Помоги проекту - поделись книгой:
Следует заметить, что монархический характер проекта Миранды объяснялся не столько его собственными взглядами, сколько стремлением сделать данный проект более приемлемым для правящих кругов Англии, на содействие которых он рассчитывал.
Миранде удалось добиться согласия британского правительства на отправку военной экспедиции в Южную Америку, но в последний момент англичане отказались от осуществления этого плана. Попытки аналогичного характера Миранда предпринял в 1801 и 1804 гг., однако они так и не привели к каким-либо результатам.
Потеряв всякую надежду на официальную английскую помощь, Миранда с молчаливого согласия правительства Питта отправился для подготовки экспедиции в США. Здесь он снарядил 18-пушечный корабль, названный в честь его первенца «Леандр», и набрал около 200 добровольцев. Когда «Леандр» вышел в открытое море, на нем взвился трехцветный флаг «Колумбии» (так Миранда именовал будущее испаноамериканское государство). В августе 1806 г. «колумбийская армия» под прикрытием британских военных судов высадилась на побережье Венесуэлы и овладела городом Коро. Но «колумбийцы» не получили поддержки со стороны местного населения. Под натиском превосходящих сил испанцев они вскоре оставили Коро. Миранда укрылся на британском острове Тринидад. Через некоторое время он вернулся в Англию.
Внимательное изучение положения в Испанской Америке и посещение ее после более чем 20-летнего отсутствия убедили Миранду в нереальности его первоначального плана объединения всех испанских колоний после их освобождения в одно государство. Он понял, что специфические особенности исторического развития, экономических и социальных условий, политической обстановки в различных районах континента делают это невозможным или, во всяком случае, трудно осуществимым.
В связи с этим в январе 1808 г. Миранда выдвинул идею создания в будущем на Американском континенте не единой империи, а четырех государств. Одно из них должно было включать территорию Новой Испании и Гватемалы, другое — Венесуэлу, Новую Гранаду и Кито, третье — Перу и Чили, четвертое — Буэнос-Айрес и Тукуман. Мотивируя, в частности, правомерность образования самостоятельного государства в северной части Южной Америки, он указывал, что этот район (Венесуэла, Новая Гранада, Кито) полностью изолирован от остальных областей континента{23}. В октябре 1808 г. Миранда послал свой новый проект кабильдо Каракаса, но его письмо не дошло по назначению: его перехватили в пути англичане.
В начале XIX в. рост освободительного движения в американских владениях Испании по-прежнему стремились использовать в своих целях европейские державы и США.
Конечно, Франция после потери Сан-Доминго и продажи Соединенным Штатам в 1803 г. Луизианы (которую ей двумя годами раньше возвратила Испания) не могла рассчитывать на создание колониальной империи в Западном полушарии, что, правда, не мешало Наполеону посылать в испанские колонии своих эмиссаров, оружие и пропагандистские материалы. Напротив, США именно после приобретения Луизианы заметно активизировали свою политику, направленную на захват владений Испании в Северной Америке. Президент Джефферсон заявил, что восточная граница Луизианы проходит по реке Пердидо, а западная — по Рио-Гран-де-дель-Норте, тем самым предъявив по существу претензию на обширный, но малонаселенный Техас и Западную Флориду. К сентябрю 1806 г. в Луизиане, являвшейся главным очагом планов военной экспансии США против испанских владений, были сосредоточены крупные силы под командованием генерала Уилкинсона. Отсюда в 1806–1807 гг. по заданию Джефферсона направлялись на территорию Новой Испании разведывательные отряды.
Все это вскоре стало известно Испании и привело к резкому обострению ее отношений с США. Поскольку правительство Джефферсона не намеревалось в то время ввязываться в войну, оно предпочло не солидаризироваться открыто с экспансионистскими устремлениями агрессивных кругов США.
Зато британский кабинет, как и прежде, проявлял довольно откровенный интерес к различным проектам «освобождения» Испанской Америки. Это объяснялось в значительной мере требованиями английской буржуазии, заинтересованной в развитии торговли с испанскими колониями. Правящие круги Англии не только строили планы, но и пытались реализовать их, свидетельством чему явилась английская интервенция на Ла-Плате (1806–1807), в ходе которой интервентам удалось захватить Буэнос-Айрес и Монтевидео. Однако ополчение, созданное местным населением, вскоре изгнало англичан. Лаплатские события наглядно продемонстрировали слабость Испании и ее неспособность удерживать под своей властью американские колонии.
В 1807 г. лондонский кабинет обсуждал проект французского генерала Дюмурье (который изменил в свое время революции и находился в эмиграции в Англии), разработавшего план вторжения в Испанскую Америку. Он получил благоприятную оценку со стороны британских правящих кругов. В феврале 1808 г. видный английский военный и государственный деятель генерал Артур Уэлсли (будущий герцог Веллингтон), еще в 1806 г. представивший правительству памятную записку о путях ликвидации господства Испании над ее американскими колониями, вновь приступил к подготовке военной экспедиции в Испанскую Америку. В Ирландии велись даже приготовления к отправке за океан экспедиционного корпуса.
Но в связи с революцией в Испании правительство Англии изменило свои планы. 4 июля 1808 г. был заключен англо-испанский договор о союзе, и войска, предназначенные для Америки, пришлось перебросить на Пиренейский полуостров.
Перед грозой
Непосредственной причиной начала революционных событий 1808 г. в Испании явилась полная неспособность правящей клики организовать отпор вторгшимся в страну французским войскам. Преступная пассивность королевского правительства вызвала взрыв народного возмущения. В сложившейся обстановке Карл IV 19 марта отрекся от престола и королем стал его сын Фердинанд VII. Но уже через день Карл IV объявил свое отречение вынужденным. Между тем французы вступили в Мадрид, где в начале мая вспыхнуло направленное против них народное восстание. Оккупанты жестоко подавили его. К этому времени Наполеону удалось обманным путем завлечь всю королевскую семью в пограничный город Байонну, на территории Франции. Здесь под давлением императора Фердинанду VII и Карлу IV пришлось отказаться от своих прав. Меньше чем через месяц королем Испании был провозглашен брат Наполеона Жозеф Бонапарт.
«Не видя ничего живого в испанской монархии, кроме жалкой династии, которую он прочно засадил под замок, — отмечал Маркс, — Бонапарт был совершенно уверен, что ему удалось прибрать к рукам Испанию»{24}. Однако испанский народ, не желая признавать власть чужеземных захватчиков, поднялся на борьбу против интервентов. Образовались провинциальные хунты, действовавшие от имени Фердинанда VII, оставленного Наполеоном во Франции{25}. 25 сентября в Аранхуэсе была создана Центральная хунта, обосновавшаяся в дальнейшем в Севилье. 22 января 1809 г. хунта издала декрет, где указывалось, что американские владения Испании отныне являются не колониями, а «интегральной частью испанской монархии», и провозглашалось равноправие их населения с жителями метрополии. Но за этой декларацией не последовало никаких практических мероприятий.
В связи с событиями в Испании политическая обстановка в колониях крайне осложнилась. Среди колониальной администрации и уроженцев метрополии возникли разногласия по поводу того, признать ли власть Жозефа или сохранять верность пленнику Наполеона Фердинанду VII, которого временно замещала Центральная хунта.
Вице-короли Перу (Абаскал) и Новой Гранады (Амар-и-Борбон) сразу же признали власть хунты. Однако их коллеги на Ла-Плате (Линье) и в Новой Испании (Итурригарай) заняли выжидательную позицию. Подозревая Итурригарая в тайном намерении осуществить отделение от Испании и стать правителем Мексики, испанские купцы, помещики и чиновники при поддержке представителя Севильской хунты организовали против него заговор. 15 сентября 1808 г. он был смещен и заменен престарелым фельдмаршалом Гарибаем, немедленно присягнувшим на верность Центральной хунте. Аналогичную, хотя и безуспешную попытку отстранить вице-короля предприняли в начале января следующего года уроженцы метрополии в Буэнос-Айресе. Линье, с трудом сохранившему власть, пришлось теперь признать Центральную хунту. Тем не менее вскоре она его сместила. В июне 1809 г. на Ла-Плату прибыл новый вице-король Сиснерос. Еще раньше испанские власти заменили ненадежного, с их точки зрения, гене-рал-капитана Венесуэлы Касаса, которого не без оснований подозревали в симпатиях к Бонапартам.
Таким образом, после некоторого периода колебаний между бонапартизмом и легитимизмом к середине 1809 г. власть во всей Испанской Америке оказалась в руках ставленников Центральной хунты. Это соответствовало и стремлениям креольской оппозиции, которая надеялась, что после неминуемого, по ее мнению, разгона хунты французскими войсками колонии станут независимыми. Вместе с тем, по расчетам имущих слоев населения, номинальное признание Центральной хунты фактически дало бы им возможность сразу же добиться отстранения испанской администрации и перехода власти к органам местного самоуправления, где они занимали главенствующее положение. Убедившись вскоре, что колониальный режим не претерпел существенных изменений, патриоты стали активнее выступать в защиту своих экономических и политических требований.
В некоторых случаях эти выступления принимали характер вооруженных восстаний. Так, 25 мая 1809 г. вспыхнуло восстание в Чукисаке (Верхнее Перу){26}, где находился известный университет, крупный центр культуры и духовной жизни Испанской Америки. Восставшие во главе с полковником Ареналесом и Бернардо Монтеагудо при поддержке широких слоев городского населения арестовали губернатора, заняли его резиденцию и призвали жителей других городов присоединиться к ним. Этот призыв нашел отклик в Ла-Пасе, где 16 июля также началось восстание против колонизаторов. В ходе его епископ, губернатор и другие должностные лица были отстранены и к власти пришла «Хунта защиты прав народа», возглавлявшаяся Педро Доминго Мурильо. Видную роль в ней играл священник Хосе Антонио Медина. В обращении к народу хунта прямо указывала, что «настало, наконец, время поднять знамя свободы в этих несчастных колониях, приобретенных без малейшего права и удерживаемых посредством самой великой несправедливости…»{27}.
Восстания вспыхнули и в некоторых других районах Верхнего Перу. Но все они носили стихийный и локальный характер. Войска, посланные вице-королями Рио-де-ла-Платы и Перу, в октябре 1809 г. подавили восстание в Ла-Пасе, а в декабре — в Чукисаке. Каратели жестоко расправились с Мурильо и другими руководителями движения.
Почти одновременно с волнениями в Верхнем Перу помещики и купцы Ла-Платы направили вице-королю «Меморандум землевладельцев», составленный молодым адвокатом Мариано Морено. В этом документе они требовали введения свободы торговли с иностранными государствами. Боясь дальнейшего обострения обстановки, колониальная администрация Рио-де-ла-Платы в ноябре 1809 г. пошла на частичные уступки и открыла порт Буэнос-Айрес, хотя и с рядом ограничений, для внешней торговли.
В вице-королевстве Новая Гранада вооруженное антииспанское выступление произошло в городе Кито, где в августе 1809 г. восставшие арестовали губернатора и создали хунту, состоявшую из представителей креольской знати во главе с маркизом де Сельва Алег-ре. Однако деятельность хунты свелась лишь к замене некоторых испанских чиновников креолами, а положение народных масс оставалось прежним. Узнав о сосредоточении войск для подавления восстания, его руководители растерялись и в ноябре решили вновь передать власть прежнему губернатору при условии амнистии всем участникам движения. Такое обещание им дали, но вскоре после занятия Кито войсками, прибывшими из Лимы и Боготы, начались массовые репрессии против всех лиц, причастных к восстанию.
В сентябре 1809 г. заговор против колониальных властей возник в одном из крупных центров Новой Испании— Вальядолиде. Его участники, в большинстве офицеры, а также некоторые представители низшего духовенства, заручившись поддержкой вальядолидского гарнизона, разослали эмиссаров в окрестные города. Чтобы привлечь на свою сторону индейцев, они обещали отменить подушную подать. Восстание было назначено на 21 декабря, но за неделю до намеченного срока один священник, которому стало известно о существовании заговора, донес о нем властям. Заговорщики оказались в тюрьме.
Таким образом, вследствие нерешительности и неорганизованности испаноамериканских патриотов власть продолжала оставаться в руках колониальной администрации. Но положение ее становилось все более непрочным, особенно в связи с новыми событиями в Испании.
Серьезные поражения испанских войск в метрополии (начало 1810 г.) и оккупация большей части страны французскими интервентами свидетельствовали о полном бессилии Регентского совета (сменившего к тому времени Центральную хунту), который формально выступал, как и хунта, от имени Фердинанда VII[13]. Известия об этих событиях послужили сигналом к началу восстаний в различных районах Испанской Америки. В апреле — июле в крупнейших колониальных центрах Каракасе, Буэнос-Айресе, Боготе, Кито, а вслед за тем и в других городах патриоты свергли испанское господство и к власти пришли революционные хунты. В сентябре освободительное движение охватило Новую Испанию и Чили.
Так началась война за независимость испанских колоний, которая приняла чрезвычайно затяжной характер и длилась до 1826 г. Эта война являлась не просто конфликтом между Испанией и ее заморскими владениями. Значение ее несравненно шире. Судьба испанских колоний, как уже указывалось, весьма интересовала великие державы. Англия считала выгодным для себя их отделение от метрополии, рассчитывая получить таким образом новые рынки. США хотели превратить Испанскую Америку в сферу своего влияния. Напротив, Священный союз в течение ряда лет разрабатывал планы вооруженной интервенции с целью восстановления владычества Испании на Американском континенте.
В ходе войны за независимость обозначились четыре основных региональных комплекса: 1) Новая Испания и Центральная Америка, 2) северная часть Южноамериканского континента, 3) вице-королевство Рио-де-ла-Платы, 4) тихоокеанское побережье Южной Америки. События, происходившие в каждом из этих районов, были почти или совсем не связаны между собой, особенно на первом этапе освободительной войны (1810–1815).
ВЕНЕСУЭЛЬСКАЯ РЕСПУБЛИКА
Раньше всего революционное движение охватило север Южной Америки, где главным очагом его явилась Венесуэла. Утром 19 апреля 1810 г. в ее столице Каракасе вспыхнуло народное восстание. На срочно собравшееся заседание кабильдо был приглашен генерал-капитан Эмпаран. Один из руководителей патриотов каноник Хосе Кортес Мадарьяга — верный единомышленник Миранды, давно поддерживавший с ним тайные связи, — решительно потребовал отставки генерал-капитана. Эмпаран пытался возражать, по, выйдя на балкон и увидев бушующую на площади толпу, криками выражавшую свою ненависть к нему, уступил.
К власти пришла Верховная правительственная хунта, поминально выступавшая от имени Фердинанда VII. Она обратилась к населению других испанских колоний с призывом свергнуть иго колонизаторов и направила за границу своих уполномоченных с заданием заручиться поддержкой иностранных держав. Особые надежды хунта возлагала на переговоры с британским правительством, для ведения которых в Лондон выехали венесуэльские представители во главе с молодым офицером Симоном Боливаром.
Боливар родился в 1783 г. в одной из самых знатных и богатых креольских семей Каракаса. Рано лишившись родителей, Симон остался на попечении своей няни — негритянки Иполиты. В дальнейшем на формирование его мировоззрения большое влияние оказали воспитатель — выдающийся просветитель Симон Родригес, а также пребывание в Европе (1799–1806), где он юношей непосредственно познакомился с прогрессивными идеями той эпохи и встречался со многими передовыми людьми своего времени. По возвращении на родину Боливар сразу же примкнул к освободительному движению и принял деятельное участие в свержении испанского господства в Венесуэле.
Широко образованный человек, блестящий оратор и публицист, остроумный собеседник, он обладал в то же время незаурядным полководческим талантом и исключительной силой воли. Страстный любитель развлечений, заядлый танцор, знаток французской кухни и тонкий ценитель вин, Боливар способен был в случае необходимости преодолевать любые трудности, стойко переносить всевозможные лишения, голод и жажду, холод и усталость. Он сохранял бодрость духа и не унывал в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях.
Прибыв в Англию, Боливар и его коллеги пытались убедить британские правящие круги помочь венесуэльским патриотам. Но их миссия не увенчалась успехом. Им удалось лишь закупить оружие, и в декабре 1810 г. Боливар вернулся в Каракас. Вскоре сюда, после почти 40-летнего отсутствия, приехал из Европы и Миранда. Он поселился в доме Боливара, сразу же ставшем центром притяжения для патриотов. Здесь 60-летнего ветерана освободительного движения посещали многие старые борцы за независимость Венесуэлы и революционная молодежь. Все они видели в нем мужественного революционера, непримиримого противника испанской монархии, легендарного героя, овеянного славой сражений Великой французской революции. Популярность Миранды быстро росла.
Именно поэтому к нему с недоверием и неприязнью относились руководители Верховной хунты, стремившиеся избежать революционных потрясений. Признавая на словах заслуги Миранды и присвоив ему высокое воинское звание генерал-лейтенанта, они в то же время старались не допускать его к активному участию в государственных делах, а тем более к какому-либо из важных ключевых постов. Хотя богатый политический опыт, обширные военные познания и бесспорный авторитет Миранды несомненно весьма пригодились бы патриотам, его упорно игнорировали.
Не имея возможности непосредственно влиять на политику правительства, Миранда и его единомышленники действовали в этот период главным образом через «Патриотическое общество», основанное еще в августе 1810 г. с целью стимулировать развитие сельского хозяйства. Однако вскоре после возвращения Миранды общество превратилось в своего рода политический клуб, объединявший широкие слои населения (включая свободных негров и мулатов). Здесь часто происходили бурные дискуссии по актуальным, злободневным вопросам. Миранда, избранный вице-председателем «Патриотического общества», с марта 1811 г. фактически являлся его признанным главой, а в мае того же года официально занял пост председателя. Значительную роль играл в обществе и молодой друг Миранды Боливар.
К этому времени большая часть Венесуэлы была уже освобождена от испанцев, однако некоторые провинции (Коро, Маракайбо, Гвиана) еще продолжали оставаться под контролем колониальных властей. Между тем каракасская хунта, где преобладали консервативно настроенные представители креольской знати, не вела решительной борьбы с происками колонизаторов, а отдельные члены хунты не возражали даже против соглашения с ними. В противовес этой нерешительной позиции «Патриотическое общество» добивалось полной независимости от Испании. Деятельность общества в этом направлении заметно активизировалась в связи с созывом Национального конгресса.
Конгресс открылся в Каракасе 2 марта 1811 г. Миранда не входил в число депутатов, поскольку выборы происходили еще в ноябре, до его возвращения в Венесуэлу. 28 марта конгресс избрал триумвират, которому передал исполнительную власть. Кандидатура Миранды в состав этого органа выдвигалась, но консервативное большинство конгресса провалило ее: он получил всего 8 голосов из 31.
Не рассчитывая на поддержку конгресса и правительства, Миранда решил апеллировать непосредственно к народу. 19 апреля, в первую годовщину начала венесуэльской революции, он возглавил уличную манифестацию, проходившую под лозунгом «Смерть тиранам и испанцам!», а вечером выступил на заседании «Патриотического общества» с речью, в которой требовал немедленного разрыва с метрополией. На собраниях общества, принимавших все более бурный и массовый характер, шли горячие дебаты не только об отношениях с Испанией, но и о народовластии, правах человека, веротерпимости и т. д.
По настоянию патриотов Миранда, несмотря на противодействие консервативно-клерикальных сил, 22 июня был избран в состав конгресса и принял активное участие в обсуждении вопроса о провозглашении независимости. Он неоднократно выступал в защиту этого предложения и убедительно его аргументировал. Под давлением патриотических кругов конгресс 5 июля декларировал независимость Венесуэлы. По инициативе Миранды национальным флагом стал желто-красно-синий «колумбийский флаг», развевавшийся в 1806 г. на «Леандре» и в Коро.
21 декабря конгресс утвердил первую венесуэльскую конституцию, в которой нашла отражение идея испаноамериканского единства. Устанавливая республиканский строй и федеративную форму государственного устройства, конституция предусматривала возможность присоединения к федерации других провинций Испанской Америки или «Колумбийского континента» для совместной защиты своей свободы и суверенитета. В этом случае в конституцию предполагалось внести изменения в соответствии с волей большинства «народов Колумбии», выраженной их представителями в «конгрессе Колумбии». Во всех официальных актах предлагалось употреблять термин «колумбийская эра», началом которой считалось 1 января 1811 г.{28}
Конституция упраздняла дворянские титулы и сословные привилегии, запрещала работорговлю и расовую дискриминацию. Но она не предусматривала никаких радикальных преобразований в интересах широких масс индейского и негритянского населения, что значительно сужало социальную базу Венесуэльской республики, оказавшейся вскоре в смертельной опасности.
В марте 1812 г. остававшиеся на северо-западе Венесуэлы (в Коро и Маракайбо) испанские войска под командованием Монтеверде перешли в наступление. Пользуясь тем, что народные массы, разочарованные политикой республиканского правительства, не поддержали его достаточно активно, они добились значительных успехов. Этому благоприятствовало также стихийное бедствие — землетрясение 26 марта, в результате которого были разрушены Каракас и другие города, погибли десятки тысяч жителей. По утверждению контрреволюционной пропаганды, оно явилось божьим наказанием за «мятеж» против «законных» властей. Поскольку паника на время парализовала сопротивление патриотов, войска Монтеверде быстро продвигались на восток, в направлении Каракаса.
Судьба генералиссимуса
В создавшейся критической обстановке конгресс 23 апреля назначил Миранду главнокомандующим вооруженными силами в звании генералиссимуса и предоставил ему чрезвычайные полномочия. Но Миранда не перешел в контрнаступление против роялистов. Он придерживался оборонительной тактики, причем проявлял крайнюю пассивность, медлительность и нерешительность. Это позволило испанцам, почти не встречая сопротивления, занять 3 мая важный центр Валенсию и продолжать наступательные операции. В связи с угрозой, нависшей над республикой, 14 мая было введено военное положение. Миранда издал декрет, суливший свободу рабам, которые вступят в республиканскую армию и прослужат в пей 10 лет. Запоздалое и весьма неопределенное обещание освободить их в будущем не произвело на рабов большого впечатления. Зато оно вызвало сильное недовольство их хозяев — крупных землевладельцев, многие из которых заняли враждебную республике позицию.
Во второй половине июня Миранда сумел временно приостановить наступление испанских войск в районе Виктории и даже немного потеснить их. Но он не использовал этот выгодный момент для перехода в контрнаступление. Между тем испанцам удалось привлечь на свою сторону темных и отсталых обитателей обширных равнин бассейна Ориноко — воинственных льянеро, пообещав им богатую добычу. Играя на ненависти негров-рабов к крупным плантаторам-креолам, колонизаторы через свою агентуру спровоцировали восстание рабов под лозунгом «Да здравствует король Фердинанд VII!» Миранде пришлось направить часть своей армии против восставших. В начале июля испанцы, воспользовавшись отлучкой коменданта Боливара, благодаря предательству одного офицера захватили важный порт и крепость Пуэрто-Кабельо, где находился главный арсенал патриотов. «Венесуэла ранена в сердце!» — воскликнул Миранда, узнав об этом.
Положение республиканской армии стало критическим. Ей не хватало оружия, боеприпасов, продовольствия. В войсках упала дисциплина, началось дезертирство. Миранда и большинство других руководителей республиканцев были деморализованы перед лицом военных поражений и обострения классовых противоречий. Их пугала перспектива социальной революции, возможная победа народных масс, «цветных», а продолжение вооруженной борьбы против колонизаторов казалось в сложившейся ситуации бессмысленным кровопролитием. Вместе с тем до Миранды дошли некоторые сведения, позволявшие, по его мнению, надеяться на возможность временного соглашения с Испанией.
К этому времени из Европы поступили сообщения о том, что заседавшие в Кадисе кортесы[14] после полуторагодичных дебатов приняли 18 марта 1812 г. конституцию, в которой требования колоний нашли известное отражение. Хотя Кадисская конституция сохраняла в неприкосновенности монархический строй и господство Испании над ее заокеанскими владениями, она провозглашала принцип народного суверенитета, отменяла феодальные привилегии, предоставляла одинаковые гражданские права жителям колоний и метрополии (за исключением лиц африканского происхождения), предусматривала их равное представительство в кортесах и т. д. В апреле Регентский совет передал на рассмотрение кортесов предложение Англии о посредничестве между Испанией и восставшими колониями. Назначенные с этой целью британские уполномоченные вскоре прибыли в Кадис, откуда должны были незамедлительно отплыть в Америку[15].
Разумеется, Миранда вряд ли всерьез рассчитывал на урегулирование конфликта с Испанией и достижение независимости мирным путем. Но, учитывая все обстоятельства, он считал наиболее разумным немедленно заключить перемирие с противником, чтобы предотвратить окончательный разгром своих войск и выиграть время, необходимое для укрепления позиций патриотов. Исходя из таких соображений, Миранда с согласия венесуэльского правительства вступил в переговоры с испанским командованием.
Весть об этом быстро распространилась среди защитников республики. Часть из них выражала недовольство и даже возмущение действиями генералиссимуса, другие были охвачены паникой. Пользуясь растерянностью и усилением дезорганизации в республиканском лагере, Монтеверде отверг предложение о перемирии и потребовал полной капитуляции. Несмотря на готовность многих патриотов продолжать сопротивление, Миранда в конце концов решил принять условия, продиктованные роялистами. 25 июля его представитель подписал акт о капитуляции, согласно которому всем республиканцам гарантировались жизнь, свобода и полная амнистия, а желающим — возможность беспрепятственно выехать из страны. 30 июля испанские войска вступили в Каракас.
В тот же день Миранда прибыл в порт Ла-Гуайра, намереваясь на британском военном корабле покинуть Венесуэлу. По одним данным, он собирался отправиться в Европу, по другим — в Новую Гранаду.
…Английский бриг «Сапфир», стоявший на рейде Ла-Гуайры, лениво покачивался на волнах Карибского моря. Все приготовления к рейсу были давно закончены, запасы продовольствия и питьевой воды погружены. Ждали лишь какого-то важного пассажира, чтобы сняться с якоря. Багаж этого пассажира, состоявший из нескольких тяжелых сундуков, находился уже на борту судна, сам же он почему-то задерживался. Но утром 31 июля капитан получил известие, заставившее его, так и не дождавшись высокопоставленного пассажира, немедленно оставить порт, взяв курс на Кюрасао.
Владельцем багажа являлся Миранда. Он не попал на «Сапфир» и остался в Ла-Гуайре отнюдь не по доброй воле, а вследствие рокового для него стечения обстоятельств. Его отъезду воспрепятствовала группа патриотически настроенных молодых офицеров (среди которых был и Боливар), выступавших против капитуляции и требовавших продолжения борьбы. Считая Миранду предателем, возможно подкупленным испанцами, который, сделав свое дело, поспешно спасается бегством, похитив крупную сумму денег из республиканской казны[16], они, по договоренности с комендантом Ла-Гуайры Касасом и главой гражданской администрации порта Пеньей, ночью арестовали генералиссимуса. Боливар предлагал расстрелять Миранду, как изменника.
На следующий день в Ла-Гуайру поступил приказ Монтеверде закрыть порт и никого не выпускать из него. Хотя это распоряжение являлось явным и грубым нарушением условий соглашения о капитуляции, комендант порта, желая выслужиться перед испанскими властями, немедленно выполнил приказ. При занятии Ла-Гуайры испанцами Миранда попал в их руки. Закованного в кандалы, его бросили в подземный каземат. Арестовали также ряд других руководителей патриотов, причем восьмерых из них в кандалах отправили в Испанию, а с остальными подручные Монтеверде расправились на месте.
Боливару лишь случайно удалось спастись и бежать в Каракас, где он скрывался некоторое время. В дальнейшем при помощи влиятельных и богатых друзей он добился разрешения на выезд из Венесуэлы. Когда Боливар в сопровождении Франсиско де Итурбе, находившегося в приятельских отношениях с Монтеверде, явился к последнему за получением заграничного паспорта, испанский командующий сказал своему секретарю: «Этому господину надо выдать паспорт в награду за услугу, которую он оказал королю арестом Миранды». На это Боливар поспешил ответить: «Я арестовал Миранду, чтобы наказать изменника родины, а не с целью услужить королю»{29}. После такого «разъяснения» взбешенный Монтеверде готов был отказаться от своего первоначального намерения. С большим трудом Итурбе удалось все же убедить его сменить гнев на милость. Получив паспорт, Боливар направился на Кюрасао.
В Венесуэле на долгое время воцарился режим кровавого террора испанской военщины. Всех активных участников освободительного движения и других «неблагонадежных» лиц занесли в проскрипционные списки. Им грозила жестокая расправа. Свыше полутора тысяч патриотов были брошены в тюрьмы. Миранду испанцы спустя год отправили на остров Пуэрто-Рико, а затем в Кадис. Он умер в заключении 14 июля 1816 г.
В Новой Гранаде
Почти одновременно с событиями в Венесуэле революционное движение охватило соседнюю с ней Новую Гранаду. 20 июля 1810 г. в Боготе вспыхнуло восстание против испанского господства и образовалась Верховная хунта Новой Гранады. Отстранив вице-короля и других испанских чиновников, она объявила, что не признает власти Регентского совета, правившего Испанией. Вслед за тем революционные хунты возникли в Картахене, Антиокии, Сокорро, Памплоне и других городах, а также в Кито. Однако на юго-западе, в долине реки Каука, шла вооруженная борьба с роялистами, удерживавшими Попайян вплоть до марта 1811 г. В конце 1810 г. они восстановили свою власть также в Санта-Марте, на побережье Карибского моря.
Между патриотами Новой Гранады не было единства. Верховная хунта в Боготе добивалась объединения всех провинций и разделяла мнение Миранды о желательности объединить Новую Гранаду и Венесуэлу «с целью образования единого социального организма». Провинциальные же хунты отстаивали федеративную систему и требовали широкой автономии. Поэтому лишь некоторые провинции откликнулись на призыв Верховной хунты направить в столицу своих представителей для участия в работе конгресса. В результате конгресс, открывшийся 22 декабря 1810 г., отнюдь не представлял всю Новую Гранаду. Вскоре между большинством его членов (от провинций) и Верховной хунтой возникли серьезные разногласия.
30 марта 1811 г. в Боготе была провозглашена конституция «Государства Кундинамарки», которое номинально считалось монархией во главе с Фердинандом VII, но в его отсутствие бразды правления вручались президенту. После кратковременного пребывания на этом посту крайне нерешительного и консервативно настроенного Лосано в сентябре его занял ветеран освободительного движения Антонио Нариньо, выступавший за превращение Новой Гранады в единое централизованное государство и установление республики.
К этому времени представители ряда провинций уже съехались в Боготу и приступили к обсуждению вопроса о форме государственного устройства и характере отношений между провинциями. Большинство из них высказалось за федеративную систему. 27 ноября представители Антиокии, Картахены, Нейвы, Памплоны и Тун-хи подписали акт о создании конфедерации Соединенных провинций Новой Гранады. Проект этого документа подготовил богатый адвокат-креол Камило Торрес. Конфедерация представляла собой объединение независимых, самоуправляющихся провинций. В ведении федерального конгресса оставались лишь внешние сношения, вопросы войны и мира, определение границ и юрисдикции провинций.
Вскоре в рамках конфедерации конституировались как суверенные государства отдельные ее члены. В том же ноябре 1811 г. хунта Картахены, являвшейся ядром Соединенных провинций Новой Гранады, под давлением масс провозгласила полную независимость провинции от Испании. В июне следующего года Учредительное собрание приняло конституцию «Государства Картахены», согласно которой Картахена являлась республикой во главе с президентом. Этот пост занял Мануэль Родригес Торисес. Еще раньше, в декабре 1811 г. была принята конституция «Республики Тунхи», а в мае 1812 г. — «Государства Антиокии».
17 апреля 1812 г. была провозглашена также новая конституция Кундинамарки, официально устанавливавшая республиканский строй. Но, поскольку Нариньо и другие руководители этой республики по-прежнему выступали за унитарное устройство Новой Гранады, они не соглашались на вступление в конфедерацию и даже пытались насильственным путем присоединить к Кундинамарке ряд районов провинций Сокорро и Тунхи. В связи с этим отношения между Кундинамаркой и конфедерацией резко обострились. Во второй половине 1812 г. дело дошло даже до вооруженных столкновений.
Одновременно правительство Картахены вело военные действия против роялистов с целью ликвидации их важного опорного пункта на карибском побережье — Санта-Марты. В январе 1813 г. патриоты освободили ее. Значительно хуже обстояло дело на юге, где испанцы, восстановившие в ноябре 1812 г. свою власть над Кито, заметно активизировались.
В боях с роялистами в Новой Гранаде (конец 1812 — начало 1813 г.) деятельное участие приняла группа венесуэльских патриотов во главе с Боливаром, прибывших сюда с Кюрасао. 15 декабря 1812 г. Боливар опубликовал в Картахене обращение к населению Новой Гранады с призывом прийти на помощь венесуэльцам и объединиться с ними для совместной борьбы против общего врага — испанских колонизаторов. Анализируя причины гибели Венесуэльской республики, он подчеркивал, что она потерпела поражение главным образом из-за нерешительности, проявленной ее руководителями по отношению к врагу, вследствие отсутствия инициативы и применения исключительно оборонительной тактики, тогда как залог успеха — наступательные действия. В заключение Боливар призывал патриотов Новой Гранады «освободить колыбель колумбийской независимости» — Венесуэлу. «Поспешим же, — обращался он к ним, — разорвать цепи жертв, стонущих в застенках, ожидая от вас избавления! Будьте достойны их доверия! Отзовитесь на стоны ваших братьев! Спешите отомстить за убитых, спасти умирающих, принести освобождение угнетенным и свободу всем!»{30}
Боливар, которому новогранадский конгресс за боевые заслуги присвоил звание бригадира, даровав права и привилегии гражданина Новой Гранады, сумел убедить руководителей Соединенных провинций и Кундина-марки в том, что судьба новогранадской революции неразрывно связана с освобождением Венесуэлы от испанского господства. Заручившись согласием иподдерж-кой правительств Торреса и Нариньо, он сформировал отряд из венесуэльских эмигрантов и новогранадских добровольцев и в середине мая 1813 г. снова ступил на землю своей родины.
Вторая республика
Быстро продвигаясь в северо-восточном направлении, отряд Боливара за короткий срок (май-июнь) освободил обширную территорию провинций Мерида, Трухильо, Каракас. Успех патриотов обусловливался активной — поддержкой населения, страдавшего от кровавого террора роялистов. «Чем дальше они продвигались, тем больше росли их ресурсы; свирепые эксцессы испанцев повсюду играли роль вербовщика рекрутов для армии борцов за независимость. Сила сопротивления испанцев была сломлена…» — констатировал Маркс{31}.
Новому подъему освободительного движения в Венесуэле способствовал и выдвинутый Боливаром в середине июля лозунг: «Война не на жизнь, а на смерть». В начале августа его войска торжественно вступили в Каракас. К этому времени отряды Сантьяго Мариньо (прибывшего с острова Тринидад), Хосе Франсиско Бермудеса, Мануэля Пиара, Антонио Хосе де Сукре изгнали испанцев из северо-восточной части страны, а патриоты под командованием Хуана Баутисты Арисменди овладели островом Маргарита, близ северо-восточного побережья Венесуэлы. Но роялисты продолжали удерживать Коро, Маракайбо, Гвиану, часть провинции Баринас, а также Пуэрто-Кабельо, куда отступил Монтеверде с остатками своей армии.
С освобождением столицы образовалась вторая Венесуэльская республика во главе с Боливаром. Муниципалитет Каракаса на своем открытом заседании 14 октября провозгласил его главнокомандующим вооруженными силами и присвоил ему почетное звание «Освободителя Венесуэлы». 2 января 1814 г. по инициативе Боливара собралась народная ассамблея. Перед ней он поставил вопрос об избрании представительного органа власти и создании конституционного правительства. Однако это предложение не получило поддержки, так как ассамблея сочла его несвоевременным. Боливар был официально провозглашен диктатором и облечен всей полнотой власти. Такое решение вызывалось тяжелым положением республики, которая переживала серьезные трудности и напрягала все силы, чтобы отразить натиск сильного и коварного противника.
Правда, попытки наступления, предпринятые в сентябре-октябре 1813 г. регулярными испанскими частями из Пуэрто-Кабельо, оказались безуспешными. Но все же хорошо вооруженный гарнизон этой крепости, блокированной патриотами, сковывал часть сил последних. Главную же угрозу республике представляли многочисленные банды, сформированные бывшим офицером испанской армии Хосе Томасом Бовесом преимущественно из полудиких пастухов-льянеро. Обманутая демагогическими обещаниями роялистов, эта степная вольница, сравнительно меньше, чем другие группы населения, страдавшая от колониального гнета, а также значительная часть негров-рабов, которых Новее поспешил объявить свободными, выступили против республики. Орды Бовеса, получившего за свою нечеловеческую жестокость прозвище «Аттилы степей», подстрекаемые вожаками, всячески разжигавшими расовую ненависть своих «цветных» подчиненных к белым, обрушиваясь на опорные пункты патриотов, поголовно уничтожали не только военнопленных, но и гражданское население, не считаясь с полом и возрастом своих жертв.
Чтобы противостоять натиску превосходящих сил врага, республика должна была объединить усилия всех своих защитников и обеспечить активную поддержу широких слоев населения. Однако этому препятствовала классовая ограниченность политики Боливара, выражавшего в основном интересы креольских помещиков. Не решившись пойти на отмену рабства (хотя Боливар освободил своих собственных рабов) и проведение других мероприятий, отвечавших стремлениям народных масс, республиканское правительство значительно ослабило и сузило свою социальную базу. Сплочению всех сил патриотов против врага мешали также разногласия между Боливаром и некоторыми другими руководителями, особенно честолюбивым Маривьо, который упорно уклонялся от совместных действий.
В результате роялисты разгромили армию республики, и, когда они оказались на подступах к Каракасу, Боливар с остатками своих войск 6 июля 1814 г. оставил столицу и отступил вдоль побережья на восток. Вместе с отрядами патриотов город покинула большая часть гражданского населения, предпочитая погибнуть в пути, нежели попасть в руки головорезов Бовеса. Однако роялисты, заняв Каракас, следовали по пятам за отходившими республиканцами и 18 августа разбили их близ Барселоны. Вслед за тем они овладели Куманой, а в декабре — последним крупным очагом сопротивления патриотов Матурином. Вторая Венесуэльская республика пала.
Вынужденный снова искать убежище в Новой Гранаде, Боливар 25 сентября 1814 г. прибыл в Картахену. Отсюда он отправился в Тунху, где с конца 1812 г. находился конгресс новогранадской конфедерации.
Хотя большая часть Новой Гранады продолжала оставаться в руках патриотов, положение их являлось весьма непрочным. Разрозненные антииспанские силы действовали изолированно. Различные революционные центры и лидеры вели ожесточенную борьбу за политическую гегемонию. Между тем с юга и севера угрожали роялисты. В связи с их активизацией 16 июля 1813 г. по инициативе Нариньо была провозглашена полная независимость Кундинамарки от Испании и объявлено о разрыве всяких политических уз с метрополией. Вскоре войска Кундинамарки под командованием Нариньо, при военной и финансовой поддержке Соединенных провинций Новой Гранады, предприняли поход на юг и в начале 1814 г. одержали победу над роялистами. Но в мае того же года они потерпели серьезное поражение, причем сам Нариньо попал в плен.
К тому времени существенно изменилась обстановка в Испании, куда еще в марте 1814 г., после изгнания французских оккупантов, вернулся Фердинанд VII, немедленно приступивший к реставрации абсолютистских порядков. «…Он отменил все акты кортесов[17], восстановил в прежнем виде все учреждения, воскресил святую инквизицию, призвал обратно иезуитов, изгнанных его дедом, осудил наиболее видных членов хунт, кортесов и их приверженцев на галеры, на заточение в африканские тюрьмы или на изгнание из Испании и приказал расстрелять наиболее известных вождей герильерос…»{32}
В этих условиях конгресс Соединенных провинций Новой Гранады, выражая настроения большинства патриотов, призывал к единству, к укреплению центральной власти, и предложил Кундинамарке присоединиться к конфедерации. Но правительство Кундинамарки, возглавлявшееся Альваресом, отклонило это предложение. Тогда конгресс направил свою армию под командованием Боливара в Кундинамарку. 12 декабря 1814 г. она вступила в Боготу. Кундинамарка вошла в состав новогранадской федерации. В январе следующего года конгресс и федеральное правительство переехали в Боготу.
Теперь армии Боливара, переброшенной на север, предстояло разгромить роялистов, вновь овладевших Санта-Мартой. Однако эта кампания была сорвана вследствие позиции правительства Картахены, которое, несмотря на соответствующую договоренность, не предоставило в распоряжение Боливара ни войск, ни вооружения, ни боеприпасов.
Тем временем правительство Фердинанда VII, восстановив абсолютизм в метрополии, сосредоточило свои усилия на подавлении восстания в американских колониях. В апреле 1815 г. крупные испанские силы под командованием маршала Морильо высадились на побережье Венесуэлы. Убедившись в бесполезности своего дальнейшего пребывания в Новой Гранаде, Боливар 8 мая отплыл на Ямайку.
Ободренные прибытием многочисленных подкреплений, роялисты активизировали свои действия. Поскольку в Венесуэле испанское господство удалось восстановить еще до прибытия экспедиционного корпуса, Морильо поспешил перебросить часть его морским путем в Новую Гранаду. В августе испанские войска блокировали Картахену. Ее защитники оказали героическое сопротивление и мужественно обороняли город почти до конца года. Овладев Картахеной, испанцы двинулись на юг и в течение последующих месяцев подчинили своей власти всю Новую Гранаду. 6 мая 1816 г. они вступили в Боготу.
Восстановление колониального режима повсюду сопровождалось жестокой расправой с патриотами: массовые казни, аресты и другие репрессии не прекращались в течение длительного времени. Число жертв роялистского террора исчислялось тысячами. Среди погибших от рук палачей были выдающиеся борцы за свободу Камило Торрес, Мануэль Родригес Торисес, крупный ученый Франсиско Хосе де Кальдас и др.
РИО-ДЕ-ЛА-ПЛАТА
«Майская революция»
На юге континента, в бассейне Ла-Платы, основным центром революционных событий явился Буэнос-Айрес. 25 мая 1810 г. кабильдо этого города под давлением народных масс отстранил вице-короля Сиснероса и передал власть Временной правительственной хунте, председателем которой являлся полковник Корнелио Сааведра. В число ее членов входили молодые патриоты Мариано Морено, Мануэль Бельграно, Хуан Хосе Кастельи. В первые же месяцы своей деятельности хунта провела ряд мер, направленных на развитие внешней торговли, поощрение иммиграции, демократизацию государственного строя и общественной жизни, укрепление вооруженных сил, подавление сопротивления роялистов. Для разгрома контрреволюции и освобождения всей территории Ла-Платы от ига колонизаторов она сформировала отряды патриотов, состоявшие главным образом из добровольцев.
Первая военная экспедиция, посланная на север, в августе 1810 г. освободила провинцию Кордову и двинулась в Верхнее Перу. При приближении революционной армии (получившей название Северной) здесь усилилось повстанческое движение, не прекращавшееся с 1809 г. 7 ноября в сражении при Суипача патриоты одержали внушительную победу над испанскими войсками. Верхнее Перу, где были сосредоточены наиболее значительные в вице-королевстве Рио-де-ла-Плата силы роялистов, оказалось под властью правительства Буэнос-Айреса.
Прогрессивные мероприятия буэнос-айресской хунты, способствовавшие дальнейшему развитию и углублению революции, осуществлялись по инициативе ее радикального крыла, возглавлявшегося Морено (одним из двух секретарей хунты).
Мариано Морено родился в 1778 г. в Буэнос-Айресе. Отец его, выходец из Испании, был чиновником колониального казначейства. Мариано рос болезненным ребенком. С раннего детства он пристрастился к чтению, а в юношеском возрасте обнаружил сильную тягу к знаниям. Достигнув 21 года, молодой человек поступил в университет Чукисаки, где изучал право и познакомился с идеями просветителей. В 1805 г. он вернулся в Буэнос-Айрес и занялся юридической практикой. Одновременно Морено с головой окунулся в общественно-политическую деятельность. Он написал упоминавшийся выше «Меморандум землевладельцев», а в 1810 г. издал испанский перевод «Общественного договора» Руссо.
Морено и его единомышленники (Кастельи, Бельгра-но и др.), выражая интересы купцов, либеральных помещиков, мелкой городской буржуазии, добивались не только установления политической независимости, но и ликвидации феодальных порядков в экономической и социальной областях. Они отстаивали идею превращения всей территории бывшего вице-королевства Рио-де-ла-Плата в единое централизованное государство.
Поделиться книгой: