Помоги проекту - поделись книгой:
— Каких птиц? — удивилась девушка.
На этот раз ответил Пилигрим, который тоже переглядывался со своей бестией.
— Неприятных, — поёжившись, он отвёл взгляд от Хромой. — В общем, у нас проблемы…
«Проблемой» оказалось хищное существо, не имевшее ни вида, ни рода, ни совести. Что-то среднее между птицей, ящером, кенгуру и приматом. Это был горный хищник, который изредка покидал места обитания, чтобы поискать что-нибудь вкусное в окрестностях.
С приматами его роднили передние лапы, способные цепляться сильными пальцами за каждую, даже незначительную, неровность. Причём крайние пальцы на них отстояли от двух центральных — совсем как большой палец на руке человека. По два больших на лапу, точнее… А ведь на концах пальцев ещё были неприятные когти!
Впрочем, когти на задних лапах были ещё больше. Да и сами лапы были сродни лапам кенгуру — мощные и страшные. Как показала Хромая, такая тварь могла даже убить слитным ударом ног — настолько крепкие мышцы там имелись.
И это, понятное дело, ещё не всё. От ящеров этим гадам досталось тело с прочной кожей, а от птиц — зубастый клюв и перьевой покров. При этом тёплый пух, прилегавший к коже, сменялся жёсткими перьями снаружи.
Короче, даже бестии боялись это чудо эволюции до потери пульса. И предпочитали тихо-мирно уходить оттуда, где появилась такая стая. А стая обычно была в несколько особей, которые, как правило, умели коммуницировать между собой. Прямо как сами бестии!
В итоге, обсудив вопрос, мы решили днёвку перенести. И за пару дней уйти как можно дальше от места, где живёт это смертоносное существо. Услышав новости, рядовые члены отряда приуныли, а новички и вовсе застонали.
Но делать было нечего. И наш караван устремился дальше на север вдоль реки.
Облом! Двое суток беготни — и всё лишь для того, чтобы под вечер второго дня услышать за спиной тоненькое «у-р-р-р!»…
Если честно, этот звук был больше похож на котячье мурлыканье, чем на голос хищной твари. Однако, услышав его, что Хромая, что её выводок, что ещё три горных бестии разве что стрекача не задали.
Выследившее нас «чудо в перьях» стояло на гребне, который мы недавно перевалили, и внимательно наблюдало за караваном, склонив голову и повернув её боком, будто птица.
— Вот ведь ять! — в сердцах выдал Пилигрим.
— Всё, добегались… — кивнул Дунай.
— Побегаем ещё! — не согласился я. — Недалеко бежать-то осталось!
— Недалеко? Места, что ли, знакомые? — удивилась Кострома.
— Места… Места незнакомые, а вот холм впереди — очень удобный! — сообщил я, указав на каменистый холм с плоской вершиной. — Туда и побежим! Пускай попробуют нас достать!..
Вано умный и сообразительный! Но излишне оптимистичный… Сказать «побежим» я, конечно, сказал — на это ведь много труда не требуется! Гораздо сложнее было побежать с навешанным на нас грузом… Поэтому никто так и не побежал. И даже никто никого не пытался заставить бежать.
Мы только вооружённых людей разгрузили — на случай, если придётся стрелять. А так — как еле двигали ногами, так и продолжали еле двигать ногами. Правда, теперь, когда преследователь нас догонял, мы регулярно слышали за спиной отвратительное «ур-р-р-р!»… И это определённо придавало нашим уставшим ногам хоть какое-то ускорение…
Однако то ли мы всё-таки почти оторвались, и только крайнее невезение посадило нам хвост разведчика… То ли горные птахи так далеко разбрелись по округе, что собраться быстро не смогли… В общем, до холма мы добрались без приключений.
И, лишь уже поднимаясь по склону, увидели погоню. Девять пернатых вывернули из овражка, метрах в трёхстах от нас — и деловито поспешили по следу. Причём на сей раз в их движениях, поведении и даже в «ур-р-р-р!» читалось острое желание нами отобедать.
— Волокуши в круг! Новички, за волокуши! Остальные, построиться! Встречаем залпами! — быстро сориентировалась Кострома. — Бейте по глазам!
Не знаю, встречались ли наши противники с огнестрелом, или у них просто тактика была такая… В общем, в лоб никто из них не побежал. Метров за сто от нас хищники разделились на две группы и рванули в стороны. Запоздалые выстрелы винтовок только взбили перья на одной из птах.
— Берите упреждение! Стреляйте чуть впереди! — требовала Кострома, пока оборона поспешно превращалась в бардак.
Мы не солдаты. И даже тот опыт, который успели набрать, не привил нам настоящей дисциплины. А ещё… Никто не хочет умирать от зубов страшного хищника. Даже зная о предстоящем возрождении, невозможно перебороть страх смерти. Это инстинкт, с которым сложно договориться.
Вместо того, чтобы встречать врага дружными залпами, мы начали палить кто во что горазд. Пули с визгом выбивали каменную крошку, болты со стуком падали на землю, но мы никак не попадали! Хищники двигались быстро — очень быстро! Да, к тому же, рваным ритмом, постоянно петляя между камней и пригнувшись к земле. Передние лапы они в этот момент использовали как дополнительную опору. И, при всём при этом, умудрялись с нами неуклонно сближаться.
А вот наша стрельба никакого толку не приносила. Разве что пара попаданий были удачными. И что самое противное — теперь все наши мушкетёры ушли на перезарядку. Только трое стрелков со «слонобоями» ждали момента, чтобы выстрелить. Для них дистанция пока была великовата.
А потом группа из пяти птах ринулась на стрелков, которые столпились вокруг волокуш. И, как назло, именно там не было ни одного копейщика: все они находились на противоположной стороне защитного круга.
И люди побежали в разные стороны, спасаясь от страшных клювов. Стрелок со «слонобоем» истерично наводил своё оружие, но явно не успевал: порох на полке горел дольше, чем приближались птахи. И только десяток человек остался на месте. Не знаю, что их удержало. Может, цепи идеологической солидарности… Или благоприобретённая смелость, граничащая с глупостью… В любом случае, я их прямо зауважал в этот момент!..
— Бей! — радостно крикнул Паша своим революционным мушкетёрам и арбалетчикам.
А следом грохнул слитный выстрел. Били почти в упор. Красиво вышло!.. Жаль, эффект оказался какой-то никудышный… Лишь один птах споткнулся, сбившись с темпа. А четверо его дружков кинулись на революционный отряд, бодро работая когтями и клювами.
Новички, покорно прятавшиеся за волокушами, в этот момент не выдержали: начали разбегаться из укрытия во все стороны. И никто их уже не пытался остановить. Не до того было! Половина бойцов пыталась прицелиться в агрессивных птах, а другая — добежать до того места, откуда можно будет стрелять.
Мне запомнились ноги Сандры, красиво взлетевшие в брызгах крови к свинцовому небу… Почему так получилось, что взлетали они отдельно от девушки — не знаю. В том, что творилось на месте столкновения хищников и борцов за всё хорошее, вообще сложно было что-то разобрать. Пыль, кровь, мельтешение….
И только два стрелка со «слонобоями» не растерялись: навелись на эту кучу-малу и жахнули. И вот тут эффект не заставил себя ждать. Крови и пыли стало больше, а в воздух наконец-то полетели перья и пух. Да и кровь теперь лилась не только красная, но и коричневая.
Из облака дыма, возникшего на месте выстрела, вынырнул только один птах. Встрёпанный, хромающий на обе ноги, без одной передней лапы, с совершенно ошалевшим взглядом — но живой!
Правда, живым он пробыл недолго. Стоило ему раскрыть клюв, как туда немедленно разрядили револьвер. И да, последние две пули явно были лишними…
Умер он ещё на третьей-четвёртой.
В этот самый момент я услышал новые крики за кругом волокуш. Четыре птаха на той стороне будто с цепи сорвались, с разбегу кинувшись на людей. Третий стрелок со «слонобоем» поспешил: выстрелил слишком рано, заставив двух агрессоров обратиться в бегство. А вот два оставшихся добрались до людей.
На наше счастье, там были копейщики, которые успели выставить стену из копий. Они не побежали, не испугались — и, удерживая птахов на месте, сумели дать несколько долгих секунд всем желающим пострелять.
И если мушкеты успели всего по разу, то ружья, винтовки и револьверы — выдали по несколько выстрелов. И какой из них стал для птахов последним, я не знаю. Я вообще успел добежать на ту сторону уже к развязке!..
Два птаха и шесть изуродованных копейщиков лежали вместе: в одной большой луже красно-коричневой крови. А ещё два птаха улепётывали прочь, подгоняемые лесными бестиями во главе с Русым.
В общем, бой прошёл так быстро, что меня лишь к финалу начало потряхивать от адреналина…
На склоне мы проторчали ещё час. Пока собрали уцелевшее оружие погибших, пока подтянулись разбежавшиеся новички и стрелки нашей группы… Кострома, само собой, обматерила всех побежавших, назначив строгое, но посильное наказание. А потом ещё и прошлась по всем остальным — за то, что начали стрелять без приказа.
Людей, погибших в бою, решено было похоронить. Нечего подкармливать местных хищников. Вот только для этого пришлось спускаться в низину, где была мягкая почва. И пока похоронная команда копала могилы, а отряд охранников следил за окрестностями, остальной караван отправился на вершину — обустраивать лагерь.
С собой мы утащили всех врагов. Их надо было разделать и пустить на полезные материалы. Те же перья были просто невероятным подарком, потому что раньше нам пернатых на этой планете особо не встречалось.
Короче, вечер выдался тяжёлым…
— Это яйца! — пояснил нам Дунай.
И надо ему сказать большое спасибо за пояснение. Я бы в этих цилиндрах в жизни яйца не опознал!..
И, тем не менее, это были яйца. А нам предстояло решить, что с ними делать.
Оказывается, злосчастные птахи имели с кенгуру ещё кое-что общее, кроме задних лап. Карман! Он скрывался под перьями на животе, и по его наличию легко было опознать самок. И внутри этого кармана у пятерых из шести самок, напавших на нас, имелись яйца!
Правда, мне лично не совсем понятно, зачем было всё руководство по этому поводу собирать… И зачем так радостно показывать нам свою находку, выложенную между двух костров… Неужто наш здоровяк вконец оголодал на дорожном питании?
— Так, а чего ты всех собрал-то? — удивился я. — Ну яйца и яйца… На яичницу пойдут.
— Эм… Ну нет, Вано, на яичницу они уже не пойдут! — расстроил меня Дунай. — Если следовать логике процесса, то в сумках должны быть уже те яйца, из которых скоро птенцы вылупятся. Понимаешь?
— И чего ты предлагаешь? — спросил я.
И огляделся, пытаясь понять, один ли я такой или есть ещё кто-то, кто не понимает причину экстренного сбора.
Надо сказать, Пилигрим и Кострома тоже выглядели удивлёнными. И только Сочинец задумчиво покивал.
— Предлагаю задуматься о будущем! — пояснил мне Дунай. — Как думаете, зачем я выложил их рядом с костром?
— Пытаешься сделать так, чтобы птенцы не замёрзли? — высказал догадку Сочинец.
— Именно! Смотрите, у нас есть двадцать три яйца! — Дунай указал на находку. — Судя по всему, они скоро вылупятся. И у нас появится двадцать три птенца, которые имеют все шансы вырасти в быстрых хищных тварей.
На этих словах Шрам неодобрительно заскулил, спрятав морду в передние лапы. Видимо, не разделял энтузиазм хозяина.
— Ты их приручить, что ли, хочешь? — догадался я.
— Ну да! — отозвался Дунай и радостно ухмыльнулся.
— А если не получится? — подняла брови Кострома. — Как мы их удержим от того, чтобы людей жрали? Ты о том, что у них хищные инстинкты, подумал?
— Подумал! — согласился здоровяк. — Да, может так получиться, что они не приручатся и останутся хищными тварями. Ну так и что? Крокодилы тоже неприручаемы, а крокодиловые фермы на Земле были!
Все замолчали, переваривая услышанное. А я всерьёз задумался… Стоит ли этим заниматься? Резоны в словах Дуная были. Даже если этих тварей не получится приручить, пусть себе живут в какой-нибудь клетке, пока большими не вырастут.
— А может, они в неволе не размножаются… — задумчиво заметил Сочинец.
— Да какая разница-то? — не выдержал Дунай. — Размножаются или нет — не узнаем, пока не попробуем! Вам что, каждый день такие яйца в руки попадают? Вы вообще пернатых тут часто видели? А вы на пух посмотрите!.. Подушки, между прочим, на Алтарях не продают!
И тут я был согласен. Подушек ни у кого не было. А пуховые перья — вот они. Может, и не куриные по мягкости, но вполне сойдут, чтобы ими подушку набить. Оставался лишь один вопрос, который я и задал:
— А как мы их повезём? Как выдерживать будем нужную температуру? Если перегреем — они же наверняка умрут. А если недогреем — помёрзнут.
— Я когда первую тушу тащил, температуру засёк! Она очень близка к нашей! — ответил Дунай. — Так что подобрать нужный режим будет несложно.
— Ну и как ты их везти предлагаешь? — не сдавался я.
— Давайте переоборудуем одни волокуши! Ну пожалуйста!.. — взмолился здоровяк. — Всё равно завтра днёвка, время у нас есть! Я уже всё прикинул!..
И Дунай посмотрел на всех с такой мольбой, что мы просто не смогли отказать. Получится у него вывести птенцов или нет, мы, конечно, не знали…
Но раз Дунай так хочет попробовать — почему бы и нет? В конце концов, всё, что мы потеряем — это немного времени и сил. Зато сколько всего приобретём, если Дунай добьётся успеха!..
Глава 3
Однозначно активная
Удивительно! Оно едет! И даже относительно плавно едет! То есть на ухабах угли не вываливаются из печи, яйца не выпадают из кладки, и вся конструкция не подпрыгивает, а плавно покачивается. Будто скачущий по холмам мама-птах.
Правда, если вспомнить, сколько пришлось повозиться с волокушами… Короче, я уже раз сто пожалел о том, что согласился на предложение Дуная. Жаль только, дав своё согласие, назад уже не заберёшь.
Первым делом пришлось делать рессоры… На Земле, в далёкой прошлой жизни, мы просто купили бы пружины. Но как быть в условиях полукаменного века? Полукаменного, потому что железо и металлы мы уже освоили, но пока не внедрили.
Над вопросом снижения тряски пришлось подумать. Но в итоге никакого велосипеда изобретать не стали. На помощь пришли кареты и их деревянные рессоры. Точнее, воспоминания одного из новичков о том, как они выглядели в аутентичном парке развлечений. Делались рессоры из стянутых изогнутых деревянных планок. Ширина планок и их количество регулировали как жёсткость рессоры, так и крепость.
Поскольку предохранять от тряски нужно было не только яйца, но и простенькую каменную печку, которая обеспечивала яйца теплом… В общем, пришлось даже испытания проводить. Чтобы подобрать более-менее оптимальное количество материала и самих рессор.
В итоге на волокуши было установлено шесть слоёных деревянных дуг, поверх которых уже сделали настил для будущей конструкции. Печь установили на песочную подушку, чтобы не подпалила нам волокушу. Печь была маленькая, тепла давала мало, замазали её глиной абы как, но для двадцати трёх яиц вполне себе хватит.
По трём сплошным стенкам печи установили конструкцию, как для хранения винных бутылок. Вот с ней — о, да! — пришлось возиться, почти как с рессорами. Оказывается, сделать такую конструкцию с нашими инструментами — задача не из лёгких, но и тут мы справились.
На каждой стороне было по восемь ячеек. Каждая ячейка была проложена трофейным пухом, внутри которого и находилось яйцо. Внешние стенки конструкции были надёжно закрыты. Сами конструкции к печи ставились не вплотную, а так, чтобы тёплый воздух был примерно равен температуре тела.
Регулировкой температуры занимался сам Дунай и пара новичков, вызвавшихся на эту работу. Желающих, кстати, оказалось найти несложно. Всё-таки получившееся транспортное средство было легче, чем остальные наши волокуши. И тащить его было куда проще.
После днёвки отряд шёл бодро. Но на собранном нами мобильном инкубаторе это особо не сказывалось. Волокуша ползла, преодолевая камни, овраги и крутые склоны, дымила печной трубой, скрипела — и плавно качалась.
Честно говоря, под конец дня я даже начал завидовать яйцам. Тоже хочу перемещаться вот так вот — с комфортом, слегка покачиваясь! Но, боюсь, в этом случае моё моральное разложение перешло бы в крутое пике, из которого цельной личностью мне уже не выбраться.
Так или иначе, проблема с транспортировкой была решена. А вот что будет с идеей Дуная — оставалось большим вопросом.
Поделиться книгой: