Город семи грехов

Идти на сомнительную тусовку в самый отстойный клуб города Василий Семёнович больше не видел смысла. Развернувшись у самого входа, он зашлёпал по лужам счастливый, рисуя в своей голове меню бара и яркую вывеску клуба с только что пришедшим на ум названием — Shine!

Из имеющихся у него семнадцати участков по городу и пригороду самым привлекательным был один — с видом на центр, море и вантовый мост через бухту Золотой Рог. Идеальное место для элитного ночного дискоклуба с рестораном. Дело пошло стремительно. Василий Семёнович хотел к октябрю, до отъезда в Тай, построить первую очередь и устроить большую party2. За день участок был очищен от векового мусора и покосившегося сарая, в котором, кажется, кто-то жил…

Юристы подготовили все документы на землю: быстро и незаметно для всех участок из рекреационной зоны перешёл в общественно-деловую, что позволяло получить все необходимые разрешения для строительства и ведения бизнеса. К решению земельных вопросов Василий Семёнович относился трепетно, его второе правило жизни гласило: мало земли не бывает, бывает мало связей. Поэтому расширение связей и пополнение земельных участков шло параллельно. Перелётным птицам всегда важно иметь в своём ареале обитания собственный участок, а когда их семнадцать, ареал становится настоящей крепостью.

Эскизный проект ночного клуба действительно поражал представление: тридцатиметровое здание в форме парящего куба с отражающими металлическими и зеркальными пластинами опиралось на четыре мощные колонны, что должно было усилить эффект воздушности и игры́ со светом в любое время суток, в любую погоду. Сингапурский архитектор явно исходил из названия объекта — Shine, а не из природно-климатических особенностей Владивостока. Но Василию Семёновичу концепция понравилась. Не скрывая восторга, он анонсировал свой проект в местных СМИ. Сингапурец тоже был счастлив получить пятьдесят тысяч баксов за свою провальную студенческую работу.

В середине июня, когда у народа во Владивостоке от влажности, густого тумана и ежедневной мороси отрастают жабры, наш успешный бизнесмен, чтобы воплотить свою мечту, уже готов был двинуть тяжёлую технику. Неожиданно пикнул телефон, пришло сообщение в WhatsApp от Сашки, бывшего помощника, которого Василий Семёнович так долго растил, продвигал, которому так много доверял, помогал деньгами, чтобы тот… кинул… ушёл работать к капиталистам из Москвы.

«Василий Семенович, добрый день! Сто лет, сто зим. Есть дело, которое вас может заинтересовать. Давайте встретимся. Александр».

Уже был набран текст из нецензурных слов и некрасивых смайликов, но два слова из сообщения Сашки — «дело» и «заинтересовать» — спасли Василия Семёновича от ещё одного минуса к карме. Он понимал, что Сашка может предложить ему только те дела, которые сулят одно — деньги! Поэтому было отправлено следующее сообщение: «Ага, добрый… Завтра в офисе в 11, не опаздывать!»

Александр Прохоренко, он же Сашка, ровно в 11 утра появился в офисе Василия Семёновича, расположенном на втором этаже кирпичного здания, где сто лет назад китайцы держали кустарный банк, а в соседнем подъезде курили гашиш. Эх, от Миллионки Владивостока уже почти ничего не осталось.

— Чего надо? Говори, времени мало. — Василий Семёнович решил сразу перейти к делу, опуская лишние слова приветствия.

— Тоже рад вас видеть, Василий Семёнович. Слышал, что вы собираетесь построить большой клуб.

— Да, уже начал. А тебе-то что?

— А зачем вы решили клуб назвать, как мой ресторан, — «Шайн»?

— Слушай, ты чё пришёл сюда — права качать? Да твоя забегаловка разорится скоро, закроют её, понял?

— Почему это?

— Почемукать будешь, когда к тебе пожарники, МЧС, Роспотребнадзор заявятся… Уже завтра придут… ха-ха, — Василий Семёнович не смог сдержать свой коварный смех.

— Да пускай. Буду рад их снова видеть. Мой ресторан самый лучший на Дальнем Востоке. Мы прошли все экспертизы и проверки. Пройдём и ещё одну.

— Ну, это мы посмотрим. — Василий Семёнович явно замыслил что-то не очень хорошее.

— Продайте его мне! Продайте мне проект клуба с землёй.

Слова имеют удивительную способность сотрясать воздух, вызывать волны, ощутимые барабанными перепонками в ушах, делать пространство более плотным и даже придавать ему вкус. Слова Александра прозвучали как взрыв. Василий Семёнович вскочил с кресла, подняв с пола недельную пыль, сделавшую спёртый от влажности воздух ещё более материальным и видимым, и со всей накопившейся злостью и гневом выпалил:

— Что? Да иди ты знаешь куда?! Проваливай! Пошёл вон отсюда! Проходимец… мерзавец…

Пока Александр спускался по лестнице, ему вслед сыпались, как град, удивительные слова, и о значении некоторых он предпочёл не задумываться.

Василия Семёновича смогла успокоить только голубоглазая секретарша Катя, применив свою последнюю релаксирующую методику, разработанную специально для начальника, разглашение которой было крайне нежелательно для них обоих.

Когда тяжёлая техника уже начала рыть котлован для фундамента, юрист принёс Василию Семёновичу плохую новость: документы на разрешение строительства всё ещё не готовы. «Сейчас сделаю звонок — и всё будет», — подумал Василий Семёнович. Но ни первый, ни второй, ни даже третий звонки ничего не дали. Пришлось самому тащиться по кабинетам городской администрации, где готовый сингапурский архитектурный проект столкнулся с реалиями градостроительной нормативной базы. Скорого разрешения на строительство не светило. Необходимо было переделать весь проект, учитывая градостроительный кодекс и неимоверное количество СНИПов. Мечта открыть клуб осенью рассыпалась. Всё стало печальнее, когда Василию Семёновичу позвонили из земельного департамента и сказали, что при изменении назначения использования земельного участка была допущена ошибка, что не были проведены археологические работы и ещё что-то необходимое и важное не было сделано. Номера телефонов тех, кто обычно помогал, не отвечали, а сообщения в WhatsApp оставались без ответа по существу.

«Что же это происходит? — задавался вопросом Василий Семёнович. — Кто мешает, кому понадобилась моя земля?»

Василий Семёнович, как всегда, был прав. Только он и подумать не мог, что угроза исходит от… Вибрация телефона, новое сообщение в WhatsApp.

«Василий Семёнович, мы не договорили с вами при встрече. Моим партнёрам нужна земля под клуб с проектом. Даём 3 млн $».

На этот раз Василий Семёнович задумался и не спешил с ответом. «Откуда у него такие бабки? Что за партнёры? Москвичи, с которыми он открыл ресторан?»

На следующий день был звонок из градостроительного департамента с отказом в получении разрешения и с запретом выносить проект на обсуждение в общественный совет. Последняя надежда решить проблему привлечением внимания СМИ и публики к чаяньям инвестора не увенчалась успехом. Дорогу проекту переехал бульдозер.

«Василий Семёнович. Нам нужен участок и проект. 2, 5 млн $».

Сообщение стало ещё короче. Меньше слов и меньше денег. За сутки предложение похудело на пятьсот тысяч баксов. Василий Семёнович занервничал не на шутку. Он понимал, что завтра поступит новый звонок из администрации и поставит крест на его планах, и предложение, как он догадывался, составит уже два миллиона, а послезавтра… Страшно представить, что может случиться послезавтра.

«Продавай, пока не поздно, — отберут», — третье правило перелётных птиц. Василий Семёнович слышал об этой мудрости от других, но сам до сих пор с этим никогда не сталкивался. Два года назад его сосед по улице Пушаков лишился успешного предприятия, когда другим более успешным и уважаемым господам понадобился его заводик — чтобы обезопасить себя от конкуренции и просто чтобы никто глаза не мозолил. Пушаков был упрямым, любил свой бизнес и верил в закон… Через месяц закон явился по его душу за неуплату налогов и нелегальные банковские операции. Завод и весь бизнес пришлось отдать за копейки.

Василий Семёнович такого не хотел. Он понимал, что это путь в пропасть. А у него всё должно быть только в гору, и подъём при этом обязан быть гладким и ровным, без камней и бродов.

Встреча состоялась в тот же вечер в ресторане «Шайн». Александра сопровождали двое его московских партнёров, немногословных, но очень вежливых. При Василии Семёновиче был только чемодан с документами.

— Саня, дружище, рад тебя видеть, дорогой! — Василий Семёнович был искренним человеком.

— Взаимно, взаимно, Василий Семёнович!

— Какой же крутой ресторан ты открыл! — Если лицемерить, то уж по максимуму, как Василий Семёнович.

Разговор быстро перешёл к делу. Москвичам нужен был земельный участок вместе с сингапурским проектом клуба срочно, уже вчера.

— Хорошо, хорошо, коллеги. Два с половиной — и участок с проектом ваши.

— Два триста, Василий Семёнович. — Сашка припомнил испытанные в офисе унижения, оценив свой моральный ущерб на двести тысяч баксов.

Правый глаз Василия Семёновича задёргался, в руках появилась дрожь, а горло сдавил комок. Счёт пошёл на минуты, секунды. Впервые время перестало приносить инвестиции и доход. Правило «дёшево купить, дорого продать» больше не работало. Наступили новые порядки, где время означало одно — потерю денег.

— Два триста — без проблем, без проблем, договорились. — Василий Семёнович, улыбаясь, изо всех сил старался держаться на коне.

Крепкое рукопожатие, подписи на документах о купле-продаже участка с проектом — и мечта открыть самый крутой в регионе клуб стала уже не его мечтой, а историей чужого успеха.

Однако наш Василий Семёнович не падал духом. Он быстро понял, что, заключив эту невыгодную и даже позорную для себя сделку, он обрёл значительно больше — новые связи. Таких связей у него ещё никогда не было. Эти Сашкины московские партнёры помимо бешеных денег имели доступ в такие сферы, что один их звонок мог остановить или запустить чей-то проект, дать кому-то подняться или лишить кого-то последней рубашки.

И Василий Семёнович как ни в чём не бывало раскрыл всю свою широкую и щедрую дальневосточную душу для своего лучшего друга Сашки, ставшего теперь для него как сын, и для его потрясающих московских друзей. На любую просьбу, пожелание Василий Семёнович сразу тут как тут с решением любого вопроса, в любое время суток. Не сложно догадаться, что «Шайн» стал его самым любимым рестораном в городе, где ежедневный обед и ужин — обязательная традиция.

Когда во Владивостоке наконец-то в конце июля наступило лето, Василий Семёнович принялся организовывать прогулки на катере по островам и бухтам южного Приморья в сопровождении девушек и голодных чаек, кружащих над палубой в надежде ухватить брошенного в воздух гребешка под радостные возгласы довольных москвичей. Каждые выходные Василий Семёнович задавал для своих новых друзей крабовые, устричные и прочие вечеринки. С приходом сентября устроил поездку на незабываемую рыбалку в Тернейский район на лососевых. Московские олигархи были счастливы.

Рыбка клюнула, и фортуна опять повернулась лицом к нашему герою. Где-то между островами Рейнеке и Рикорда Василий Семёнович сумел втридорога продать пригородные земельные активы, а у костра за второй чашкой ухи в Тернее — избавиться от разрушенных складов в очкурах3 спального района Владивостока.

Когда в октябре задул северный ветер и первые перелётные птицы собрались на юг, водитель Петрович отвёз Василия Семёновича в аэропорт. Год выдался успешным: сделки с москвичами принесли в кошелёк полмиллиарда рублей.

На Самуи, в своей новой вилле на берегу моря с прохладным бассейном, Василий Семёнович, пересчитывая в уме оставшиеся активы, вспоминает о тысяче гектаров пашни где-то в Приморской глубинке.

«Надо создать что-то эдакое, что-то уникальное и такое, чтобы приносило доход».

Но это уже история следующего года…

Январь 2019

Часть третья

Лирика. Эстетика

Гимн

Часть первая

Побольше кротости во взоре И утончённых поступов души Желает дух мой на просторе Узреть среди таинственной тиши.

Часть вторая

Не пойте нудно при луне Любви печальные баллады, А смело действуйте во сне, Не оставляйте тьме пощады! Но знайте, даже в свете дня Демон рыщет ваши раны, Знамёна Света в мир неся, Смелость рушит его планы! Смотрите, в страхе тьма ушла В чертог забвения и смерти, Победа света в мир пришла — Наряды яркие наденьте!

2002

Ноты

Проснулись музы все с тех пор, Когда познали до-мажор. Одевшись в яркие цвета, Взошла над городом заря. ДО — зелёный, как арбуз. РЕ — краснее, чем червовый туз. МИ — жёлтый, словно одуванчик. ФА — оделась в синий сарафанчик. СОЛЬ — сиреневым надулся цветом. ЛЯ — оранжевым наполнился секретом. СИ — коричневый, как шоколад. ДО — закончил яркий маскарад. Тут аккорды заиграли, загремели И, как птицы, под стаккато улетели. ДО-МИ-СОЛЬ — трезвучие цветов. РЕ-ФА-ЛЯ — мелодия лугов. ДО-ЛЯ — Аркадии поля, СИ-РЕ — прохлада в конце дня.

2002–2018

В лесу

Песенка на греческий мотив

Слышен звук семи небес По округе. Посмотри, что прячет лес, Весь в испуге. И прислушайся к дроздам На рассвете. А потом поведай нам По секрету: Где сияет небосвод Наслаждений, Нимфа кружит хоровод Вдохновений. Посмотри ты ей в глаза Утончённо. Поцелуй её в уста Бесподобно. И, целуя при луне Незаметно, Не греши ты при заре Безответно!

2003

Берёза декаданса

Кудрявый зелёный парик, В обтяжку белоснежна сорочка, Берёзы девственный лик Машет у дороги листочком. Как блудная девка, она Стоит одна у стоянки, С ветром в паре свистит — Ждёт своей иномарки, А утром в кустах у окна Будет сбитая в стонах лежать, И клочья её парика Будет мальчик добрый пинать.

2003–2018

Сон

Ванильный туман, словно дым благовоний, Утащил меня в этот сон, не спросив, И с некою лёгкою властью ироний, Всю силу помыслить реально убив. И образы плыли вперёд пред глазами И обессиленность рук моих, ног В одном пейзаже палитры предстали Картины Художника с именем Бог. И снились мне ангелы над головами, Что быстро над людом безмолвным кружат: Махая златыми большими крестами, Как стая бескрылых голодных орлят. А где-то за ними мелькала река, И горы стремились до серого неба, Но лишь потолок после долгого сна Я видел и ангела белое тело.

2003

Натюрморт

Упала ваза с жёлтым цветком, И полилась вода ручейком На книги, газеты, на вещи мои, Намокли вдобавок стихи. Чернила поплыли — такая досада, Стихов не стало — утрата большая. Но это не страшно, хуже цветку — Он без воды, она убежала к стиху!

2003

В галерее искусств

Скажи, фасад, И арка, расскажи, Где маскарад Сияет в честь луны? И бледная колонна Мне сказала: «Рафаэлева Мадонна Уже его сыграла». Но Мона Лиза Сегодня петь должна, Ведь город Пиза Без плясок и вина! Тут картина мне шепнула: «В Лувре слышен бал». И добавила скульптура: «Там Давид плясать устал!»

2003

Метаморфозы

Сиреневый ворот и белый манжет, Две пуговки в золоте солнца. И бирюзово-капризный браслет, На пальцах янтарные кольца. Лазурью полны яркие очи И золотом кудри до плеч В аметистовом трепете ночи Под мерцанием свеч. Под серебряным светом луны Бирюзовый браслет и сиреневый ворот Пред кротостью взора черны, Внушая бледно-пугающий холод. Но в алом трепете страсти Наливаются кровью уста, Кудри мчатся без власти, Бриллиантом сияют глаза!

2003

«Слышу музыку печали у ручья…»

Слышу музыку печали у ручья, Отцвели нарциссы, верные друзья, Отцвели и полегли на белый клевер, Чтобы был нарциссу только верен. И видит взор мой пустоту: Сухой ручей и сгнившую траву, А рядом лишь поблекшие цветы — Невинные нарциссы… Запретные мечты.

2003

Унесённые

Мы споём вместе сонеты На лугу и для луны. Где поцелуи — куплеты, А припевы — сладкие сны. Прислонится ветка берёзы До плеча моего в тишине, И на нас белые слёзы Польются по серой коре. Запоют сверчки на лугах Колыбельной родную свирель, Колыхнётся пшеница в полях, Расстилая златую постель. Нас укроет робко туман, Сказку поведав пред сном, Очарует нежно дурман Сердца наши алым огнём!

2003

«Моя любовь — цвет жёлтый!..»

Моя любовь — цвет жёлтый! Подсолнуха цветок в рассвете Под лучами солнца лета, Под влиянием от секрета, В нежно сложенном букете, Где капризный камень жёлтый Намекает на изменный хризолит. Моя любовь — цвет жёлтый! По осени оделась в желтизну, Сиренью наводнится в майские, Одежды тонкие гавайские, И смоет с неба черноту Когда-нибудь, по осени. Когда-нибудь кому-нибудь Я руки протяну в объятия И поцелую губы красные — Уста горячие и страстные, И затем в тиши отвечу: «Весь опыт прошлого забудь». Моя любовь — цвет жёлтый! Есть полевой цветок прекрасный, Что принял прелесть моих песен, Ведь аромат их так чудесен, Что я пою, поэт, подвластный Любви моей — цвет жёлтый!

2003

Саломея

Как страшен день кровавый В роскошных каменных дворцах, Где от наслаждений царь усталый Впервые познал Божий страх. Но Саломея всё целует губы Пророка, голову держа в руках, Мешают только замкнутые зубы Ей окунуться полностью в грехах. И под луной её лазурные глаза Кроваво-яркой полны страстью, Что говорит она ужасные слова, Упиваясь вдоволь своей властью: «Ты отказал мне, милый мой, Назвав царевну дочерью Содома, А я хотела ночи быть с тобой И убежать из ненавистного мне дома. Но всё же ты со мною, милый, И я лобзала твои сладкие уста, Мой самый первый и любимый, С кем я познала вкус греха». И после слов царевна Саломея В себя вонзила остриё ножа, Но знает по легендам Иудея — Она к Аиду женщиной ушла.

2003

Рожденье греха

Потише! Он слушает пенье небес, Ангел вселенский, о счастье, воскрес! Потише! Он видит Божьи глаза, Не зря мы страдали, о люди, века! Потише! Он трогает тело святое, Иссякло, о старцы, горе людское! Потише! Он слышит дыхание сонное, Время минуло страшное, тёмное! Потише! Он целует небо в уста, Рождая восьмого, о Боже, греха!

2002

Утренняя молитва

Спой мне, милая синица, Утром ранним под окном, Разбуди, заря жар-птица, Перед новым светлым днём! И обнимут лучи солнца Тело бледное, как снег, Ветер в комнату ворвётся Ради будущих потех. Поцелуют сладкие цветочки Мои губы-лепестки, А берёзы белые сорочки Укроют в полдень от жары.

2003

Матушка Земля