовку описываемых исторических событий. И тем не менее приводимые Еленой Арсеньевой доводы, как нельзя кстати, выстраивают версию внебрачного рождения самой Анны, а также биологического отцовства И.П. Елагина. Её приёмным отцом назван приезжий молодой француз Валентэйн де Шоверне де Пальме, которого взял в свой дом русский вельможа. В благодарность за это доброе дело Елагин предложил французу жениться на молодой женщине с ребёнком на руках и дал за ней большое приданое. При этом он взял с него слово, что пока барин жив, он не расскажет всей правды русской девочке. Со временем француз понял, что мать девочки умерла при родах, а его нынешняя жена просто нянька. Потом француз занемог, и перед смертью они вместе с Елагиным раскрыли тайну её рождения. А когда настал его смертный черёд, то «умирая в 1794 году, он оставил Анне в наследство не только солидный капитал, достаточный для безбедной жизни, но и именно ей передал свои дневники, записки и рукопись некой книги, в которой, подобно князю М.М. Щербатову, описал «повреждение нравов в России», только в еще более сильных выражениях»[76]. Эти откровения стали серьёзным испытанием для Анны и во многом предопределили всю её дальнейшую судьбу. К сожалению, в книге нет никаких ссылок на источники, что позволяет предположить, что всё вышеизложенное не более чем творческий порыв писательской мысли.
После таких наблюдений и выводов уже по-другому воспринимается описанная в этой книге методика цифрового шифрования близких Екатерины II и её придворных, в которой императрица фигурировала под номером 1, а её секретный агент имела номер 01. В приводимых в книге фрагментах якобы донесений Анны эти цифровые обозначения приводятся. Почему с прибавкой якобы? Потому, что никаких подтверждений существования такой системы анализа до сих пор не опубликовано. Остальное описание в книге в той или иной степени соответствует содержанию мемуаров Анны де Пальмье и были ранее изложены в нашем историческом очерке.
Сведения о материальном положении Анны де Пальмье известны историкам и исследователям из её мемуаров на французском языке и кратких воспоминаний, изданных на русском языке. Как уже выше нами упоминалось, при поступлении на тайную службу к Екатерине II полная возвышенных чувств и благородных помыслов Анна была готова заниматься секретной деятельностью безвозмездно. Посланцу императрицы А.А. Безбородко, сообщившего ей, что по её должности установлен оклад в 12 тысяч рублей в год, возмущённая Анна заявила, что она никогда не предполагала служить за деньги, «а только из одной чести». При этом она сообщила, что родитель, ушедший из жизни в марте 1794 года, оставил ей в наследство 500 тысяч рублей, которых, как она предполагала, ей хватит до конца жизни. Из известных нам наследников в то время оставалась её мать, которая также должна была получить какое-то наследство. Были ли в семье ещё дети или другие законные наследники — неизвестно.
Император Павел I предложил ей в награду за прежние заслуги 800 крепостных крестьян, от чего она отказалась. Она заявила, что не хочет иметь невольников. Звучало это благородно, но на деле было непрактично. В результате император передал ей 25 тысяч рублей, которые он якобы когда-то брал в долг у её отца. Про другие доходы она не сообщала, хотя и упоминала о когда-то проданной матерью деревеньке.
Как оказалось, деньги как-то быстро и незаметно израсходовались. Когда её вновь принял на тайную службу император Александр I, он тоже, с её слов, обещал Анне какое-то жалованье. Но на момент её отъезда в ссылку в декабре 1808 года она получила по его поручению только 2 тысячи рублей, и ещё 200 рублей передал ей на дорогу обер-полицмейстер А.Д. Балашов. Видимо, это были далеко не те средства, на которые она рассчитывала пережить опалу вдали от столицы.
Её благополучие заметно снизилось с момента переезда в подмосковную Коломну в 1819 году. С той поры она перестала получать какую-либо помощь от императора. Упоминала она о получаемой пенсии, не называя её размера. Судя по всему, пенсион был весьма скромным.
В завершающей части своих мемуаров на французском языке она упоминает о потере состояния в 90 тысяч рублей, не раскрывая причин и подробностей. О чём шла речь — неизвестно. К тому времени её интересы и жизненные запросы становились всё более скромными. Об этом Анна де Пальмье писала: «Достигнув возраста преклонного, со здоровьем, разрушенным перенесенными испытаниями и разразившимися надо мною грозами, — не желала я уже ничего иного, кроме тихой и спокойной жизни, …соразмерной с моими скромными средствами»[77].
Попутно заметим, что ознакомление с русским текстом воспоминаний Анны вызывает смешанные впечатления. С одной стороны, из текста видно, что пишет человек, оказавшийся в сложной жизненной ситуации, считающий себя незаслуженно подвергаемым оскорблениями, нападками и клевете. Иными словами, можно сделать вывод о том, что в этот период жизни она была невостребована в обществе и находилась в опале. Она предлагает читателю самому разобраться и взвесить её дела и поступки, чтобы сделать выводы о её непростой жизни.
При этом она уверена в правоте своих дел, о чём свидетельствует утверждение Анны в том, что «…терзания совести меня не преследует… »[78]. Обида на несправедливое отношение проявляется с первых же строк воспоминаний Анны. Рассуждая далее об изгибах своей судьбы, отмечая своё стремление не поддаваться разрушительным последствиям людской славы и пустого величия, она отмечает, что в жизни ей удавалось избегать искушений гордости и тщеславия. «На все прочие обстоятельства, — вспоминает Анна, — со дня рождения моего, опустя мрачное покрывало, скажу только то, что ежели я жестоко стражду — то
С другой стороны, мемуары секретной агентки, на наш взгляд, чрезмерно перегружены разными философско-мировоззренческими рассуждениями и отступлениями, что обычно не характерно для людей подобных тайных занятий.
Графиня среди секретных сотрудников
С первых дней существования III отделения принимались меры по созданию секретной агентурной сети из представителей разных слоёв населения. Были среди тайных агентов и женщины. Так, например, знающие современники тех лет имели все основания считать, что дочь киевского губернского предводителя графа А.С. Ржевуского, позже известная как светская красавица и международная авантюристка Каролина Адамовна Собаньская, служила секретным сотрудником III отделения. Так ли всё обстояло на самом деле? Попробуем приподнять покрывало времени и заглянуть в те давние времена. И наш краткий исторический экскурс надо, на наш взгляд, начать с рассказа о судьбе другой необычной женщины — Софии де Витте, также тайно служившей русской короне. Волею судеб её старший сын Иван Витт также вступил на тропу тайной службы в русской разведке и политическом сыске. Он же и привлёк Каролину Собаньскую к тайному служению в политическом розыске. Затем общее дело их сблизило настолько, что они стали мужем и женой. Считают, что в молодой красавице он разглядел схожесть её характера и линии жизни с судьбой своей матери. Правда, их супружество продлилось недолго. Видимо, две склонные к авантюрам личности, преследовавшие разные жизненные цели, и не могли бы оставаться вместе в течение долгого времени. Когда-то считалось, что история развивается по спирали. Каждый из героев нашего очерка занимал значимое место в русской тайной службе на своём витке исторической спирали.
Судьба Ивана Осиповича де Витта до сих пор таит немало загадок и семейных тайн. Первая же загадка возникает сразу, как только речь заходит о месте его рождения. По одной из версий, мальчик появился на свет в 1781 году в польской крепости Каменцы, где комендантом был его отец Иосиф де Витт[80]. Согласно другой версии, первенец в семействе Витт появился на свет во время их путешествия по странам Европы. Родился мальчик в Париже 17 ноября 1781 года[81]. Есть и ещё одна, уточняющая, версия, согласно которой любимый сын родился в Париже, но только на месяц позже — 17 декабря 1781 года[82]. Эту же дату и место рождения первенца указывал и польский историк и краевед И. Ролле. При этом он ссылался на конкретный документ — вшитую в книгу о рождениях в каменецком костёле метрике на французском языке о том, что в Париже 17 декабря 1781 года родился Иван, сын Иосифа и Софии Витт. Тогда же новорожденный прошел и обряд крещения, принятый у католиков[83].
Не всё понятно и с его именами, которых, как оказалось, у него было несколько. И это обстоятельство не вызывало бы особого удивления, понимая, что такие перевоплощения порой необходимы в его профессии разведчика. Но путаница и чехарда имён у него началась с пелёнок. Так, к загадкам на страницах книги жизни будущего графа прибавилась ещё одна, поскольку в различных публикациях о нём приводятся его разные имена. Попробуем разобраться в том, что уже давно покоится во глубине веков. При этом сразу отметим, что различия в написании фамилии графа — Витт, де Витте, фон Витт и другие нами отдельно не рассматриваются и не анализируются. Считаем, что в таких случаях речь идёт об одном и том же человеке.
В родословной графов де Витт говорится о том, что новорожденного нарекли Яном, видимо, в честь его деда-генерала[84]. Однако в списке лейб-гвардии Конного полка, куда 17 февраля 1792 года был зачислен корнетом 11-летний графский отпрыск, он именуется Яковом Осиповичем[85]. Позже, уже на вершине своей славы, в списках генералов Российской империи он значился под именами Иван Осипович (Яков Иосифович, Якоб Жозеф)[86]. Недавно наш современник писатель В.В. Шигин в своей книге, посвящённой тайной службе И.О. Витта на благо Российской империи написал о том, что «своего старшего сына Иоганна Софья называла дома исключительно Иваном, да и воспитывала с пеленок в любви к России»[87]. Иными словами, у мальчика объявляется ещё одно имя — Иоганн. Готовя сына к русской военной службе, любящая своего первенца мать решается на отчаянный шаг. Втайне от отца ребёнка графа Йозефа (Иосифа) де Витта она во время пребывания в Херсоне отвела рождённого католиком старшего сына в православный храм, где он обрёл православие. Перемена вероисповедания является важным событием в жизни каждого верующего человека. С того дня католик Иоганн стал православным Иваном[88]. Он стал посещать литургии вместо прежней мессы. Научился креститься справа налево, как принято у православных, вместо прежнего католического обряда слева направо. Привык юный граф в православном храме отбивать земные поклоны вместо коленопреклонённых молитв на скамеечках в латинских обрядах. И ещё много чему научился дворянский недоросль, вступив в лоно православия и обратившись в Ивана Осиповича де Витта. Однако официально именоваться так на русской военной службе он стал лишь после обретения генеральского чина.
Затем графиня София де Витт предприняла ещё один решительный шаг, круто изменивший всю дальнейшую судьбу её старшего сына. В 1792 году по обычаю того времени, существовавшему среди российской аристократии, она записала своего 11-летнего сына в русскую гвардию. Правда, по не вполне понятной причине, юный граф Витт в списки лейб-гвардии Конного полка был записан 17 февраля того года корнетом под именем Якова Осиповича. При этом было указано, что в этот элитный гвардейский полк он был зачислен, «находясь еще малолетним»[89]. Эту путаницу с именами в полковом списке можно было бы принять за ошибку или недоразумение. Однако «Полный список шефов, полковых командиров и офицеров лейб-гвардии Конного полка с 1731 по 1886 год» был издан в С.-Петербурге в 1886 году. Иными словами, если бы это было просто ошибкой, то времени для её устранения с момента записи подростка в полк в феврале 1792 года и до перевода молодого графа в чине штаб-ротмистра в кавалергарды в январе 1800 года было более чем достаточно.
Внимательный читатель, скорее всего, уже заметил некое несоответствие в том, что о записи сына в российскую гвардию хлопотала его мать, а не отец, перешедший на русскую службу в чине майора и сохранивший при этом свою должность коменданта прежней польской крепости Каменец (позже — Каменец-Подольский). Всё объясняется тем, что её связи в высших кругах светской власти в Европе и в России, а также личное влияние на венценосных особ были значительно прочнее и многократно превосходили скромные возможности её супруга. Даже с учётом того, что при втором разделе Речи Посполитой он сам вынес ключи от крепости Каменец и передал их русскому командованию без боя. Тем самым он сохранил свою должность коменданта крепости, но карьеры на русской службе не сделал. Он так и оставался до конца своей службы старшим воинским начальником в Каменце. Кстати, крепость имела не только военное значение. По некоторым сведениям, она использовалась как тюрьма для содержания уголовных преступников и бунтовщиков.
Поэтому в этих стенах красавице-гречанке было тесно. По словам современников, его молодая жена была необыкновенной женщиной, умело сочетавшей свою внешнюю красоту с расчётливым умом и авантюрными чертами своего характера.
Страницы начала её жизни покрыты тайной. Принято считать, что София Глявоне родилась 12 января 1760 года в греческой семье, проживавшей недалеко от Константинополя — столицы Османской империи. Однако по сведениям польского историка и краеведа И. Ролле, она была на 4 года моложе. С девичества она была признана первой красавицей на своей родине. Начиная с XVIII века и до наших дней эту красавицу-авантюристку из низов общества, достигшую вершины власти и богатства, наделяют сомнительным прошлым, начиная с момента рождения. Остаётся загадкой даже подлинная фамилия красавицы в девичестве. Кроме Глявоне, её биографы разных лет называют и другие фамилии: Клаврон, Челиче и Маврокордато.
Существует несколько версий, согласно которым она попала из Константинополя в Польшу. Чаще всего указывается, что польский посол выкупил её то ли из притона, то ли купил на улице за 1500 пиастров у её бедной матери. Юная гречанка-красавица стала содержанкой польского посла в Османской империи К. Лясопольского. Затем посол решил подарить красавицу в качестве наложницы польскому королю Станиславу Понятовскому. Однако этим планам не суждено было сбыться.
Оказавшись среди представителей польской шляхты, необразованная, безвестная гречанка из бедной семьи проявила себя очень способной ученицей. Первой её наставницей стала жена подполковника Лоская. Она за короткое время обучила свою воспитанницу светским манерам, искусству беседы и поведению за столом. Та довольно быстро научилась разговорному французскому и польскому языкам и легко общалась с чужестранцами. Позже она выучила ещё немецкий и русский языки. Если сюда добавить хорошее знание греческого и турецкого языков, то получается, что красавица София могла вести беседы на 6 языках. При этом всю свою переписку она вела на французском языке.
Посол записал в своем дневнике: «Память необыкновенная! Логический склад ума. Наблюдательность и настойчивость поразительны! Умеет маскироваться, скрывать свои чувства, может быть угодливой, уступчивой, если того требуют обстоятельства»[90]. Посла скоро отозвали на родину, где его ждали жена и дети. По одной из версий, София выехала в Польшу вместе с послом в 1778 году, однако, по нашему мнению, вынуждена была задержаться недалеко от крепости Хотин в пограничном замке Жванец из-за отсутствия у неё, как турецко-подданной, разрешения на въезд в пределы польского королевства. Тем не менее София в январе 1779 года направилась дальше. Путь её пролегал через крепость Каменец, где её ожидал новой поворот в жизни. Кстати, крепость хорошо сохранилась до наших дней и расположена она в украинском городе Каменец-Подольский.
Комендантом этой, ещё польской в то время, крепости был полковник де Витт, а в его заместителях в чине майора польской армии состоял его сын Юзеф. Одновременно он командовал крепостной артиллерией и был шефом пехотного полка.
Софья, склонная к разным авантюрам, назвалась невестой посла. Столь знатной особе было уделено особое внимание. Однако разрешение на въезд в Польшу турецкоподданной Глявоне так и не поступило. В то же время в неё влюбился майор де Витт, предложив ей руку и сердце. Получив согласие 19-летней невесты, Юзеф (Иосиф) де Витт в июне 1779 года против воли своих родителей вступил с ней в законный брак. В планах его молодой жены была готовность завоевать весь мир. Муж был на 20 лет старше неё и его мечты ограничивались желанием стать комендантом крепости Каменец после ухода отца.
По другой версии, влюблённый майор выкупил наложницу Софью у посла и втайне от отца обвенчался с ней. Есть и иные версии того, каким образом красавица из далёкого Константинополя стала майоршей. Например, версия польского историка-любителя и краеведа Иосифа Ролле. По своей основной профессии он был врачом-психиатром и с 1861 года имел свою практику в Каменец-Подольском. Здесь он увлёкся историей подольского края. Стал публиковать свои историко-краеведческие работы под псевдонимом dr Antoni J. В своём труде «Судьба красавицы» он написал о том, что София была трижды продана. Причём её единственным достоинством этот психиатр и историк-любитель указывал её необычную красоту[91]. Эта публикация из журнала «Киевская старина» за 1887 год была издана в 1993 году в виде брошюры на русском языке в Киеве под названием «Судьба красавицы (София Глявоне-Витте-Потоцкая)»[92]. В историческом рассказе И. Ролле, напечатанном век спустя после описанных в нём событий, содержится немало фактов и утверждений, нуждающихся в документальной проверке или уточнении. При этом в Биографическом словаре Австрийской империи отмечается: «Краевед Антони Юзеф Ролле… перемешал архивные материалы о ней, которые сейчас утрачены, со своими собственными размышлениями»[93]. Как бы там ни было, фактом остаётся то, что гречанка из бедной семьи официально стала женой польского офицера и подданной польской короны.
Во время их свадебного путешествия она блистала во дворцах Венеции, Берлина, Вены, Рима, Парижа и Варшавы. Однако вершины своей придворной карьеры она достигла, став избранницей князя Потёмкина и разделив с ним ложе. А любвеобильный светлейший князь Таврический решил заполучить чужую красавицу-жену в свои наложницы. Его представители вступили в переговоры с законным мужем. Ему предложили полковничьи эполеты и баронский титул. Комендант Каменца был готов уступить жену Потёмкину, но требовал взамен генеральский чин и титул графа. Циничная сделка состоялась. Так девочка из бедной семьи сразу стала генеральшей и графиней де Витт. Графский титул обрели их дети. Старший сын И.О. Витт стал графом Священной Римской империи. Как гласит легенда, генерала де Витта пожаловал в наследственное графское достоинство по просьбе Г.А. Потёмкина сам император Священной Римской империи Иосиф II. Произошло это, по нашему мнению, в 1787 году, когда Екатерина II вместе со своим австрийским союзником, который путешествовал инкогнито, совершила поездку в Крым в начале Русско-турецкой войны (1787–1791 гг.).
Благодаря протекции Светлейшего князя Потёмкина графиня София де Витт в Крыму была принята императрицей Екатериной II и получила от неё в подарок белорусские имения и драгоценные украшения.
А её муж — де Витт, обретя на русской службе генеральский чин и графское достоинство, вскоре получил новое назначение. Он стал военным губернатором Херсона. При этом формально он по-прежнему оставался законным супругом графини Софьи. Так продолжалось до той поры, пока она не встретила в Варшаве гетмана Станислава Потоцкого-Щенсного, влюбившегося в неё с первого взгляда. Щенсный по-польски означает счастливый. И он действительно был баловнем судьбы. Знатность рода, огромное богатство, чины и награды — всего этого у него было в изобилии. А с 1791 года рядом с ним неразлучно находилась его любимая красавица и чужая жена София де Витт. На подготовку к расторжению её брака ушло 5 лет. Как и прежде, у Иосифа Витта на первом месте были меркантильные интересы, поэтому вновь всё свелось к циничному торгу. Переписанные на него деревни и 150 тысяч (по другим сведениям — более 2 млн) злотых утешили брошенного мужа. Затем ещё 3 года влюблённые ждали официального развода графа Потоцкого. Лишь в 1798 году София стала графиней Потоцкой и полноправной хозяйкой огромного поместья гетмана в Тульчине. Казалось бы, впереди её ждали только счастливые годы. Однако природный авантюризм и чрезмерная любвеобильность разрушили её покой и благополучие. В 1804 году, в день своего рождения, граф Потоцкий застал свою обожаемую 44-летнюю супругу в объятиях своего сына Ежи (Юрия), бывшего на 16 лет моложе своей мачехи. Сердце польского магната не выдержало двойного предательства. Он проклял жену и спустя год умер.
В аристократических салонах европейских столиц ещё долго злословили о её замужествах и многих любовных романах. Она немало путешествовала, но годы брали своё. В 1810 году она тяжело заболела. Лечилась в Петербурге и Берлине. Умерла она в 1822 году в германской столице в возрасте 62 лет, завещав похоронить себя в Умани.
Последняя страница её книги жизни завершилась также в авантюрном духе. Чтобы не терять время на разные формальности на границе Пруссии, родственники решили пойти на хитрость. Тело графини забальзамировали, одели в модное платье и усадили в карету, прикрепив к одной руке веер, а в другую руку вложив букет цветов. «Уснувшую» в карете знатную пани при пересечении границ пограничники не беспокоили…
Многие качества графини Софии де Витт, включая склонность к авантюрным поступкам, передались её первенцу и любимому сыну, известному в российской истории под именем Ивана Осиповича Витта. И линия его судьбы в русской военной разведке тоже не была случайностью. В некоторых источниках[94] указывается, что удивительная благосклонность императрицы Екатерины II и князя Г.А. Потёмкина к его матери объясняются не столько красотой и обаянием графини де Витт, сколько её пользой для российской короны в делах секретных и сугубо конфиденциальных. Она была вхожа в высший свет практически всех дворов европейских монархий. София имела личные связи с представителями высших кругов в столице Османской империи. Графиня пользовалась своим влиянием на польскую знать, склонную к вольнодумству и мятежным замыслам после присоединения к Российской империи. Иными словами, София де Витт могла быть идеальным агентом влияния и венценосным информатором в сфере политической разведки в эпоху правления Екатерины Великой.
Родилась девочка 25 декабря 1795 года в родовом поместье Погребище в обедневшей знатной польской семье из старинного рода герба Крживда. Биографы Каролины считают, что она была дочерью видного члена масонской ложи Адама Ржевуского и с рождения носила титул графини. О её матери известно лишь имя и девичья фамилия — Юстина Рдултовская.
Первые детские годы жизни в своей аристократической семье, несмотря на знатность старинного рода, запомнились ей тем, что жили они в состоянии нехватки денежных средств и вынуждены были на многом экономить. Поэтому, когда её взяли в семью близкого родственника Вацлава Ржевуского, она сразу почувствовала, что значит быть богатым и жить в роскоши. Это ощущение она старалась поддерживать всю свою жизнь.
По её воспоминаниям, лучшие детские годы героини нашего очерка прошли в семье богатых родственников — дяди Вацлава Ржевуского и его супруги, урождённой княжны Любомирской. В их венском доме юная Каролина постигала разные науки, светские манеры и аристократический стиль жизни. Бывала она и в доме князя Любомирского, с детьми которого она была дружна с детства. Иногда всей семьёй выезжали в принадлежавший её дяде Подгорецкий замок, который располагался недалеко от современного украинского Львова.
С детства она узнала, что революция несет не только прогресс и какие-то новые свободы, но и таит в себе смертельную опасность. Их родственница княгиня Розалия Любомирская была известна в парижских аристократических салонах своей неразборчивостью в знакомствах и ветреным характером. В годы Великой французской революции польская аристократка попала под подозрение и закончила свою жизнь на гильотине. Один из лидеров восставших французов, Максимильен де Робеспьер, в интересах сохранения хороших отношений с польскими повстанцами во главе с Тадеушем Костюшко выпустил из тюрьмы Розалию Ржевускую — дочь казнённой княгини Любомирской и позволил ей беспрепятственно выехать в пределы империи Габсбургов, где в то время правил император Франц II. Зная о судьбе своей ровесницы из рода Любомирских, юная Каролина на всю оставшуюся жизнь сохранила своё неприятие к мятежам и заговорам против власти. Возможно, что это тоже способствовало тому, что она стала успешным агентом политического сыска в аристократических кругах империи и среди польской знати. Хотя позже на неё, как на польскую патриотку, пали подозрения в сочувствии к повстанческому движению в царстве Польском. Но все эти испытания судьбы ждали её в будущем.
По мере своего взросления Каролина, которую в кругу родных и близких ласково называли Лолина, расцветала небывалой женской красотой. Везде, где она появлялась, присутствующие «отмечали ее редкую, чарующую красоту, необыкновенную стройность и волшебный низкий голос»[95].
В обедневших дворянских семьях часто использовали красоту и молодость дочерей в качестве некой семейной ценности для того, чтобы породниться с богатыми семьями и тем самым поправить своё материальное положение. Так случилось и на этот раз. В 1813 году юная красавица Каролина была против её воли выдана замуж за успешного и богатого одесского коммерсанта Иеронима Собаньского. Молодой супруге было от чего грустить в свои 18 лет. Муж был старше неё более чем вдвое, хотя и выглядел ещё крепким и энергичным человеком. Жить они стали в имении Собаньского. При этом в Одессе у него был роскошный дом и продовольственный магазин.
Кстати, сама процедура замужества как-то оказалась в стороне от внимания публики, поскольку о ней нигде не упоминалось. Поскольку Каролина была католичкой, то свадебный обряд должен был бы проходить в католическом костёле. Когда и где происходило событие бракосочетания, осталось на утраченных страницах её биографии.
Блестящая аристократка «по крови» и праву родства в тогда ещё провинциальной Одессе сразу стала звездой в дворянских и торговых кругах города.
Она устроила светский салон по образцу салона её тетки в Вене, в котором всегда собирались известные и богатые одесситы. Там они проводили свой досуг в беседах и развлечениях. Сама светская львица блистала в диковинных нарядах и очаровывала гостей своим дивным пением.
Через год в семье родилась дочь, наречённая Констанцией, которой довелось прожить всего 24 года. Причина её ухода из жизни в столь молодые годы до сих пор неизвестна.
Каролина Адамовна в 1816 году переехала из дома мужа на съемную квартиру и стала жить отдельно от семьи. Католическая консистория подтвердила право на раздельное проживание, указав в качестве причины нездоровье одного из супругов. Интересно, кто из них имелся в виду как нездоровый? Молодая, пышущая здоровьем 21-летняя женщина или всё-таки её зрелого возраста муж? Скорее всего, общественное мнение винило в этом Иеронима Собаньского. Однако спустя время, он повторно женился на женщине, которая была моложе Каролины на 6 лет. И в этом браке у Собаньского родилось 4 детей. Получается, что и он не страдал какими-то недугами. Однако для одесских обывателей это событие не было загадкой. Именно в тот год у молодой красавицы начался многолетний роман с всесильным генералом и графом Иваном Осиповичем де Виттом.
Молодую красавицу закружила красивая, обеспеченная и вольная жизнь. Она проводила свой досуг в салонных беседах и встречах. Молва, которая следовала за ней по пятам, приписывала любвеобильной Каролине множество будуарных интриг с мужчинами известными и богатыми. Так продолжалось почти 10 лет.
Лишь в 1825 году, уже после смерти отца, благословившего её брак с Собаньским, Каролина настояла на официальном разводе. К 30 годам от прежнего замужества ей осталась только фамилия, под которой она вошла в российскую историю.
К этой поре многое изменилось в жизни будуарной красавицы и уже бывалой авантюристки. Каролина начала свой путь в мире секретов и тайн, став любовницей всесильного генерала И.О. Витта. В 1831 году сбылась её давняя мечта, и она официально стала графиней де Витт. Правда, как оказалось, что хоть они и делили семейное ложе вместе, но видели разные сны. Её семейная жизнь со светским блеском и генеральским достатком продолжалась всего 5 лет, после чего они расстались. На этот раз навсегда.
Что стало причиной их развода — неизвестно. Возможно, что эта женитьба, как и предыдущая с княжной Любомирской, была браком по расчёту и являлась лишь очередной ступенькой к достижению какой-то поставленной цели. Их современники высказывали предположение о том, что развод стал следствием недовольства императора Николая I близкими отношениями красавицы-полячки с вольнодумцами в царстве Польском.
Существует несколько версий того, когда и каким образом эта урождённая аристократка, утонченная светская львица, которой восхищались многие знатные кавалеры, вдруг оказалась в рядах агентов политического сыска Российской империи. Нет, конечно же, она не была агентом наружного наблюдения. Не следила за кем-то на улицах Одессы или в подворотнях домов в роли филёра. Внешне её жизнь протекала так же беззаботно, как и прежде. Она музицировала на рояле, пела свои дивные песни хорошо поставленным голосом, шутила с гостями, веселилась сама и развлекала других. Так продолжалось до тех пор, пока она не встретила генерал-майора И.О. де Витта. Он являлся начальником всех военных поселений на юге России.
Когда конкретно генерал И.О. Витт ввёл красавицу-полячку в круг «сотрудников благих намерений Государя» — неизвестно. Но причина для такого шага у начальника военных поселений в Новороссии была весьма веская. Его открытый недоброжелатель граф Ланжерон в своих воспоминаниях представил, как человека «воспитанием которого более чем пренебрегли, образование которого ужасно…»[96]. Генерал, показавший себя храбрецом на полях сражений, ненавидел бумажную рутину и плохо владел пером. А умелое и грамотное составление служебных документов было важной работой в его новой должности, поскольку его донесения теперь ложились на стол самого императора Александра I. И тут, как нельзя кстати, рядом с ним оказалась красавица Собаньская. Убедившись в её красноречии и умении красиво излагать свои мысли на бумаге, он сначала привлёк любовницу к написанию отчетов и донесений в Петербург. Выбор генерала оказался верным. Каролина мастерски выправляла скучные по содержанию и тусклые по изложению тексты депеш Витта. Понимая, что теперь она стала носителем тайн и государственных секретов, граф привлёк любовницу к сотрудничеству с тайной полицией.
В какой форме и когда это произошло на деле, теперь уже не узнать. В архивах до сих пор не обнаружены какие-либо документы, подтверждающие поступление Каролины Собаньской на секретную службу в III отделение Собственной Его Величества канцелярии, являвшееся во времена правления императоров Николая I и Александра II главным органом политической полиции в Российской империи. Здесь умели хранить служебные тайны и оберегали от любой огласки работу своих секретных помощников.
Вместе с любовником, ставшим затем законным супругом, ей было суждено пройти 20-летний путь на секретной службе, занимаясь не только политическим сыском в интересах Российской империи, но и лично осуществляя негласный надзор за неблагонадёжными, по мнению властей, лицами и опасными вольнодумцами. При этом рядом с Каролиной всегда находился опытный разведчик и мастер негласного сыска, о котором знали лишь немногие даже среди посвящённых в высшие секреты империи. Восхождение графа Витта к вершинам власти и могущества началось много лет назад, когда он, фактически будучи подростком, поступил на военную службу.
Как уже нами упоминалось, старший сын Софии де Витт был зачислен 17 февраля 1792 года под именем графа Витта Якова Осиповича в лейб-гвардии Конный полк в чине корнета. Это был первый обер-офицерский чин в русской кавалерии, соответствовавший чину подпоручика в пехоте. Так, с лёгкой руки матери, мальчик стал числиться офицером русской гвардии, продолжая проживать вместе с родителями и получать домашнее образование. Когда ему исполнилось 15 лет, его взял на воспитание отчим — граф Станислав Потоцкий. Но в хоромах польского гетмана он пробыл недолго. В августе 1796 года молодой граф поступил на действительную военную службу в свой полк. Спустя 2 года он был произведён в подпоручики гвардии, а в апреле 1799 года он стал поручиком. Видимо, по протекции гетмана Потоцкого в октябре того же года граф Витт был удостоен чина штаб-ротмистра в лейб-гвардии Конном полку. В январе 1800 года штаб-ротмистр был переведён в кавалергарды[97].
Для поляка, перешедшего в русское подданство, его военная карьера развивалась слишком стремительно. Начало его службы в строю Кавалергардского полка было отмечено орденом Св. Иоанна Иерусалимского, а в начале марта 1801 года 20-летний граф Витт был произведён в ротмистры. Его карьерный взлёт продолжался. В октябре того же года он стал полковником и получил должность командира 1-го эскадрона в Кавалергардском полку. Но и здесь он долго не задержался. Спустя 11 месяцев, как он сам позже вспоминал, по его просьбе граф был переведён на равнозначную должность в лейб-Кирасирский Её Величества полк. А ещё через 4 месяца, в январе 1803 года, в возрасте 22 лет молодой граф Витт в чине полковника принял командование над этим гвардейским полком. В этой должности он пребывал с 9 января 1803 по 27 декабря 1806 года.
Кстати, все годы действительной военной службы на разных должностях он официально числился в списках перечисленных выше гвардейских полков как граф Яков Осипович Витт[98]. Иваном (Иоанном) Осиповичем графа стали именовать значительно позже — с началом Отечественной войны 1812 года.
Во главе лейб-Кирасирского Её Величества полка 24-летний полковник, не имевший боевого опыта, принял участие в очередной коалиционной войне против Наполеона I, который в июне 1804 года объявил себя императором Франции. Его агрессивная внешняя политика несла угрозу соседним странам. По инициативе и на деньги Британской империи, опасавшейся вторжения французов, в 1805 году была сформирована 3-я коалиция против Наполеона. В её состав в качестве союзников вошли Россия и Австрия, направившие свои войска навстречу французской армии.
Однако военные действия складывались не в пользу союзных армий. Французам удалось разгромить австрийские войска ещё до подхода основных сил русской армии во главе с генералом от инфантерии М.И. Кутузовым. Решающее сражение состоялось недалеко от деревни Аустерлиц. Общее командование войсками коалиции принял на себя император Александр I. В результате его стратегического просчёта в ходе боевых действий союзники потерпели поражение. Позже Наполеон не раз говорил, что его победа под Аустерлицем была лучшим военным успехом французов из всех проведённых сражений.
Лейб-Кирасирский полк графа полковника Витта находился в составе отряда во главе с генералом Багратионом. Гвардейские полки, считавшиеся ударной силой русской армии, находились в резерве и использовались для развития успеха наступления или в какие-либо критические моменты сражения для спасения войск от поражения. Особое место в боевых действиях отводилось тяжёлой гвардейской кавалерии, к которой относились кавалергарды, кирасиры и конногвардейцы. Их обычно использовали в решающие моменты сражений в конных атаках, чтобы пробить бреши в обороне неприятеля.
Лейб-Кирасирский Её Величества полк выступил в поход против французов в августе 1805 года и вскоре присоединился к армии Кутузова, войдя в состав отряда во главе с князем Багратионом. В сражении под Аустерлицем полк графа Витта находился в резерве, которым в отряде Багратиона командовал граф Витгенштейн. Когда создалась угроза прорыва французов, кирасир переместили из резерва на правый фланг, где они не раз участвовали в атаках против неприятеля. Однако подробных описаний их участия в боях не сохранилось. В истории лейб-Кирасирского Её Величества полка позже записали: «много являлось под Аустерлицем примеров мужества, долго сохранялись они в изустных преданиях, но никто не записывал их, и время истребило подвиги из памяти»[99].
Исход сражения складывался не в пользу русского оружия. Войска получили приказ отходить на новые рубежи. Для прикрытия отступающих полков от возможного ночного нападения князь Багратион приказал графу Витгенштейну выдвинуть кирасир и другую кавалерию к Аустерлицу. Затем полк графа Витта в конце ноября 1805 года присоединился к основным силам русских войск и возвратился в Россию.
Сведений о понесённых в полку потерях убитыми, ранеными и выбывшими из строя во время похода 1805 года почти не сохранилось. Упоминалось, что один корнет умер от ран, другой попал в плен. Был контужен ядром в левую ногу офицер полка, имя и звание которого остались неизвестны[100].
Не менее удивительно и то, что награждён за боевые отличия под Аустерлицем был только корнет Дзичканец, получивший золотое оружие с надписью «За храбрость». Он же был пожалован орденом Св. Владимира 4-го класса с бантом[101].
А как же проявил себя в первом своём военном походе полковник Витт? В его биографии указывается, что граф во главе с полком принимал участие в войне с Наполеоном и в 1805 году в сражении при Аустерлице был контужен в правую ногу. Однако участник тех боевых действий граф А.Ф. Ланжерон, в чине генерал-лейтенанта командовавший 2-й колонной войск в армии Кутузова, позже утверждал, что полковник Витт со своим полком удалился с поля сражения как раз в то время, когда его присутствие там было очень необходимо[102]. Он же утверждал, что «Витт только притворялся, что был контужен»[103]. В своих записках граф Ланжерон приводил свои наблюдения очевидца о том, что на другой день после битвы под Аустерлицем граф гарцевал на коне, а спустя ещё 2 дня вдруг появился на костылях, заявив о полученной в прошлом бою контузии. Он опирался на костыли в течение последующих шести месяцев[104].
Позже свои претензии по участию кирасир Её Величества в боях и по действиям командира полка в боевой обстановке высказали князь Багратион и граф Витгенштейн. Возникший скандал вынудил полковника Витта в сентябре 1807 года выйти в отставку. Однако дело этим не ограничилось. В столичном обществе появились слухи, что молодой граф намерен «вследствие служебного неудовольствия» вызвать на дуэль генерал-лейтенанта князя П.И. Багратиона и генерал-майора графа П.Х. Витгенштейна. Видимо, опасность такого исхода скандала в высшем свете между военными чинами была столь высока, что император Александр I направил 26 января 1808 года особый рескрипт на имя Подольского губернатора, в котором царь повелевал установить надзор за графом Виттом и не допустить поединка. В случае, если дуэль всё-таки состоится, то предписывалось арестовать графа. Впрочем, в том же рескрипте упоминалось о том, что дуэль уже состоялась, после чего Витт без заграничного паспорта и не получив разрешение начальства самовольно выехал за границу и поселился в Вене[105]. Напомним читателю, что в Российской империи под рескриптом понимался правовой акт в виде личного письма императора высокопоставленному лицу по какому-либо важному поводу (объявление о награде, выражение благодарности за что-либо, возложение на адресата важного поручения и т. п.). В данном случае речь шла о поручении императора Подольскому губернатору относительно графа Витта.
Но существует и другая, конспирологическая версия выхода в отставку полковника графа Витта. В этом случае события развивались совершенно в ином русле. В 1807 году Наполеон нанёс поражение русской армии и разгромил войска Пруссии, что привело участников 4-й коалиции к поиску мира с Францией. Летом того года французский император расположился на берегу реки Неман в небольшом прусском городке Тильзит. Именно здесь императоры Александр I и Наполеон Бонапарт в июне 1807 года подписали мирный договор. При этом французский император настоял на том, чтобы польские земли, ранее входившие в состав Пруссии, были объединены в самостоятельное польское государство. Так появилось Герцогство Варшавское, ставшее сателлитом французской империи. Именно тогда император Александр I вспомнил о пасынке всесильного польского гетмана Потоцкого. Графа Витта срочно вызвали в Тильзит. Именно с этого времени началась тайная служба полковника графа де Витта. Если принять эту версию в качестве основной, то становится объяснимым целый ряд ранее не вполне понятных поступков командира лейб-Кирасирского Её Величества полка во время кампании 1805 года и в последующий период. Его действия по уклонению от прямых боевых столкновений с французами теперь можно было объяснить, как тайные симпатии Наполеону. А уход графа Витта с русской военной службы в сентябре 1807 года почти сразу после заключения Тильзитского мира и эмиграция в Европу можно рассматривать как первые шаги по выполнению тайного поручения императора Александра I. Становится понятной и логика поступления бывшего командира элитного гвардейского полка в качестве волонтёра в армию французского императора. Участвуя вместе с французами в жестоких сражениях против австрийцев, разделяя с ними все тяготы и лишения походной жизни, граф де Витт вскоре стал для них надёжным боевым товарищем. Он храбро воюет, рискуя жизнью. Смелого поляка приметил маршал Мюрат, а затем в его боевых заслугах убедился и сам Наполеон. В результате из волонтёров граф был произведён в полковники французской армии и назначен в походный штаб Наполеона. Но военная карьера во французской армии не являлась для него главной целью. Его задачей было войти в ближнее окружение Наполеона и в число доверенных лиц французского императора. И такой случай вскоре представился.
Польский аристократ граф де Витт стал доверенным лицом в страстном романе любвеобильного французского императора и гордой польской красавицы графини Марии Валевской (в девичестве Лончиньской). Она родилась в обедневшей дворянской семье и в 16 лет была вынуждена согласиться на неравный брак с 68-летним богачом графом Валевским. Голубоглазая красавица-блондинка впервые увидела Наполеона в 1806 году и произвела на него неизгладимое впечатление[106]. Но гордая полячка долго отказывала ему во взаимности. Дело дошло до того, что верхушка польской аристократии вместе с законным мужем умоляли её ради будущего Польши разделить ложе с великим полководцем. Ведь в порыве страсти французский император пообещал предоставить независимость Польше. В конце концов, не выдержав напора настойчивых просителей, гордая красавица пошла на уступки во имя великой Польши. Но дальше случилось неожиданное — она влюбилась в человека, покорившего почти всю Европу. С той поры она стала неофициальной женой французского императора и ждала любой возможности для встречи с ним.
Граф де Витт с помощью интриг и нестандартных решений сумел стать связующим звеном между французским императором и красавицей-полячкой, которой было суждено стать его любимой, хотя и неофициальной женой. С этой целью склонный к авантюрам поляк в интересах русской короны решился на необычный шаг. Весной 1809 года он неожиданно для многих женился на известной своими любовными похождениями вдове Юзефе Любомирской. Выбор графа де Витте пал на неё лишь потому, что в первом браке она была Валевской и была женой брата Марии Валевской. Не остановило графа и то, что от первого брака у его невесты уже была маленькая дочь. Главным оказалось то, что вдова сохранила родственные отношения с Марией и была её близкой подругой. Расчёт оказался верным, и уже летом того же года современники из числа польских аристократов сообщали, что гражданская жена Наполеона находилась в театральной ложе вместе с семейством де Витт. Граф и графиня опекали молодую женщину в Вене, а затем вдвоём сопровождали её в поездке в Париж для встречи с Наполеоном. Писатель В.В. Шигин утверждает: «Именно через де Витта Наполеон и Мария вели свою тайную интимную переписку»[107]. О добрых отношениях семейства де Витта с Марией упоминается и в книге польского писателя и историка Мариана Брандыса «Мария Валевская».
Граф польской крови и французский полковник вскоре заслужил полное доверие императора Наполеона. Неожиданно даже для своего ближнего круга, французский император в 1811 году назначает его своим личным представителем в Варшаве. Надо отметить, что к этому времени в личной жизни завоевателя Европы произошли большие перемены. Весной 1810 года он развёлся с бездетной Жозефиной и породнился с австрийским императором Францем I, женившись на его дочери Марии-Луизе. Наполеону срочно требовался наследник. Правда, у него уже был внебрачный сын Александр от Марии Валевской, который с рождения был пожалован в графы. Но их романтические отношения охладели, а геополитические интересы и военные амбиции французского императора вышли на первый план. В марте 1811 года Мария-Луиза родила наследника — Наполеона II, которому было суждено умереть молодым, не оставив детей.
А Мария всю оставшуюся жизнь продолжала любить Наполеона. Она провела с ним 2 дня на острове Эльба, куда был сослан бывший император после отречения от престола в апреле 1814 года. В последний раз Мария Валевская встретилась с ним в Париже в те знаменитые 100 дней его возвращения на французский престол.
А граф де Витт, вернувший себе на время прежнее имя Иоганн (по другим сведениям — Ян), продолжал свою тайную службу сразу двум императорам — России и Франции. Кстати, немецкое имя Иоганн и польское имя Ян переводятся на русский язык как Иван. Больше года русский лазутчик состоял в тайной переписке с самим Наполеоном и его министром иностранных дел Талейраном. Благодаря этому все военные планы и замыслы французов были известны в Петербурге.
А тем временем в столице Российской империи не угасала ненависть прежних сослуживцев и просто знакомцев к предательству полковника-кирасира, переметнувшегося на сторону врага. Звучали призывы вызвать его на дуэль, предать военному суду, лишить прав состояния и привлечь на его голову другие напасти. При этом в горячие головы недоброжелателей графа Витта не приходило мыслей о том, почему сохранял молчание император Александр I, который даже не распорядился разыскать перебежчика, незаконно выехавшего за пределы империи. Более того, с согласия царя полковник Витт не только остался в списках русской армии, но и по-прежнему был причислен к гвардии. Как утверждает В.В. Шигин, граф в это время состоял «резидентом военной разведки 2-й армии генерала Багратиона»[108]. А в книге М. Алексеева полковник граф де Витт представлен уже как организатор тактической военной разведки во 2-й Западной армии[109]. Здесь, на наш взгляд, требуется некоторое уточнение. Дело в том, что генерал от инфантерии князь П.И. Багратион с января 1811 года являлся главнокомандующим Подольской армией, которая лишь в марте 1812 года была переименована во 2-ю Западную армию[110]. Неправдоподобно, на наш взгляд, выглядит ситуация, в которой русский разведчик полковник Витт, оказавшийся в ближнем кругу потенциального противника России императора Наполеона и имевший доступ к секретам стратегического значения, вдруг решает заняться войсковой разведкой в одной из трех русских армий, стоящих на западной границе Российской империи. К тому же именно в той, где командующим был князь Багратион, с которым, как известно, у него вышел серьёзный служебный конфликт вплоть до вызова генерала на дуэль.
Да и не смог бы граф одновременно выполнять тайные поручения французского императора в Варшаве и руководить русской армейской разведкой. Штаб-квартира командующего 2-й армией находилась на значительном расстоянии от Варшавы — в городке Волковыске Гродненской губернии. На наш взгляд, вся информация о причастности графа Витта к организации и ведению войсковой разведки на тактическом уровне нуждается в дополнительной проверке и уточнении. В то же время не вызывает сомнений принадлежность графа к стратегической военно-политической разведке в интересах Российской империи.
При этом надо отметить, что помимо войн против Франции вместе с союзниками в Европе Российская империя вела боевые действия на востоке с Персией (1804–1813 гг.), Турцией (1806–1812 гг.), а также на севере со Швецией (1808–1809 гг.). Неудачи русских войск и армий союзников убедили Александра I в необходимости создания централизованной системы военной разведки. В 1810 году военный министр Барклай-де-Толли сформировал Экспедицию секретных дел, которую в начале 1812 года переименовали в Особенную канцелярию при военном министре. Этот орган военной разведки подчинялся лично Барклаю-де-Толли. А степень секретности была такова, что о военной разведке и проводимых операциях ничего не знали даже представители высшей власти. Об этом свидетельствует тот факт, что об Особенной канцелярии нет никаких упоминаний в мемуарах современников[111].
Военная спецслужба Российской империи в начале 1800-х годов строилась по трем основным направлениям: 1) разведка стратегическая; 2) разведка тактическая (армейская) и 3) военная контрразведка. Тогда же императором Александром I было принято решение о назначении в русские посольства за рубежом военных агентов из числа наиболее подготовленных офицеров со знанием языка страны пребывания. И вскоре в Петербург стала поступать информация о военных намерениях монархов соседних стран. Самые важные разведданные поступали из Парижа от князя А.И. Чернышева[112]. Об участии де Витта в добыче разведсведений в источниках не упоминалось. Вполне возможно, что у графа де Витта был свой канал связи с Петербургом, поскольку, с его слов, он был личным тайным агентом самого императора Александра I.
В наши дни этому периоду жизни графа польских кровей посвящены многие страницы книги В.В. Шигина «Тайный сыск генерала де Витта»[113]. Здесь он предстаёт главным русским разведчиком в стане французов. Появившегося на свет в Париже первенца Софии де Витта судьба вновь привела во Францию. При этом надо заметить, что граф де Витт был не единственным русским военным разведчиком в Париже. В 1809 году в качестве личного представителя русского императора при ставке Наполеона прибыл полковник князь А.И. Чернышев. Кстати, в судьбах этих двух полковников русской службы было немало общего. Чернышев тоже был записан с рождения в лейб-гвардии Конный полк. Получил домашнее образование. Служил кавалергардом в гвардии. Участвовал в боях. Был женат на польской аристократке из рода Радзивилл. С февраля 1808 года он приступил к обязанностям военного агента и резидента русской военной разведки в Париже[114]. Ему удалось войти в парижский высший свет и установить личные связи с Наполеоном и многими лицами из его окружения. Донесения разведки из Парижа ввиду известных планов нападения французов на Россию интересовали Александра I в первую очередь.
Неизвестно, поддерживал ли граф Витт какую-либо связь с Особенной канцелярией в Петербурге. На основе имеющейся информации можно предположить, что граф де Витте был личным агентом русского императора. Отчасти эту версию подтверждает писатель Е.Я. Курганов во второй книге «Забытые генералы 1812 года. Генерал-шпион, или жизнь графа Витте». При этом автор ссылается на некие записки самого И.О. Витта, правда не приводя никаких источников. Приводится содержание разговора императора Александра I с полковником графом Виттом, состоявшегося, согласно тексту книги, в середине июня 1807 года в Тильзите. Русский император тогда доверительно поделился с гвардейцем-кирасиром своим желание отомстить Наполеону за понесённые унижения и подписанный позорный для России мир с Францией. «И ты мне тут поможешь, — приводятся в книге слова императора. — Имей в виду: я весьма рассчитываю на твоё содействие. Тебе-таки придётся доказать, что ты сын знаменитой Софии Потоцкой, не раз выручавшей наше отечество»[115]. В следующий раз император Александр Павлович изъяснялся ещё конкретнее. «Видишь ли, я намерен подослать тебя к Буонапарте, — сообщил графу Александр I, — но он должен поверить, что ты и в самом деле обижен и на меня, и на Россию…»[116] Тогда же царь якобы сам посоветовал Витту повторно и, для большей убедительности, публично вызвать на дуэль князя Багратиона и графа Витгенштейна. На страницах книги Е.Я. Курганова сообщается о том, на момент начала этой многоходовой и во многом авантюрной разведывательной операции у бежавшего за границу графа де Витта «было лишь тайное устное соглашение с государем»[117]. При этом сам автор преподносит свою книгу как «невероятный, но правдивый роман». Иными словами, художественное произведение. Однако он же претендует на роль биографа, указывая на то, что в книге «впервые восстановлена вся биография графа Ивана Витта». А такой подход предполагает, что книга написана на документальной основе. И такое предположение вроде бы подтверждается словами автора о том, что в тексте «отсутствуют вымышленные факты». Но следом сам Е.Я. Курганов порождает сомнения у читателя своим утверждением о том, что в книге «наряду с реальными присутствуют и вымышленные документы, впрочем, вполне достоверные»[118]. Видимо, как всё обстояло на самом деле — теперь уже не установить.
Осенью 1811 года русский посол в Париже князь А.Б. Куракин докладывал императору Александру I о неизбежности войны с Францией. В канун вторжения французской армии в пределы Российской империи в Париже был арестован русский лазутчик в военном ведомстве Франции, известный под псевдонимом «Мишель». Долгое время он был на прямой связи с русским военным агентом князем Чернышевым и исправно снабжал его важными сведениями и копиями документов о военных приготовлениях французов. Князь срочно выехал из Парижа. Успел ли он предупредить графа де Витта о провале агента — достоверно неизвестно. Но примерно за 2 недели до начала военных действий французской армии против русских войск на западных границах Российской империи граф де Витт, прихватив портфель с важнейшими документами и военными планами Наполеона, тайно переправился через реку Неман. Полковник явился в расположение 1-й Западной армии. Командовал армией военный министр генерал Барклай-де-Толли, которому подчинялась военная разведка в империи.
После сообщения военному министру о планах и сроках нападения французов граф де Витт был сразу же отправлен для доклада императору в Петербург. В столице его уже с нетерпением ждали. Александр I сразу же принял своего личного агента и имел с ним продолжительную беседу. Как пишет В.А. Чекмарёв, из кабинета императора граф Витт «вышел уже генерал-майором и с новым назначением»[119]. В отношении генеральского чина надо уточнить, что, согласно другим сведениям, генерал-майором граф стал 18 октября 1812 года за проявленные боевые отличия в сражениях с французами. Участвовал он в боях во главе бригады из четырех украинских казачьих полков. Позже воевал на Русско-турецкой войне 1828–1829 годов. Отличился в подавлении польского восстания в 1831 году. Кстати, официально именоваться Иваном Осиповичем граф Витт стал с получением генеральского чина.
Военная карьера графа Витта удалась. К концу своей военной службы он был удостоен чина генерала от кавалерии и награждён 7 российскими и 3 иностранными орденами, а также золотой саблей «За храбрость» с алмазами. В знак признания военных заслуг генерала графа И.О. Витта перед Российской империей его портрет кисти английского художника Джорджа Доу был размещён в Военной галерее Зимнего дворца в числе других 329 портретов героев войны 1812 года[120]. По окончании военных действий генерал Витт по воле императора Александра Павловича оказался в Вене, где с сентября 1814 по июнь 1815 года проходил Венский конгресс, утвердивший послевоенные территориальные изменения в Европе. В результате 4-го раздела Польши к России отошла часть Герцогства Варшавского, преобразованная в царство Польское. Император Российской империи Александр I обрёл еще и польскую корону. Став польским царём, император, как никогда раньше, нуждался в лично преданном поляке, вхожем в аристократические дома и салоны Варшавы. Как пишет В.В. Шигин, с той поры графу Витту было разрешено, при особой на то необходимости, обращаться к Александру I напрямую и в любое время, минуя министров и все канцелярии[121]. Граф Ланжерон подтверждал факты переписки И.О. Витта с императором, но не напрямую, а через графа Аракчеева и Уварова[122]. Поясним, что генерал от кавалерии Ф.П. Уваров был в то время старшим генерал-адъютантом в свите Александра I и имел прямой доступ к императору в любое время.
Такие каналы для передачи экстренных сообщений о делах государственного значения, не допускавших промедления, были необходимы с учётом характера иных полномочий, возложенных на генерала Витта самим императором Александром Павловичем. Тот же граф Ланжерон в своих записках отмечал, что Иван Осипович «облечен тайным шпионством, которым руководит весьма искусно»[123].
Помимо руководства политическим сыском в южных губерниях России, генерал Витт активно занимался военно-организационным построением военных поселений. Впервые эту идею изложил Александр I в узком кругу лиц, в который вошёл и граф Витт. Он наряду с графом А.А. Аракчеевым принял непосредственное участие в их проектировании и создании. Более того, его проект поселений кавалерии был одобрен императором, несмотря на протесты Аракчеева. С того времени Иван Осипович получил право на обращение по вопросам поселения кавалерии непосредственно к императору[124].
Предложенный графом проект позволял сэкономить на поселении кирасирского полка до 275 тысяч рублей, а всей кавалерийской дивизии — до 1,6 млн рублей в год[125]. Царю проект понравился. Граф Витт получил ещё одну привилегию. «Если другие, равные ему по должности командиры, — пишет К.М. Ячменихин, — имели право заключать подряды на сумму до 15 тыс. руб., то для И.О. Витта, по высочайшему повелению, она была увеличена до 25 тыс. руб.»[126]. Приведённые факты позволяют лишний раз убедиться в особом расположении и доверии императора Александра I, а затем и Николая I к генерал-лейтенанту графу И.О. Витту. Более того, в период правления Николая I споры Витта с Аракчеевым по поселенческим вопросам закончились тем, что император принял доводы графа Витта более убедительными. Это наряду с другими обстоятельствами привело к отставке А.А. Аракчеева.
Среди хороших знакомых и частых посетителей салона были ценители дивного пения Каролины. Великосветская красавица и незаурядная женщина одно время входила в ближний круг друзей А.С. Пушкина, который в то время официально пребывал в ссылке на юге России. Однако с ведома своего нового начальства он подолгу отлучался от службы и много путешествовал по Молдавии, часто выезжал в Киев и Одессу. Позже коллежский секретарь Пушкин служил чиновником в канцелярии генерал-губернатора края графа Воронцова.
Считается, что с Каролиной поэт встретился в 1821 году во время одной из своих поездок из Кишинёва в Киев. Он был очарован её красотой[127]. Согласно другим сведениям, их знакомство состоялось в Кишинёве в доме губернатора И.Я. Бухарина 2 февраля 1821 года[128]. После этой встречи на многих рукописях поэта стал появляться начертанный его рукой силуэт красавицы Каролины. Он стал часто наведываться из Кишинёва в Одессу, а затем и вовсе добился перевода по службе в этот крупный черноморский город.
Именно ей поэт посвятил своё стихотворение без названия — «Что в имени тебе моем?»[129]. Его же рукой в январе 1830 года в альбом К. Собаньской были вписаны строки:
Интересно, что до того, как в 1934 году в киевском архиве был найден альбом Каролины Собаньской, практически все пушкинисты считали, что эти строки были посвящены А.А. Олениной[130].
Поделиться книгой: