Радоваться жизни самой

Владарг Дельсат

Радоваться жизни самой

Часть 1

Примечание к части

пилотно, так сказать, с вопросом, стоит ли продолжать тему…

С самого своего появления в этой семье мальчик стал проблемой. Ребенок второго года жизни, без документов, без свидетельства о рождении, без медицинской карты, без страховки, без… Рожденный от людей, один из которых по документам никогда не существовал, а вторая считается пропавшей без вести. Причем оба декларируются погибшими. Это была очень большая проблема, которая разрешилась сама собой — об этом просто забыли. Так же, как забыли постучать в дом той ноябрьской ночью, когда мальчик пролежал на холоде до утра. Конечно, развилась пневмония, но магия малыша боролась вместе с ним, поэтому не развился ни абсцесс, ни сепсис, ни плеврит… Всего-то только дыхательная недостаточность, потому что даже магия не всесильна.

С раннего детства мальчик боялся страшного чулана, в котором его запирали. Он не боялся темноты, но в чулане было темно и душно. Через несколько минут сидения в чулане он чувствовал, как становится трудно дышать, видел круги перед глазами, его сердце заходилось, пытаясь усиленным кровотоком напитать ткани кислородом. Но все было тщетно, поэтому, когда синего мальчика доставали из чулана, он был очень послушным, до паники боясь что-то сделать не так. Паника была еще одним врагом. Страшным врагом, который отнимал возможность взять себя в руки и дышать правильно.

У него не было страховки, поэтому мальчику оказывалась только экстренная помощь и все, а у дяди и тети не было на него денег. Он был лишним, всю жизнь, всегда лишним… Дома, в школе, на улице. Добрый парамедик как-то объяснил мальчику, что нужно держать себя в руках, дышать на три счета и не паниковать. А тетя и дядя знали, что чулан для мальчика гораздо страшнее ремня. И хотя его наказывали и дома, и в школе, но он не боялся этого. Страшнее всего для мальчика был чулан, как и любое замкнутое помещение. Паника приходила очень быстро, буквально наступая на него, и тогда…

Нельзя сказать, что тетя или дядя как-то особенно не любили этого мальчика по имени Гарри. Он им был безразличен, ведь у них был родной сын, а Гарри просто хотел жить. Жить, несмотря ни на что… Все происходившее с мальчиком вполне могло бы его сломать, если бы не дыхательная недостаточность, захлестывавшая его паникой. Поэтому он жил. Сильно утомлялся, когда бегал и учился, падал от усталости после наказаний, но жил. На что он надеялся, ради чего он жил?

Письма начали приходить внезапно, и одновременно с письмами случился первый обморок. Перед самым обмороком Гарри почувствовал, как его сердце забилось часто-часто, а потом выключили свет. Примечательно, что обморок мальчика никого не заинтересовал. Злой от количества писем Вернон просто сдвинул мальчика ногой, чтобы не наступить. Потом все закрутилось в невнятной карусели, и вместе с появлением большого косматого… существа, которого Гарри испугался, свет выключили еще раз.

Косая аллея подарила много эмоций, мальчик терял сознание семь раз. В магазине Олливандера, узнав о том, какая палочка ему досталась, мальчик убедился в своей ненормальности, ведь даже палочка у него такая же, как та, какой убили маму и папу. Сказка обернулась кошмаром. По какой-то причине мальчика в сознание сразу привести не удалось. Хагрид смотрел на неподвижное тело и не понимал, что он должен делать, зато это отлично понимал Гаррик Олливандер, отправив мальчика в Мунго. Пожилой целитель помахал палочкой и пожал плечами.

— Привели бы его десять лет назад — можно было вылечить, — сказал целитель. — А сейчас уже поздно.

Это «поздно» могло больно ударить кого-нибудь, кому мальчик был не безразличен, но… Таких рядом не наблюдалось. Поэтому он просто поблагодарил целителя, улыбнулся и отправился домой. В то место, где у него была хотя бы постель… Прогулка по Косой аллее внезапно зачеркнула понятие «будущее» для Гарри. Отныне он просто жил. Столько, сколько ему осталось, надеясь на то, что осталось немного.

В поезде он дышал. Медленно, спокойно, не вмешиваясь ни во что, не чувствуя ничего. Рыжий мальчик, набивавшийся в друзья, белый высокомерный мальчик… Они оба были важны кому-то, у них было ради кого и для кого жить. У Гарри таких людей не было, а поэтому не стоило дергаться, потому что всё скоро кончится все равно. Именно так мальчик воспринял «поздно» целителя.

Поэтому он просто дышал, тщательно контролируя дыхание, чтобы хоть чем-то заняться. Из всех объяснений Гарри понял, что Слизерин и Хаффлпафф находятся в подвале, и там будет трудно дышать. А умным мальчик себя не считал, этому, конечно, было объяснение. И даже вполне медицинское, но Гарри это объяснение не интересовало, ему уже было все равно. Красивый замок вызвал грустную улыбку, которую заметила кудрявая девочка, решив разобраться с этим чуть позже. Потому что сейчас же было распределение!

Распределение, всеобщее внимание… Тщательно дышащий мальчик удержался от обморока, отвлекшись от всего, но голос Шляпы его напугал. Каким-то чудом сдержав бегущее куда-то сердце, мальчик показал Шляпе, что вариантов у него нет. Головной убор согласился с Гарри.

— Гриффиндор! — выкрикнула Шляпа.

Мальчик сделал несколько шагов, усевшись рядом с кудрявой девочкой, которая совсем не возражала, а у Гарри просто не было выбора — в глазах уже все плыло. Мальчик сдерживал панику изо всех сил, но, видимо, не преуспел. Резко и остро заболела голова, это оказалось последней каплей — мальчик завалился на девочку, которая вначале возмутилась, резко оттолкнув Гарри, но потом…

* * *

Гермиона всегда считала себя любимым ребенком, она держалась за эту уверенность и убеждала себя изо всех сил, стараясь даже не думать о том, что простого «мы любим тебя» от родителей она не слышала почти никогда. Девочка была ошибкой, она знала, что ее родили только потому, что аборт делать было поздно. Это понимание ударило наотмашь. Даже оплеуха не вызвала бы такой реакции, такой боли, которую девочка несла с собой через годы.

От нее требовалось хорошо учиться. Гермиона училась, училась, чтобы родители похвалили, но им, кажется, было все равно. А ей так хотелось, чтобы ее любили, чтобы гордились, чтобы… Она из кожи вон лезла, она старалась, она терпела травлю в классе, панически боясь наказаний, потому что в их школе наказывали даже девочек. Официально это не разрешалось, но почему-то родители принимали это как должное. Лишь единожды пережив наказание в школе, которое почему-то довело ее до обморока, Гермиона больше никогда не нарушала правил, потому что само понятие «наказание» стало самым страшным для девочки. Она панически боялась любого наказания.

Когда пришла профессор МакГонагалл, Гермиона сначала даже не поняла, что случилось. Ее родители с радостью отпустили девочку с незнакомой теткой, а потом обрадовались тому, что ее не будет десять месяцев. Руки Гермионы опустились, она поняла, что ее не любят. Но тем не менее девочка старательно радовалась старинному замку, Шляпе и распределению. Услышав, что на факультете Гриффиндор можно найти друзей, Гермиона сделала самую большую ошибку в жизни.

Мальчик, который оказался Героем Магического Мира, казался очень грустным, поэтому Гермиона не возражала против того, чтобы он сел рядом. Быть может, он станет ее первым другом? Но тот вместо того, чтобы дружить, вдруг упал на нее. Возмущенная девочка оттолкнула мальчика, упавшего на пол, как кукла. Страшное понимание пронзило девочку, отчего даже захотелось в туалет. Она потрогала пульс и не нашла его, тогда девочка принялась делать сердечно-легочную реанимацию, как показывали на уроках, с трудом осознавая факт, что сердце ее друга остановилось.

* * *

— Помогите! Помогите! — кричала девочка, но профессора отреагировали не сразу, лишь увидев черную дымку развеявшегося крестража, директор Дамблдор наконец отреагировал, послав молнию в Гарри. Девочку отбросило от мальчика, выключая сознание.

Когда свет снова включили, Гарри огляделся. Он лежал явно в больнице, на рядом стоящей кровати лежала та самая кудрявая девочка. Почему-то мальчик чувствовал сильную слабость, он не мог даже позвать на помощь, поэтому Гарри просто закрыл глаза.

— Мистер Поттер, — услышал мальчик. Открыв глаза, Гарри увидел суровую женщину, которая наверняка хотела наказать его, впрочем, ему было безразлично. — Мистер Поттер, как часто вы теряете сознание?

— Не знаю, — тихо проговорил мальчик, чтобы не злить эту женщину еще сильнее.

— Это был ваш первый раз? — поинтересовалась та же женщина.

— Не знаю, — повторил Гарри, действительно не понимая, какого ответа от него хотят. Было очень страшно, особенно пугало то, что руки и ноги не двигались. Если его парализовало, то это конец — ему предстоят месяцы медленного умирания, если будет хоспис, и максимум неделя, если нет.

Поняв, что терять уже нечего, мальчик заплакал. Слезы побежали из глаз, когда Гарри осознал, что жизнь кончилась и больше ничего не будет, кроме белого потолка. Свет снова выключили.

Так и не поняв, что происходит с мальчиком, мадам Помфри оставила его в покое, даже не выведя из очередного обморока. Наблюдавшая за этим всем очнувшаяся девочка поняла, что здесь на них всем наплевать. Раз с Героем так обращаются, остальных могут просто прикопать. Понимать это было страшно.

Паника затопила девочку, понявшую, что в закрытой школе с ней могут сделать что угодно и никто не заступится, потому что всем на них наплевать, а ведь здесь есть старшие мальчики, другие факультеты, тот, что назвал ее «грязнокровкой» в поезде, вряд ли же он один здесь. Гермиона все накручивала себя, пока не потеряла сознание от ужаса.

Часть 2

Примечание к части

пилотно, так сказать, с вопросом, стоит ли продолжать тему…

Гермиону просто выгнали из Больничного крыла. Когда она заикнулась о том, чтобы подождать мальчика, ей пригрозили наказанием, отчего девочка со всех ног припустила куда-то. Очутившись где-то, девочка начала растерянно оглядываться, ища, где может быть башня Гриффиндора, но вокруг никого не было, и от этого становилось очень страшно. Гермиона ощутила себя одинокой, как будто нет никого в целом мире. Она думала, что будет теперь вечно блуждать в этом замке… Паника захлестнула девочку.

— Что вы здесь делаете, мисс? — фраза, произнесенная холодным голосом, была последним, что услышала Гермиона. Очнулась она опять в Больничном крыле.

Рядом с кроватью стоял страшный человек, мужчина, весь в черном. Он будто излучал холод и презрение, отчего девочку снова захлестнула паника. Ей хотелось завизжать от ужаса, но почему-то она это не могла сделать, ее руки и ноги как будто исчезли, отказываясь уносить хозяйку от этого ужаса. А ужас медленно, неотвратимо наклонялся к ней, чтобы заглянуть в глаза. Свет снова выключили.

Когда Гарри очнулся, в больнице был кто-то еще. Этот кто-то походил на Смерть, как его изображали на картинках. Высокий худой мужчина, весь в черном. Гарри понял, что настало его время, и обрадовался. Смерть наклонился к мальчику, заглядывая в глаза, но Гарри почему-то не умер, вместо этого перед глазами встал чулан, школа, Дурсли и…

Северус Снейп был в некотором недоумении. Магглокровная девочка испугалась его в коридоре до обморока, прочитать ее не вышло — все вышибала паника. Паника у девочки была настолько сильной, что Северус просто ничего не увидел. Сын Лили же принял его за Смерть и… Он обрадовался! Не понимать профессор Снейп не любил, но Поттер не выглядел мальчиком, выросшим на всем готовом, скорее, он выглядел ребенком, до которого никому нет дела.

Очнувшуюся Гермиону отвели в башню факультета почти за руку. Это была какая-то старшекурсница, которая была недовольна необходимостью куда-то вести девочку. Глаза старшекурсницы обещали месть, отчего Гермионе захотелось спрятаться. Куда-нибудь очень глубоко спрятаться, и чтобы ее никогда не нашли. Все вокруг было страшным, сказка превратилась в непрекращающийся ужас.

— Мисс Грейнджер, вы пропустили занятия, — раздался сухой голос декана, как знала уже девочка. — Если это повторится, вы будете наказаны.

— Но я же… я… — попыталась оправдаться девочка.

— Меня не интересуют ваши оправдания! — сообщила ей Минерва МакГонагалл. — Я вас не задерживаю.

Это было нечестно, несправедливо и откровенно подло, отчего перед глазами все поплыло. Гермиона сделала несколько неверных шагов по направлению к какой-то двери. Она не понимала, куда идет, в ее ушах звучало «будете наказаны» и «не интересуют оправдания». Все остальные звуки исчезли, все исчезло, будто пропал весь мир. Староста девочек увидела бредущую бледную первокурсницу и успела подхватить ее до того, как та упала.

Мир Гермионы погас. С этого момента она уже не верила в справедливость, а веру во взрослых только что разрушила Минерва МакГонагалл. Когда девочка очнулась, она ощутила себя в тюрьме, где она совершенно беззащитна — бесправное существо, которое кто угодно может избить, а то и…

Скорее всего, именно тот факт, что Гермиона имела развитый мозг, позволил ей сохранить разум на этом этапе, но… разве могло такое состояние продлиться долго? Девочка понимала, что у магов и наказания, скорее всего, магические, поэтому ни в коем случае нельзя нарываться на эти наказания. Хотя, судя по профессору МакГонагалл, если той захочется…

* * *

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, увидев, как мальчика покидает крестраж, понял, что тот умер и девочка суетится не зря, поэтому, припомнив, что делали магглы в таком случае, послал в Гарри молнию, не заботясь о сохранности грязнокровки. Сердце мальчика снова забилось, но как сосуд он был теперь бесполезен, поэтому следовало переключиться на другого Избранного.

Планируя, Дамблдор всегда имел запасной план, и вот настал момент, когда следовало перейти на него. Решив, что займется этим на рождественских каникулах, Дамблдор успокоился. Не успокоился Квирелл, также понявший, что означала черная дымка вокруг головы мальчика. Волдеморт, деливший с ним тело, задумался, так как не понимал, что происходит.

Северус Снейп пребывал в раздумьях: паника девочки, желание смерти мальчика — все это не укладывалось в его голове. Дети так не смотрят, дети так не думают, особенно дети, которые живут в счастье и достатке.

* * *

Гарри очнулся, а очнувшись, понял, что шевелиться все-таки может. Слабость была, конечно, серьезной, но шевелиться он мог, поэтому обрадовался. Жаль, конечно, что Смерть его не забрал, однако мальчик отвык ждать от жизни чего-то хорошего, поэтому просто смирился.

— Мистер Поттер, вы свободны, в гостиную вас проводят, — раздался равнодушный голос странной женщины.

— Благодарю вас, — произнес мальчик, осознавая, что находится в полной власти женщины, и желая покинуть это место как можно скорее.

Равнодушие в голосе женщины ничуть не удивило Гарри, ведь подобное отношение было обычным для него. Переодевшись, мальчик выскочил за дверь, чтобы увидеть очень недовольного высокого рыжего юношу из старших. Тот сверлил взглядом мальчика, будто желая ударить, но почему-то сдержался.

Стараясь поспевать за старшим мальчиком, Гарри чувствовал, что ему не хватает воздуха, но даже не попытался притормозить его. Когда они поднялись по лестнице, Гарри уже ничего не видел, перед глазами была ночь. Он сделал несколько неверных шагов куда-то, чувствуя, как сердце заходится, оно будто билось где-то в горле.

Староста девочек, только что уложившая в кровать бледнющую девочку-первокурсницу, спускалась в гостиную, когда туда как раз вошел Гарри Поттер, Избранный, который был в таком же состоянии, что и девочка, если не хуже. Мальчик явно не видел, куда идет, его распахнутые зеленые глаза были неподвижны, а зрачки занимали почти всю радужку. Староста девочек едва успела подхватить падающее тело Героя Магического Мира.

— Персиваль Уизли! — закричала она. — Ты что сделал?

— Некогда мне, — бросил тот, покидая гостиную, а староста девочек, тяжело вздохнув, понесла тело в спальню. Она совершенно не понимала, что происходит, но чувствовала, что скоро у них будет два трупа.

Очнувшись, Гарри понял, что с ним что-то происходит — слишком часто выключался свет. Впрочем, это его не взволновало. Его волновало то, что дышать стало труднее, он стал быстрее утомляться, отчего было тревожно, но не сильно. Вспомнив, что Дурсли говорили о тюрьме, где ему самое место, Гарри понял наконец, куда попал. Все совпадало — равнодушие персонала, общие камеры, бессмысленность существования.

Поняв это, мальчик успокоился. Раз это тюрьма, то и не стоит ожидать чего-то хорошего, так как он ребенок, то придется учиться, переживать наказания и дышать. Просто дышать, чтобы жить. Зачем ему нужно жить, Гарри не задумывался, просто нужно и все. Придя в себя, мальчик умылся и спустился в гостиную, хотелось есть. Где здесь едят, Гарри не знал, впрочем, можно же спросить?

— Простите, — спросил он рыжего мальчика. — А где здесь едят?

Рыжий мальчик подробно объяснил мальчику, где находится столовая, но, по-видимому, Гарри что-то перепутал, потому что пришел в подземелье. Вокруг не было ни души, поэтому мальчик постучал в первую попавшуюся дверь, которая медленно открылась. В этот миг мальчик почувствовал нотки зарождающейся паники и начал дышать, как его учили. Этот процесс полностью захватил Гарри, поэтому он не сразу увидел господина Смерть.

— Простите, господин Смерть, — тихо сказал Гарри. — Я не хотел вас побеспокоить, не подскажете, где здесь столовая?

— Мистер Поттер, меня зовут профессор Снейп, — ответил господин Смерть. — Для того, чтобы поесть, вам нужно попасть в Большой зал, пойдемте, я провожу вас.

Господин Смерть, который здесь звался иначе, сначала взял довольно высокий темп движения, так что через несколько минут мальчик тихо всхлипнул, пытаясь откусить еще немного воздуха. Услышав этот странный звук, Сме… профессор Снейп резко остановился, немедленно повернувшись. Он уже хотел отчитать мальчишку, но… Снежно-белый мальчик держался за стену и судорожно пытался вдохнуть, глядя на него глазами, полными ужаса.

Короткое заклинание помогло мальчику вдохнуть, но Северусу совсем не понравилось то, что он видел. Почему в Больничном крыле не помогли Поттеру? Что вообще происходит в этом замке?

* * *

Когда Гермиона очнулась, ей захотелось кушать. Выходить из спальни было страшно, но кушать хотелось все сильнее. Вспомнив девушку, что помогла ей, Гермиона подошла к старосте девочек с надеждой на то, что та такая же заключенная, а не надзирательница.

— Простите, — сказала девочка. — А где здесь можно покушать?

— Через десять минут я вас всех отведу, — произнесла девушка и спросила: — С тобой все в порядке?

— Да, — кивнула Гермиона, искренне на это надеясь. — А можно спросить?

— Спрашивай, — улыбнулась староста.

— А наказания здесь какие? — тихо спросила девочка.

— Или баллы снимут, или к Филчу пошлют, — погладила ее девушка по голове. Это было так необычно и незнакомо, что Гермиона потянулась за рукой, заставив старосту замереть.

Часть 3

Господин Смерть, то есть профессор Снейп довел мальчика до самого стола факультета, опять испугав нечесаную девочку, посмотревшую на него с почти животным ужасом, и двинулся в сторону стола своего факультета, пребывая в глубокой задумчивости, а Гермиона взяла дрожащими руками вилку.

— Не надо его бояться, — тихо сказал ей Гарри. — Он же Смерть, просто так не обидит.

— Не накажет? — Гермиона подняла на мальчика глаза, полные слез.

— Не знаю, — пожал плечами мальчик, спокойно посмотрев на девочку. — Но если хочешь, я скажу, что пусть лучше меня наказывает.

— Но так нечестно… — прошептала девочка, поражаясь такому предложению.

— В тюрьме ничего честного не бывает, — ответил мальчик, погладив ее дрожащую руку. — Кушай давай, а то отберут.

— Ка-ак отберут? — удивилась Гермиона, пораженная жестом нового друга.

— Время закончится и все исчезнет, — вздохнул Гарри, объясняя обычные вещи. — Кушай, тебе надо кушать.

От такой длинной фразы мальчик задохнулся на мгновение, но потом быстро восстановил дыхание, а девочка решила послушаться, потому что Гарри был спокойным, а значит, точно знал, как правильно. Быть наказанной не хотелось, а в то, что профессор МакГонагалл способна придраться к чему угодно, Гермиона уже верила. Что такое «снять баллы», она не поняла, но вот «к мистеру Филчу» могло означать только одно, потому что… Ну… Понятно, что это означает.

После еды нужно было переписать лекции, которые она пропустила, и сделать домашнее задание. Как это сделать, Гермиона не знала, поэтому спросила Гарри, сразу же кивнувшего. Он запомнил некоторых сокурсников, поэтому подошел к одной из девочек с этой просьбой сразу же, как только они вернулись в гостиную. Подъем по лестнице стал настоящим испытанием, но Гарри справился. Он уже понял, что никто не поможет, а у него Гермиона, выглядящая такой испуганной. Девочка, сама того не понимая, дала мальчику маленькую зацепку на этом свете. Именно возможность позаботиться о ней, взять на себя ее наказание, сделать то, что она просит… Именно это дало хоть какой-то смысл жить. Впрочем, девочка сама не поняла, что сделала.

Гермиона переписывала лекцию, не понимая ничего из того, что пишет. Но важным было именно то, что она перепишет и запомнит эту лекцию наизусть. Тогда ее, может быть, не накажут. От этой мысли почему-то закружилась голова, но девочка взяла себя в руки и продолжила писать, несмотря на головокружение, а мальчик сидел рядом и дышал. Староста девочек сидела на диване, с ужасом глядя на бледных первачков, одна из которых переписывала никому не нужную лекцию, а второй просто дышал. Видно было, что ему тяжело дышится, но почему это так, девушка не понимала.

Они же были в Больничном крыле, что же с ними там сделали? Что? Вот что никак не могла понять староста. Союзников у нее на факультете не было, а писать домой девушка просто опасалась, хотя и понимала, что, скорее всего, эти мальки не доживут до конца года. Но это Хогвартс, здесь помощи ждать неоткуда. За пять лет учебы староста поняла это очень хорошо.

Рональд Уизли получил указание заняться Лонгботтомом, потому что Героя скоро переназначат. Мама очень хорошо знала, как правильно, поэтому Рон отстал от парочки первокурсников, на которых смотреть иногда было страшно даже ему.

— Я дописала, — сообщила Гермиона. — Ты как?

— Все хорошо, — как мог тепло сообщил Гарри девочке. — У нас завтра урок с господином Смерть, которого зовут профессор Снейп. Ты, главное, сиди тихо-тихо, чтобы не привлечь его внимания, хорошо?

— Хорошо, а почему? — удивилась девочка, глядя мальчику в глаза.

— Потому что здесь нельзя, как в обычной школе, — объяснил Гарри. — Мне дядя рассказывал, в тюрьме нельзя, чтобы на тебя внимание обращали, а то накажут.

— За что? — поразилась Гермиона, преисполняясь благодарности к этому мальчику.

— Просто так, — пожал плечами Гарри. — Им нравится, когда кричат и плачут.

В голове мальчика причудливо сплелись рассказы о порядках в тюрьме и документальные фильмы о немецких концентрационных лагерях, полные воспоминаний узников.

* * *