Следующая остановка – смерть

– Стало быть, оттуда ты поехал в Эстхаммар? – проговорил начальник медовым голосом. – Ты поехал в машине Лены или же транспортное средство было полностью обезображено после акта вандализма, запечатленного на снимке?

Мне со своей стороны нечего было сказать. В следующем тираже мой текст убрали и использовали материалы из «ТТ». Мне удалось полностью отвести от Лены все подозрения в соучастии, а сам я с той поры тихонько сидел в редакции за своим столом, до конца летней практики переписывая начисто чужие статьи.

Но все уже произошло. Я прославился в газетном мире Стокгольма, однако не совсем так, как мне мечталось, – Йоран Сандаль стал известен как Йоран Скандал.

Лена перестала со мной здороваться и начала встречаться с другим. По последним данным, они даже помолвлены.

Я осознал, что оставаться в Стокгольме не могу, начал отвечать на объявления о приеме на работу и по случайному стечению обстоятельств оказался в Сконе [9].

Газете срочно требовался опытный репортер, а я по известным причинам мог выполнить первое условие. Дело решилось за пару часов, и осенним воскресным вечером я приехал в этот город. Хуго сразу уяснил ситуацию и предложил угостить меня грогом по случаю приезда, одновременно отведя душу в смачных рассказах о городе и его обитателях.

В целом работа не лучше и не хуже, чем я себе представлял. Во многих газетах страны в редакционном руководстве сидят тоскливые зануды, ко всему скоро привыкаешь. Лишь в редких случаях – как сегодня, например, – разойдешься, бывает, разгорячишься и восстаешь против однообразия и скуки.

Но Хуго, этот старый ястреб, умеет обламывать дерзких. Вероятно, на курсе по психологии руководства он не получил бы больше тройки, но, пройдя закалку в его школе, вполне можно с ним сработаться.

Пожалуй, с другими труднее находить общий язык. Начальник, Давид Линд, унаследовал газету своего отца, но не его легендарный талант. Однако в городке его называли не иначе как Редактор. Да и сам он себя никак по-другому не называл. Что там представляем из себя мы, остальные, его никогда не волновало.

Давид – высокий и видный мужчина, шишка в «Ротари-клубе» и большой мастер выступлений на заседаниях городской администрации. Произносит речи по случаю прихода весны, пытаясь подружиться со всеми: представителями власти, заказчиками объявлений, подписчиками, и целеустремленно заворачивает все статьи, которые кого-то могут раздражать.

С такой же целеустремленностью он каждый год отслеживает явления в мире природы: страстно требует, чтобы в газете были отмечены первая ласточка по весне, самый высокий подсолнух летом и картофелина самой забавной формы осенью.

Мне удалось с самого начала произвести на него хорошее впечатление, предложив устроить конкурс на самое большое яблоко. В нашу обитель понесли яблоки со всей округи. Мы с утра до ночи выплевывали огрызки, экономя на еде.

Заведующий редакцией Таге Тропп – полная противоположность Давиду: маленький, сухонький, с неизменной дурацкой улыбкой на губах и пристальным взглядом поверх старомодных очков. У него осталась одна прядь волос, которую он пытается натянуть на весь череп. Приходит первым, уходит последним, постоянно озабочен тем, что может не угодить начальству. Полон желания работать при отсутствии идей. Весь день сидит с ножницами наготове, вырезает и склеивает, вырезает и склеивает, придавая местный колорит чужим материалам.

Однажды у него родилась идея послать репортера на сбор сахарной свеклы. Успех того репортажа потряс его до такой степени, что этот номер остался в репертуаре и исполняется каждую осень. Меня не покидает неприятное чувство, что в этом году у меня есть все шансы попасть в эту ссылку. Поначалу я засыпал Таге идеями, однако он отклонил их все и, конечно же, услышал мои комментарии по поводу своих способностей.

Густаф Окессон начинал в газете мальчиком на побегушках, и сейчас нисколько не вырос, хотя гордо именуется «редакционным секретарем». Большой и глупый, с прямым пробором и двойным подбородком. Получает нагоняй от главного редактора, если не все новости из мира природы отражены в газете, и разнос от начальника типографии, если газета сдается не вовремя. Разбирается с тысячей порезанных статей, падающих на него со стола Таге. Боюсь, скоро ему поручат выносить корзины для бумаг и приносить кофе из ближайшего кафе.

Главный вклад Густафа в материалы газеты ограничивается ежегодным репортажем с соревнований по стрельбе. В прошлом он имел какое-то отношение к армии, заседает в правлении стрелкового клуба и строго бдит, чтобы результаты каждого, даже самого мельчайшего соревнования нашли достойное отражение на спортивных страницах. В редакции он активно занимается привлечением новых членов в клуб – подозреваю, я единственный, кого ему до сих пор не удалось убедить в прекрасном облагораживающем воздействии стрельбы из пистолета.

С таким набором начальников не больно-то повеселишься. Остальных коллег тоже весельчаками не назовешь, за исключением Бенгта. Без него я давно бы уже сбежал из этого города куда глаза глядят.

Мы очень разные – и внешне, и по характеру, – однако по какой-то причине сразу оказались на одной волне. Я еще не нашел себе жилье, а Бенгт как раз присмотрел двухкомнатную квартирку прямо в центре. Он счел, что снимать ее одному выйдет накладно, – и, пока мы сидели и обсуждали наши крошечные зарплаты, все было решено. Само собой, мы будем снимать берлогу напополам!

По молчаливому уговору тот, кто приводит даму, получает квартиру в свое полное распоряжение. Не согласен с Хуго, что я стал большим любителем свежего воздуха, однако случалось, что я торчал в редакции по вечерам, пока Бенгт решал свои личные задачи.

И таких случаев было бы еще больше, если бы часть деятельности не осуществлялась в соседних населенных пунктах. Для этой цели у Бенгта имелась старая белая американская тачка, быстро переносившая своего владельца к вратам соблазна.

Сам же я не имел водительских прав и вынужден был довольствоваться тем, что предлагает город. Несколько случайных связей со взаимным облегчением, когда отношения заканчивались, – вот и весь результат.

* * *

Я взглянул на часы. Боже мой, скоро полночь. Закурив последнюю на сегодня сигарету, я залез в постель. Вопреки обыкновению, проснулся, когда вернулся домой Бенгт, хотя он большой мастер прокрадываться бесшумно после долгих лет тренировок по исчезновению из девических комнат.

– Показатели стремятся вверх? – спросил я, зевая, но получил в ответ только шипящее «Заткнись».

Я перевернулся на другой бок и снова заснул. Уж не знаю, сколько я проспал, но, когда зазвонил телефон, я был где-то далеко. Тяжело поднявшись, я прохрипел нечто, отдаленно напоминающее «Алло».

– Йоран Скандал?

Этот голос я узнал бы и в полубессознательном состоянии.

– Надевай штаны, живо сюда!

– Что-то случилось? – глупо пробормотал я.

– Гусыне в твоем пруду свернули шею!

Уже через несколько минут я был полностью одет и спешил в редакцию. Мы успели залепить смачный заголовок на половину первой полосы:

ВАРВАРСКОЕ УБИЙСТВО В ГОРОДЕ

ЗАСТРЕЛЕНА МОЛОДАЯ ВОДИТЕЛЬНИЦА

Боже, какое удовольствие отделаться от мелких автомобильных аварий и подростков, крадущих сладости в магазине, и взяться за настоящее убийство!

Преступление было совершено на маленькой лесной тропинке в километре от города. По вечерам туда забредают разве что жаждущие любви юнцы, ищущие уединенное местечко. Кстати, именно такая парочка и обнаружила машину с мертвым телом.

Они увидели машину такси, съехавшую в кювет и стоявшую там со включенными фарами. Охваченный любопытством парень заглянул в открытую заднюю дверь. В такси, уронив голову на руль, лежала женщина. Он зажег спичку, и его худшие подозрения оправдались: голова у нее была вся в крови – должно быть, ее убили!

Парень оказался не дурак. Не прикасаясь ни к чему в машине, он сразу же вызвал полицию.

Затем включился правоохранительный аппарат. Убийство – не самое частое явление для дежурного полицейского констебля, который принял парня и заслушал его рассказ о находке. Затем к делу подключилась криминальная полиция, и шеф полиции региона Тюре Карлссон, в народе именуемый Кислым Карлссоном, взял на себя ведение следствия.

Но у полицейского констебля имелось трое детей, которых надо было кормить, к тому же он имел обыкновение пропускать по стакану грога с Хуго Сундином. Так что через минуту после звонка Тюре Карлссону в редакции газеты тоже раздался звонок. Тело было найдено около часу ночи, мы едва успели внести изменения на первую полосу.

Как обычно, с трудом удалось заставить полицейских хоть как-то прокомментировать событие. По крайней мере, нам удалось выяснить, что убитая – 24-летняя Инга Бритт Экман, замужняя, подрабатывающая в такси. Орудием убийства вроде бы стал пистолет. А далее я уже по привычке написал о том, что полиция мобилизовала все усилия для погони за злоумышленником и что подозрения направлены в определенную сторону.

Текста вышло немного, но достаточно, учитывая тот факт, что конкурирующая газета полностью пропустила эту новость. Как артист после премьеры, я ждал выхода свежеотпечатанного экземпляра, который триумфально отнес домой. Впервые в истории газеты на первой странице было указано имя автора статьи. Мою гордость невозможно было передать словами.

Проснулся я, однако, довольно рано, и у меня возникла мысль подать Бенгту кофе в постель. На поднос я положил свежую газету, а в дверях заголосил:

– Санкта Люсия в чудном мерцании… [10]

Бенгт, конечно же, проснулся и с ужасом уставился на меня.

– Что ты творишь? Совсем спятил?

– Я всегда немножко возбуждаюсь, когда мне удается сделать сенсацию, – ответил я, ставя поднос на стул. – Посмотри сюда! Убийство в такси сегодня ночью, эксклюзив. Возьмите сухарик, дорогой редактор, и наслаждайтесь, это совершенно бесплатно.

Бенгт прочел коротенькую статью. С рассеянным видом взял сухарик и принялся его грызть.

– Фу, черт, какая мерзкая история, – воскликнул он с неожиданной горячностью. – До чего же говняная работа!

Подозреваю, что у меня был в этот момент очень глупый вид.

– Именно, говняная работа, – продолжал Бенгт, глядя на меня. – Ты в кайфе от того, что эта история досталась тебе. Ты хочешь это отметить и почти надеешься, что я буду целовать тебе подметки. Однако где-то в этом городе есть несколько семей, для которых мир рухнул. Или ты полагаешь, что и в семье Экманов тоже царит веселое оживление?

Я сглотнул.

– Ты, должно быть, ударился в религию. Никогда, черт меня подери, не слышал, чтобы журналист отказался делать репортаж об убийстве из заботы о близких жертвы. Наша работа в том и состоит, чтобы доносить новости. Мы не можем на всех оглядываться.

– Уроки ты выучил, – сурово проговорил Бенгт. – Но ты, вероятно, не выглядел бы таким бравым, если бы сам обнаружил в машине Ингу Бритт Экман мертвой.

– А ты-то что об этом знаешь?

На моей колеснице славы в это утро я не терпел рабов.

– Ты лично знал Ингу Бритт, раз так впадаешь в сентиментальность? – спросил я после нескольких минут ледяной тишины.

Бенгт, похоже, уже пожалел о своей горячности, однако еще не созрел до того, чтобы извиниться.

– Ну как знал? В этом городе все всех знают. Мы ведь с ней… были примерно одного возраста. Но подробностей я уважаемому репортеру криминальной хроники дать не могу.

Не находя себе места дома, я оделся и вышел, крикнув на прощание Бенгту:

– Если позвонит принц Бертиль, я ушел в редакцию, к тому же в десять Кислый Карлссон дает пресс-конференцию.

Само собой, в редакции не было ни души, так что я поднялся на лифте прямиком на третий этаж в архив, где хранились вырезки и фотографии.

Надо отдать должное газете. Мало найдется провинциальных изданий с таким образцовым архивом. Им заведует начальник военного склада на пенсии, и теперь тысячи вырезок и фотографий разложены в идеальном порядке, как кальсоны на военном складе. Вытащив ящик, помеченный буквой «Э», я вскоре нашел конверт, на котором было написано «Экман Инга Бритт». Там лежала только одна вырезка:

Известная во всей округе Инга Бритт Экман дает газу. Теперь она стала первой водительницей такси в нашем городе. Инга Бритт рассказывает, что поначалу планирует подрабатывать в выходные, но, если работа покажется ей интересной, она готова пойти дальше и стать профессионалом. Будем надеяться, что этот вариант реализуется – кто бы отказался, чтобы его подвезло такое очаровательное существо?

Рядом с этим пафосным текстом красовалась фотография очаровательного существа: через опущенное боковое стекло машины виднелась копна светлых волос и улыбающееся лицо.

Эта улыбка пробудила во мне болезненные воспоминания о моем первом походе на танцы в этом городе. Естественно, я считал себя неотразимым – ведь прибыл прямо из Стокгольма. Разослал визитку с логотипом крупнейшей газеты всем одиноким девушкам, но все они отреагировали на мои старания с поразительным хладнокровием. Единственной, кто проявил интерес, была Инга Бритт.

Она с готовностью приняла напиток, который я столь щедро заказал. Мы потанцевали несколько танцев, она смеялась и флиртовала, все было очень мило. Правда, после последнего танца девушка заявила мне, что она занята, но на такие простые объяснения опытный донжуан из столицы не поведется. Когда мы вывалились из дверей отеля, я крепко держал ее под руку.

Но оказалось, что Инга Бритт и вправду занята. У дверей ресторана ее поджидал низкорослый, но крепкий мужчина. Бросив на меня суровый взгляд, он, не говоря ни слова, вырвал женщину у меня из рук. Чуть позже я узнал, что это был ее муж, профессиональный боксер Альф Экман.

В конверте лежала карточка: «см. далее “Конкурс Люсии”».

Под этой рубрикой обнаружилось целых два толстых конверта, и, сопровождаемый моим обычным невезением, я пролистал всю пачку, пока не наткнулся на заголовок:

ИНГА БРИТТ БЁРГЛУНД

КОРОЛЕВА СВЕТА ЭТОГО ГОДА

Огромная фотография улыбающейся девушки дополняла статью, в которой содержалась обычная болтовня. Блестящая представительница молодежи нашего региона… умная и целеустремленная девушка, работает в офисе, а по вечерам посещает курсы, шьет или помогает матери по хозяйству, участвует в собраниях молодежной секции союза автомобилисток… обожает маленьких детей и видит свою важнейшую задачу в том, чтобы порадовать старых и малых.

Все та же лживая ерунда, которую пишут год от года все газеты, участвующие в этом дешевом спектакле. Мысленно я поздравил Линда, что у него хватило ума от этого отказаться.

(Позднее я узнал, что причина заключалась в другом. Одна из девушек, избранных в какой-то год на роль Люсии, оказалась матерью прекрасно сложенного младенца мужского пола – факт, который господин Редактор счел неприемлемым.)

Впрочем, с Ингой Бритт это случилось шесть лет назад, когда мероприятие было на вершине популярности. Статью я прочел с презрительной миной, но был глубоко потрясен, когда дошел до подписи.

Star.

Да-да, у каждого из нас есть свое прошлое. Отцом этого убожества был Бенгт Хоканссон. Впрочем, я подозревал, что за плечом у него стояли Давид Линд, Таге Тропп и Густаф Окессон. Для Бенгта написание статьи в такой стилистике равноценно заданиям унизительного характера, о которых отдельно сказано в журналистском договоре.

Я посмотрел на карточку в конверте: «См. далее “Свадьбы”».

Похоже на квест в скаутском лагере. Добравшись до места, ищешь подсказку. Я вытащил ящик с буквой «С», нашел папку на букву «Э».

Экман – Альф и Инга-Бритт.

Севед Дальстрём пережил один из величайших дней в своей карьере сочинителя заголовков:

НЕПОБЕДИМЫЙ АФФЕ СРАЖЕН!

Под этим шедевром словесного творчества красовался снимок счастливой пары, шествующей между двух рядов молодых парней с поднятыми боксерскими перчатками: «Сержант Альф Экман, наш грозный чемпион в среднем весе, в субботу обвенчался с Ингой Бритт Берглунд, двумя годами ранее ставшей блистательной Люсией нашего города…»

Дальше мне и читать было не нужно, я посмотрел на карточку, чтобы продолжить охоту. «Инга Бритт, см. далее “Конкурс Люсии”, Альф Экман, см. далее “Бокс”».

О боксере Альфе Экмане имелась весьма увесистая подборка газетных вырезок. У парня, похоже, руки росли откуда надо – почти каждый матч он заканчивал, отправив соперника в нокаут или имея внушительное преимущество по очкам.

Я с интересом стал отслеживать его карьеру. После мощного нокаута он стал чемпионом Южной Швеции. На национальном чемпионате его бездарно засудили. Бёрье Андерссон в сильном гневе написал:

«Альф покажет этим слепым некомпетентным судьям, что он одержал моральную победу. Мы требуем немедленного матча-реванша».

Однако на этом дело как-то засохло – вырезки закончились. Я посмотрел на карточку, но отсылок со словами «См. далее» не нашел и решил спросить Бёрье, что же случилось. Спортсмен не уходит из спорта на пике карьеры просто так.

Зевнув, я взглянул на часы. До пресс-конференции оставалось еще много времени. Пол-литра кофе в кондитерской помогут мне отогнать сон.

Взяв конверт с вырезками, я вознамерился исчезнуть. В дверях я столкнулся с Хенриком Боргстрёмом, заведующим архивом.

– Доброе утро, Генерал Кальвадос! – поприветствовал я его и отдал честь. – Капитан-лейтенант Граппа следует в свою каюту!

Боргстрём не ответил на мои шутки ни малейшим подобием улыбки. Бросив серьезный взгляд на конверт, он прокаркал: