Кругосветный бег «Золотой лани»

Однако, когда корабли были уже готовы выйти в море, политическая ситуация резко изменилась. Урожай в Испании в 1585 г. был плохой. Над Галисией и Андалузией нависла угроза голода. Филипп обратился к английским купцам, предлагая им послать корабли с английской пшеницей в Испанию. Он обещал англичанам привилегии, давая возможность их судам после выгрузки пшеницы свободно заходить в любой испанский порт. Конечно, такая любезность Филиппа в отношении английских торговцев была подозрительна. Но дельцов лондонского Сити, увлеченных возможностью хорошо заработать, это не насторожило. Большое число судов, груженных пшеницей, направилось в Испанию. Назад они не вернулись. Все английские корабли, пришедшие в испанские порты, по приказу Филиппа были захвачены, груз их конфискован, а команды посажены в тюрьмы.

Лишь одному английскому судну «Примроз» удалось избежать испанского плена. 8 июня корабль вошел в лондонский порт. Англия узнала о случившемся. Оказывается, 24 мая корабль пришел в залив Бильбао и два дня дожидался выгрузки. 26 мая к кораблю подошла испанская пиннаса, на которой находились испанский чиновник и шесть мужчин, назвавшихся местными торговцами. Они вели себя очень дружески. Хозяин «Прим-роз» — Фостер пригласил всех семерых на завтрак. Завтрак был очень обильный, и испанцы воздали ему должное. Но вскоре чиновник и трое других из этой компании встали из-за стола и покинули корабль, сославшись на какое-то срочное дело на берегу. То, что гости так быстро покинули уставленный яствами стол, показалось подозрительным опытному Фостеру. Поэтому, проводив гостей, он не сразу вернулся в каюту, а обошел команду, состоявшую из 27 человек, и приказал им быть готовыми к неожиданному нападению. После этого он вернулся в каюту и продолжал разыгрывать роль гостеприимного хозяина перед оставшимися тремя испанцами.

Вскоре ему сообщили, что испанский чиновник вернулся на большом судне с 70 людьми, одетыми как местные купцы. Их сопровождала шлюпка, в которой находилось еще 24 человека. Фостер пригласил чиновника и с ним еще четырех человек войти на палубу «Примроз», а остальных просил остаться на месте. Чиновник согласился, но не успел он договорить фразы, как «купцы», оказавшиеся переодетыми солдатами, схватили находившиеся на дне шлюпки шпаги и бросились на палубу английского корабля. Вслед за ними на корабль поднялись уже знакомый Фостеру чиновник и какой-то, по-видимому, важный человек, заявивший Фостеру: «Теперь вы пленник короля». «Нас предали», — вскричал Фостер. Экипаж, заранее предупрежденный своим хозяином и хорошо вооружившийся, принял возглас Фостера за сигнал к нападению на испанцев. Англичане начали палить из мушкетов, в ход пошли и три небольшие пушки, спрятанные на палубе. Немногим испанцам удалось вернуться на берег. Несколько из них были захвачены англичанами. Среди них был и знакомый англичанам чиновник, оказавшийся высокопоставленным лицом Бискайской провинции. Он заявил, что действовал по приказу короля, и показал Фостеру письмо Филиппа II, в котором говорилось: «Я поручил привести в готовность огромный флот в гавани Лиссабона и у Севильи. Все необходимое для солдат: вооружение, продовольствие и амуниция — должно быть собрано и в больших количествах… Поэтому я требую от Вас по получении этого письма останавливать и арестовывать все суда, которые будут появляться у берегов или заходить в порты вверенной Вам провинции…»{108}.

Реакция в Англии была мгновенной. До того времени Филипп мог рассчитывать на поддержку части влиятельных дельцов лондонского Сити, имевших большое влияние на политику английского правительства. Эти люди сдерживали «партию войны» от прямого выступления против Испании, так как были заинтересованы в торговле с пиренейскими монархиями. Но в день, когда «Нримроз» вошел в лондонский порт, Филипп утратил их поддержку. Даже лорд Берли был возмущен. Видя всеобщее единодушие, Елизавета ответила наложением эмбарго на всю испанскую собственность в Англии. Она вызвала «своего пирата» и приказала собирать большой флот. Дрейк поспешил в Плимут. Он пригласил к себе Томаса Муна, своего соратника по кругосветному плаванию, брата Томаса и молодого Ричарда Хокинса. Уоллсингем послал к Дрейку своего зятя Христофора Карлейля, опытного моряка и солдата, который был назначен капитаном одного из кораблей флотилии и командующим сухопутным отрядом, передававшимся в распоряжение экспедиции. Один из лучших английских мореплавателей того времени, Мартин Фробишер, был назначен вице-адмиралом. Эдвард Винтер, брат капитана «Елизаветы», сподвижника Дрейка по предшествовавшему плаванию, стал капитаном одного из кораблей. Капитаном флагманского корабля «Бонавентура», на котором находился сам генерал-адмирал Фрэнсис Дрейк, был назначен опытный моряк Томас Феннер. Дрейк включил в флотилию свой собственный корабль «Томас», командовать которым назначил брата Томаса. Кузен королевы Фрэнсис Ноллис, получивший чин контр-адмирала, командовал кораблем «Галион Лейстера».

Всего было собрано 21 судно. Укомплектовать их командами, вооружить, оснастить, запастись провиантом на длительное плавание было делом нелегким. А надо было спешить. И не только, чтобы застать Филиппа врасплох, но и для того, чтобы не дать возможности королеве, после столь обычных для нее колебаний, отменить экспедицию. «От плавания Дрейка, — писал Уоллсингем Лейстеру, — зависит жизни и смерть нашего дела». Даже Берли проявлял нетерпение и, получив письме Дрейка из Плимута, отвечал ему, что хотел бы получить от него известия из испанского порта. Дрейк все понимал и спешил изо всех сил.

Королева передала экспедиции два военных корабля, отряд пехотинцев, но денег не дала. Финансирование плавания взяли на себя Дрейк, Уоллсингем, Лейстер, Берли и купцы Сити.

Подготовка экспедиции шла к концу, когда к Дрейку прибыл человек, которого он меньше всего ожидал. Это был Филипп Сидней, блестящий молодой человек, любимец двора, новый фаворит «королевы-девственницы». Он объявил Дрейку, что хочет принять участие в экспедиции в качестве волонтера. Сидней не сомневался в согласии адмирала: он был племянником графа Лейстера, одного из главных «пайщиков» нового предприятия Дрейка. В Плимут же Сиднея привело следующее. Он договорился со своим дядей, что примет участие в намечавшейся под его командованием высадке английских добровольцев в Нидерландах для помощи сражавшимся против герцога Пармы голландцам. Но королева не разрешила. Она не желала подвергать опасностям своего юного фаворита и приказала ему оставаться при дворе. Обиженный, он упаковал свои баулы и направился к Дрейку, страстно желая проявить себя, приняв участие в плавании знаменитого адмирала. Королева ничего не знала о его бегстве.

Дрейк сразу оценил ситуацию. Королева будет взбешена, когда узнает о поступке Сиднея. Она никогда не поверит, что Дрейк не был в сговоре с Сиднеем. Она может отменить экспедицию, а самого адмирала, несмотря на его прошлые заслуги, на долгие годы засадить в Тауэр. Дрейк реагировал немедленно. В ту же ночь его гонец мчался в Лондон с письмами к Уоллсингему и Берли. (Филипп Сидней также приходился зятем государственному секретарю.) Ответ королевы не заставил себя ждать. Ее посланец привез три письма. Одно — для Дрейка, запрещавшее ему брать в плавание Сиднея, другое — Сиднею, приказывавшее ему явиться в Лондон, и третье — мэру Плимута с приказом арестовать молодого человека, если тот не послушается. Дрейк облегченно вздохнул, когда красавец Сидней отбыл с корабля. Теперь уж Дрейк решил не медлить с отплытием. Мало ли что еще может случиться! В большой спешке на корабли были погружены припасы; баки с водой были залиты лишь наполовину. 14 сентября 1585 г. флотилия Дрейка покинула Плимут. На кораблях находилось 2300 солдат и матросов. Никогда еще Дрейк не командовал столь большим флотом. Корабли быстро шли на юг. Попутный ветер туго надувал паруса.

Войны и в те далекие времена не всегда объявлялись. Вот и сейчас, хотя объявления войны не поступило ни от одной из враждующих сторон, это не мешало ни Испании, ни Англии действовать вполне по-военному.

Подходя к берегам Испании, Дрейк встретил французский корабль с грузом соли. Судно так понравилось адмиралу, что он, назвав его «Дрейк», включил в свою флотилию, пообещав французам выплатить компенсацию по возвращении из плавания, что он, кстати сказать, выполнил. Затем был захвачен испанский корабль с грузом ньюфаундлендской рыбы, известной в Англии под названием «Бедный Джон» и очень нравившейся англичанам. Добыча была разделена между командами судов флотилии, а захваченный корабль отпущен.

27 сентября флотилия Дрейка бросила якорь у острова Байона, расположенного недалеко от испанского порта Виго. Дрейк послал несколько пиннас с солдатами под командованием Карлейля к берегу. По дороге они встретили лодку с английским купцом, которому губернатор острова Педро Ромеро поручил узнать, что за корабли появились в гавани. Купец был отослан назад в сопровождении Семпсона, одного из пехотных офицеров, входивших в состав экспедиции. Когда Семпсон предстал перед губернатором, то сразу же спросил его: «Объявлена ли война между Испанией и Англией?» Губернатор ответил, что нет. Тогда Семпсон задал второй вопрос: «Почему же в таком случае испанские власти удерживают в своих портах английские суда и арестовывают их команды?». Губернатор ответил, что это делалось по приказу короля, но что еще неделю назад все английские корабли были отпущены и остались лишь те, которые хотели продолжать торговые операции с испанцами. В подтверждение своих слов он просил английских купцов, находившихся на острове, посетить Дрейка и сказать ему об этом. Но адмирал удовлетворился объяснениями и приказал высадить на остров солдат. Губернатор же, проявляя любезность, выслал солдатам хлеба, вина, фруктов и сладостей.

Между тем погода портилась, надвигался шторм. Солдаты поспешили вернуться на корабли. Среди ночи разразилась сильная буря, продолжавшаяся три дня. Когда буря стихла, Карлейль на своем корабле «Тигр», сопровождаемом тремя пиннасами, был послан Дрейком в Виго. Прибыв в город. Карлейль увидел, что жители покинули его, испугавшись слухов о появлении Дрейка. Англичане не теряли времени даром и, вернувшись на корабли, привезли добычу в 30 тыс. дукатов, в том числе большой серебряный с позолотой крест из кафедрального собора Виго.

Узнав, что в городской тюрьме находятся арестованные английские матросы, Дрейк послал туда Семпсона с солдатами. Семпсон не только освободил англичан, но и захватил добра еще на несколько тысяч дукатов.

Пробыв неделю в Виго, Дрейк направился дальше, к Канарским островам. Он хотел остановиться на острове Пальма, чтобы дать отдохнуть экипажу и пополнить запасы воды и продовольствия. Но при приближении к берегу английские суда были обстреляны береговой артиллерией. Дрейк решил идти не останавливаясь к островам Зеленого Мыса. Он надеялся перехватить испанский флот, перевозивший драгоценности из Америки, но не успел. 8 октября флот уже прибыл на родину. Вечером, 16 ноября, английская флотилия подошла к одному из островов Зеленого Мыса — Сантьягу. Находившийся на острове город с тем же названием лежал в долине, окруженной холмами, на которых были расположены укрепленные форты. Дрейк приказал Карлейлю с отрядом в тысячу человек на следующий день высадиться на берег и захватить город. Карлейль начал операцию по всем правилам военной науки. Но когда его люди подошли к фортам, то не увидели ни одного человека. Не было жителей и в самом городе. Не было их и в соседних селениях. 17 ноября был день коронации Елизаветы, и Карлейль решил отметить этот праздник салютом из батарей, находившихся в захваченных фортах. Услышав орудийные выстрелы и правильно поняв их причину, Дрейк приказал ответить салютом корабельной артиллерии. Под гром орудий англичане высадились на берег и вошли в опустевший город. Удалось отыскать только одного жителя. Он сказал, что пять лет назад Сантьягу был разрушен французскими пиратами, и поэтому когда показались корабли неизвестной флотилии, жители в панике покинули город и вместе с губернатором и епископом укрылись в горах в небольшом городке Сан-Доминго. Дрейк отправился туда, взяв 200 солдат. Пройдя 12 миль, англичане увидели Сан-Доминго, но городок был безлюден. Дрейк ждал до вечера. Никто из жителей не появился.

Предав Сан-Доминго огню, Дрейк вернулся в Сантьягу. Во время обратного марша никто не напал на отряд Дрейка. Лишь один юнга, сбившись в темноте с пути, был захвачен и зверски убит местными жителями. Это решило судьбу Сантьягу. Город был сожжен дотла. Англичане искали золото, но безуспешно. Вина же было найдено с избытком. Дрейк заметил очевидное падение дисциплины. Тогда он собрал всех своих людей и заставил их дать клятву на протяжении всего дальнейшего пути беспрекословно подчиняться ему и его офицерам. На шестой день пребывания англичан на острове в город вернулся один из жителей. На вопрос Дрейка, где золото, он ответил, что много золота находится на скале в Порто-Прайа, небольшом селении к востоку от Сантьягу, и сказал, что может проводить туда англичан. Но побывавший в селении Семпсон золота не нашел. Дрейк приказал сжечь и Порто-Прайа. Утром 26 ноября английская флотилия покинула острова Зеленого Мыса и направилась в испанскую Вест-Индию.

Погода продолжала благоприятствовать плаванию. Корабли шли быстро, разрезая золотисто-зеленые волны тропического моря. Матросы и солдаты благодушествовали. На восьмой день плавания внезапно умер один из солдат. Тропическая лихорадка, «Желтый Джек», как называли ее моряки, подхваченная людьми Дрейка на островах Зеленого Мыса, мстила за сожженные города. В течение короткого времени умерло 200 человек.

На 18-й день после выхода из Сантьягу англичане достигли острова Доминика. Островитяне радушно встретили флотилию. Они угощали матросов и солдат белым хлебом и табаком, говоря, что последний очень помогает при лихорадке. Дрейк пополнил запасы воды и продовольствия на кораблях и, не доверяя местным жителям, покинул остров, держа курс на север. В тот же день корабли подошли к маленькому необитаемому островку Сан-Киттс. Там Дрейк решил дать отдых экипажам судов. То ли усиленное курение табака, то ли свежая пища, фрукты и прекрасный воздух сделали свое дело, по лихорадка прекратилась так же внезапно, как и началась. Люди поправлялись, вновь обретая бодрость духа и уверенность в себе.

На острове Сан-Киттс англичане отпраздновали рождество. Дрейк, видя, что его люди восстановили силы, решил, что настало время действовать. В своей каюте на флагманском корабле он собрал военный совет, на котором присутствовали Мартпп Фробишер, Фрэнсис Ноллис, Карлейль и капитаны всех судов флотилии. Адмирал объявил им план дальнейших операций. Он решил напасть на богатейший остров Вест-Индии — Эспаньолу и захватить столицу американской империи Филиппа — Санто-Доминго.

Это был прекрасный город, построенный из мрамора и белого камня. В центре его находился огромный, роскошно украшенный собор с гробницей Христофора Колумба. Санто-Доминго имел внешнюю и внутреннюю гавани. Это был центр вест-индской торговли — город, где сосредоточивались фантастические богатства. Никто из пиратов, говорил Дрейк, еще не грабил Санто-Доминго, боясь мощных укреплений, окружавших город. Но он это сделает в первый день нового, 1586 г. во славу божью и в прославление своей королевы.

Помня опыт прошлых своих операций в Вест-Индии, Дрейк решил прежде всего возобновить дружественные отношения с маронами. Для этого он послал часть кораблей своей флотилии под командованием Фробишера к берегу. Там Фробишер тайно высадил несколько человек, а сам направился к городу и три дня демонстративно плавал на виду у жителей Санто-Доминго. Через три дня его посланцы вернулись, принеся хорошие вести. Они установили связь с маронами. Те обещали свою помощь. В ночь, когда Дрейк будет высаживаться, они обещали уничтожить всех испанских солдат, находящихся в сторожевых башнях на берегу.

Дрейк тоже не бездействовал в это время. Недалеко от Санто-Доминго он захватил небольшой торговый корабль. Капитан захваченного судна, грек по национальности, подробно рассказал адмиралу о подходах к городу, об укреплениях и вооружении, о наиболее уязвимых местах для нападения со стороны моря. В частности, он сказал, что берег охраняется солдатами в сторожевых башнях, которых посылали туда ежедневно из крепости, расположенной на холме в окрестностях города. Эта крепость и являлась центром обороны Санто-Доминго.

В шесть часов утра 1 января 1586 г. Дрейк начал операцию. Его корабли подошли к городу и остановились на таком расстоянии от пего, чтобы до них не могли долететь ядра крепостной артиллерии. Испанцы ждали немедленной фронтальной атаки. Но Дрейк ничего не предпринимал. С наступлением темноты он погрузил тысячу солдат на пиннасы и шлюпки и сам вместе с Карлейлем повел их к берегу. Береговая стража, как обещали мароны, была перебита так тихо и незаметно, что никто в городе об этом не узнал. Отряд беспрепятственно высадился на берег. Дрейк, передав командование Карлейлю, вернулся на свой корабль, приказав начать наступление на город в восемь часов утра следующего дня.

Ночь прошла спокойно. Утром Дрейк приказал кораблям подойти ближе к городу и начать его бомбардировку. Действуя таким образом, он отвлек внимание горожан от отряда Карлейля. Это дало тому возможность неожиданно подойти к северным воротам Санто-Доминго. Поело ожесточенной схватки Карлейлю удалось ворваться в город. Выйдя на рыночную площадь, он поднял на городской ратуше флаг св. Георга в знак победы. Но до полной победы было еще далеко. Большая часть города, в том числе крепость, продолжала оставаться в руках испанцев.

Отряду Карлейля было не под силу овладеть таким большим городом, как Санто-Доминго.

Дрейк высадился на следующий день, имея с собой тяжелую артиллерию, захваченную им еще в фортах Сантьягу. Но гарнизон Санто-Доминго продолжал оказывать сильное сопротивление. Тогда Дрейк послал к испанцам своего парламентера, избрав для этого юношу-негра. Один из испанских офицеров, увидя парламентера Дрейка и оскорбившись тем, что им оказался негр, тяжело ранил юношу. — Тот с большим трудом вернулся назад и замертво упал к ногам адмирала. Дрейк тут же приказал повесить двух пленных испанцев и послал нового гонца передать испанцам, что до тех пор, пока в его руки не будет передан убийца парламентера, он будет ежедневно вешать по два пленных испанца. На следующий день испанский офицер, убивший парламентера, был передан Дрейку. Но теперь адмирал не стал казнить офицера сам, а заставил испанцев повесить его на глазах у англичан.

Переговоры Дрейка с властями Санто-Доминго об уплате денежной контрибуции затягивались. Желая форсировать события, Дрейк начал планомерное разрушение города. Он сжигал квартал за кварталом, но дома в Сап-то-Доминго были построены прочно. Прошел месяц, а две трети города было еще цело. К своему великому разочарованию англичане не нашли в Санто-Доминго большого количества драгоценностей. Жители успели их попрятать на своих загородных виллах. И вообще у Дрейка было неправильное представление о Санто-Доминго. Эспаньола была тогда уже не центром добычи драгоценных металлов, а главным производителем сахара. Серебряные рудники были заброшены из-за отсутствия рабочих рук. В ходу были медные монеты. Санто-Доминго жил за счет экспорта сахара, а также имбиря и кожи.

Видя, что он не сможет получить с испанцев требуемой суммы, и не желая дальше терять времени, Дрейк решил удовольствоваться полученными 25 тыс. дукатов. Он наполнил трюмы своих судов запасами продовольствия и воды, захватил стоявший в порту большой испанский галион, а также 240 крепостных пушек и направился к Картахене.

Губернатор Картахены, предупрежденный о появлении Дрейка, спешно готовил город к обороне. Он усилил артиллерию крепости, поставил во внутренней гавани две галеры с двумя сотнями аркебузников. Кроме регулярных войск, губернатор вооружил 600 испанцев (жителей города), 400 индейцев и 40 негров.

Дрейк появился у Картахены 9 февраля. Потери в людях у него были значительны. Кроме убитых в сражениях, многие умерли от болезней. Болезни не оставляли экспедицию. Во время плавания к Картахене на кораблях каждый день совершались похоронные обряды. Это заставляло Дрейка спешить с проведением своей экспедиции.

Когда английская флотилия подошла к Картахене, испанцы увидели, что все ее корабли были декорированы черным, люди тоже были одеты в черные платья. Впрочем, это был не траур по погибшим, а сигнал маронам. Те его увидели и приняли.

Английская флотилия остановилась в миле от внутренней гавани. Вечером Дрейк высадил пехоту на берег. Одновременно он послал Фробишера на ппннасах захватить форт, прикрывавший вход во внутреннюю гавань.

В это время два рыбака-марона подплыли к флагманскому кораблю. Они рассказали Дрейку об оборонительных укреплениях испанцев на берегу. Использовав эти сообщения, Дрейк наметил план захвата Картахены. Разделив свои основные силы на три группы, он начал атаку. На второй день боев Картахена пала. Дрейк, как и в Санто-Доминго, приступил к переговорам с городскими властями о денежной контрибуции. И на этот раз переговоры затянулись. Чтобы ускорить заключение соглашения, Дрейк начал жечь город. Получив 110 тыс. дукатов и дополнительно 1 тыс. крон за то, что не был разрушен монастырь, находившийся в четверти мили от города, Дрейк покинул Картахену. Через несколько дней, однако, английская флотилия вернулась назад, страшно испугав этим жителей города. Но Дрейк объяснил, что возвращение связано с тем, что испанский галион, захваченный англичанами в Санто-Доминго и названный «Новогодний подарок», дал сильную течь. На нем были ценные грузы и Дрейку пришлось вернуться обратно, чтобы распределить их по другим судам флотилии. Через неделю Дрейк ушел из Картахены. Испанский военный флот туда прибыл только через несколько дней.

Узнав от штурмана захваченного испанского судна, что испанцы создали базу в Сан-Аугустине во Флориде, как раз в том месте, где были убиты колонисты-гугеноты, Дрейк решил наведаться туда. У берегов Флориды он обнаружил небольшой остров. Высадившись там, англичане услышали, что кто-то распевает популярную протестантскую песню «Вильгельм Нассау». Певец оказался французом, несколько лет находившимся в испанском плену. Он вызвался помочь англичанам найти Сан-Аугустин. Когда англичане пришли туда, жители успели скрыться. Маленький Сан-Аугустин постигла участь двух крупнейших городов испанской Америки — он был сожжен.

Дрейк тем не менее еще не думал возвращаться домой. Он хотел сначала посетить первое английское поселение в Америке, созданное за год до этого. В апреле 1584 г. фаворит королевы, еще один «ее пират» Уолтер Рэли, на свои средства послал два небольших корабля в Америку, поручив их капитанам, Филиппу Амадасу и Артуру Бэрлоу, выбрать место для колонии, назвав ее с разрешения «королевы-девственницы» Виргинией. Капитаны выполнили поручение и, вернувшись в Англию, сказали, что нашли очень удобное для колонизации место на побережье Северной Америки. В апреле 1585 г. флотилия из семи кораблей под командованием Ричарда Гренвилла, опять-таки на средства Рэли, отправилась в указанный пункт и прибыла туда 3 июля. Гренвилл сжег находившуюся там индейскую деревню, прогнал жителей, а затем высадил на берег 100 с лишним человек, назначив одного из них, Ральфа Лейна, губернатором новой английской колонии. Обещав вернуться в апреле следующего года, Гренвилл покинул колонистов и прибыл в Англию 6 октября 1585 г.

1 июня 1585 г. Дрейк пришел к месту высадки колонистов и нашел их в крайне бедственном положении. Адмирал предложил Лейну на выбор: либо возвратиться вместе с ним в Англию, либо оставить им корабль с продовольствием и пару пиннас. Колонисты выбрали последнее. Адмирал выделил колонистам судно «Дрейк», нагрузил его продовольствием и послал к берегу. Но тут разразилась сильная буря, длившаяся три дня. Корабль погиб. Дрейк предложил колонистам другое судно. Но, напуганные плохим предзнаменованием, они не захотели оставаться в Америке и попросились на корабли флотилии. Так закончилась первая попытка английской колонизации Нового Света.

Дрейк вернулся в Плимут 28 июля 1586 г. Новое плавание Дрейка в Вест-Индию было тяжелым ударом для испанцев. «Предприятие Дрейка, — писал Лейстеру государственный секретарь Уоллсингем, — обнаружило нынешнюю слабость короля Испании»{109}.

Филиппа II ждала еще одна неприятность. Через две недели после возвращения Дрейка в Англию был арестован Энтони Бабингтон, участник заговора Марии Стюарт, а еще через полгода была казнена и сама шотландская королева, непримиримый и опасный враг Елизаветы.

II

Восемь месяцев Дрейк пробыл дома. Все это время отношения между Англией и Испанией продолжали ухудшаться. Филипп явно готовил удар по Альбиону, создавая невиданный по размерам флот. Во всех портах Испании и Италии кипела работа. Строились корабли, свозилось вооружение и продовольствие, сосредоточивались войска. В Англии упорно говорили о прибытии гигантской испанской эскадры уже летом 1587 г.

«Партия войны» настойчиво требовала от Елизаветы решительных действий. Как всегда в подобных обстоятельствах, королева колебалась, стараясь избежать открытой войны.

Наконец, Уоллсингему удалось добиться от королевы согласия на организацию экспедиции, имевшей целью помешать Филиппу в подготовке нападения на Англию. Командование этой экспедицией поручалось Дрейку.

Подготовка экспедиции осуществлялась настолько секретно, что никто в Англии ничего об этом не знал, не узнали об этом и вездесущие шпионы испанского короля. В течение марта Дрейк собрал относительно небольшую, но сильную в боевом отношении флотилию. Четыре крупных корабля было получено от королевы, четыре меньших размеров — от лондонских купцов, один корабль — от адмиралтейства и четыре — дали сам Дрейк и его великосветские компаньоны. Кроме того, в распоряжении экспедиции было несколько пиннас. Дрейку был передан также отряд сухопутных войск.

По инструкции королевы Дрейк должен был уничтожать испанские корабли в местах их стоянки, захватывать заготовленное для них продовольствие и делать все, что в его силах, чтобы «не дать испанскому королевскому флоту собираться вместе из нескольких портов»{110} в главную базу Лиссабон, где суда должны были перейти под командование маркиза Санта Круз.

Дав эти инструкции, Елизавета продолжала сомневаться и колебаться. В конце концов она послала курьера к Дрейку с новыми указаниями, в которых ему предлагалось «воздерживаться от применения силы для захода в гавани и порты испанского короля, или причинения какого-либо ущерба его городам, или совершения каких-либо других враждебных актов против этой страны»{111}.

Но, как ни спешил курьер, он не застал Дрейка в Плимуте. 2 апреля 1587 г. его флотилия вышла в море. Королевский курьер пересел на пиннасу и помчался вдогонку, но Дрейка он не нашел. Пиннаса принадлежала Хокинсам, и, конечно, было сделано все, чтобы встреча с Дрейком не состоялась. Представляется, что и сама королева не жалела об этом. Она имела письменное свидетельство своих благих намерений в отношении Филиппа, а то, что сделает Дрейк, теперь уже будет на его ответственности.

Дрейк же пребывал в отличном настроении. Как никогда, он чувствовал уверенность в успехе своего дерзкого предприятия. Это видно из его письма Уоллсингему, отправленному в день отплытия. Оно начиналось так: «Ветер командует мне — иди. Наш корабль поднял паруса…»{112}.

Погода опять благоприятствовала Дрейку, и 5 апреля его корабли уже подходили к испанским берегам. Но тут погода резко переменилась. Начался сильный шторм. Корабли потеряли друг друга из виду. Десять дней понадобилось Дрейку, чтобы собрать свою флотилию в Кабо-Роса, заранее определенном на тот случай месте. Там англичане встретили два корабля, идущих из Кадиса, где, как они узнали, сосредоточился большой флот, состоявший из судов, построенных или купленных для Филиппа в Италии, а также иностранных кораблей, захваченных в испанских портах. На них грузились артиллерия, продовольствие, боеприпасы. По окончании погрузки суда должны были идти в Лиссабон.

Таким образом, нападение на Кадис явилось бы прямым исполнением инструкции Елизаветы. И Дрейк поспешил туда. 19 апреля английская флотилия стояла уже у Кадиса.

Дрейк собрал на борту флагманского корабля «Бонавентура» военный совет. Он проводил его в обычной доя себя манере. Терпеливо выслушал все мнения, а затем твердо сформулировал свое не подлежащее обсуждению решение: пополудни атаковать Кадис. Но тут произошла неожиданность. Присутствовавший на совете вице-адмирал Уильям Бороу, опытный и очень авторитетный в морских кругах офицер, но несколько шаблонного склада ума, посланный в экспедицию по настоянию королевы, полагавшей, что его рассудительность умерит горячность Дрейка, выступил с возражениями. Кадис, говорил он, сильно укрепленный — город. Кроме того, в его гавани ст^ят многочисленные военные корабли, готовые к бою. Решиться напасть на Кадис можно только после тщательного обсуждения операции и подготовки детально разработанного плана. Дрейк на это ответил, что он знает, как провести операцию, и остальным надо лишь выполнять его приказы. Бороу ничего не оставалось, как промолчать. Но раздражение его улеглось не сразу. Даже вернувшись в Лондон, он продолжал защищать свою точку зрения, добавляя, правда, что «тем не менее все прошло благополучно». Конечно, хорошо иметь до начала операции детальный план ее проведения. Но ни Дрейк, ни Бороу не были знакомы с Кадисом и его укреплениями и никаких сведений на этот счет получить не могли. Затяжные дебаты о проведении операции были бы в этих условиях формальностью, которая привела бы лишь к ненужной трате времени и потере важнейшего фактора — внезапности. Дрейк правильно решил, что в этом случае надо в значительной мере импровизировать. Он был в этом великий мастер. Интересно отметить, что другой знаменитый английский адмирал, лорд Нельсон, через 220 лет писал из того же Кадиса, находясь на борту своей «Виктории»: «Иногда приходится полагаться на случай; ни в чем нельзя быть вполне уверенным в морском сражении…»{113}.

В четыре часа дня 19 апреля Дрейк повел свои суда в гавань Кадиса. Вход в гавань был с запада. В сторону моря тянулись песчаные косы, на которых находились артиллерийские батареи. Город был расположен на вершине скалы. Его защищала крепость и артиллерийские батареи, расположенные во фронтальной части гавани. Две огромные отмели прикрывали вход в гавань: одна — Лас-Пуэркас, со стороны Кадиса, а другая — Эль-Диаман, с северной стороны, напротив залива порта Святой Марии, где находился дворец герцога Медины Седонии, губернатора Кадиса. Между этими двумя отмелями был расположен проход во внешнюю гавань, и входившие в нее корабли должны были идти к якорной стоянке под наведенными на них жерлами пушек. За внешней находилась внутренняя гавань со множеством мелей и подводных скал, представлявших большую опасность для любого судна, идущего без местного лоцмана. В северо-западном углу внутренней гавани находился залив Порт-Ройял.

Когда Дрейк вошел во внешнюю гавань Кадиса, то увидел 60 судов, стоящих на якоре. На часть из них продовольствие было уже погружено, остальные еще стояли под погрузкой. Но на большинстве судов еще не было артиллерии. Со стоявших в гавани иностранных судов, захваченных ранее в испанских портах, были сняты паруса. Испанцы боялись, как бы их команды не увели корабли из Кадиса. Несколько к юго-востоку стояли небольшие барки и каравеллы.

Неожиданное появление в гавани неизвестной эскадры вызвало общее беспокойство. Две галеры были посланы навстречу, чтобы узнать национальность кораблей. Англичане встретили их огнем корабельной артиллерии, и галеры поспешили назад. Тревога охватила испанцев. Она переросла в настоящую панику, когда Дрейку удалось потопить огромный галион водоизмещением 1000 т с 40 пушками на борту, полностью готовый к выходу в море. На испанских кораблях рубили якорные канаты. Некоторые небольшие суда старались спастись во внутренней гавани, но большинство, особенно те, с которых были сняты паруса, пребывали в совершенной беспомощности. Лишь десять галер под командованием Педро де Асинья попытались атаковать англичан. Они шли на корабли Дрейка, вытянувшись в линию. Дрейк приказал четырем своим судам идти наперерез испанцам, что в морской тактике носило название перекрестного «Т». Это давало очевидное преимущество англичанам. Их корабли проходили мимо носовой части испанских судов, большинство же орудий размещалось по бортам, и англичане таким образом получили большой перевес в артиллерии. Галеры рассеялись. Семь из них ушли во внутреннюю гавань, в Порт-Ройял, две зашли за отмель Лас-Пуэркас, одна была сожжена.

Дрейк стал хозяином внешнего рейда. Часть своих судов он поставил на якорь среди испанских кораблей. Часть кораблей он выслал вперед, поручив им охранять вход во внутреннюю гавань. После этого Дрейк приступил к уничтожению испанских кораблей и запасов продовольствия. 30 судов было сожжено, 10 тыс. т продовольствия уничтожено. Однако Дрейк не удовлетворился этим. Он узнал, что во внутренней гавани стоит галион, принадлежащий маркизу Санта Круз, командующему испанским флотом. Это был громадный корабль водоизмещением 1200 т, вооруженный крупной артиллерией. Дрейк просто не мог уйти из Кадиса, не захватив его. И он сделал это с помощью следующего маневра. Не сообщив никому, Дрейк перешел с флагманского корабля на другой, меньший по размерам — «Королевский купец». На рассвете следующего дня «Королевский купец» в сопровождении пиннас неожиданно вошел во внутреннюю гавань и, захватив врасплох команду галиона, овладел им и возвратился назад, ведя за собой захваченное судно. Никто из англичан, даже вице-адмирал Бороу, этого не заметил.

Дело было сделано, можно было уходить. Дрейк отдал приказ к отплытию. Но выполнить его было невозможно. Ветер затих, корабли не могли сдвинуться с места. Создалась крайне опасная ситуация. Английская флотилия находилась в закрытой гавани, простреливаемой испанской береговой артиллерией. В Кадисе сосредоточились крупные сухопутные силы. Герцог Медина Седония, получив тревожный сигнал от жителей города, вызвал на помощь армейские части и явился в Кадис с отрядом из 300 кавалеристов и 3 тыс. пехотинцев. Испанские галеры, стоявшие во внутренней гавани, были готовы к атаке. Несколько судов были зажжены и направлены в сторону англичан.

Но судьба продолжала быть благосклонной к Фрэнсису Дрейку. Ядра береговой артиллерии не причинили ущерба его судам. Вообще, надо сказать, что пушки XVI в. производили больше шума, чем разрушений. Во время морских сражений стоял страшный грохот, небо застилал пороховой дым, а дело решалось в рукопашных схватках на корабельных палубах. Пушки, как и мушкеты, эффективно поражали цель лишь на расстоянии, не превышавшем 200 м. Нападение галер англичане отбили. Горящие суда были встречены шлюпками и направлены в сторону отмели, где и сгорели дотла. «Испанцы, — иронизировал Дрейк, — делают нашу работу, сжигая свои корабли».

В два часа ночи погода изменилась. С берега подул ветер и через несколько минут английская флотилия уже шла в открытое море. Но ветер внезапно стих, и корабли англичан вынуждены были остановиться. Дрейк приказал встать на якорь. Он решил плодотворно использовать время и обратился к командующему войсками Кадиса с предложением обменять захваченных им испанцев на англичан, находившихся в испанском плену. Командующий ответил, что у него нет пленных англичан. Этим дело и кончилось. Дождавшись попутного ветра, Дрейк пошел к берегам Португалии, к мысу Сан-Висенти. «Так, с помощью милосердного бога и непобедимой храбрости нашего генерала, — писал один из участников экспедиции, — это странное и счастливое предприятие, к великому удивлению короля Испании, было закончено в течение одного дня и двух ночей и нанесло такой удар в сердце маркиза Санта Круз, великого адмирала Испании, что он никогда уже не имел ни одного радостного дня и через несколько месяцев умер в глубокой печали»{114}.

Неизвестно, прав ли был спутник Дрейка, говоря о причине смерти маркиза, но совершенно очевидно, что нападением на Кадис Дрейк серьезно осложнил подготовку испанского флота к войне с Англией. Не меньше года потребовалось Филиппу для восполнения потерь.

Радовались в Испании в те дни лишь жители Кадиса. В первое воскресенье после ухода Дрейка они в церкви св. Франциска устроили благодарственный молебен. У них были для этого серьезные основания: Дрейк не напал на город и ни один из его жителей не пострадал.

Причиной, заставившей теперь Дрейка мчаться к мысу Сан-Висенти, было услышанное им известие, что один из наиболее видных испанских адмиралов, Жуан Мартинес де Рекальд, назначенный вице-адмиралом флота, предназначавшегося для нападения на Англию, должен был находиться именно там. Кроме того, мыс Сан-Висенти занимал важное стратегическое положение. Чтобы в этом убедиться, надо лишь взглянуть на карту. Мыс представляет собой крайнюю юго-западную точку Португалии, и все корабли собираемого Филиппом флота должны были обязательно проходить мимо него на пути в Лиссабон. Если бы Дрейк захватил мыс, то сделал бы невозможным проход в Лиссабон испанских судов из Кадиса или итальянских портов. Лишь очень сильная эскадра решилась бы помериться силами с Дрейком.

Но, придя к мысу Сан-Висенти, Дрейк понял, что для создания постоянной угрозы испанскому флоту необходимо укрепиться на суше, устроить там английскую опорную базу. Осмотревшись, Дрейк решил, что для этой цели лучше всего подойдет находящийся в юго-восточной части мыса замок Сагриш, построенный Генрихом Мореплавателем, создателем школы португальских капитанов, отличившихся в эпоху Великих географических открытий.

Но захватить его казалось практически невозможным. Сагриш находился на вершине скалы, имевшей три отвесных склона высотой в 70 м, а на четвертом склоне находилась крепостная 10-метровая стена. Но Дрейка это не испугало. Он высадил на сушу 800 солдат, и сам повел их в атаку на неприступную крепость. Никому из своих офицеров он не хотел этого поручать. Только что у Дрейка произошел острый конфликт с Бороу, который и в этом случае постарался доказать обреченность задуманного предприятия. Но Дрейку было опасно становиться поперек дороги. Это проявилось еще в деле Доути. Ни минуты не поколебавшись, Дрейк приказал арестовать своего вице-адмирала. Бороу говорил впоследствии, что ежедневно ждал, «когда адмирал осуществит в отношении меня свое кровожадное желапие, как он это сделал с Доути»{115}.

В шлеме и панцире, с мечом в руке, Дрейк повел своих людей к воротам замка. Подойдя туда, он потребовал немедленной сдачи гарнизона. Ответ был отрицательным. Тогда Дрейк приказал принести хвороста и смолы к воротам замка и зажечь их. Это было нелегко сделать под выстрелами обороняющихся, но, когда ворота начали гореть, гарнизон сдался. Как оказалось, замок защищало 110 человек. Дрейк приказал сбросить в море находившиеся в замке пушки и разрушить крепостную стену.

Пока солдаты разрушали стены замка, часть флотилии была отправлена Дрейком для уничтожения испанских судов и запасов продовольствия. Англичане уничтожили рыболовные суда и захватили 47 каравелл, перевозивших продовольствие в Лиссабон. Затем корабли вернулись в Сагриш и взяли на борт пехоту, которая к тому времени закончила разрушение крепости. Оставив небольшие суда у мыса Сан-Висенти для дальнейшего перехвата и уничтожения испанских судов, Дрейк с остальными силами своей флотилии 9 мая направился к Лиссабону.

10 мая английские корабли вошли в устье Тахо и встали на якорь в бухте Каскэс, в 20 милях от столицы Португалии, второго по богатству города Европы. Там в заливе Святого Юлиана находилась штаб-квартира маркиза Санта Круз. Подходы к Лиссабону были хорошо укреплены, и Дрейк не рассчитывал повторить маневр, успешно осуществленный им в Кадисе. Поэтому он хотел выманить испанский флот из лиссабонской гавани. Но старый маркиз был опытным моряком и не отвечал на задиристые выпады Дрейка, посылавшего свои пиннасы захватывать мелкие суда, шедшие в Лиссабон.

Санта Круз (Дрейк этого не знал) не был еще в состоянии дать бой английскому флоту. Мощные испанские галионы стояли без артиллерии, парусов и экипажей. Галеры не были опасны, как показал опыт Кадиса, судам Дрейка. Поэтому маркиз никак не реагировал на захваты и уничтожение испанских кораблей в заливе Каскэс.

Поняв, что выманить испанцев не удастся, Дрейк послал маркизу письмо с предложением провести обмен пленными. Но он получил такой же ответ, как и в Кадисе. Санта Круз сообщал ему, что у него нет пленных англичан. Тогда Дрейк задал вопрос, намеревается ли король Филипп в этом году начать войну с Англией? Санта Круз ответил, что король Испании не хочет войны. Дрейк исчерпал свой запас вежливости и написал маркизу, что раз тот отказался обменять военнопленных, то он продаст пленных испанцев марокканцам, а на вырученные деньги выкупит своих соотечественников из плена. Дрейк добавил тут же, что если Санта Круз — мужчина, то он должен принять его предложение выйти из лиссабонской гавани и сразиться. На этот вызов Дрейка Санта Круз ответил, что не имеет от короля полномочий на сражение с английским флотом. Дрейку надоели бесплодные препирательства, и он скрылся из залива Каскэс так же неожиданно, как и появился.

Узнав об исчезновении Дрейка, Филипп был сильно напуган. Он был уверен, что Дрейк пошел на перехват его «золотого флота», идущего из Америки в Севилью. На этот раз флот вез 16 млн. песо, из которых 4 млн. принадлежало лично королю. Филипп приказал послать к Азорским островам, где, как он полагал, должен появиться Дрейк, сильный флот. Но вскоре Филипп получил известие, что Дрейк вернулся к мысу Сан-Висенти. Он вызвал для консультации маркиза Санта Круз. Тот сказал, что, по его мнению, Дрейк не будет нападать на «золотой флот», его цель — не допустить соединения испанского флота в Лиссабоне, поэтому он и будет крейсировать в районе Сан-Висепти. Филипп с этим согласился и отдал новый приказ: напасть на Дрейка у Сан-Висенти. Власти Кадиса предложили королю послать против Дрейка 60 кораблей. Король, конечно, согласился и направил в Кадис опытного военного Алонзо де Лейва. Вести от дона Алонзо были неутешительными: Кадис не сможет выставить такой флот.

Дрейк действительно хотел обосноваться у мыса Сан-Висепти. 14 мая он писал Уоллсипгему: «Пока нам хватит продовольствия и воды и паши корабли, ветер и погода будут служить нам, вы будете получать вести от нас с мыса Сан-Висенти, где мы делали и будем делать то, о чем ее величество и ваша милость будут приказывать. Мы были бы благодарны ее величеству, если бы она прислала еще несколько кораблей. Если у нас будет на шесть кораблей больше, мы сможем задержать соединение испанского флота на месяц и далее…»{116}.

Но уже 22 мая Дрейк опять исчез. Теперь он шел к Азорским островам, оправдывая первое предположение Филиппа. Однако Дрейк искал не «золотые галионы». Он получил сведения, что португальский каррак[7] под названием «Святой Филипп» идет к Азорам. Это был самый крупный корабль Ост-Индского флота. В его трюмах находился ценнейший груз. На 18-й день плавания, 9 июня, Дрейк встретил каррак. Английские корабли обстреляли судно и вынудили его к сдаче. На карраке оказалось все, чем славился Восток: специи, шелка, фарфор, драгоценные камни и золото. Испанцы считали, что, захватив «Святого Филиппа», Дрейк нанес им ущерб в 114 тыс. ф. ст.

Возвращаться к мысу Сан-Висенти Дрейк теперь не думал. Подкрепление, о котором он просил Уоллсингема, не пришло. Его люди устали, было много больных, суда требовали ремонта. Дрейк решил возвращаться домой, чтобы потом со свежими силами продолжать уничтожение испанского флота у пиренейских берегов. Через три месяца с начала плавания, 26 июня 1587 г., флотилия Дрейка, ведя за собой огромный каррак, подошла к Плимуту.

III

За время отсутствия Дрейка в политике английского правительства в отношении Испании произошли значительные изменения. Королева искала теперь пути для их улучшения. Ее страшило укрепление позиций испанцев в Нидерландах, закрытие для английских товаров испанского, португальского, фламандского рынков. «Партия мира» вновь усилила свое влияние на Елизавету. Разгневавшись, она даже сказала о Дрейке: «Он никогда не разбивал, а только раздражал врага к большому для меня ущербу». Очень возможно, что эта венценосная комедиантка (кстати, получившая только что от Дрейка свою часть добычи — 40 тыс. ф. ст.) опять играла роль, желая, чтобы ее слова были услышаны в Мадриде. В июле лорд Берли писал испанцам, оправдывая свою королеву: «Ее величество послала корабль с письмом, приказывавшим Дрейку воздерживаться от каких-либо вооруженных действий, но посланное судно не смогло его догнать. И, таким образом, независимо — да, независимо от желания ее величества — Дрейк совершал те действия, которые вызвали неудовольствие им ее величества»{117}.

25 июля Дрейк пришел в дом лорда Берли, где, как он узнал, должна была быть королева. Зная хорошо свою повелительницу, Дрейк захватил с собой корзинку с бриллиантами, взятыми на «Святом Филиппе». Подарив бриллианты Елизавете, он обратился к ней с просьбой судить и казнить Бороу, его вице-адмирала.

Следует сказать, что посещение Дрейком дома Берли произошло именно в тот день, когда лорд написал письмо, отрывок из которого мы привели. Конечно, с Дрейком не согласились. Лорд Берли защитил Бороу. Последний получил даже повышение: он был назначен инспектором королевского флота.

Но «партия войны» тем временем не бездействовала. Уоллсипгем, непревзойденный мастер шпионажа, создал лучшую в Европе шпионскую сеть, обходившуюся английскому правительству в 3,3 тыс. ф. ст. в год. Иногда выделявшаяся правительством сумма бывала недостаточной. В этих случаях государственный секретарь доплачивал из своих средств. Одним из лучших его агентов был английский католик Энтони Стенден, скрывавшийся под именем Помпео Пеллегрини. Он состоял на службе у герцога Тосканского, посол которого в Мадриде снабжал Стендена сведениями об испанских делах. Но, кроме этого, Стенден на деньги, полученные от Уоллсингема, имел своих агентов в Испании и Португалии. От одного из них, брата слуги маркиза Санта Круз, он узнал, что после уничтожения Дрейком испанских кораблей в Кади»-се нападение Испании на Англию, намечавшееся на 1587 г., откладывалось.

Забегая вперед, скажем, что, когда весной 1588 г. наступил острый кризис в англо-испанских отношениях, Уоллсингем уже не довольствовался сведениями из вторых рук и Стенден перебрался в Испанию, откуда посылал государственному секретарю важнейшие сведения о количестве судов, их тоннаже и вооружении, численности находившихся на них матросов и солдат, а также о состоянии королевских финансов. Так, Уоллсингем узнал, что генуэзские банкиры отказались предоставлять займы Филиппу, и финансовое благополучие Испании зависело от прихода в августе 1588 г. «золотого флота», на борту которого находилось 16 млн. дукатов.

Уоллсингему было известно и о многих трудностях, с которыми столкнулся Филипп при подготовке флота. Коррупция и неразбериха царили в Лиссабоне. Герцог Парма, сначала горевший желанием вторгнуться в Англию до прихода флота из Испании, теперь писал Филиппу, что, несмотря на приход итальянских войск, не готов к военным действиям ввиду слабости и малочисленности своей армии. Герцог сообщал королю, что 800 итальянских солдат заболело и болезни среди них продолжают быстро распространяться. Он жаловался на нехватку оружия и боеприпасов. «Все. зависит от воли божьей, — мрачно заключал Парма, — одного усердия и активности людей еще не достаточно».

Но Филипп не разделял пессимизма герцога, он требовал нанесения удара по Англии. «Вначале Вы не хотели и говорить об испанском флоте, — отвечал он Парме. — Вы разработали свой план вторжения, который не требовал вмешательства флота. И лишь я обратил Ваше внимание на необходимость помощи флота». Если вторжение в Англию, продолжал король, будет отложено, Испания потеряет шанс. Филипп хотел нанести удар Англии до возможного заключения мира между турецким султаном и персидским шахом и активизации турецкого флота в Средиземном море{118}.

Филипп шел на все, чтобы ускорить подготовку нападения на Англию. Он даже, как сообщал венецианский посол в Мадриде, приказал освободить из тюрем всех уголовных преступников, выразивших желание служить в его армии.

В это время Елизавета пыталась заручиться поддержкой турецкого султана. Английский посол в Константинополе Уильям Хэрбоун был очень активен и уже добился обнадеживающего приема у султана. Дрейк в свою очередь послал в Константинополь серебряные вазы в подарок командующему турецким флотом.

Всегда прекрасно осведомленная, Елизавета видела бесплодность своих попыток задобрить испанского короля. Угроза с его стороны становилась все реальнее. Она снова обратила благосклонный взгляд на «своего пирата» и воинственного Джона Хокинса, спрашивая у них совета, как лучше нанести удар по Испании. Ответы того и другого очень характерны. Тороватый Хокинс считал, что надо послать военные корабли к Азорским островам и там дожидаться «золотого флота», захват которого лишит Филиппа средств, необходимых для ведения войны. Однако осуществление этого плана было сопряжено с очевидной опасностью. Захват испанского флота, состоявшего из 20–30 галионов, требовал соответствующей мощной английской эскадры. И, пока эта эскадра, в состав которой вошли бы основные силы английского флота, дожидалась испанских галионов, идущих из Америки, Англия была бы практически открыта для вооруженного вторжения, ибо у Филиппа оставалось достаточно кораблей для проведения этой операции. Дрейк же предложил напасть на испанский флот, стоявший в пиренейских портах, и либо полностью уничтожить его, либо нанести ему возможно больший ущерб.

В конце 1587 г. королева назначила Дрейка командующим эскадрой, состоявшей из 30 судов, дав ему секретный приказ уничтожать испанские корабли, если он их встретит. В первые дни 1588 г. Дрейк был уже в Плимуте и набирал экипажи для своих судов. Когда распространился слух, что Дрейк опять собирается в плавание, от желавших принять участие в экспедиции не было отбоя. Очень скоро их собралось столько, что хватило бы на укомплектование 200 судов. Но Елизавета и в этом случае была верна себе. Поставив перед Дрейком задачу нападения на испанские корабли, она практически всячески препятствовала ее осуществлению. Она тормозила снабжение флота артиллерией, боеприпасами, такелажем.

9 февраля 1588 г. умер маркиз Санта Круз. Король Филипп был даже рад этому, потому что старый маркиз, потерявший веру в успех задуманного вторжения в Англию, мешал подготовке операции. «Господь показал мне свое расположение, — писал он через неделю после смерти маркиза Санта Круз, — забрав его теперь, до отплытия флота»{119}. Филипп назначил командующим испанским флотом герцога Медину.

Елизавета же расценила смерть маркиза Санта Круз, которого считала основным проводником идеи вторжения в Англию, благоприятным обстоятельством, позволяющим начать мирные переговоры с Испанией. В феврале она послала своих представителей в Остенде для ведения переговоров с герцогом Пармой.

Начало переговоров совершенно заморозило предприятие Дрейка. Адмирала крайне тяготило вынужденное бездействие. Его нетерпение еще более усилилось, когда он узнал, что подготовка испанского флота идет к концу. С целью разведки Дрейк послал два своих небольших корабля к испанским берегам. Им удалось войти в Тахо и захватить испанских рыбаков, от которых англичане узнали о состоянии флота, находившегося в Лиссабоне. Кроме того, Дрейк захватил недалеко от Плимута два шведских судна, возвращавшихся из Лиссабона, команды которых рассказали, что в Лиссабоне сосредоточено огромное число боевых кораблей.

Дрейк решил использовать своего нового приятеля при королевском дворе графа Роберта Эссекса, отец которого в свое время рекомендовал Дрейка Уоллсингему. Молодой граф состоял теперь в фаворитах Елизаветы. Дрейк просил его повлиять на королеву, чтобы опа не препятствовала быстрейшему оснащению его эскадры. Но все было тщетно. Елизавета все еще надеялась на мирный исход переговоров с испанцами. Не только Дрейк, по и сам первый лорд адмиралтейства Хоуард испытывал большие трудности в снабжении флота продовольствием, деньгами, боеприпасами. Его тоже сильно беспокоило вынужденное бездействие английского флота при все растущей опасности испанского вторжения.

Дрейк убеждал королеву, что никогда еще та не была в столь опасном положении. Он просил, чтобы опа дала ему 50 судов и разрешила напасть на испанский флот в Лиссабоне. «Мои дорогие лорды, — писал Дрейк в марте Тайному совету, — с 50 кораблями мы нанесем испанцам больший ущерб у их собственных берегов, чем с во много раз большими силами здесь, в Англии; и чем скорее мы это сделаем, тем лучше»{120}. Одновременно Дрейк сообщал, что испытывает острую нехватку пороха, хотя для учебных стрельб расходует минимальное его количество. Оп просил срочно прислать ему порох, так как его запасов хватит лишь на один день боя. Тайный совет разрешил Дрейку взять порох на складе в Тауэре, по идти к испанским берегам запретил.

Переговоры представителей Елизаветы с герцогом Пармой не давали никаких положительных результатов. Становилось все более очевидным, что испанцы просто тянут время, чтобы закончить приготовления к вторжению в Англию. Но королева все еще не хотела прерывать переговоров, прислушиваясь к советам лорда Берли. Последний старался всячески очернить Уоллсингема и всех тех, кто, «предлагая на словах заключить мир, в то же время делает вер для кровавой войны». Однако и о Берли королева не была искренна. Она уже не верила в успех мирных переговоров и возобновила совещания с «партией войны» и со «своим пиратом».

В испанском лагере обстановка тоже была непроста. Герцог Парма- все более скептически относился к успеху немедленного вторжения в Англию, считая, что прежде всего надо подавить восстание в Нидерландах. Новый командующий флотом герцог Медина Седония обнаруживал сходное отношение к готовящейся операции. Но Филипп не хотел ничего слушать и требовал скорейшего его осуществления. Огромный испанский флот, «Непобедимая армада», как его называли, был уже готов отправиться в плавание.

Наконец Елизавета решилась. 10 мая был собран Тайный совет для того, чтобы выслушать Дрейка. Тот был, как всегда, немногословен. «Надо немедленно приступить к решительным действиям… — говорил он собравшимся лордам, — в этом — половина успеха». После долгого обсуждения было принято решение начать операцию. Для этого объединили в Плимуте два флота: один, которым командовал Дрейк, другой — под командованием лорда-адмирала Хоуарда. Последний назначался королевой главнокомандующим объединенным флотом, а Дрейк — его заместителем.

Через несколько дней Хоуард привел в Плимут эскадру, состоявшую из 34 кораблей и 8 пиннас. Там они соединились с 40 судами Дрейка. Хоуард был в восторге от Дрейка. «Я не могу не сказать Вам, — писал он Уоллсингему, — как сердечно и приятно сэр Фрэнсис Дрейк держит себя, а также с какой преданностью он служит ее величеству и мне, имея в виду пост, который я занимаю; поэтому я умоляю Вас написать несколько слов благодарности в частном письме к нему»{121}.

Лорд Хоуард был также чрезвычайно доволен офицерским, матросским и солдатским составом. «Мой дорогой лорд, — писал он Берли, — здесь собраны прекраснейшие капитаны, солдаты и матросы, какие когда-либо были в Англии». Одно беспокоило адмирала: острая нехватка продовольствия. Корабли имели запас провизии только на 18 дней. Главный морской интендант обещал Хоуарду в течение недели прислать 10 судов с продовольствием. Но 28 июня адмирал получил от него сообщение, что корабли не смогут прибыть даже через две недели. Несмотря на это, Хоуард решил не задерживать отплытие. В том же письме Берли он писал: «Бог послал нам попутный ветер, в мы отправимся в плавание, хотя нам и грозит голодная смерть. Очень жаль, что мои люди не будут иметь еды тогда, когда, не жалея жизни, будут служить ее величеству»{122}.

Однако неблагоприятный ветер и высокая волна не позволили английскому флоту выйти в море. Воспользовавшись этим, офицеры отправились в Плимут за продовольствием. Вернувшись, они принесли очень важные новости. Английский корабль захватил у мыса Сан-Висёнти несколько рыбаков, сообщивших, что «Непобедимая армада» вот-вот покинет Лиссабон. Капитан другого английского судна, пришедшего из Испании, сообщил, что армада вышла в море. «Если это произошло несколько дней назад, — забеспокоился Хоуард, — мы увидим их стучащихся в нашу дверь». В конце июня ветер переменился, и Хоуард вывел свою эскадру в море.

Армада действительно шла к Англии. Опа покинула Лиссабон в тот же день, когда в Плимуте соединились две английские эскадры. Выход «Непобедимой армады» из Лиссабона сопровождался пышными церемониями. Торжественно звонили колокола, раздавались залпы орудийных салютов. Под звуки церковных гимнов корабли поплыли по Тахо к выходу в океан. Всезнающий венецианский посол в Мадриде сообщал, что после выхода армады в море Филипп молился по два-три раза в день.

В самом начале плавания армаду постигла неприятность. Начался сильный шторм, разбросавший корабли далеко друг от друга. Понадобилось немало времени, чтобы Медина Седония собрал свой флот в Ла-Корунье, ближайшем к Англии испанском порту. Герцог был настолько напуган ущербом, нанесенным его флоту, что обратился к Филиппу с просьбой отложить экспедицию на год.

О случившемся не знали ни англичане, ни герцог Парма. Последний готовил войска для вторжения в Англию и ждал только появления армады, чтобы начать операцию. Парма собрал армию в 17 тыс. человек, подготовил 300 транспортных судов для переброски солдат и 70 — для перевозки лошадей. Он приказал доставить 20 тыс. пустых бочек для изготовления плотов, послал своих агентов на север Германии для вербовки опытных команд транспортных судов. Как уже говорилось, Парма испытывал большие сомнения в успехе вторжения в Англию, Задержка армады очень беспокоила его.

Выйдя в море Хоуард полагал что вскоре встретит испанскую эскадру, и был удивлен ее отсутствием. Свежий северо-восточный ветер быстро гнал английские суда к Бискайскому заливу. Но когда они подошли к северному берегу Испании, погода резко изменилась, и эскадра вынуждена была повернуть в Плимут, куда она пришла 12 июля. В этот же день герцог Медина Седопия, получив отрицательный ответ от короля, не хотевшего и слушать об отсрочке экспедиции, приказал флоту выйти из Ла-Коруньи и направиться в Англию.

19 июля, как рассказывает старинная легенда, когда лорд-адмирал и его офицеры после обеда играли в шары на борту флагманского корабля, Томас Флеминг, капитан пиннасы «Золотая лань», посланной для наблюдения, неожиданно появился на флагмане и сообщил, что видел испанский флот у мыса Лизард, находившегося в 60 милях к западу от Плимута. Все игравшие обратили взоры на Дрейка, а тот спокойно заметил: «У нас достаточно времени, чтобы закончить игру и после этого разбить испанцев».

Этот рассказ принадлежит, несомненно, к числу многочисленных исторических анекдотов. Вероятно, в основе его лежит то, что английская эскадра действительно бездействовала до следующего дня. Это объяснялось неблагоприятным ветром. Корабли не могли выйти навстречу врагу. В то же время западный ветер, мешавший англичанам покинуть Плимут, благоприятствовал испанскому флоту. Положение становилось опасным.

Но «Непобедимая армада» почему-то не торопилась.