Бастион: Имперская стража [СИ]

Вскоре занесли стульев на всех и беседа продолжилась в радостно-шутливом ключе. Я нежусь в её лучах, словно под весенним солнцем. С поддержкой остальных мне удалось отстоять покой города, да и Империи в целом. Все живы, обиды исчерпаны, а впереди наметился долгожданный моральный отдых от давящей за всё и вся ответственности.

Немногим ранее… Глава 2

В школу я примчался настолько довольным, что на это обратили внимание одноклассники и учителя. Одной из важных составляющих этой радости, служит вернувшаяся в свой кабинет Вероника. Не то, чтобы должность председателя так тяготила меня, просто образ кабинета, запах и ощущения лишились полноты, пока девушки не было. Сейчас иду чуть ли не вприпрыжку, стоило паре уроков отзвучать, а длинному перерыву начаться.

— Тук-тук, можно? — весело озвучил я.

— Какие гости… — покачала девушка головой. Богатство волос орехового цвета, вновь бережно собрано под сеточку — сегодня она просто чёрная, а вот в ушах знакомые серёжки в виде кошек, чьи глазки из сапфира.

Форма магнитит мой взгляд, уж не знаю почему, но на Веронике она сидит иначе и лучше.

— Опять ты застыл, — рассмеялась девушка, а я бы ради только этого смеха застывал тут каждый раз.

— Не могу глаз отвести.

— От меня? — встретила фиалковым взором девушка.

— Да, — отважился я.

— Коли так, то и не отводи, — грациозно встала Вероника, по новой наложив чары красоты. — Кофе налить?

— Боже, я за одну эту фразу готов жизнь отдать! — выпалили я с нервным смехом. — Как же мне этого не хватало.

— Ты не пил кофе всё это время? — приподняла точёную бровь она.

— Пил, но лишь подобие того, чем угощаешь ты.

— Вот значит как… — проговорила девушка, а я любуюсь фигурой со спины. — Ты изменился, Матус.

Наконец выйдя из ступора, закрыл дверь, параллельно озвучивая беспокойство:

— Надеюсь, не в худшую сторону?

— Нет, наоборот, — она повернулась с чашками на роскошном подносе. Вскоре он оказался на столике, а девушка взяла одну с паряще-ароматным напитком и приблизилась.

— Стал смелым и чуточку хмурым, — полным чувств голосом, сказала она.

Я принял чашечку, продолжая смотреть в глубину фиалковых глаз. Мерный огонь в них чарует не слабее всего остального.

— Прости, — отозвался я, — мне убавить пыл?

— С чего такие выводы? — ещё приблизилась девушка, я даже дыхание ощутил.

— С момента, как ты поселилась в кристалле, я понял, что хочу оберегать тебя, как ты меня. Ни словом, ни делом, ни отзвуком мысли не тревожить.

— Приятно слышать такое, — мягко произнесла Вероника. — Что ж, вероятно, моё решение воспримешь легче.

— Какое решение? — насторожился я.

— Знаешь… — она отвернулась и, подхватив свою чашечку, отошла к окну. — Хочу сложить с себя обязанности председателя.

Я не поверил ушам.

— Погоди, то есть как сложить? А кто же тогда будет… блин! Нет, достойные-то есть ребята, но ведь…

Я попытался найти слова, быстро переводя взгляд с предмета на предмет.

— Вероника, я не представляю в этом кабинете другого человека. Конечно, какое у меня есть право что-то требовать, но хочу, чтобы ты знала — покинув его, ты очень меня огорчишь.

Пригубив кофе, обладательница прекрасных глаз обернулась. На лице лёгкая улыбка со шлейфом лукавства.

— Могу и не покидать.

— Но как же тогда? — опешил я.

— Председателем учсовета будешь ты, а я, если пожелаешь, могу занять должность заместителя.

Я всё время, пока звучали слова, следил за губами. Следил ещё не веря, но словно бы предчувствуя, что они произнесут. Взгляд поднялся выше и встретился с её.

— Даже если оставить вопросы о том, подхожу я или нет, остаётся самый важный — почему?

— Понимаешь, я с детства занимаюсь подобным. Присядем? — обдав шармом взгляда и мимики, спросила Вероника.

— Да-да, конечно, — дождавшись пока девушка сядет, я последовал примеру.

— Организация, ответственность, такт, манеры, управление. Суть даже не в том, что папа не мог дать мне полноценного девичьего детства, а в том, что не получилось бы. Мы — представители правящих родов, обязаны всё это выполнять. Мальчишкам проще — чаще всего это их стихия, а мне вот не редко приходилось надевать условные брюки, хотя и не хотелось. Да, будь это моим в полной мере, то и нынешнего разговора не было бы. И всё же я о многом подумала, пока отдыхала в форме кристалла.

Я понимающе кивнул, но тут лицо начал заливать румянец. Вспомнилось всё, чему Вероника невольно стала свидетелем.

Возникла короткая пауза, долженствующая подчеркнуть весь смущающий подтекст случившегося. Прекрасная хозяйка кабинета, несомненно, поняла причину краски на моём лице.

— Мой долг поддержать тебя, Вероника. Единственное, что скажут другие ученики и члены совета? Я ведь совершенно не гожусь на роль председателя. Будет несправедливо просто назначить своего человека.

Опахала ресниц взметнулись и меня обдало холодным пламенем фиалковых глаз. Лицо Вероники потемнело и я без труда ощутил пробуждение магической силы.

— Если я посчитала нужным назначить тебя председателем — значит так было нужно. Если кто-то будет против, то пусть скажет это открыто, и каждому я смогу ответить. Единственный человек, решение которого изменит моё — это ты, Матус. Я хорошо понимаю, что прошу взять на плечи ответственность, но обещаю, что буду помогать изо всех сил.

Меня снова захватил шторм чувств и эмоций. Подобно лоскутку ткани, я раздираем ими. Переполнен восхищением и болью из-за жгучего стремления порадовать Веронику, быть ей полезным. На волну её чувств, хочу ответить цунами своих. Как тогда с Валентиной — пусть вся Вселенная вздрогнет от их силы!

— Пусть будет, как ты хочешь… вернее, я хочу, Вероника, чтобы было, как ты просишь.

— Спасибо, Матус, — выдохнула она.

Нашу зрительную медитацию прервал сигнал начала занятий. Всё понимая, мы рассмеялись и вместе отправились постигать науки.

Реальное время. День, после ночных событий…

— Рыжик, пошли кушать! — донеслось в открытую дверь.

— Иду, мам! — крикнул я, хмуро наблюдая, как в соседнем доме бесятся близняшки.

Огромный мир, огромная Империя… вся эта идиллия теперь под угрозой и причина тому — я. Как же так могло получится-то?! Неужели надо было изначально спрятаться в раковину мирной жизни и не играть в героя? Чёртовы магия и Боги! Хотя…

Вероника, Агния, Валентина и, теперь уже, Люся — моя младшая, — все они часть магического мира. Видимо, это плата за истинное блаженство от их общества.

Отвернувшись от окна, я заглянул в зеркало. Брови крепко сошлись на переносице, а взгляд заметно заострился. Я не узнаю себя. Кажется, что тот рыжий паренёк, недавно надевший форму Бастиона, всё ещё существует во мне, но упрямое отражение показывает красные штрихи шрамов на лице, потяжелевший взгляд. Словно кто-то другой, чёрт возьми! Можно, конечно, сбрить щетину, сжатые и обветренные губы кремом намазать, но прежним мне уже не быть. Даже, если морду максимально сделаю похожей на прошлую.

Критически оглядел наряд: брюки вольного стиля и рубашка в клетку. Для встречи с чудесными девушками подойдёт. Всё равно весь гардероб примерно такой же, если не считать престижных ботинок и зонта, подаренных Валентиной.

— Мам… — зашёл я на кухню. Она мерно вершит колдовство над плитой, умудряясь кормить грудью Люську. — К нам едут гости. Вероника, Валентина и Агния.

Мама посмотрела на меня, как на безнадёжность в квадрате.

— Иди сюда, рыжий ты негодник! Хоть за ухо тебя оттаскаю. Чего опять в последний момент предупреждаешь?

Я отдал ухо на растерзание, а сам говорю:

— Это только утром выяснилось. У нас, можно сказать, деловая встреча.

Наученная опытом, мама посерьёзнела и перестала шутливо меня трепать.

— Опять что-то случилось?

Я взбодрился, и с лучащейся улыбкой отвечаю:

— Это по учёбе, не переживай. Забыл, просто, сказать, что скоро стану председателем.

— Где? — растерялась мама.

— В Бастионе, мам. Вместо Вероники.

— Ивер! — воскликнула она в сердцах. — Что за сына ты породил на свет? Почему он такой ветроголовый?

— Ты хотела сказать “пустоголовый”? — со смехом проговорил он, оторвавшись от экранов. В гостиной теперь рабочий кабинет папы.

— Ты слышал, что вещает эта рыжая голова?! Он стал председателем лучшей школы в Симфонии и забыл об этом нам рассказать.

— Ну, ма-а-ам!..

— Дать бы тебе крепкого подзатыльника, Матус, — посмотрела большими глазами мама.

Я улыбнулся и подошёл к ней.

— Прощения просим. Просто столько всего происходит, что иногда теряюсь в мыслях.

Мы обнялись, тут же с умилением взглянув в ясные глазки Люсеньки. Она с рождения необычная — спокойная, кушает и спит без лишних нервных затрат со стороны родителей. Но пуще всего сигнализируют о её сущности радужные глаза. На это диво и красоту можно любоваться сколько угодно, а девочка отвечает столь же любопытным взором. Мама даже немного нервничала из-за этого. Я же был самым обычным: трудные роды, бессонные ночи и попытки накормить. А вот Люся маму даже пугала. Я рассказал об этом Веронике, и они поговорили. С тех пор любовь к дочери зацвела с большей силой.

Завтракать сели, конечно, только с приездом двух роскошных автомобилей. В качестве искупления вины, я метался по кухне до самого этого момента, но зато мама со спокойной душой пошла встречать гостей.

— Великие Боги, да что же это такое! — воскликнула она на крыльце. — Какие же вы все прекрасные. Идите сюда, конфеточки! Простите мою сентиментальность, Принцесса!

В холодных сумерках утра она нежно обняла каждую из девушек. Я полностью согласен, что они напоминают букет цветов. Да не обычных, а словно бы таких, про какие сложены сказки: морозная красота Вероники, огонь роскоши и шика Валентины, а за ними робкая, но покоряющая сердца умилительная нежность Агнии. Взор каждой из них для меня подарок и глоток божественного нектара.

— Вам можно, Ансельма, — посмотрела на неё Валентина. Я ещё шире улыбнулся, наблюдая какой миниатюрной выглядит слегка располневшая мама рядом с дочерью Императора, но при этом при всём Валентина не выглядит грубой, она чарующе прекрасна.

— Спасибо, рыжее ты моё солнышко! — воскликнула мама, снова обнимая девушку. — Что за прекрасные волосы у тебя, такие приятные и богатые. Настоящая Принцесса нашей прекрасной Империи. Скажи же, сынок?

— Мама!

— А что, разве я не заслуживаю твоего комплимента? — тут же отозвалась Валентина.

Я с надеждой посмотрел на Веронику, но её ситуация только забавляет. Что же, сами напросились:

— Разве можно говорить о комплиментах, когда счастье каждого подданного Симфонии в том, чтобы служить тебе и падать ниц в надежде получить лучик внимания? Я сковал свой ум стальными цепями, чтобы ненароком не подумать лишнего, когда вспоминаю о твоей красоте и величии.

Рыжеволосая ведьма, приложив ладошку ко рту, заливисто рассмеялась, чем собрала улыбки и с наших лиц. Я поймал многозначительный взгляд от Вероники, а мама только головой покачала.

— Ты, конечно, красиво сказал, — выступила вперёд Агния, — только не совсем понятно, что имел в виду под словами “не подумать лишнего”? М-м?

Нас пуще прежнего разобрал смех. И умиление, конечно. С тёплой улыбкой, отвечаю:

— Когда думаешь о Принцессе, то только те мысли можно считать допустимыми, что продиктованы самыми высокими порывами. Остальное уже лишнее.

— Теперь понятно, — осветилась Агния, и если у кого-то была тяжесть на сердце, то тут же растаяла, как снег на солнце.

— Так, господа хорошие, — по-доброму начал папа, выйдя в прихожую, — вы или заходите, или на улице беседуйте, а вот муниципальное тепло из дома выветривать не надо.

— Ой, точно! — всполошилась мама. — Давайте, детки, проходите скорее. Какие миленькие у тебя ботиночки, Агния! Подскажи, где нашла такие…

После дружного и весёлого завтрака, я пригласил всех девушек к себе. Под действием их чар успел полностью отвлечься от гнетущих мыслей, но теперь, когда последним зашёл в заранее проветренную и убранную комнату, лицо снова взяла хмурость.

— Тут словно санитарный полк побывал, — смеясь одними глазами, посмотрела Вероника.

— Не буду утверждать, что каждый день наведывается сюда.

Валентина смело заняла кровать, а две другие красавицы смотрят на меня.

— Агния, присаживайся рядом с Валентиной, а тебе, Вероника, я приготовил игровое кресло.

— А сам на этом табурете будешь? — вскинула фиалкоокая гостья бровь. — Может посадим туда Валентину? В воспитательных целях.

У рыжеволосой ведьмы с лица тут же слетела беспечность и она виновато воззрилась на Веронику.

— Сейчас это, к сожалению, не важно… — выдохнул я и опустился на табурет.

— Как понимаю, ночью что-то случилось?