Малая

– Чай васильковый, – робко добавляю я. – И… еще эклер.

Приняв заказ у Севера, официант исчезает. Сразу становится неуютно. Во-первых, мой собеседник не пытается заводить беседу, предпочитая пристально меня разглядывать, во-вторых, дневной свет, усиленный лучами потолочных бра, слишком подчеркивают очевидное: я сижу за столом с незнакомцем, ставшим свидетелем одного из самых ужасных дней в моей жизни, рассчитывая, что он оплатит мой обед. Папа провалился бы сквозь землю, узнав, до чего я докатилась.

– Спасибо большое. – Оторвавшись от накрахмаленной скатерти, я заставляю себя взглянуть на Севера. Почему такой мужчина как он вдруг решил возиться с неудачницей вроде меня – загадка. Он явно не заинтересован мной как женщиной.

– Твои макароны еще не принесли, – без улыбки отвечает он. – Рано благодарить.

– Не только за макароны. А за то, что в самый паршивый день в моей жизни вы… то есть ты, оказался рядом. Я догадываюсь, что у тебя есть дела поинтереснее, чем нянчиться со мной.

– Ну почему же? Для меня это интересный опыт – стать свидетелем судьбоносных событий. Я рад, что мы встретились.

– Расскажи что-нибудь о себе. – С улыбкой прошу я, до конца не уверенная, что имею право на такую фамильярность. – Обо мне ты и так знаешь слишком многое.

Его лицо пересекает кривая усмешка.

– Ты знаешь мое имя, номер моей машины и то, что я никогда не был женат. Неплохо для часового знакомства.

– Ты не говорил, что никогда не был женат. Ты сказал, что у тебя нет жены.

– Значит, теперь ты знаешь еще больше. Так что? Решила, куда поедешь после?

Потупившись, я качаю головой.

– Нет пока. Но это не значит, что нужно за меня переживать. Ты уже и так сделал для меня очень много. Серьезно, я не пропаду.

– Сколько денег у тебя на карте? – Прямота этого вопроса заставляет меня вздрогнуть.

– Немного.

– Немного – это сколько?

– Примерно столько, чтобы оплатить это обед. – Поняв, что звучу жалко, я решаю пояснить: – Обычно я не бедствую. Просто так совпало.

Так совпало, что новость о моей несуществующей беременности пришлась на конец месяца, когда деньги, выделяемые мне Родионом, подошли к концу.

– Держи. – Север открывает бумажник и кладет на стол две купюры. – Хватит на то, чтобы снять гостиницу. Приглашать к себе не входит в мои планы. – Заметив мое за пунцовевшее лицо, он с усмешкой добавляет. – Ничего личного, малая. Просто люблю спать один.

– Я не могу их взять. – От растерянности я даже прячу руку под стол.

– Почему?

– Потому что это ваши… то есть твои деньги. А мы друг другу никто.

– Бери. – В его голосе отчетливо слышится металл. – Или милосердие теперь не в чести?

– Если сомневаешься, то лучше не делать, – цитирую я очередной завет отца. – Не хочу злоупотреблять твоей добротой.

– Тогда будешь мне должна. – Насмешливо сощурившись, Север откидывается на спинку кресла. – Так тебя устроит?

– Напоминает сделку с дьяволом, – с нервным смешком замечаю я. – Попросишь взамен мою душу?

– Это самый крайний случай, – Север смеется. Кажется, делает это искренне, судя по яркому, почти озорному блеску в серо-зеленых глазах. – Я отойду ненадолго. – Приложив телефон к виску, он встает. – Несут нашу еду, так что тебе будет, чем заняться.

С трудом дождавшись, пока официант уйдет, я торопливо наматываю спагетти на вилку. Господи, как же вкусно. Достаточно суток голода, чтобы заново ценить все, что стало казаться привычным.

Проглотив кусочек индейки, я невольно смотрю на купюры, по-прежнему лежащие в центре стола. Они действительно мне нужны, так как способны подарить самое ценное – время. Возьми я их сейчас – получу сутки уединения для того, чтобы успокоиться и решить, как быть дальше. Я привыкла во всем полагаться на Родиона, но факт моей ложной беременности обнажил неприглядные факты: наши отношения вовсе не так надежны, как мне казалось, если в критический момент он безоговорочно выбрал не нас, а себя.

Я пытаюсь отвлечь себя едой, но взгляд как примагниченный, снова возвращается к деньгам. Купюры новые, словно только-только вышедшие из-под печатного станка. Рука тянется к ним, но застывает, когда перед глазами встает укоризненное лицо отца. Дескать, ай-яй-яй, не тому я тебя учил, Линда.

Да, брать чужое ты меня не учил, пап. Но и как выжить в большом городе, оставшись без жилья и денег, ты не научил меня тоже.

Подавив прилив стыда, я хватаю купюры и запихиваю их в карман джинсов. На душе сразу становится спокойнее: вопрос с ночевкой решен. Когда заработаю – обязательно разыщу Севера и все ему верну. Я не беру чужое, а кредитуюсь.

Спустя пару минут Север возвращается за стол. Если исчезновение денег и стало для него очевидным, он не подает вида.

– Даже порозовела, – замечает он, увлеченно принимаясь за салат. – С собой что-нибудь закажи.

Я собираюсь решительно отказаться, однако наметившееся движение у входа заставляет меня перевести взгляд. В дверях ресторана стоит Родион. Вернее, уже не стоит, а идет прямиком к нам с Севером.

– Здесь мой парень. – Из-за паники мне с трудом удается говорить членораздельно. – Понятия не имею, как он узнал.

4

Север прослеживает направление моего взгляда и удовлетворенно хмыкает.

– То есть преподать урок ответственности все же удастся.

– Линда, что происходит, а? – Голос Родиона звенит отчаянием. – Ночевать ты не пришла, телефон выключен… У меня чуть крыша не поехала… Я полдня твоих одногруппников обзваниваю, а в итоге нахожу тебя с каким-то…

Его взгляд рикошетом проходится по Северу.

– Хорошо, что на твоем телефоне локатор включен. Еще бы пара часов – и я бы стал звонить в полицию.

Первый шок от его появления сходит, заставляя вспомнить, что Родион уже больше суток не имеет на меня никаких прав и, следовательно, отчитываться перед ним я тоже не обязана.

– Какое тебе дело, где я нахожусь? – Я придаю голосу отстранено-снисходительную интонацию, невольно копируя речь Севера. – Ты свою позицию относительно наших отношений высказал. Больше нам говорить не о чем.

– Давай не будем обсуждать наши отношения в присутствии посторонних… – Родион раздраженно косится на моего соседа по столу. – Поедем домой и обо всем поговорим.

– Лучше дождись, пока мы пообедаем, – подает голос Север. – Твоя девушка голодна, я тоже.

Мои пальцы стискивают скатерть. Меньше всего мне бы хотелось стать причиной конфликта.

– А ты бы… – Родион разворачивается к Северу с явным намерением вступить в перепалку, но осекается. – Слушай, а я тебя знаю.

На лице моего компаньона не отражается ни единой эмоции. Даже удивления.

– И откуда же?

– Ты дружил с моим старшим братом. Пару раз даже дома у нас был. Ты, наверное, уже не помнишь. Лет восемь-десять.

– Твой брат – покойный Глеб Винокуров? – сощурившись, уточняет Север.

Я наблюдаю за происходящим, затаив дыхание. Господи, что за день! Мой новый знакомый, оказывается, был дружен с покойным братом моего парня.

– Да. – Родион заметно оживляется. – Я даже помню, на какой ты тачке ездил. На черном мерине заряженном с огроменной банкой. Глеб рассказывал, что обвес под тебя лично в Ингольштадте изготавливали.

Кивнув, Север с усмешкой смотрит на меня. В его взгляде читается: выдыхай, малая, разборок не будет.

– Ты извини, что так сразу с наездом… Но ты сам пойми: я все утро ищу свою девушку и в итоге нахожу ее в компании другого мужика. Вы вообще откуда друг друга знаете?

– Случайно познакомились в клинике.

Родион впивается в меня глазами. Дескать, ты уже сделала аборт? И он, получается, в курсе?

– Выяснилось, что я не беременна, – бормочу я, краснея. – Долго объяснять.

– Давай поговорим нормально, а, Линда? – Забыв о существовании Севера, Родион смотрит на меня с мольбой. – Знаю, что повел себя как конченный дебил. Просто я не был готов к таким новостям и запаниковал.

В его глазах читается неподдельное отчаяние, и это заставляет стену моих обид и недоверия пошатнуться. Вчера мы оба были на взводе и наговорили друг другу много лишнего. Не только Родион, но и я. Возможно, действительно есть смысл прояснить ситуацию в более приватной обстановке и на более спокойный тонах.

Не зная, как быть, я нахожу взглядом Севера. Он понимает все без слов и, отодвинув пустую тарелку, кивает.

– Да без проблем. Поезжайте.

Я чувствую невероятное облегчение. Кажется, мое скорая ничуть его не обижает. Не хочется выглядеть грубой, после того как он был со мной настолько заботлив и мил.

– Подождешь, пока я дойду до туалета? – Поднявшись, я вопросительно смотрю на Родиона.

Он облегченно улыбается, словно не был уверен, что ему удастся меня увести.

– Конечно, малышка.

Чтобы не заставлять никого ждать, я ускоряю шаг, но обрывки их диалога с Севером успевают меня догнать.

– Я не видел тебя на похоронах Глеба.

– Меня тогда не было в стране.

– У меня сеть магазинов спортивной техники. Ты вроде всегда экстримом увлекался. Запиши мой номер. Для друга моего брата всегда лучшие цены.

5

– Спасибо. – Потупив взгляд, я проскальзываю в приоткрытую Родионом дверь. После нашей ссоры он особенно старается быть обходительным.

Очутившись в салоне, я неожиданно обмякаю. Исполненный боли монолог, который я почти сутки прокручивала в голове, забывается, заставляя меня растерянно смотреть перед собой. Была бы я какой твердой и решительной как моя подруга Полина, Родиону пришлось бы неделю умолять с ним заговорить. Но я слишком мягкая, слишком неуверенная в себе. Увидела его взволнованным и моментально забыла о собственной обиде и о том, что по его вине собиралась совершить непоправимое.

– Малышка моя. – Жадно притянув меня к себе, Родион зарывается лицом в мои волосы. – Не делай так больше, пожалуйста. Не сбегай. Я ни спать, ни есть не мог. Знаешь же, как сильно я тебя люблю.

От этого признания тело превращается в камень, а к горлу подкатывают не выплаканные слезы.

– А каково было мне по-твоему? – Мой голос плаксиво дрожит. – Ты сказал, что этот ребенок тебе не нужен. Наш ребенок, Родион.

– Малыш, ну для чего сразу рубить с плеча? Ты ведь видела, что я был на эмоциях. Становится отцом действительно не входило в мои планы на ближайшее время. У меня в бизнесе столько головняков… Еще расширяться надо.

Из-за того, что Родион считает необходимость развития бизнеса достаточной причиной для убийства ребенка, меня прорывает.

– Но в мои планы тоже не входило становится мамой! Это означает бросить универститет и распрощаться с мыслями о карьере на ближайшие несколько лет. Но я была готова на эти изменения, потому что речь шла о нашем ребенке! Ты говорил, что мои проблемы – это твои проблемы, а в итоге заявил категоричное «нет». Хотя ты прекрасно знаешь о моей ситуации… Знаешь, как сильно я завишу от тебя. Именно ты и твоя семья настояли, чтобы после заключения папы я продолжила учебу и не разменивалась на подработку. И ты не мог не понимать, что для меня означают слова о том, что беременность сейчас не к месту. Одной мне ребенка содержать не по силам, по крайней мере сейчас. Мне элементарно жить негде!

– Я знаю-знаю… – Родион покрывает быстрыми поцелуями мой лоб, щеки, подбородок. – Прости. Просто эта новость стала для меня шоком.

– Мы живем вместе три года и регулярно занимаемся сексом, – не сдаюсь я. – Неужели ты ни разу допускал мысль о том, что я могу забеременеть?

– Малышка, я не хочу ссориться. В итоге ведь все обошлось, и ты не беременна.

Нахмурившись, я выпутываюсь из его объятий.

– Но я могла бы быть. Еще пару часов назад меня могли выпотрошить в смотровой. Я думала, что у нас серьезные, годами проверенные отношения.

– Так и есть…

– Я больше в этом не уверена. Если я останусь с тобой, и мы продолжим заниматься сексом, нет гарантий, что в один прекрасный день я не забеременею по-настоящему. И если мне действительно придется сделать аборт, я не смогу тебя простить. Только я знаю, чего мне стоило это решение. Я ревела всю ночь.

– Малышка, я тебя поэтому и искал… – На лице Родиона появляется смущенная улыбка. – Чтобы сказать, что я готов принять ответственность… Если ты еще раз забеременеешь, мы обязательно будем рожать.

Кровь туго пульсирует в ушах. Я не ослышалась? Он изменил свое мнение и готов стать отцом?

– Почему у тебя глаза на мокром месте? – Родион ласково трется об меня кончиком носа. – Я тебя очень люблю, малыш, и сделаю все, чтобы ты была счастливой. Не сомневайся. А теперь давай поедем домой?

Онемев от наплыва эмоций, я молча киваю. Родион крепко обнимает меня и наконец могу обнять его ответ. Еще с утра я думала, что моя жизнь кончена, а к обеду счастливо улыбаюсь. Может быть, эта встряска была нам необходима, чтобы понять, чего мы хотим друг от друга в действительности?

– Хочешь, заедем в бутик и купим тебе классную шмотки?

Обняв его крепче, я мотаю головой. Не хочу. Хочу поехать в нашу квартиру, сходить в душ и провалиться в глубокий восстанавливающий сон.

Через боковое окно я вижу, как дверь ресторана распахивается и на улицу выходит Север. Прикуривает сигарету и, быстро напечатав что-то в телефоне, поднимает голову. Наши взгляды встречаются. Его губы трогает легкая улыбка, после чего он, глубоко затянувшись, вышвыривает окурок и идет к своей машине.

– Я тебя так быстро сердце колотится. – Родион касается губами моего виска. – Ну что, едем?

Откинувшись на сидении, я машинально запускаю ладони в карманы джинсов. Если мое сердце и билось быстро, то сейчас и вовсе срывается в сумасшедший галоп. Деньги Севера так и остались у меня.

6

По приезде в нашу с Родионом квартиру меня моментально срубает сон. В сравнении с суровым внешним миром, которому нет никакого дела до двадцатилетней студентки, здесь все знакомо и ощущается безопасным. Мы живем вместе с тех пор, как стали встречаться, и я считаю это место своим вторым домом после родительского.

Просыпаюсь от звука голосов, доносящихся из гостиной. Судя по низким приказным нотам, к нам в гости заехал отец Родиона.

Повернувшись к отливающим синевой окну, я гадаю, стоит ли выходить здороваться или лучше попытаться заново уснуть. Выбираю второе, и не потому, что я такая вежливая, а потому что жутко хочется пить.