Зимняя гостья

Она ни за что не признается, что забыла о свидании и вспомнила только благодаря Шарлотте.

– Ладно, это неважно. Я прошу прощения.

Услышав вздохи в трубке, Саманта поспешила добавить:

– Нет, не перебивай, позволь мне закончить. Пожалуйста. Я буду с тобой честна. Ты хороший друг, мы отлично проводили время, мне нравится с тобой разговаривать, но между нами не вспыхнула искра, признай это. За ужином или в театре мы ведем себя как пара средних лет, иногда ты берешь меня за руку, когда провожаешь домой. Мы ведем себя как воспитанные, уравновешенные люди, что, собственно, неплохо. Вероятно, причина во мне, ведь мы оба знаем, что я не умею выражать эмоции. Но я очень хочу научиться, Кайл. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу. Хочу испытывать чувства и переживать эмоции. Но рядом с тобой у меня не получается. Поверь, это не твоя вина. Я так долго носила маску, теперь хочу всегда быть такой, какая я на самом деле, в душе.

Саманта говорила и не могла остановиться.

– Возможно, причина в том, что мы не испытываем чувств друг к другу или я не умею испытывать, потому что постоянно контролирую себя. – Мамочка, спасибо тебе за это! – Я в долгу перед собой и хочу дать себе большее. Не ожидаю бури страсти, но хотя бы легкий ветерок. И ты, без сомнения, заслуживаешь того же. Мы оба заслуживаем большего, чем ровные, сдержанные и скучные отношения. Надо признать, нам обоим чего-то не хватает.

Саманта смотрела на кружащиеся за окном снежинки. Странно ощущать одиночество в городе, где проживают сотни тысяч людей. Как найти в этой толпе человека, способного изменить твой мир? Для начала надо быть честной прежде всего с собой.

– Кайл, на самом деле ты совсем меня не знаешь. И в этом тоже виновата я, не ты. Я не такой человек, каким ты меня считаешь, не такая примитивная. Настоящая я хочет влюбиться без памяти, чтобы забыть о работе и обязанностях, а не о мужчине и свидании. Хочет бежать в обеденный перерыв в магазин, чтобы купить сексуальное белье, а не сидеть в кабинете, разговаривая с клиентами. Хочет лежать в постели обнаженной, пить шампанское, а не сидеть в душном зале театра с незнакомыми людьми. Хочет заниматься сумасшедшим сексом, не заботясь о месте и времени и уж точно не думая о планах на завтрашний день. Я хочу… с замиранием сердца смотреть на звезды, когда меня целует мужчина.

Неужели она произнесла все это вслух? Неужели это была она?

Несомненно, все это логично для женщины, решившей быть откровенной, но очень непривычно. Такое ощущение, будто прошла голой по Ньюбери-стрит. Слава богу, разговор скоро закончится и не придется вновь об этом думать. Вот что бывает, если дать право высказаться эмоциональной и страстной Саманте. Пожалуй, лучше держать ее запертой внутри, иначе непоправимых последствий не избежать.

Краснея от смущения, она продолжала:

– Итак, я хочу сказать, что все кончено, думаю, ты и сам это понимаешь. Знаю, тебя многое во мне раздражало, например моя любовь к сестре и привычка разговаривать с ней каждый день. Это моя жизнь, и она останется такой, без страсти и ярких эмоций, поэтому нам лучше признать, что пора расстаться. Мы отлично провели время, но пора все закончить.

Все! Она сказала! Сказала! И даже больше, чем планировала.

Саманта закрыла глаза и принялась дышать глубоко и медленно, пытаясь унять сердцебиение. Она и не предполагала, что будет так волноваться.

Кайл молчал, вероятно, был шокирован ее речью, впрочем, как и она сама. Пить шампанское в постели голой? Откуда это-то взялось?

Она подождала еще несколько мгновений и не выдержала:

– Знаешь, мне как-то не по себе оттого, что ты молчишь… – Мягко говоря! – Скажи хоть что-нибудь.

В трубке не слышалось ни звука.

Саманта раздраженно поморщилась. Впрочем, она не сомневалась, что поступила правильно, разорвав отношения. Была честна, открылась, как советуют во всех книгах об отношениях с мужчинами. И что получила в ответ? Никакого понимания и желания разговаривать.

– Кайл, скажи же, что ты думаешь?

– Что я думаю?

Голос ответившего ей мужчины был низким, глубоким и совсем незнакомым.

– Думаю, вы меня с кем-то перепутали. У нас не было ужина в ресторане, скучного или какого-то другого, мы не занимались сексом, так что не могу ничего сказать о страсти между нами, но идея пить шампанское в постели обнаженными мне нравится. Я не знаком с Кайлом, но, полагаю, парню есть над чем подумать, потому что вы правы, никому не нужны скучные отношения без эмоций и чувств.

Саманта остолбенела, кажется, даже перестала дышать.

Кто это?

Шарлотта должна была позвонить Кайлу и шотландцу, Броди Макинтайру, владельцу поместья в нагорье.

Если на линии не Кайл, остается только…

Не сказав ни слова, Саманта потянулась за стаканом с водкой и залпом выпила содержимое.

Элла

– Всего кусочек. – Элла Митчелл разрезала соцветие брокколи и улыбнулась дочери. – Только один.

– Сначала обнимашки, мамочка.

– О нет, – Элла строго покачала головой. – Тебе не удастся меня обмануть. Сначала едим брокколи, потом обнимаемся.

Табита недовольно скривилась:

– Почему?

Любимый вопрос – почему. Бесконечное «почему».

– Это вкусно и очень полезно.

– Она противная.

– Вовсе нет. Это здоровая, полезная еда. Благодаря ей ты будешь сильной и здоровой. – «Неправильные аргументы, Элла». – Смотри, капуста похожа на новогоднюю елку.

Видя, что Таб хмурится еще сильнее, она подхватила и подняла над тарелкой соцветие.

– У елки иголки.

– Верно. Но издалека…

Таб замотала головой:

– Елка большая.

Этот способ тоже не сработал.

– Послушай, если ты будешь есть овощи, я смогу считать себя хорошей мамой, а мне очень хочется быть хорошей мамой.

– А мне хочется быть единорогом.

Элла рассмеялась. Надо будет непременно рассказать об этом диалоге Майклу за ужином. Дети дают немало поводов для смеха.

– Ты знаешь, а единороги едят брокколи.

Голубые глаза Таб, такие же невообразимо красивые, как у отца, стали еще больше от удивления.

– Почему?

– Потому что им известно, как это полезно.

Таб поковыряла пальцем кусочек на тарелке:

– Откуда ты знаешь, что они едят брокколи?

Элла сомневалась, должно ли ее радовать или огорчать нежелание дочери верить всему на слово.

– Единороги – существа мифические, их питание для нас тайна, но точно известно: чтобы вырастить рог, им необходимо много витамина D, кальция, калия и фосфора.

Таб осторожно положила кусочек в рот.

– А мы будем рисовать рождественские открытки?

– Надеюсь, если захочешь. Мне очень нравится делать открытки, можем украсить их блестками.

Элла зажмурилась от предвкушения. Она обожала Рождество: шум, смех, суету. Но больше всего радовала возможность провести время с семьей.

Она наклонилась и чмокнула Таб в макушку:

– Я люблю тебя, милая. Ты ведь знаешь?

Она считала это важным и часто говорила дочери о любви, никогда не сдерживала чувств.

– И я тебя. Давай наряжать елку.

– Не сейчас, немного позже.

– Почему не сейчас?

– Потому что она высохнет и осыплется к Рождеству.

Это была единственная причина. Будь ее воля, Элла бы оставила в доме елку на весь год. От света крошечных огоньков на душе становилось теплее. Рождество стало для нее временем семейного счастья.

– А мы можем встретить Рождество в заснеженном лесу?

– Нет… Думаю, нет. А почему ты так решила?

– Так написано в моей книге. И на картинке очень красиво.

– И у нас тоже будет красиво. И уютно. Обещаю. Нарядим большую елку, украсим дом и зажжем камин. Приедет тетя Сэм, мы испечем печенье. – Элла давно составила список всего, что хотела сделать. Они с Таб решили смастерить украшения сами и доставать их каждый год, пока те не порвутся.

– А тетя Сэм будет работать?

– Если только по телефону, у нее ведь очень много дел.

– Папа называет ее магнит.

– Магнат, милая, а не магнит. Магнат – это очень сильный и влиятельный человек.

– Сильный?

– Да, физически сильный и могущественный.

– А что значит влиятельный?

Вопросы следовали один за другим, казалось, это никогда не закончится. Элла все чаще склонялась к мысли, что ее кто-то проверяет, сорвется она наконец или нет.

– Тетя Сэм – магнат, – просияла Таб.

– Милая, папа подшучивает над Сэм. – Как донести до ребенка ироничность слов? – Но твоя тетя очень умная, это правда.

– А ты тоже магнат?

– Нет, я просто твоя мама. И это делает меня очень счастливой.

Элла никогда не мечтала о карьере и успехе в бизнесе, но сестрой гордилась. Успехом она считала добросовестно выполненную работу, осознание того, что помогла человеку, пусть и в малом.

Будучи учителем, высшей наградой для себя она считала изумление и восторг в глазах ребенка, осознавшего, что из букв можно сложить слова: д-о-м – дом. Дом! Работая бариста, она готовила кофе и радовалась, что может сделать утро человека лучше и, возможно, спасти кому-то жизнь: Элла верила, что хороший кофе может быть спасением во многих ситуациях. Еще раньше она трудилась в книжном магазине. «Прочитайте эту книгу, она наверняка будет вам полезна». Наш мир – не самое счастливое место, она усвоила это с детства. Элла не могла изменить его глобально, но в мелочах была в состоянии сделать жизнь легче для себя и окружающих.

Теперь она мать и строила не карьеру, а семью, возводила невидимые стены, защищающие ее мир от невзгод.

В дальнем углу кухни в сумке зазвонил телефон. Элла не пошевелилась.

– Это твой телефон, – ткнула пальчиком в его сторону Таб.

– Знаю, милая.

– Надо ответить, мама.

– Пусть звонит, наш разговор для меня важнее.

– Но это может быть важно.

– Не важнее общения с тобой.

Элла поцеловала дочь, погладила по щеке, наслаждаясь прикосновением к мягкой коже, ароматом ванили и розы, а еще юности, задора и надежды. Взгляд дочери был пытливым, любопытным, она пребывала в том прекрасном возрасте, когда изучала мир и пыталась расставить в нем все по местам. Почему-почему-почему доводили до исступления многих матерей, но не Эллу. Напротив, она мечтала, чтобы это удивительное время длилось дольше, мечтала навсегда сохранить такие близкие и доверительные отношения с дочерью. Телефон она стала ненавидеть за его способность разразиться звонком в самый неподходящий момент и разрушить его очарование. Возмущало его бесцеремонное, навязчивое вторжение в жизнь, он мешал и пожирал время. Будь ее воля, она никогда бы не пользовалась мобильным, но Майкл настаивал, чтобы телефон всегда был при ней.

Мелодия стихла, но через несколько секунд звонок раздался вновь, едва дав Элле расслабиться.

Таб принялась возить по тарелке кусочек брокколи.

– А если это тетя Сэм?

– Она не станет звонить в середине дня: у нее очень много дел.

Впрочем, вдруг это действительно Сэм? Или Майкл? Всем известно, что телефон она носит с собой для звонков в экстренных случаях. Вдруг это именно такой случай?

Элла встала, переступила через куклу на полу, потом через горку платьев для нее и взяла сумку. Краем глаза она заметила, как дочь бросила кусочек брокколи под стол, и уже готова была высказаться по этому поводу, но увидела на дисплее имя сестры. Что случилось? Она никогда не звонит днем.