Grim Reaper

— Винтовку возьми, — крикнул ему вслед капрал.

— Серебряные пули дашь? — проворчал Корнелиус, но винтовку взял. Армейский чиновник смотрел на Яна Мертенса поверх очков.

— Мы с исключительным уважением относимся к помощи, которую Ваша электротехническая корпорация оказывает нашим вооруженным силам в это нелегкое время, однако я не понимаю…

— Это я не понимаю, — взорвался Мертенс, — что значит «пропал без вести, и на этом основании исключен»? Если убит, это должно быть известно, если пропал в бою, то на каком основании исключен? Вы подозреваете моего друга в дезертирстве? Тогда я Вам прямо скажу, что это невозможно.

— Вы даже не представляете, чего только не бывает возможно… — вздохнул чиновник.

— Тем не менее, я настаиваю на объяснениях.

— Я не могу их Вам предоставить.

— Почему?!

— Это представляет собой дело исключительной важности, не подлежащее огласке.

— То есть механизмы для новейших подводноплавающих судов представляют меньшую важность и могут быть мне доверены, а перестрелки с индейцами в Скалистых горах — нет?

— Вы крайне наивны, мой друг…

— Если Вы не в состоянии ответить на мои вопросы, мне не остается ничего иного, как обратиться с запросом к депутату от моей провинции, и вот тогда дело точно приобретет огласку.

— Не стоит меня шантажировать.

— Что ж, давайте придем к взаимовыгодному решению.

— Хорошо. Ваш друг вместе с другими был отправлен на ответственное задание, с которого не вернулся.

— А другие?

— Они тоже не вернулись…

— И это повод записать их в дезертиры?

— Никто не записывал…

— Вы исключили их из списков.

— Это необходимая формальность, войсковая часть передислоцируется в новое место, мы должны были как-то оформить их отсутствие…

— Вы меня поражаете. Люди посланы Вами в бой, и одновременно из-за бюрократических формальностей списаны не то в партизаны, не то в дезертиры! Чиновник поморщился.

— Поверьте, если они вернутся, мы немедленно восстановим…

— Может, не стоило исключать? Вы отдаете себе отчет, что уже послали их родственникам документы?

— Лично я, — чиновник, сделал на этом особое ударение, — так вот лично я, против этого возражал.

— Вы знаете, мне совершенно не интересно, возражали лично Вы или нет, меня волнует результат. Чиновник снял очки и старательно протер их салфеткой. Его лицо выражало глубоко оскорбленную невинность…

— Хорошо, — сказал он, закончив протирать стекла, — я сделаю все от меня зависящее, чтобы ваш друг и остальные были восстановлены в списках, и их родные были уведомлены о случившемся… хм-м-м… недоразумении. Изабель внезапно проснулась. В спальне было уже светло, через окно в комнату лилось яркое сентябрьское солнце. Она не могла понять, что ее разбудило, но это что-то было связано с Корнелиусом… «Наверное, кошмар приснился» — подумала она. Изабель протянула руку к стоявшему на столике кувшину с водой, но тот выскользнул из пальцев и разбился… На секунду ей показалось, что она находится не дома, а где-то далеко, насколько далеко, что солнце там еще не взошло. Вокруг лишь камни и деревья, а среди них бредет крошечная фигурка. «Это Корнелиус» — пронеслось в ее голове, — «но что он делает»? Какая-то мрачная тень отделилась от скалы над головой бредущей фигурки и скользнула вниз, пытаясь схватить его черными когтистыми лапами…

— Нет! — крикнула Изабель, и в тот же момент видение рассеялось. Изабель снова оказалась в своей комнате, рядом с ней суетились горничная и тетушка Саския.

— Принеси нюхательную соль, не видишь она в обмороке, — распоряжалась тетушка, укладывая Изабель на кровать. Странно, она не помнила, чтобы с нее вставала…

— Я не в обмороке, Корнелиус он… — пробормотала Изабель, — и потеряла-таки сознание. Он спускался по тропе, петляя между валунами. Под сапогами хрустел щебень, и изредка постреливали ломающиеся ветки. До воды оставалось совсем немного, лишь обойти нависающую над тропой скалу. Корнелиус уже скрылся под нависавшим каменным козырьком, когда у него в ушах отчетливо прозвучал женский голос:

— Нет! — и он был готов поклясться, что это был голос его жены. От неожиданности он замер, словно наткнувшись на незримое препятствие. Но обдумать происшедшее не успел. Какая-то темная масса обрушилась на тропу как раз в том месте, где Корнелиус должен был находиться, если бы внезапно не остановился. Склон был довольно крутой, и эта темная масса по инерции поехала вниз, разворачиваясь и разбрасывая щебень и сучья четырьмя когтистыми лапами. Корнелиус различил бурый мех, массивную лобастую голову с маленькими ушами и казавшийся удивленным взгляд маленьких коричневых глазок. Секунду спустя зверь притормозил свое движение, уцепившись когтями за землю. Корнелиус увидел, как тот поднимается на дыбы, почти доставая головой ветви сосен над тропой. Он явственно различил оранжевые клыки между длинными мясистыми губами, и выстрелил. Корнелиус не целился, стрелял от груди, навскидку, даже не очень осознавая, что делает, сработали вбитые армейским обучением рефлексы. Отдача толкнула его назад, мокрые камни под ногами предательски поддались, он повалился на спину и покатился вниз, к мохнатым когтистым лапам… Сидя у костра, Корнелиус пучком травы стирал с мундира брызги медвежьей крови.

— Это ж надо, — удивленно качал головой Георг — с одного выстрела, в глаз, наповал…

— Повезло, — сухо ответил ван-Вейден, руки у него еще тряслись, и он даже не пытался этого скрывать.

— Похоже, хищник давно здесь промышлял, — сказал подошедший Поттенбакер, — выслеживал одиночек на тропе, давил и утаскивал. Заросли тут густые, а гризли зверь осторожный и сильный, бывает, что и бизонов убивает. Даже удивительно, как он на этот раз промахнулся…

— Вот и не верь после этого индейцам и их предчувствиям, — заметил Георг.

— Случайность, — отмахнулся капрал, — совпадение. Просто ни у нас, ни у техасцев не было лесных охотников, иначе бы они быстро сообразили в чем дело.

— А Виллем?

— Он человек прерий… был. Горы и лес мало знал. На поляне появился Витт.

— Там виргинцы. Много. Кавалерия и рейнджеры. Поднимаются к нам из долины. Не меньше двух взводов, а может и больше. Пока не всех видно.

— Проклятье, — чертыхнулся обычно сдержанный Поттенбакер, — где вахмистр?

— Уже собирает людей к бою.

— Против полуэскадрона? Витт растерянно развел руками.

— Приказал вам распаковать агрегат англичанина и использовать его в бою. Все с удивлением посмотрели на остзейца.

— А я что. Я непричем. Я понятия не имею, что это такое, берите сами этого британца и пусть он вам объясняет, зачем оно нужно и как им пользоваться… Лицо Уизерса выражало крайнюю степень удивления.

— Надеюсь, Вы не предполагаете…

— Это не предположение, это приказ, — капрал был краток.

— Но почему я должен…

— Все Ваши товарищи погибли, Вы живы и Ваш груз цел и в наших руках, подумайте, к каким выводам придут виргинцы? Ваше сотрудничество даст нам шанс оторваться от погони, а Вам избежать близкого знакомства с друзьями и родственниками погибших рейнджеров. Англичанин растерялся.

— Я не могу… Я спал с ними в одной палатке, ел с ними из одного котелка… Это невозможно… Вы не посмеете… Не посмеете? — последняя фраза уже была вопросом, а не утверждением.

— Решать тебе. Могу гарантировать лишь, что приму все меры к тому, чтобы живым ты виргинцам не достался… — обычно бесстрастный голос Поттенбакера стал злым. Серые глаза британца застыли. Потом он негромко и совершенно спокойно произнес.

— Я отказываюсь. Можете меня расстрелять. Капрал ничего не ответил, лишь достал веревку и тщательно связал ему руки за спиной. Потом обратился к стоявшему рядом Георгу.

— Если виргинцы подойдут близко, пристрели его. Тот растерянно кивнул.

— Ну что? — Корнелиус и Витт уже разгрузили ящики и теперь сидели рядом в ожидании распоряжений.

— Придется разбираться самим, — отрезал Поттенбакер. Остзейского ван-Вейден не знал, но догадаться, что Витт сыплет отборными ругательствами было не сложно.

— За дело, — прервал его капрал. В первом ящике оказалась массивная металлическая тренога, второй полностью заполняли винтовочные патроны, аккуратно уложенные в длинные брезентовые патронташи. В третьем среди промасленной бумаги лежал непонятный агрегат, чем-то напоминавший миниатюрную пушку без лафета. На толстом стволе виднелась выбитая надпись: Vickers, Sons & Maxim.

Поттенбакер перебирал листы из принадлежавшего британцу портфеля, который до сего момента хранился у вахмистра. Почему именно их троих Зильбер отправил разбираться с устройством, было понятно. Корнелиус до армии работал механиком и инженером на отцовской лесопилке, капрал Поттенбакер занимался добычей артезианских вод и даже успел поработать на нефтепромыслах в верхнем Огайо, а Витт был корабельным механиком на Балтике. Из всего отряда только они сносно разбирались в механизмах. Пока Корнелиус и Витт устанавливали треногу, капрал старательно сверял изображения на листах с мини-пушкой из третьего ящика. Со стороны ущелья донеслись первые выстрелы.

— Быстрее, — распорядился Поттенбакер, — Витт помоги мне закрепить митральезу на треноге, а ты принеси котелок воды.

— Опять, — только и смог произнести Корнелиус, и, не дожидаясь ответа, снова побежал по тропе к ручью. Тушу гризли он обошел через кусты. Воспоминания о случившемся были слишком свежими. Когда он с водой вернулся наверх, агрегат уже стоял на треноге, а Поттенбакер пытался зачем-то приладить к нему один из патронташей.

— Заливай воду, там сверху горловина… Только тут Корнелиус понял, что массивный ствол представлял собой лишь пустой кожух в верхней части которого располагалась пробка.

— Так, слушайте внимательно, чтобы стрелять из этого агрегата, нужно нажать вот сюда, видите гашетку между рукоятками. Стрелять эта штука должна очень быстро, поэтому патроны придется подносить. Ван-Вейден будешь вести огонь, Витт — таскать патроны. Чтобы наводить на цель надо, судя по всему, использовать… Где-то у самого уха Корнелиуса взвизгнула пуля, он инстинктивно пригнулся. Поттенбакер вскинул магазинную винтовку, позаимствованную у техасцев в качестве трофея. В сотне шагов среди скал замелькали серые мундиры и широкополые шляпы рейнджеров.

— «Нас обошли» — понял Корнелиус, застыв у треноги подобно соляному столбу. Дальнейшие события остались в его памяти странно замедленными, и почему-то беззвучными. Витт бросил патронташ, поднял винтовку, но ее заклинило при первом же выстреле, и он судорожно пытался ее перезарядить, Георг упал ничком и боком отползал к кустам. Связанный англичанин стоял на коленях и его губы быстро-быстро шевелились… Капрал же вскочив на поваленное дерево, передергивал затвор винтовки, что-то бормоча. Каждый раз, когда он его передергивал, одна из фигур в сером падала. Корнелиус не мог сказать, сколько это продолжалось. Просто в какой-то момент Поттенбакер опустил винтовку, и спрыгнул с бревна. Его лицо было даже не бледным, а скорее пепельно-серым.

Что-то лязгнуло, и затвор Витта, наконец, открылся, выбросив гильзу на траву. Из кустов виднелось удивленное лицо Георга.

— Живо, к митральезе, что встали — рявкнул капрал, — они сейчас вернутся. Корнелиус понял, что его оцепенение прошло, и схватился за ручки британского оружия.

— Правее наводи… Он послушно повел ствол вбок.

— Огонь… Когда Поттенбакер говорил, что это устройство стреляет быстро, Корнелиус не обратил на это особого внимания. Лишь теперь он понял, что имелось в виду. Стреляные гильзы вылетели на траву и рассыпались дымящимися желтыми зернами, оружие замолкло, как ему показалось, едва лишь начав огонь. Ван-Вейден без всякой мысли смотрел, как падают срезанные выстрелами молодые сосенки на краю прогалины, образовав небольшую просеку. Он видел на стрельбах огонь картечниц, но то были внушительные орудия на лафетах с несколькими артиллеристами расчета. И стреляли они все же медленнее… Он не знал, попал он в кого-то или нет, но сама мысль о том, какой мощности был огонь, потрясла Корнелиуса. Одно такое механическое ружье могло уничтожить если не эскадрон, то несколько десятков атакующих кавалеристов за несколько секунд. Ему стало не по себе, когда он представил среди этих атакующих себя. Из размышлений его вывел голос капрала.

— Почему ты его не застрелил? — он обращался к Георгу. Тот растерянно пожал плечами, и ничего не ответил. Англичанин по-прежнему стоял на коленях.

— Судя по всему мое содействие вам больше не нужно — сказал он слегка надтреснутым голосом, — я могу хотя бы рассчитывать, что моей семье сообщат подробности? Мне было бы неприятно умереть, осознавая, что мое имя будет запятнано обвинениями в предательстве.

— Считайте, что Вам крупно повезло, — капрал вытер лоб желтым фланелевым платком, — у меня приказ доставить Вас на нашу территорию, и убить лишь в случае если это окажется решительно невозможным…

— В подобной ситуации Вы все еще полагаете это возможным, — англичанин удивленно приподнял бровь, Корнелиус поразился его самообладанию.

— Пока я не вижу к тому никаких препятствий.

— Ваши предложения? — после вчерашней засады капитан О'Рейли был зол, он потерял полдюжины кавалеристов, а рейнджерам досталось и того больше.

— Признания за нами статуса военнопленных и сохранение жизни хотя бы раненым, в соответствии со Страсбургской конвенцией, — акцент американера был не таким чудовищным как это им обычно свойственно.

— Это все?

— Да.

— Вы не боитесь, что я выдам вас и ваших людей рейнджерам?

— Это вопрос Вашего честного слова, капитан.

— А если я откажусь?

— Мы будем отстреливаться, пока у нас хватит боеприпасов или пока мы все не погибнем. Терять нам все равно нечего.

— Вы пересекли границу до объявления войны и убили, по крайней мере, одного мирного жителя. Почему я должен считать вас военнопленными, а не элементарными бандитами? «Вы многого не знаете, капитан», — подумал Зильбер, — «и лучше будет, если и не узнаете». Но сказал он другое:

— Сейчас мы находимся в состоянии войны, и имеем все основания считаться военнопленными, а мирный житель атаковал нас первым.

— Он был мирным жителем.

— Вы вправе предать меня суду и вынести приговор, но в отношении моих подчиненных я прошу проявить милосердие, они выполняли мои приказы, и я сам буду нести за них ответственность. О'Рейли усмехнулся.

— Вы мне нравитесь. По крайней мере, командир готовый пойти на виселицу в обмен на сохранение жизни своих людей достаточная редкость. Однако максимум того, что я могу гарантировать, это то, что вас не повесят без суда.

— И на том спасибо.

Два часа спустя капитан О'Рейли рассматривал горстку оборванных людей окруженных его кавалеристами.

— Если бы я знал, что вас всего семеро, я бы не стал давать гарантий, — пробурчал он, — разведчики клялись, что вас не менее двух десятков… Хорошо, где ваша митральеза?

— Какая митральеза? — лицо вахмистра выражало неподдельное удивление. Стервятники, рассевшиеся на отрогах каньона, флегматично разглядывали сидящих вокруг небольшого костра пятерых изможденных людей…

— Выбирают, — мрачно заметил Георг.

— Да им уж теперь недолго ждать, — отозвался Витт Капрал Поттенбакер осуждающе посмотрел на него, отвернулся и сказал, глядя в никуда.

— До калифорнийской границы осталась пара дней пути…

— Налегке мы, может быть, и дошли бы, но с этим железом? — остзеец кивнул на лежавшие среди камней пулемет и станину.

— У нас приказ, — усталым голосом отозвался капрал.

— А что приказ? — огрызнулся Витт.

Поттенбакер ничего не сказал, но посмотрел на него с некоторым удивлением. Затем пожал плечами и отвернулся.

— Я был бы рад, если бы все солдаты моей страны были бы так… — Уизерс на секунду замялся, подбирая слово, — исполнительны. Но, может быть, он и не так уж и не прав. Какой смысл в том, что вы не исполните приказ, погибнув в этой пустыне? Ведь погибнув, вы же его не исполните? Зачем было неделями бежать, загоняя лошадей и отрываясь от погони, зачем вообще все это, если в итоге останется лишь пять высушенных солнцем скелетов посреди пустыни? Поттенбакер поднял обветренное лицо.

— Это будет уже не наше решение…

— Я и забыл, что вы, пуритане, полагаете, все предопределенным заранее, — вздохнул англичанин, — черт возьми, надо было попадать в плен к калифорнийцам.

— Пора, — прервал его капрал, — пока солнце не поднимется высоко, нам нужно пройти хотя бы несколько миль. Там должен быть родник… Пошатываясь под тяжестью груза, небольшой отряд двинулся среди камней и расселин. Грифы провожали их внимательными взглядами. Двигавшееся к зениту солнце медленно, но верно раскаляло желтоватые скалы, заставляя дрожать воздух над ними. Отряд выбрался из каньона, и теперь вокруг не было ни малейшего укрытия от палящих лучей. От жары горизонт сузился, и еще видные утром вдали скалы и поросль кактусов растворились среди надвинувшегося марева. В голове Корнелиуса что-то назойливо звенело. Вопреки предположениям родника не оказалось. Точнее родник нашелся, воды в нем не было. Лишь несколько похожих на канделябры деревьев юкки возвышались над иссохшим руслом. Георг бессильно опустился на камни.

— Попробуем найти воду дальше, — не слишком уверенно произнес капрал, — оставаться здесь бесполезно… Корнелиус привычно ухватился за ручки пулемета и потянул, бывший его напарником Георг не пошевелился. Отпустив груз, ван-Вейден слегка толкнул его за плечо. Тот качнулся и мягко повалился в пыль.

— Ты, что, вставай! Тот лишь мычал что-то невразумительное. Подоспевший Витт попытался его поднять, но у него ничего не вышло. Приподнятый, Георг лишь снова безвольно оседал вниз.