Атомная бомба Анатолия Яцкова

Готовил кадры нелегалов (1962–1971).

И что может быть еще сказано о «Великолепной атомной шестерке» Героев России, среди которых имя Анатолия Антоновича Яцкова? Одним из единомышленников Анатолия Антоновича в работе по линии НТР и его фактически правой рукой при создании факультета была замечательная личность широкой души, щедрый на оказание помощи коллегам Юрий Сергеевич Соколов, соратник Героев по атомной эпопее. Две поразительные вещи бросались в глаза при первой встрече с ним: заядлый курильщик с вечным леденцом за щекой и необыкновенно доброжелательный стихотворец на все стороны проявления жизни.

За годы работы на факультете и много шире — в институте его перу принадлежали вирши к дням рождения и юмористические зарисовки, проникнутые искренним духом уважения к товарищам и мягким восхищением женскими чарами. И везде — слово об Отечестве и труде чекистов-разведчиков.

К семидесятилетию Анатолия Антоновича нашим факультетским поэтом Юрием Сергеевичем Соколовым были написаны следующие строки:

Когда собираемся в дни юбилеев, Таких, как сегодня, желаем добра, Успехов и счастья… И как-то виднее Становится прошлых деяний пора. С бесстрастных страниц отчетов, ответов, Написанных четким, простым языком, Запомнилось много имен, но это Нам врезалось в память: Анатолий Яцков! Он рвался в бой, мужал с летами И наконец чекистом стал, И боевых дорог следами Всю землю исполосовал. Чтоб дел его познали цену, Один лишь факт припомнить надо: Сам Трумэн обещал ему Стул электрический в награду… В нем ясно все, не скрыто ничего, И добрая душа так чутко внемлет лире, И дружба бескорыстная его Дороже всех сокровищ в мире. Слов не найти высоких, красивых, Все как-то ушло, улетучилось вдруг. Только хочется сказать: спасибо За то, что ты есть, наш Добрый Друг!

Заключение. «Каждый делал свое дело…»

Это высказывание Анатолия Антоновича Яцкова, еще не Героя России, но атомного разведчика, стало достоянием его коллег по научно-технической разведке и ушло в блокноты журналистов незадолго до его кончины.

В сложное время после августа 91-го года достаточно много коллег в этих сложных условиях, как это ни странно, растерялись, вплоть до потери интереса к жизни — в работе в штаб-квартире разведки, учебном заведении…

Анатолий Антонович не успел полностью ощутить тлетворное влияние «дикой капитализации страны» и последствий ее для разведки. Разведчики-ветераны не могли принять сам факт разливающейся мутным потоком по Отечеству «деидеологизации», во главе угла которой стояли «деполитизация» через «департизацию» и «депатриотизацию».

Идеологическая составляющая взращивалась в Отечестве тысячу лет. И из века в век укреплялась в борьбе с Западом, стремящимся ликвидировать российскую государственность как таковую. И случилось так, что основа из основ разведывательной работы и подвигов ее ярких разведчиков фактически в одночасье была брошена в «костер инквизиции», зажженный псевдодемократами и их пособниками из пятой колонны с управлением «из-за бугра».

Однако «депатриотизация» в рядах разведки не прошла, хотя ее влияние было серьезно ослаблено. Да и «деидеологизация» проявила себя не надолго, хотя и в уродливой форме. Так, в документах стали стесняться писать слово «советский», а из учебных пособий института разведки убирали те из них, где часто упоминалось это преданное «анафеме» определение.

2000-е годы стали началом возрождения лучших традиций в разведке, правда, со многими «но». Так, стремительно был развален в начале 90-х годов факультет НТР — это детище «гвардейцев Квасникова» и его организатора и руководителя в течение семнадцати лет Анатолия Антоновича Яцкова. И по сей день Академия разведки к его реставрации так и не приступила. А ведь уже в начале нового столетия бывший начальник внешней разведки и глава госбезопасности Владимир Крючков в своих воспоминания называл научно-техническую разведку «самым рентабельным хозяйством страны»!

Патриотизм… Опять же, разрушили систему чекистско-патриотической подготовки будущих разведчиков с ее ценнейшими наработками в этой области с момента появления первой Школы особого назначения. Новая система, хотя бы равная прошлой, старой, но проверенной боевым опытом полезности в подготовке кадров, не была создана. А обстановка в стране требовала многократного усиления этого аспекта в работе с будущим разведки.

И как тут не вспомнить хотя и горькое, но справедливое высказывание в устах ветеранов в отношении молодых разведчиков 90-х годов: «потерянное поколение». В результате забвения лучших традиций в профессионально-патриотической подготовке кадров и появилось это беспрецедентное в истории разведки понятие.

* * *

Анатолий Антонович не застал пика страстей вокруг атомной бомбы, но он почувствовал тенденцию в раздувании «младофизиками» конфликта мнений между учеными и разведчиками, ибо последним стали приписывать якобы желание примазаться к атомному подвигу ученых. И если в «спор» атомный разведчик не смог вступить, то обозначил канву его рамок с торжествующей аксиомой, высказанной им: «Каждый делал свое дело!»

И потому своеобразной эпитафией к пресловутому спору, а точнее, «разночтению» одного и того же явления стало четкое определение роли каждой из сторон в создании отечественной атомной бомбы и ядерного оружия в будущем. Эта аксиома многократно повторялась на официальных и неофициальных встречах, на страницах прессы и в интервью.

Страсти начались после весьма неудачной публикации в военном журнале его редактора о том, что именно разведка дала возможность появиться отечественной атомной бомбе. Причем в категорической форме и с вызывающими высказываниями со стороны как физиков, так и разведчиков. Редактор опустился до уровня бульварной прессы, заявляя, что в атомных делах «ученые должны ручки целовать разведчикам». С категорическим осуждением столь развязного высказывания выступили и разведчики, и ученые. Анатолий Антонович прямо осудил появление такого «странного пассажа» и по форме, и по содержанию, причем на страницах уважаемого издания. В его протесте было главное: бомбу нельзя скопировать, для ее создания нужна целая атомная отрасль промышленности…

В середине 90-х годов, в дни присвоения Золотых Звезд атомным разведчикам, историограф НТР Владимир Барковский обстоятельно озвучил роль ученых и разведчиков в атомных делах Отечества. Это случилось на симпозиумах и конференции в атомном городе Дубне, где он выступал с официальной позицией, согласованной со службой и академиками в вопросе «русского атома».

На всех этих встречах он, ссылаясь на своего коллегу по атомной разведке Анатолия Яцкова, подчеркивал, что «эта аксиома должна остаться в сознании каждого участника в создании нашего ядерного оружия — ученого, производственника, инженера и разведчика». И сегодня развернутое «определение причастности» Героя России Анатолия Яцкова звучит со страниц прессы, экрана телевизора и в воспоминаниях коллег:

«Бомбу делали ученые, а не разведка: разведывательная информация сама по себе ничего не стоит. Она может быть полезной только тогда, когда попадает на благоприятную почву… Каждый делал свое дело!» («Благодатная почва»… Разведка это хорошо стала понимать, знакомясь с архивами, где была обнаружена информация об атомных исследованиях в Германии середины тридцатых годов — сведения от ценного агента в гестапо Брайтенбаха; так было с инициативой разведки по сбору информации о кибернетике; так было в годы Большой химии, когда стало известно, что ее применение в больших масштабах ведет к опасности в нарушении генофонда страны; так было, когда вскрылась нечестная игра западных фирм и банков в завышении в два раза цен на оборудование и ноу-хау, экспортируемое в соцстраны…)

Он, Анатолий Антонович Яцков, один из легендарной атомной четверки, так же, как они в самые трудные годы войны, во что бы то ни стало стремился и проник за «стену секретности» американских атомных центров. Именно обостренное чувство гражданственности и ответственности подвигло их на коллективный подвиг. А он логически влился в коллективный подвиг атомных ученых и специалистов. И все же работа по атомным делам — это только часть, хотя и главнейшая, разведывательной работы в области оборонных интересов Отечества. Более того — даже за пределами победной войны. А эти интересы касались вопросов авиаракетной техники, электроники и иных областей науки и техники в 40–60-е годы. И хочется говорить и говорить об атомных делах снова и снова, об этом их подвиге. Ну хотя бы потому, что в этом разведывательном труде был получен ценнейший опыт, сказавшийся на электронных и ракетно-ядерных делах.

Эту мысль о «верховодстве» атомной проблематики в работе разведчиков и ученых десятилетиями позднее выразил академик Евгений Велихов. Зная не понаслышке, что такое атомная бомба (и проблема создания отечественного ракетно-ядерного щита), с государственной позиции он отмечал:

«Мы, благодаря работам над ядерным оружием, сумели развить нашу науку, сделать ее достижения конкурентоспособными на международном рынке. Без атомной бомбы мы были бы второстепенной державой…»

Это была заслуга и атомных разведчиков, ибо каждый из них нес свою долю ответственности в этом мастерском проникновении «за стену секретности»:

• прозорливый Леонид Квасников — идеолог-стратег и руководитель всей операции «Энормоз» в Центре и нью-йоркской резидентуре;

• Владимир Барковский — первый соприкоснулся с информацией о работах над атомом по обе стороны Атлантики;

• Александр Феклисов — длительная работа с конкретной ценной атомной агентурой в Штатах и Британии;

• Анатолий Яцков — куратор агента-физика, одного из главных информаторов по атому, и организатор работы группы агентов и связников с ними в свехсекретном атомном центре.

Яцков-Яковлев-Алексей-Джонни после провала в канадской резидентуре был удостоен чести быть взятым на прицел американским ФБР, чудом избежал ареста и с семьей исчез в Мексике. А «честь» была велика, но он лишил американские власти попытки посадить его на электрический стул.

Главная заслуга Героев — это помощь Отечеству для длительного мира и для СССР и новой России, для стран всех континентов и всего человечества, когда существует реальная угроза ввергнуть мир в ядерную катастрофу.

Анатолий Антонович оставил свое личное обращение к нам — это его редкие, но яркие выступления перед молодыми разведчиками и ветеранами с трибуны и на страницах печатных изданий. Сегодня они особенно остро звучат в отношении нового поколения разведчиков и как наказ, и как призыв.

В одном из интервью, обобщая портрет советского разведчика, Анатолий Яцков, ветеран разведки с двадцатилетним стажем работы за рубежом, обрисовывает советского разведчика:

«Разведка — это адвокат человечества. Разведчик всю свою жизнь проходит экзамен на человечность, благородство, доказывая, что он — государственно мыслящая личность…

И еще. Противоборство разведок — это не рыцарское ристалище. “Врубитесь”, — как говорит сегодняшняя молодежь, вам парадоксальной покажется моя мысль: разведка всецело сфокусирована против войны. Ее цель — предотвратить, не допустить, в крайнем случае — оттянуть войну».

Послесловие. Они прервали ядерное безумие…

Послесловие — это счастливая находка для тех, кто пишет. Пока готовится рукопись, накапливаются отдельные моменты, которые в текст глав и разделов не хотелось бы включать. Почему? Чтобы не отягощать читателя, казалось бы, излишними подробностями или непонятными с первого взгляда тонкостями.

Но главная причина все же кроется в уходе от канвы тематического содержания. Вот и возникает оправданный соблазн после завершения рукописи еще и еще раз ее причесать путем сокращения и укорачивания в тексте отдельных излишеств. А ведь жалко… Жаль лишать читателя, казалось бы, запредельных сведений. А тут — эта находка в образе послесловия. Вот и получается, что в послесловие уходит отступление от темы, а фактически появляется новая глава…

В рукописи многократно говорится о совместной работе шести Героев России, занятых проникновением в секреты американского атомного проекта. По времени это охват предвоенных годов, период войны и после нее. Возможно, это авторское заблуждение, но при знакомстве с рукописью у читателя возникают вопросы о масштабах содеянного Героями и теми, кто не столь ярко описывается в иных публикациях.

Есть и еще один вопрос, лишь косвенно затронутый в основном тексте рукописи. Речь идет о пресловутой полемике, в которую после 91-го года оказались втянуты разведчики-атомщики и ученые-ядерщики. В этом вопросе категоричен историограф НТР и сам разведчик-атомщик Владимир Барковский. Участвуя в полемике, он ссылается на три имени — Александра Феклисова, Анатолия Яцкова и… Игоря Курчатова. Последний также был категоричен: «Судя по добывавшейся информации теоретического и практического значения, разведка сыграла немаловажную роль».

Следует шире развернуть вопрос о полемике в столь щепетильном деле, как отношения между нынешним поколением физиков и поколением разведчиков. Барковский (и ранее Яцков) решительно восстали против «перетягивания каната» о степени полезности этих двух государственного значения ведомств. Более того, Барковский стоит на позиции, ранее озвученной коллегой Яцковым: «Каждый делал свое дело!»

Именно поэтому в одном из интервью в начале 90-х Барковский замечал:

«Полемика — а она ненужная и неполезная — о том, кто больше причастен к созданию отечественной атомной бомбы, началась, как только мы обнародовали свое участие в этом деле пару лет тому назад, а до этого молчали, имея на то веские основания».

На конференции в Дубне, посвященной пятидесятилетию отечественной атомной промышленности и созданию первой атомной бомбы, Барковский в своем выступлении подчеркивал:

«Ядерщики считают: это они создали советскую атомную и водородную бомбы, а нашего участия вроде бы не было заметно. Но разведчики никогда не отрицали их бесспорного главенства. Мы не занимались ни математическими расчетами, ни конструированием, ни экспериментами. Это все дело рук и ума наших коллег-ученых».

И действительно, в архивном деле № 13676 с грифом «хранить вечно» имеются на листах разведывательной информации отзывы и заключения Игоря Курчатова: «Было бы хорошо получить…», «очень важно знать…», «крайне важно выяснить…». Таких обращений сотни… И разведка «получала», «узнавала», «выясняла». Конкретно — вот одна из оценок Игоря Васильевича (07.03.1943): «Полученные материалы заставляют нас по многим вопросам пересмотреть свои позиции».

Со слов разведчиков-атомщиков известно, что Курчатов ни разу не отверг информацию разведки как сомнительную или неугодную. Ведь и разведка, и ученый мир живут по своим законам, делая общее дело.

Суть «симбиоза» усилий разведчиков и ученых состоит в том факте, что отечественная атомная бомба появилась на свет усилиями ученых, специалистов и все-таки… разведчиков. Вроде бы работали порознь, а делали общее дело, понимая важность для Отечества обладания оружием в обороне страны и в перспективе — ее независимости.

И гордостью разведки и ее разведчиков является неоспоримый факт, высказанный историографом НТР Барковским: «Нам дорого сознание честно и бескорыстно исполненного долга без каких-либо ведомственных амбиций».

* * *

Когда речь идет о деяниях разведки, напрашивается главный тезис в их работе: разведку делают люди! Проходят годы и десятилетия, прежде чем их имена и тем более успехи становятся достоянием гласности. На заре становления советской разведки в ее славные страницы вписаны операции «Заговор послов», «Трест», а в годы войны — «Монастырь», «Уран» и другие, а затем — неординарные операции в годы холодной войны.

Семидесятые-восьмидесятые годы стали открытием легендарных имен. Не то что о них не говорили, но как-то не в полный голос и весьма сжато об их делах на пользу Отечеству.

И среди таких имен, как Рихард Зорге, Ким Филби с его коллегами-разведчиками из «Кембриджской пятерки», Рудольф Абель, Конон Молодой и многих других, особой строкой заметно выделяется еще одно имя — Быстролетов. Правда, Дмитрий Александрович однажды, в нескольких словах описав свою биографию, умолчал о том факте, что он происходил из знаменитого древнего рода Толстых, верных служителей «царям и Отечеству». Но… в советское время такое родство анкету не украшало, ибо такие были времена — такие были нравы.

На одной из своих фотографий Дмитрий Александрович весьма загадочно сообщал кое-что из биографического: «От человека, который когда-то бы венгерским графом, голландским психиатром и американским гангстером». А о чем «граф-психиатр» умолчал? О том, что в коллекции его профессий еще и художник, и узник советских тюрем и лагерей, и писатель…

А еще он большую часть своей жизни прожил под чужими именами. И он обладал удивительной способностью найти подход к нужному для дела человеку и проявлял «высший пилотаж», получая от него коды и шифры посольств в десятке стран Европы и не только там.

Он знал обычаи прихожан в костелах и лютеранских церквях, особенности аборигенов в десятках стран всех континентов, изучая их непосредственно… Знал о характере людей многое, предвидел их поведение при установлении оперативных отношений и упреждал ситуацию, когда новому источнику грозил провал.

На этом фоне жизни «аса разведки» внешняя сторона судьбы героя нашего повествования, казалось бы, выглядит скромнее с точки зрения книжной и телевизионной зрелищности. Но и у Анатолия Яцкова, и у его пятерых коллег имеется важнейшее преимущество — они были атомными разведчиками. И их эффективность в оперативной и информационной судьбе выходит за рамки одной организации — разведки госбезопасности, одной страны — Советской России, но в защиту от гибели всего мира в пламени ядерной войны.

Их всего-то было менее десяти разведчиков, чуть более десяти агентов — и горы информации о скрытых от человечества совершенно секретных сведений о характере, ходе и особенностях создания на враждебном и СССР, и миру Западе ядерного оружия.

Историки считают, что у Наполеона и Сталина были самые результативные в мире разведки. И этот факт имеет подтверждение в устах самых яростных врагов всего советского (понимай, всего российского с тысячелетней историей).

Об этом не раз говорил Аллен Даллес, глава ЦРУ, отмечая положительные вековые традиции русской и советской разведки, ее внушительный вклад в помощь советскому правительству в годы войны или высокую оценку действий нелегала Рудольфа Абеля. Его оценки дают право довериться тому факту, что «в мировом разведывательном сообществе» советская разведка взошла на «первое место пьедестала почета». А потому самым значительным событием в жизни разведок всего мира общепризнан «атомный шпионаж Советов». Но пусть не смущает читателя приписывание советской стороне занятие в этом случае шпионажем: ведь «шпионаж» — это в чем-то корысть.

Известно, что лучшая форма защиты — нападение, а в случае с делами разведки — наступательная тактика: знать (а она знала, что военный атом Америки направлен против Советской России!), предвидеть (где этот атом может быть создан?) и упредить ситуацию (путем появления военного атома с целью защиты Отечества!).

В этом ключе справедливо определены роль источника информации как «ценного агента, стόящего целой армии» (Ронге, германский разведчик Первой мировой войны) и значение разведки и разведчика, ибо «война в условиях мира — таково истинное определение роли разведывательной службы… ей нельзя нанести удар разоружением…» (Николаи, глава германской разведки в той же войне).

За несколько месяцев до своей кончины Иосиф Виссарионович Сталин, государственный деятель мирового масштаба, работал на «Конспективными замечаниями» — требованиями к разведке и разведчикам. Его советы живы и по сей день:

«Нельзя быть наивными в политике, но особенно нельзя быть наивными в разведке, ибо разведка — святое, идеальное для нас дело».

* * *

Советская разведка в вопросах обеспечения обороноспособности Отечества не была наивной. В вопросе работы по атому кратко сформулировал атомный разведчик-историограф Владимир Барковский, он же — коллега и друг атомного разведчика Анатолия Яцкова:

«Мы к созданию атомной бомбы имели весьма скромное отношение. Мы давали лишь пищу для ума, и всё. Этим и ограничивалось наше участие. Правда, обстоятельства были далеко не ординарные, и нам пришлось действовать чрезвычайно осторожно, как хирургам. Крохотная ошибка — и прощай надежда на быстрое, именно быстрое создание “атомного щита”. Нас и ученых торопило время. Оно выступало в роли жесткого, неумолимого властелина».

В устах атомного разведчика Барковского, охотника за секретами не только по атомной проблематике, понятие «неординарная обстановка» звучит по-разному в сравнении с работой на разведывательном поле атомного разведчика Анатолия Яцкова.

Дело в том, что любой разведчик НТР обязан иметь триединую профессию: во-первых, общую разведывательную; во-вторых, специфическую в работе с источниками-специалистами; в-третьих, по прикрытию, которое должно работать на разведку. Последнее — это не только место-прикрытие, но и позиция, с которой ведется (расширяется) работа по вербовочному контингенту и обеспечивается конфиденциальная связь с ним. Всем этим в совершенстве владел Джонни — атомный разведчик, наш старший товарищ.

В этом отношении у Анатолия Яцкова было серьезное преимущество: с января 43-го года работа линии НТР в Нью-Йорке вдохновлялась, организовывалась и активно курировалась Леонидом Квасниковым.

И если для Барковского в работе над добытой информацией по атомной проблематике ее терминология виделась как китайские иероглифы, то полученные Яцковым-Яковлевым (Алексеем-Джонни) сведения попадали в руки Квасникова. И то, что было трудно воспринимаемо Барковским, то не терзало столь жестко Яцкова. О Квасникове даже в устах отечественных ученых ходила молва как «о человеке с глубокими знаниями физики».

Если еще короче, чем в предыдущих главах, попытаться дать однозначную оценку деяний каждого из четверки атомных разведчиков, то Леонид Квасников — «идеолог и стратег», Владимир Барковский — «первооткрыватель», Александр Феклисов — «главный куратор главного источника» и Анатолий Яцков — «главный куратор связных». А все вместе они — «проникнувшие за стену секретности» американского атомного проекта.

Триединое деяние профессионалов… Ради того, чтобы донести до наших ученых и специалистов ценнейшие сведения об уровне и характере работ Запада над атомным оружием, появление которого Белый дом, Капитолий и Пентагон увязывали с доминированием над миром, и в частности «с окончательным решением русского вопроса».

Справка. В конце войны сенатору с Капитолия Гарри Трумэну американский военный министр дал понять, что в стенах верховной власти Штатов имеется тайна, доступ к которой строго ограничен. Даже став вице-президентом, Трумэн не догадывался о том, что в атмосфере чрезвычайной секретности из американской казны уходят «на что-то» миллиарды долларов. И лишь став президентом (а это случилось в апреле 45-го, когда умер четырехкратный президент Рузвельт), он узнал, что готовится испытание супероружия — атомной бомбы.

И президент был потрясен, ибо почувствовал себя властелином мира. Однако ни бывший сенатор и вице-президент, а ныне уже президент, не ведали, что «их» секрет не был таковым для советской разведки, а значит, как писали позднее, «для Советов», «для Кремля», «для Дядюшки Джо»… Ибо Кремль нашел и разведчиков, и агентов, и способ проникнуть за завесу сверхконспиративной системы, возведенной в виде «стены секретности» — своеобразного «зонтика» над американским атомным проектом «Манхэттен».

Сверхконспирация… Что в нее входило? Это переписка по анонимному адресу: «Армия США, почтовый ящик 1663»; ученые с мировым именем — под псевдонимами — Нильс Бор (Николас Бекер), Энрико Ферми (Генри Фермер)… И все двенадцать нобелевских лауреатов находились «под колпаком» ФБР и военной контрразведки Америки?! И «под колпак» проникли советские разведчики… Через своих помощников-антифашистов, ставших источниками ценнейшей информации по атомному делу. Именно — делу, а не простому промышленному шпионажу.

* * *

Атом против мира… Атомная бомба взорвалась не только на полигоне Советской России. Ее эхо серьезно потрясло умы политиков в Белом доме, сенаторов в Капитолии и военных в Пентагоне: на «ядерную дубинку Трумэна» нашлась «атомная дубина русских». Так оценили это событие в России сами американские политики, сенаторы и военные, выливая свое бессилие на страницы прессы.

Нужно представить, какое удовлетворение испытывали разведчики (в то время еще без приставки «атомные»), косвенно догадываясь о результатах и своего труда в «атомной гонке» с Западом. И разведчики, возвратившись с обоих берегов Атлантики, в полной мере ЭТО УЧАСТИЕ прочувствовали, работая уже в штаб-квартире НТР в Москве. Именно тогда в разной степени им удалось заглянуть в документы операции «Энормоз» с их оценками из уст отечественных ученых-ядерщиков.

Казалось бы, в последующие годы «войны низкой интенсивности» — это дикое изобретение «сильных мира сего» в Америке — заставили мир почувствовать «запах ядерной гари», причем и не раз, и не два… Ниже приводится хроника некоторых военных действий Пентагона в разных регионах мира с применением ядерного оружия в виде «слабо очищенного урана». И снова мир оказывался на пороге ядерной войны — и не раз, и не два…

1950 год. Во время корейской войны летчики американских ВВС были облечены полномочиями на самостоятельное использование ядерного оружия. Командиры в званиях капитанов и майоров сами могли определять, достигла ли обстановка критического уровня или нет… Этот факт признавал в своих саморазоблачениях бывший президент Никсон: «Я знаю, что она, бомба, играла свою роль в Корее».

1956 год. И снова из признания Никсона: «Она сыграла решающую роль во время Суэцкого кризиса».

1959 год. «Она играла решающую роль в Берлине».

1962 год. Карибский кризис мог закончиться ядерным противостоянием, если бы полумиллионная американская армия вторглась на Кубу (тогда президент Кеннеди остановил вторжение, когда узнал от экспертов о гибели 80 000 000 американцев, если возникнет ответный ядерный удар!)

1969 год. Уже введенный в действие план использования тактического ядерного оружия во Вьетнаме был отменен в самый последний момент.

1990-е годы. Затем «грязный уран» применялся против Ирана, в иракской войне, в балканском разбое против Югославии.

…Высказывание, точнее заявление Никсона, первого в стране государственного лица, расшифровывает бывший сотрудник аналитического бюро «Рэнд корпорейшн», работающего в интересах американских верхов:

«Неоднократно, как правило втайне от американского народа, американский ядерный потенциал использовался… точно так же, как пистолет, приставленный к виску противника, независимо от того, был нажат курок или нет».

Если в Госдепе, на Капитолии и в Пентагоне роятся идеи войны, то у постоянно меняющихся американских доктрин и планов использования ядерного оружия имеется как бы внутренняя логика и свое определенное развитие. И верхней, критической точкой вполне сможет стать теория «взаимного гарантированного уничтожения». Это означает не что иное, как безумие, сумасшествие, от которого никому не спрятаться…

Наш Герой России Анатолий Яцков и его коллеги — атомные разведчики и ученые — своим разведывательным и научно-техническим трудом упредили появление ЭТОГО БЕЗУМИЯ!

* * *

Еще в глубокой юности автору этой рукописи, его сверстникам и всем, кто смотрел мосфильмовскую ленту послевоенных сороковых годов «Подвиг разведчика», хорошо запомнилась неоднократно повторяемая фраза главного героя, майора Федотова: «Связь, связь, связь…Что я значу без связи?!»

В своих делах разведка, как бы это странно ни звучало, опирается в исконно русское понятие: «Дорого яичко к Христову дню!» И в разведке это означает: актуальность вкупе с секретностью и достоверностью добытого материала, причем в НТР — ноу-хау и образца. И ученые-атомщики отмечали, что информация от разведки ни разу не была ложной (достоверность!) и была сверхсекретной (из-за «стены секретности»!) и, конечно, по времени столь нужной в сокращении сроков работ с атомом (актуальной в ходе разработки отечественного атомного оружия!).

Это и есть заслуга всех звеньев цепи движения информации: «источник — разведчик — ученые». И в этой цепочке существует еще одно звено в двух ипостасях — еще и «разведчик — связные». Именно эту сложнейшую миссию связующего звена не один год исполнял Анатолий Яцков, причем на грани оказаться на электрическом стуле американского правосудия…

Как можно охарактеризовать небольшую группу атомных разведчиков, которые под руководством Леонида Квасникова и с «подачи» лондонской резидентуры проникли «за стену секретности»? Вся предлагаемая вам, читатель, книга рассказывает, что за люди были атомные разведчики — сотрудники госбезопасности.

Следующее высказывание ветерана — атомного разведчика — это не повторение уже сказанного выше. Это его полное обобщение портрета советского разведчика с оценкой его деяний во времени — до, во время и после войны. Вот это пророческое завещание Анатолия Антоновича Яцкова о том, что «разведка — это адвокат человечества», может быть дополнено высказыванием одного из членов группы Рихарда Зорге. В устах Анатолия Антоновича это звучит так: «Вот так, например, понимал свою миссию агент Зорге — Бранко Вукелич: “Мы боремся за мир. Сейчас стремимся к тому, чтобы не было войны между Японией и СССР”. Это великий подарок в нашей жизни — скрытно, тайно бороться против ядерного безумия, за мир во всем мире…” Были у разведчиков и свои праздники в битве против холокоста. Они предугадывают, ощущают близкое дыхание надвигающейся войны. Пожалуй, лучше Рихарда Зорге не выскажешь стиль работы советских разведчиков: “Я никогда не прибегал ни к обману, ни к насилию”».

Для многих журналистов и «владельцев пера и бумаги» как яркое откровение звучит утверждение в то время уже ветерана разведки Анатолия Антоновича Яцкова. Об атомных делах он начинал, как правило, говорить: «Было так, а не иначе». Почему так категорично?

Сказано это было потому, что на Западе появилось немало «откровений», полных домыслов, заведомой полуправды, непроверенных фактов «вокруг атомной бомбы». И когда в 1993 году Анатолий Антонович ушел из жизни, «его категоричность» особенно ценна, ибо «псевдодемократы» капитализированной России и «младофизики»-ядерщики «с перьями из дипломов и званий» яростно набросились на внедрение в умы общества двух оспариваемых фактов: атомную бомбу Советы украли у США и разведка не имела отношения к ее появлению в нашей стране…