Помоги проекту - поделись книгой:
Фраза Гарри о том, что «им нравится, когда кричат и плачут», полностью объяснила поведение профессора МакГонагалл. Теперь Гермионе было все понятно, так же, как и то, что наказания избежать не удастся. Нужно действительно сидеть тихо-тихо и молиться, чтобы не заметили, не обратили внимания, а если и спросили, то сразу же забыли. Решив с утра расспросить Гарри, Гермиона отправилась спать.
Ночь Гарри была сложной. Несмотря на то, что спальня находилась в башне, воздух был спертым, поэтому к утру дышать стало совсем сложно. Мальчик не плакал, хотя иногда хотелось, но он знал, что слезы всегда делают только хуже. Они делают хуже, когда наказывают, они делают хуже, когда нечем дышать, они делают хуже, когда остаешься наедине с собой. Поэтому он не плакал. Будь у него мама или папа, может быть, Гарри и научился бы плакать, но он никому не нужный сирота. Это не хорошо и не плохо, это просто так, и этого не изменить.
Утром мальчик с трудом поднялся. Почему-то вставать было очень сложно, голова кружилась, а по телу разливалась слабость. Но Гарри взял себя в руки, хоть и чуть не потерял сознание в душе. Наступал новый день, который будет не менее сложным, чем вчерашний. Еще надо будет защитить Гермиону от наказания. В то, что девочку попытаются подставить под наказание, мальчик верил, потому что знал, что таким, как профессора в этой школе, намного приятнее мучить девочек. Об этом по телевизору говорили.
Одевшись, он вышел в гостиную, увидев там Гермиону. Девочка читала книгу, вздрагивая, когда кто-то проходил рядом. Гарри подошел к девочке, поздоровавшись.
— Ну что, пойдем на завтрак? — спросил мальчик Гермиону, которая подняла на него красные от слез глаза. — Ты зачем плакала? Это бесполезно.
— Я знаю, — кивнула девочка. — Но просто нахлынуло все как-то. Девочка я…
— Здесь мы не дети, — вздохнул Гарри, вспоминая слово, которое говорили по телевизору. — Мы узники, странно даже, что в полосатые робы не переодели.
— Может, они играют в демократию? — Гермиона слышала что-то подобное по телевизору, но не помнила, в связи с чем.
— Наверное, — кивнул мальчик, погладив девочку по плечу. — Пойдем?
— Пойдем, — несмело улыбнулась она.
Завтрак прошел как обычно, разве что Гарри почувствовал головокружение, но справился. Ему надо было быть внимательным, чтобы Гермиона случайно не подставилась, ведь она так боится наказания. Значит, наказания в этой школе действительно очень страшные, раз вызывают панику. Гарри не задумывался о том, что это может быть; он просто наблюдал за профессорами и Гермионой, чтобы успеть в нужный момент. Почему-то мальчику было наплевать, что случится с ним в результате такого наказания. Важной вдруг стала Гермиона. Хотя она и не понимала этого.
По дороге в подземелья Гарри изо всех сил пытался сдержать рвущуюся из него панику, что ему вполне удавалось, а вот Гермиона мелко дрожала, поэтому Гарри остановил ее и объяснил:
— Нельзя показывать свой страх никому, этим ты привлекаешь внимание, — тихо сказал он девочке на ухо, на что та вдохнула-выдохнула и перестала дрожать, хотя взгляд был по-прежнему испуганным.
— Спасибо, — запнувшись, прошептала девочка, опершись о руку мальчика, который ей очень помог, ведь если бы не он, ее могли бы заметить, и тогда… Едва сдержавшись, чтобы снова не задрожать, девочка благодарно кивнула и пошла дальше на подгибающихся от страха ногах.
Гарри шел рядом с ней, иногда чуть притормаживая, чтобы вдохнуть. Дышать становилось все тяжелее. Из глубины сознания поднималась паника, но мальчик давил ее всеми силами, давил, полностью сосредоточившись на этом. Его даже бросило в пот на лестнице, но Гарри держался.
Они почти дошли до кабинета, когда Гарри увидел его. Судя по тому, как вел себя этот мальчик, как крутились вокруг него двое прихлебателей, Гарри понял — это провокатор. Такие мальчики были и в обычной школе, они должны были оскорблять, обижать, стремиться сделать все, чтобы другой ему ответил, тот, на кого нацелили провокатора, чтобы подставить под наказание. Проследив за взглядом провокатора, Гарри остановился и резко повернул к себе Гермиону, он должен был успеть.
— Белобрысый — провокатор, — прошептал мальчик, глядя девочке в глаза и видя в них понимание. — Судя по всему, его зарядили на тебя или на меня, поэтому надо молчать, что бы он ни сказал, сможешь?
— Смогу, — кивнула девочка, слабо улыбнувшись. Гарри опять спасал ее от тех, кому нравятся детские слезы.
— Если нет, скажи, я подставлюсь, — спокойно заявил Гарри.
— Я смогу, — прошептала девочка, коротко обнимая его за плечи. — Спасибо.
Часть 4
Стоило приблизиться к провокатору, которого было не обойти, как тот сам двинулся навстречу. Гарри сразу же сделал шаг вперед, сбивая белобрысому цель, заодно чтобы оказаться между ним и Гермионой. Провокатор остановился, не понимая, что происходит. Видимо, не видя испуганные глаза девочки, он не мог правильно себя настроить, но вот белобрысый справился с задачей.
— Грязнокровкам в Хогвартсе не место, — манерно растягивая гласные, произнес провокатор и замер, явно ожидая ответной реплики, однако и Гарри, и Гермиона молчали. — Вас нужно гнать отсюда поганой метлой, а лучше вообще уничтожить, — продолжил заготовленную речь белобрысый.
Гермиона отметила, что, если бы не предупреждение Гарри, она бы могла не сдержаться и что-то ляпнуть, навлекая на себя наказание, а мальчик, закрывавший девочку сейчас своим телом, наблюдал, как из глубины класса медленно и страшно надвигается господин Смерть. Сердце сделало кульбит и задергалось где-то под подбородком, но Гарри продолжал мерно дышать, держа себя под жестким контролем. Сейчас было нельзя, нельзя давать свету выключиться, ведь за ним беззащитная девочка. А господин Смерть был уже совсем рядом.
— Если мистер Малфой закончил свою глубокомысленную речь, — едко заявил господин Сме… профессор Снейп, — то можете заходить в класс.
Белобрысый явно испугался, это было странно, провокаторы всегда действуют вблизи тех, кто их послал. Этому-то чего бояться? Может быть, ему грозит наказание за то, что не справился? Гарри тяжело вздохнул, сердце все не успокаивалось. Оказавшись с Гермионой на первой парте, мальчик подготовился к уроку, пожав по дороге ледяную руку девочки, на что та благодарно кивнула. Это испытание они прошли.
Теперь, скорее всего, кого-нибудь размажут вопросами, потому что все знать невозможно, и прилюдно накажут, чтобы неповадно было. С этим ничего сделать было нельзя, что понимала и тихо молящаяся сейчас девочка. Если жертвой станет она, то… Господи, спаси и сохрани… А Гарри надеялся на то, что жертвой станет он. В конце концов наказанием меньше, наказанием больше…
Северус Снейп смотрел на этих двоих, бледных до синевы первокурсников. Поттер, весь сосредоточившийся на дыхании, держащий себя в руках из последних сил, но при этом желающий защитить девочку. Защитить от него, Северуса, как и он когда-то хотел защитить Лили. И девочка, молящая маггловского Бога о том, чтобы… Что?! Северус вывалился из мыслей девочки, с неверием глядя на нее. Неужели Минерва практикует физические наказания? Иначе откуда такой ужас в мыслях ребенка?
«Нет, дети», — подумал Северус, выбирая себе совсем другую цель. Поттер был Поттером только по фамилии, в нем не было ничего от Джеймса, совсем ничего. Северус не смог себя заставить размазать мальчишку, как того хотел Дамблдор.
«Может быть я и плохой человек, Лили, но после такого я на себя даже в зеркало смотреть не смогу», — подумал нестарый еще зельевар, полностью переключаясь на Уизли.
Гарри удивился, когда господин Смерть как-то очень печально посмотрел на него и принялся смешивать с землей кого-то другого. А Гермиона в этот момент поверила в то, что Бог есть. Всей душой поверила, потому что он спас ее от наказания, как верила девочка. А еще ее спас Гарри, потому что если бы не он, то белобрысому провокатору точно удалось бы. И тогда…
Но они справились, теперь нужно было приготовить зелье, но ни Гарри, ни Гермиона не могли распознать ингредиентов. Впрочем, взглянув на поднос, мальчик понял, ингредиенты для них уже приготовлены, и теперь нужно их взять, чтобы приготовить их первое в жизни зелье. Здесь, скорее всего, есть какая-то «засада», поэтому нужно очень внимательно смотреть за тем, что будет. Сердце настойчиво долбилось в горло, дышать было трудно, Гарри держался. Он сам не понимал, как ему удается не упасть, но он отчаянно держался, чтобы не оставить девочку одну, ведь здесь есть те, которым нравится, когда кричат и плачут.
Мальчик сам не понял, как обрел цель в жизни. Цель, которая могла сохранить ему жизнь, а могла и укоротить.
Казалось, зельеварение закончится без происшествий, но у Лонгботтома взорвался котел, обжигая мальчика, за что с него были сняты эти загадочные баллы. Гермиона понимала теперь, почему профессор МакГонагалл пригрозила ей наказанием, наверное, женщина не хотела наказывать сразу, а желала, чтобы девочка помучилась. Гермиона знала таких… Которые предупреждали, а потом… Таким был папа, который мог предупредить утром о том, что вечером… В школе было страшно! Если бы не Гарри…
Они шли на следующий урок, когда Гарри внезапно прижался к стене, дыша, как собачка. Но из глубины коридора надвинулся черный ужас, и мальчик снова задышал нормально, через минуту повернувшись в сторону ужаса, низко поклонился. Девочка решила, что Гарри знает лучше, и присела в книксене, как учили на уроке бальных танцев. Получалось, что ужас, которого Гарри зовет Смертью, помогает?
А Северус Снейп, которого сын Лили называл Смертью, отправился на короткое совещание к Дамблдору, на котором не удержался, ехидно выдав старой кошке:
— Хочу напомнить, Минерва, что в Хогвартсе телесные наказания запрещены, а наказания девочек — во всей Великобритании.
— Что вы имеете в виду? — удивилась профессор МакГонагалл.
— Вы знаете что, — зельевар посмотрел на Минерву с брезгливостью. — Иначе почему вас до обморока боятся дети?
— Минерва, что это значит? — Дамблдору совсем не понравилось то, что он услышал. Это могло иметь совсем нехорошие последствия для него лично, что сейчас было совсем не вовремя.
Впрочем, ни Гарри, ни Гермиона всего этого не знали. Они шли на следующий урок — урок трансфигурации, который вела самая страшная женщина во всем Хогвартсе. По крайней мере, для Гермионы это было именно так. Гарри старался успокоить девочку, но он и сам понимал, что защитить ее от профессоров не сможет, разве что договориться с экзекутором, но, судя по всему, эта женщина любит получать удовольствие, а с ней не договоришься.
Чем ближе был кабинет, тем бо́льшая паника охватывала Гермиону. Девочку била крупная дрожь, и она ничего не могла с собой поделать. Пользуясь школьным правилом «на первой парте менее заметно», Гермиона и Гарри уселись за первой партой. Мальчик держал себя в руках, балансируя на очень тонкой грани, а девочка молилась чуть ли не в голос, она была согласна на что угодно, лишь бы профессор МакГонагалл не обратила на нее свое внимание. А профессор, в виде кошки сейчас сидящая на столе, о чем многие знали, потому что это был второй урок, была в совершеннейшем недоумении. Она слышала, как девочка торопливо молилась даже не Мерлину, а маггловскому Богу, чтобы тот защитил эту девочку от нее, профессора. Неужели девочка настолько испугалась? «Но этого не может быть», — подумала профессор, со звонком превращаясь в человека.
Когда взгляд профессора остановился на ней, Гермиона вскрикнула, отправляясь в обморок, а Гарри не удержал себя под контролем, и свет наконец выключился. Для Минервы ситуация, когда от ее взгляда падают в обморок, оказалась чем-то новым. Попробовав поднять детей Энервейтом, МакГонагалл успеха не добилась и вызвала старосту Патронусом. Пока староста шла, Минерва МакГонагалл читала лекцию, а на полу лежали двое детей без сознания.
Очнувшаяся среди белого, уже знакомого Больничного крыла, Гермиона впала в панику, ведь она упала в обморок на уроке и теперь ее за это точно накажут. Дверь открылась, и вошла… Профессор МакГонагалл вместе с еще одной женщиной, в руке которой было что-то… Воображение сразу же дорисовало орудие наказания, заставив девочку задрожать.
— Мисс Грейнджер, — строго начала профессор, но закончить не успела — девочка упала в обморок.
— Минерва! — воскликнула мадам Помфри. — Ты умудрилась запугать грязнокровку до обморока, поделись, как тебе это удалось?
— Поппи, я не понимаю, — растеряно произнесла Минерва МакГонагалл, с такой реакцией она встречалась впервые.
— Не наказывайте ее, — донесся с соседней кровати задыхающийся мальчишеский голос. — Лучше накажите меня… Вместо нее… Или вам… Нужны именно… Девочки?
— Минерва? — с угрозой в голосе поинтересовалась мадам Помфри.
— Мне не нужны девочки! — взвизгнула профессор МакГонагалл, шокированная таким предположением.
— Тогда… — мальчик явно собирался с силами. — Тогда накажите меня, если вам все равно кого.
Мадам Помфри шокировано замерла, понимая, что имеет в виду мальчик, после чего медленно повернулась к профессору. Физических наказаний в Хогвартсе не было уже очень давно, но мальчик хочет взять на себя наказание девочки, явно будучи уверенным в том, каким оно будет. Минерва МакГонагалл явно не поняла, что имеет в виду мальчик, поэтому даже не отреагировала на взгляд Поппи. Именно это и убедило мадам Помфри в том, что мальчик знает, что говорит. Происходящее в школе вышло за рамки понимания медиведьмы.
С трудом приведя Гермиону в себя и споив ей зелье, что позволило девочке уснуть, мадам Помфри повернулась к Гарри Поттеру. Что с ним происходит, не давала понять квалификация медиведьмы, но против Мунго категорически возражал Альбус. Как опекун мальчика, он имел на это право. Медиведьме оставалось только пожать плечами.
Часть 5
Снова оказавшись в гостиной, Гермиона утащила Гарри в угол. Ей было просто страшно оставаться одной, а мальчик уже доказал, на что он готов ради нее. Да и сам он был явно в том же положении, разве что наказания не боялся, хотя, может быть, ему было все равно, будет ли он жить? Гермиона устала бояться…
— Иногда я думаю, что они все просто играют в игру… Нами, — тихо сказала девочка, приобняв вздрогнувшего мальчика.
— Да, это возможно, — вздохнул Гарри. — Это бы многое объяснило. А когда наиграются, то…
— Я знаю, что не переживу наказание, — призналась Гермиона. — Я и в школе-то… А здесь должно быть намного больнее и страшнее, волшебники же.
— Думаешь? — заинтересовался мальчик. — Тогда… Тогда это действительно игра, а мы с тобой обречены, ведь такое внимание только нам двоим.
— А я и не заметила, — проговорила девочка, которой вдруг захотелось положить голову на плечо Гарри. — А ведь действительно…. Интересно, как мы узнаем, что они наигрались? Узнаем ли?
— Скорей всего, объявят что-то вроде того, что Гарри Поттер — фальшивый избранный, и нас с тобой… — Гарри вздохнул. — Как мусор на мусорке сжигают, видела?
— Нет… — прошептала Гермиона, неожиданно прижимаясь к мальчику, будто ища защиты. — Не хочу…
— Я даже не знаю, как тебя защитить, — вздохнул мальчик. — Может быть, спросить господина Смерть?
— А разве он ответит? — спросила девочка. — Если ответит, то тогда конечно…
Этот разговор Северус Снейп увидел в памяти детей, еще подумав: «какие глупости», но стоило Дамблдору заговорить о смене Избранного, как этот детский разговор встал перед глазами зельевара. Получалось, что дети правы… Но разве такое возможно? Дамблдор не мог… Или мог?
Урок чар, несмотря ни на что, был позитивным. Филиус Флитвик, конечно, заметил настрой и состояние двоих детей, но сразу же решил, что это проблема Минервы и Альбуса, а он в это лезть не хочет. Так же или почти так же подумала и Помона Спраут, которая была, конечно, доброй, но только к своим, остальные ее не интересовали.
— Мисс Грейнджер! — зло выговорила мадам Спраут оступившейся девочке. — Смотрите, где топчетесь, минус…
— Нет! — воскликнул Гарри, вставая перед Гермионой, у которой уже похолодели руки и ноги в ожидании неминуемого приговора. — Она не виновата, это я ее случайно толкнул!
— Да? — удивилась мадам Спраут. — Хорошо, минус пять баллов с Гриффиндора, мистер Поттер.
Гермиона застыла, пытаясь осознать случившееся. Мальчик только что соврал профессору, защищая ее, взял на себя ее наказание, каким бы оно ни было, но он сделал это, не задумываясь. После урока Гермиона сбивчиво благодарила Гарри, обнимая и заливая слезами. За нее впервые на ее памяти так заступались, беря на себя самое страшное…
Гарри особо не интересовало, каким будет его наказание. Пока он считается местным «избранным», до смерти не забьют, а все остальное можно выдержать, вот когда наиграются… Впрочем, тогда у него и не будет больше ничего, как и у Гермионы. Страшная тюрьма, из которой нет выхода. Страшные взрослые, которым нравится приносить боль. Страшная сказка, очень… И дышать все тяжелее. И свет выключают…
— Надо как-то узнать, как тебя защитить, — сказал мальчик Гермионе. — Чтобы ты могла жить, когда меня…
— Знаешь, я не хочу жить, если тебя… — призналась девочка. — Мне просто незачем будет жить.
Понимание было неожиданным. Девочка вдруг поняла, что у нее нет смысла жить, если рядом нет Гарри. Внезапно он, защищая ее от всего, стал очень важным. Точнее, жизнь утратила краски, но пока был он… Впрочем, если она права, то они умрут вместе. Наверное, это хорошо. А пока шли другие уроки, медленно приближался урок полетов. Урок, которого она желала и которого боялась.
— Не поддавайся на провокации, — настраивал ее Гарри. — Они будут обязательно. И не взлетай высоко, сверху падать больно.
— Я сделаю, как ты скажешь, — улыбнулась Гермиона. — Мы не дадим им этого шанса, да?
— Да, — неумело улыбнулся ей Гарри в ответ. Он как будто не умел улыбаться, поэтому улыбка получилась кривоватой, но девочка поняла. Ей все чаще хотелось обнимать Гарри, хотя она себя совсем не понимала, но в условиях постоянного страха… До сих пор им удавалось проскакивать мимо наказания, ну, кроме тех баллов на Гербологии, но староста сказала, что это слишком мало для карательных мер, и Гермиона выдохнула. А староста все еще не понимала, что происходит.
Гермиона сидела, как на иголках, ведь через полчаса должен был начаться урок полетов, а Гарри все не было, и девочке становилось все страшнее. Наконец мальчик появился, но он даже не шел, а почти полз по ступенькам, повисая на поручне. Глаза Гермионы наполнились слезами, она метнулась ему навстречу, но в этот момент Гарри как-то очень страшно захрипел, обращая на себя внимание всех, кто был в гостиной, и скатился вниз. Девочка от такого зрелища потеряла сознание.
Мадам Помфри смотрела на своих самых частых посетителей, на которых не подействовал Энервейт. Тоскливо покосившись на камин в Мунго, медиведьма попробовала еще раз оживить Гарри Поттера. Выживет ли грязнокровка — это не так важно, но и ту она на всякий случай приложила заклинанием, просто для очистки совести. Девочка открыла глаза, прошептав: «Гарри!»
— Я сейчас, Гермиона, — мгновенно очнулся Гарри Поттер, до этого не реагировавший ни на одно заклинание. Глаза медиведьмы расширились, она поняла, что это значит.
Минерва МакГонагалл наконец нашла, к чему придраться. Будто дождавшись, когда Гарри отойдет, профессор МакГонагалл подошла к Гермионе, смотрящей на нее с ужасом. Минерву раздражало такое отношение студентки, к тому же Альбус на нее начал поглядывать с подозрением, от всего этого ей хотелось на ком-нибудь сорвать злость. Но было не на ком, пока она не увидела эти испуганные глаза, будто притягивающие ее.
— Вы плохо стараетесь на моих уроках, — жестко заявила Минерва ни в чем не повинной девочке. — Я назначаю вам наказание. Через полчаса явитесь к мистеру Филчу, и обмороки вас не спасут!
Минерва МакГонагалл, сорвавшись на девочке и придя от этого во вполне благожелательное состояние, покинула гостиную, оставляя за собой задохнувшуюся от ужаса девочку и ошарашенных студентов. В этот день авторитет декана рухнул, потому что как бы ни были равнодушны окружающие, но такое было уже за гранью добра и зла. А Гермиона понимала, что сегодня ее жизнь закончится. Она не дожила до своего двенадцатого дня рождения всего один день. Поднявшись со своего места, девочка, сгорбившись, медленно двинулась туда, где, как она думала, закончится ее жизнь. И было во всей ее фигуре, в каждом движении столько горя, что проняло всех.
В голове Гермионы не было ни одной мысли, она медленно, пришаркивая ботинками, шла на эшафот. Девочка шла и не видела, как сквозь ее волосы пробиваются первые серебряные нити. Она шла на смерть, которая поджидала ее у загадочного мистера Филча. Хогвартс будто вымер, никто не остановил бредущего ребенка, никто не спросил, что случилось, никто не рассказал, что жестоких наказаний давно уже нет. А те, кто это видел, провожали ребенка равнодушными взглядами. Гермиона прощалась с жизнью, с солнцем, с небом, с Гарри…
Вот и последний рубеж — дверь в каморку того самого Филча. Дверь, за которой сначала будет очень больно, а потом все закончится. Не будет больше страха, Хогвартса, мамы и папы, пусть она им и не нужна… Вот они обрадуются, наверное… Дверь медленно раскрылась, и Гермиона сделала, как она думала, свой последний в этой жизни шаг.
Когда Гарри услышал, что произошло, он побежал. Он бежал в надежде успеть, защитить, закрыть собой. Мальчик задыхался, падал и опять бежал. Пот заливал глаза, слабость разливалась, мешая двигаться, но он вставал и бежал, не обращая внимания ни на что, откусывая воздух, не в силах вдохнуть, чувствуя заполошное биение сердца где-то под горлом, он бежал. Организм шел вразнос от ужаса, что он может опоздать, от невозможности ускориться еще сильнее.
Белый, как снег, мальчик бежал по коридорам Хогвартса в надежде успеть и защитить девочку, что стала ему дороже самой жизни, незастегнутая мантия вилась за спиной, как крылья, чтобы слететь при очередном падении. Он скатывался по ступенькам, не обращая внимания на боль,
Вот уже и подземелья, перед глазами все плывет, сил не остается даже на вдох, но мальчик делает еще шаг, потом еще и, ввалившись в каморку ничего не понимающего завхоза, выдыхает:
— Жива…
Часть 6
Когда в дверь каморки вошла седеющая на глазах девочка, всем своим видом выражавшая полнейшую безысходность, Аргус Филч схватился за сердце. Но не успел он кинуться к ребенку, как дверь хлопнула еще раз, появился мальчик, кого-то напомнивший сквибу. Съехавший по закрывшейся двери мальчик только шепнул что-то и явно потерял сознание, а девочка, до этой минуты прощавшаяся с жизнью, серой молнией метнулась к нему.
— Нет! Гарри, не умирай! — кричала девочка, что-то делавшая с мальчиком — она давила ему на грудь и умоляла не умирать. Перед глазами старого сквиба все потемнело, но дверь раскрылась еще раз.
— Мисс Грейнджер, — раздался явно взволнованный голос профессора Снейпа. — Отойдите, чтобы вас не задело! — и сразу за этим. — Круцио!
Мальчишку подбросило и выгнуло, но он сразу задышал, а девочка упала на него, отчаянно рыдая. Двое поседевших детей, профессор Снейп, каморка — все закружилось перед глазами Аргуса Филча, который потерял сознание. Северус, только что запустивший сердце Поттера пыточным заклинанием, шагнул к мистеру Филчу, а Гермиона все плакала на груди Гарри.
— Ну что ты, малышка, — раздался хриплый голос мальчика. — Не плачь, главное же — ты…
Поделиться книгой: