До последней капли

— Плюс-минус двадцать картриджей каждой группы, — сдавленно ответил Питер.

— Капитан Смитсон! — крикнул майор так громко, что уже пожалел о потраченной на усилитель крови. Он и так хорошо звучит, если довести. — Вы что, не заказали новую партию в конце месяца?

— Виноват, — упавшим голосом отозвался коротышка.

— Ты вообще понимаешь, чем это чревато? — грозно спросил Мэнс, прихватив Смитсона за грудки.

— Так точно, майор…

— Всем экономить магию! — на этот раз Уитакер обошёлся без лишних фокусов с громкостью. — Слышите? У нас кровь на исходе. Не используем заклинания без крайней нужды!

Усевшись в фургон, Мэнс проверил личные запасы. По картриджу в каждом кармане на бедрах и руках. И еще один в нагрудном. Всего пять. Плюс еще один из общих запасов. У половины личного состава первая положительная группа, и придётся делиться. Хорошо, Рут досталась гораздо более редкая — четвёртая отрицательная. Таких в отряде Браво всего двое. Идеальные реципиенты. Если у капрала Освальд закончатся картриджи, она может использовать любой другой. А остальным рисковать нельзя.

Фургон медленно взмыл вверх и устремился к Дин Мартин Драйв, облетая хорошо освещённые небоскребы. Город погрузился в тревожную тишину. Улицы замерли с недобрым предчувствием. Ничего не подозревая, люди нежились в своих уютных квартирах. И где-то там, в бесконечных лабиринтах канализации, заражённые губильщики наблюдали, как полиция летит убивать.

* * *

Тедди Миллер был хорошим мальчиком. А с чего ему не быть хорошим, когда посчастливилось родиться в благополучной семье? Отец вечно пропадал на бизнес-ланчах, стремясь обеспечить достойный уровень жизни. Мать занималась исключительно собой и ещё иногда сыном.

Большинство людей лишены и этого. Их постигает совсем другая участь в виде соцработника в серой униформе, который уносит малыша от родителей. Навсегда.

Но Тедди — из элитных детей, которым неведомы новые устои общества. Семья Миллеров высоко ценила преемственность поколений и ни за что бы не позволила её разорвать. Тем более, что этого и не требовалось. Воспитательные дома — исключительно для доноров и отмирающего среднего класса.

Отец семейства, Генри Миллер, возглавлял одно из ведущих изданий “Кон-ньюз”. Попасть на первую полосу тогда значило сорвать джек-пот. В мире неуёмных дельцов и по сей день рейтинг — это всё, а уж в те махровые две тысячи сто девяностые — и подавно.

Правда, Генри занимался в основном административными вопросами, оставляя наполнение выпусков за своим другом, шеф-редактором Уолтером Бенсоном. А уж Уолтер как никто разбирался во всех веяниях и тенденциях, подсказывая Миллеру, с кем договориться об эксклюзивном интервью и кого шантажировать ради получения льгот.

За Генри оставалось и право вето, которым он обязательно пользовался, когда чувствовал, что Уолтер собирается нарушить журналистскую этику и выдать ангажированный выпуск. Это, конечно, било по карману издания, но, как говорил сам Миллер-старший, репутацию не купишь.

Мальчик привык, что папа после очередной удачной сделки врывался в дом с победным возгласом:

— И-иха! Тедди, Тедди, Тедди, мы опять сорвали куш!

Выдав фирменную фразу, Генри обязательно брал сына на руки и кружил его, приговаривая:

— Однажды это всё станет твоим. Но сначала что надо, Тедди?

— Учиться! — бойко отвечал ребёнок, во всём желая походить на отца.

Только время не стояло на месте. Генри возвращался домой всё более усталым — то ли куш больше не срывался, то ли Уолтер постоянно подводил, договариваясь с конкурентами за спиной. Да и Тедди больше не радовал. Однажды Миллер-старший с удивлением обнаружил, что сын растёт совсем другим человеком, а не его копией.

И открытие это случилось во время семейной трапезы, когда горничная Хельга подавала второе блюдо.

— Тедди, я проходил мимо твоей комнаты и слышал музыку, — неловко начал разговор отец, уже чувствуя пропасть между собой и молодым человеком, сидящим напротив. — Ты нашёл мою старую коллекцию винила? Нравится?

— Нет, папа, — ответил парень, играя желваками.

— А откуда тогда музыка играла? — неестественно развеселился Генри. — Бэтс, у тебя в ванной, что ли?

— Дорогой? — переспросила жена, оторвав глаза от очередного модного журнала.

— Это ты слушала прелюдию Баха в соль мажоре? — начал закипать Миллер-старший. — Пока лежала в ванной.

— Я не слушаю музыку, Генри, — пожала плечами Бэтс и опять уткнулась в журнал, предварительно наколов на вилку горошек.

— Тогда что это было? — отец семейства попытался взять себя в руки и сбавил уже начавший подниматься тон. — Может, я просто заработался?

— Вот уж точно, — съязвил Тедди, набирая в ложку большую порцию рагу.

— Славно поговорили, — хотел было пошутить Генри, но только вызвал этим у сына вспышку гнева.

— Мы уже давно только так и разговариваем, папа!

От неожиданности Бэтс выронила журнал из рук.

— В чём дело, Тедди? — мягко спросил отец. — Расскажи, что случилось?

Вот только вычитанные у супругов Кэпрару советы по воспитанию не сработали, и парень разразился гневной тирадой.

— Хочешь знать, откуда музыка? Правда хочешь, пап? О, тебе не понравится, — Тедди встал со стула, и опытная Хельга тут же ретировалась из столовой прямо с панна-коттой в руках, так и не донеся её до семейства. — Я уже второй год беру частные уроки по виолончели. Но ты так занят своим долбанным “Кон-ньюз”, что ничего не заметил. Всё это время не замечал. Папа, тебя никогда нет рядом!

Бэтс смотрела на сына с недоумением. В её мире всё было хорошо: муж добывает деньги, она их благополучно тратит. Разве не для того нужна семья?

— Это… отличное хобби, — выдавил из себя улыбку Генри, продолжая гнуть линию заботливого отца. — Я рад, что у тебя появилось занятие, которое может скрасить время.

Здесь разговор мог бы вполне благополучно закончиться. Следуя наставлениям опытных детских психологов, которые жили чуть ли не три века назад, Миллер-старший погасил инерцию конфликта, не давая почвы для новых склок. Гораздо труднее продолжать скандалить, если нет отдачи и оппонент не взвинчен.

Но Генри не знал и половины происходящего, так что его тактика споткнулась об ложный посыл и привела к разрушительным последствиям.

— Это не хобби, отец! — закричал Тедди, словно это могло придать словам ещё больше значимости. — Я собираюсь стать музыкантом.

— Но как же… — Миллер-старший осёкся, но всё-таки договорил: — Как же “Кон-ньюз”?

— Не знаю, — задумался парень на секунду. — А нет, знаю. В жопу себе засунь.

— Тедди! — показушно запищала мама, но всё без толку.

Юный отпрыск благородного семейства вышел из столовой, по пути взял десерт с подноса Хельги и поднялся по деревянной лестнице к себе в комнату.

Позже Тедди вспоминал об этом разговоре с содроганием и болью. Но разве можно было предугадать, что совсем скоро Миллеров ждал крах?

Беда пришла, откуда Генри в какой-то мере и ждал, но всё-таки надеялся, что именно оттуда она не придёт.

Друг детства, соседский мальчишка-сорванец, а потом и шеф-редактор “Кон-ньюз” Уолтер Бенсон вышел из такси и расплатился каплей крови, подставив под иглу правое запястье. Как и в любом хорошем нуаре, улицы Нью-Йорка накрыло дождём, а красный неон прожигал сетчатку, расплываясь синими пятнами, если закрыть глаза.

Мистер Кью всегда выбирал для встречи оригинальные места, только на этот раз он превзошёл сам себя. Человек в длинном плаще и шляпе стоял посреди внутреннего дворика отеля “Мариотт”. Прямо у мусорных контейнеров. Из окна половины номеров открывался вид на хмурый Бруклинский мост, но здесь едва можно было разглядеть даже мозаичные стены здания.

— Документы у вас? — вместо приветствия спросил мистер Кью.

— Задаток у вас? — деловито осведомился Уолтер.

Оба собеседника молча достали полиэтиленовые пакеты, обменявшись недоверчивыми взглядами.

— Вот, — первым свою часть сделки протянул шеф-редактор.

Бумага давно не пользовалась спросом, но это был единственный шанс передать информацию, не рискуя быть отслеженным. Только ливень не давал вытащить папку из пакета, иначе бы всё размокло и превратилось в бесполезный мусор, который годился бы только для упокоения в соседнем контейнере.

— Здесь всё? — на всякий случай уточнил мистер Кью, забрав документы.

— До последней буквы, — с неохотой проговорил Бенсон.

Всё-таки, тяжело предавать того, кто тебе доверял столько лет.

— Тогда это вам, — человек в плаще протянул Уолтеру свой пакет с запасами концентрированной крови и ушёл.

Шеф-редактор заглянул внутрь, чтобы проверить группу. Но обнаружил только пустые картриджи без серийных наклеек. А потом едва слышно простонал и растянулся на асфальте под нескончаемыми каплями дождя.

Мистер Кью склонился над телом и осторожно наполнил картриджи из разъёма на запястье. Удобно, что их делают двусторонними.

Закончив работу, человек в плаще оставил Бенсона на дне мусорника и растворился под дождём с обоими пакетами в руках.

На следующий день в дом Миллеров ворвалась Кон-полиция. Здоровые мужики в серой форме бесцеремонно выбили дверь и проникли внутрь, до смерти напугав Хельгу.

— В чём дело? — грозным тоном поинтересовался Генри у служителей закона, держа за спиной взведённый конвергентор.

— Дело в вас, господин Миллер, — самодовольно протянул Клиффорд Олсоп, входя в дом вслед за прикормленной полицией. — Давайте я не буду тянуть время и скажу сразу. Вы, Генри Миллер, обвиняетесь в уходе от налогов и шантаже должностных лиц моего ведомства.

— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, — спокойно ответил владелец “Кон-ньюз” и снял палец с иглы конвергентора.

— По закону адвоката предоставит государство, — упиваясь своим положением, пояснил мистер Олсоп. — На ваших руках кровь некого Уолтера Бенсона. Говорят, он вчера хотел рассказать полиции о ваших тёмных делишках, но вместо этого его тело нашли возле отеля “Мариотт”.

— Но причём тут я? — ошарашенно спросил Генри.

— Это мы сейчас и выясним. Обыскать, — приказал мистер Олсоп полицейским.

Через каких-то десять минут в доме Миллеров обнаружились неучтённые картриджи с кровью. Анализы показали, что она принадлежит покойному Уолтеру Бенсону.

Судье не понадобились других доказательств, чтобы вынести владельцу “Кон-ньюз” смертельный приговор. Генри Миллера спешно казнили инъекцией глутамината, его спятившую жену увезли в дурдом, а уже почти совершеннолетнего Тедди отдали в муниципальный приют.

Парню в качестве исключения разрешили забрать с собой виолончель.

А Клиффорд Олсоп передал “Кон-ньюз” в правильные руки, как он сам и заявил. Не замаранные кровью честных граждан, которые просто хотели исполнить долг перед Отечеством.

Шли годы. Миллер-младший оттачивал музыкальное мастерство и даже попал в камерный оркестр небольшого захолустного театра. Вместе с коллегами его обязали регулярно сдавать кровь на нужды элиты.

Но Тедди хорошо помнил, кто разрушил его семью, и ни за что не хотел их содержать. А значит, выход был только один — вколоть себе вирус гепатита и уйти в губильщики.

Эту операцию они готовили целый год. С предыдущего выступления начальника Налогового управления на вечере благотворительности. Тедди выбили поддельный паспорт, чтобы он смог устроиться в квинтет Карнеги-холла, который регулярно вывозят в Сохо. Другие губильщики тоже устроились кто во что горазд: поварами, охранниками, прислугой. Главное было — вовремя наносить тональный крем, чтобы скрывать нездоровую желтизну.

Тедди ждал этого момента с трепетом. В его голове всё время повторялись слова, которые он сгоряча адресовал своему отцу. С тех пор они так и не помирились, а Клиффорд Олсоп навсегда отнял эту возможность.

Убив себе гепатитом костный мозг, Тедди больше не мог рассчитывать на магию крови и поэтому прицепил к задней стенке виолончели старенький люгер, который стрелял исключительно пулями.

Вот только поганый мистер Олсоп оказался проворнее и сам завладел оружием, наставив его на бедного паренька.

— Что такое, Тедди? — спросил Клиффорд, поглядывая на отряд губильщиков, окруживших сцену, и перехватил ствол здоровой рукой. — Тебя больше не устраивают наши порядки?

Виолончелист пыхтел от злости, но хранил молчание. Он надеялся, что губильщики сейчас откроют огонь и решат судьбу мистера Олсопа. Но Клиффорд продолжал вещать:

— Пока ты рос в зажиточной семье, тебя не беспокоило, как живётся донорам. А теперь смотри, кем ты стал. Борешься за мир во всём мире. Настоящий герой. Только знают ли твои друзья, что всего несколько лет назад тебе было на них глубоко насрать? И они сдавали свою кровь, чтобы содержать в том числе и тебя?

Никто не двинулся с места. Клиффорд почувствовал себя ещё увереннее. Он обошёл Тедди и заглянул парню в глаза.

— Решил всё-таки отомстить палачу своей семьи? Правильно, вали всё на меня. Это же я заставлял Генри шантажировать моих замов. Сам копался в их грязном белье и собирал компромат.

Мистер Фултон всё это время чувствовал себя в бреду. Но сейчас его недомогание достигло пика, и молодой человек в цилиндре уколол палец иголкой конвергентора, чтобы уже через секунду выпустить заряд в Олсопа. Но рука от волнения дрогнула, и вся мощь отравленной крови ударила в бедного Тедди.