Татьяна Лаас
Мы не ангелы, парень
Глава 1
Город боялся. Не надо было быть эмпатом, чтобы прочувствовать это.
Город отчаянно пропах ужасом, потом, воском и горелой бумагой. Впрочем, жгли все: от дорогой бумаги до тканей, от дерева до смолы – все, что может гореть (даже дом соседа – если хватит смелости), горело этой весной каждую ночь.
Горело, потому что только огня и боялись твари.
Город замер, город вымер – все таились по своим домам, боясь высунуть нос за порог.
Князь, владелец окружающих земель, как и каштелян, то ли сбежали из города, то ли заперлись в своих замках. Впрочем, пару отрядов своих воинов князь все же отправил за стены, только вот не вернулся никто. С тех пор князь и схоронился – все знали, что он только и горазд отсиживаться в своем Златограде.
Стражи осторожно ходили по городу лишь днем, и то большими отрядами – слишком много появилось тех, кто хотел защитить себя за счет стражей. Их грабили, убивали, с ними не считались – каждый пытался выжить так, как умел. Ночью стражей не было видно совсем – им не настолько много платили, чтобы они ходили по городу в эти весенние ночи.
Таверны пустовали, даже пьяным слишком страшно в этих ночах. Трактиры были забиты под завязку – сбежавшие в город из разоренных деревень крестьяне ютились везде, пока были деньги, пока их терпели и не гнали прочь на улицу.
Кому не хватило места в домах и трактирах, или у кого закончились деньги, по вечерам набивались в еще открытые храмы и всю ночь от заката до рассвета молились богам в надежде выжить.
Единственный монастырь Тайлеса закрыл свои двери, отсекая поток страждущих, заодно и воров, и желающих поживиться в этом безвластии.
Ворота города были крепко заперты и днем, и ночью, уже не пуская никого из скопившихся за стенами – крестьяне, бежавшие из своих деревень в попытке выжить, купцы, случайно заехавшие сюда и не знавшие о том, что бродит по округе этой весной, менестрели и актеры бродячего театра, которым некуда было деваться. Под стенами города было страшно, но в дороге еще страшнее.
Они все оставались за стенами, и каждое утро их становилось все меньше и меньше. А пятен крови больше, как и пожарищ, и огромных кротовин – выше человеческого роста. И скоро, совсем скоро тот, кто бродит в ночи, войдет в город – ему будет некого есть за стенами. Впрочем, в городе тоже ходил призрак близкого голода – провианта было мало, зима только-только закончилась, истощив все запасы, а новые привезти в город никто не решался.
Город замер в ожидании катастрофы. Город вымер, боясь того, кто опять проснулся голодным после этой холодной зимы.
***
В этих краях боевые маги оказались случайно – был вызов в предместья Хольдери, там после зимы проснулся псевдокадьяк, и Ураган порталом перенес на восточное побережье всю команду – размяться по весне, после затхлой зимы в Цитадели. А вот вернуться назад привычным путем не удалось – по-весеннему бесшабашно-пьяный Чертополох на одной из стоянок попытался выкрасть портальные камни из заплечного мешка Урагана. Закономерно, что ничего не вышло – когда он уже открыл заветную коробочку с ярко-сияющими в темноте круглыми портальными камнями, созданными из алых турмалинов, те при прикосновении чужого мага просто взорвались. Поля неслабо приложило, Бурун потом полночи его приводил в порядок, заживляя ожоги на лице и руках, Ураган рвал и метал, проклиная всех, и команда ждала ночи, полные боли от инея. Но иней так и не появился. Их не наказали.
Теперь маги пешком возвращались в Тирру, через весь континент. Почти без денег, провизии, живя на то, что зарабатывали по пути. Поля за такую подставу в Круг не вызвали, хотя Волне этого и сильно хотелось, но редко бывает, когда желаемое становится действительным. Даже такое путешествие магам было в радость – все не в Цитадели сидеть.
Вечерело. Ураган помнил по карте, которую заучил еще мальчишкой, каждый поселок и город на континенте – скоро должна была быть деревушка, небольшая, хотя за тридцать лет, что он тут не был, она могла и разрастись. Впрочем, исчезнуть она тоже могла. Город Черна-гора был надежнее, города выживали лучше, чем деревни и небольшие поселки, но... До города было идти еще далеко, более десяти лиг, а парни устали, проголодали, и уже откровенно шагали нога за ногу – подгонять их, чтобы в марш-броске добраться до города, смысла не было – потом с луну будут помнить и тихо мстить.
Ураган замедлил шаг, пропуская боевых магов мимо себя и разглядывая их – угрюмые, задумчивые, пасмурные, понурые, усталые, пропыленные...
Шаг за шагом, подначки прекратились, шутки тоже. Петь... В дороге они пели редко, если только на привале, когда Ураган далеко и не слышит. А голоса у всех – девицы в обмороки падают, когда слышат. Сильные, звонкие, яркие. Но... При нем только с вызовом в голосе пели “Крысиный марш”. Единственную гитару, которую еще не пропили и не продали, тащил Пламя, она даже не бренчала – давно струны не подтягивали.
Шаг за шагом, вверх по горе. Плащи волочатся по земле, их края обремкались и промокли – весна. Одежда отсырела, откровенно пахла потом и чем-то кислым.
Шаг за шагом, неизвестно, когда будет привал и отдых. Еда и тепло. Ропот еще не поднимался, но скоро будет – весь день в пути без горячей еды.
Оставалось еще подняться по сопке вверх, с лигу где-то, через темный в сумерках кедровый лес, не пропускавший лучи солнца, – на западном склоне, более пологом, чем восточный, у самой верхушки сопки деревня и располагалась.
Должна была располагаться.
Только по виду оборотней, шумно втягивающих воздух, было ясно – отдыха не получится.
Ирбис, еще молодой и отчаянно игривый, вертелся, как волчок, пытаясь принюхаться, но запах гари (обычный признак присутствия жилья и людей), хоть и висел в воздухе, приносимый легким ветерком, но был застарелый, без примеси еды.
Волк тихо сказал ему:
– Угомонись, жильем не пахнет. Так пахнет пожарище – запомни навсегда.
Снег снял очки, отправляя их в заплечный мешок (скинул его и быстро на ходу развязал, в бою, если случится, не до защиты очков будет, а солнце все равно уже село), мешок обратно на плечо не закинул, нес в руке. Правая рука лежала на рукояти хайдара. Ясень то и дело останавливался, босыми ногами ввинчиваясь в дорожную грязь, еще не успевшую подсохнуть. Пористые, с грязными, черными слоистыми боками (вся верхняя корка в рыжих кедровых иголках), рыхлые сугробы еще лежали вдоль дороги, прячась от солнца в тени деревьев. Одинокие желтые адонисы, как привет от лета, виднелись тут и там, прямо среди сугробов. Только это и выдавало, что где-то весна в самом разгаре. А сугробы... Они тут будут таять вплоть до самой Литы.
Ураган тихо скомандовал – дожидаться, что кто-то из магов доложит об обнаруженном, можно было веками:
– Котомки сбросить, оружие достать. Бурун, остаешься тут с вещами. Сумрак, прикрываешь его. Все всем ясно? – Синие с проблесками пламени глаза осмотрели каждого мага внимательно и строго.
Послушались его достаточно быстро – Ясень вовремя сказал:
– Ураган, земля дрожит. А деревья боятся. Тут пахнет смертью.
Бирюза, воспользовавшись остановкой, распластался по земле, там, где посуше, приникая к ней, как к возлюбленной – маг земли, что у него не отнять.
– Полости, очень много полостей, как норы в костоглотнике. Весь холм пористый, как губка. – отчитался он, вставая. Он быстро магией подсушил одежду, пока Ураган не заметил. Запрет на пользование магией вне боев никто не отменял.
– Костоглотник, говоришь... – Ураган задумался – до ближайшего костоглотника дней двадцать пути, да и холодно тут для костоглотов.
– Выползни, – подсказал Снег, расчехляя свои хайдары. Они, конечно, против выползней, что зубочистка против медведя, но все равно приятный вес оружия грел душу. Жить хотелось отчаянно – стоило закрыть глаза, как тут же вспоминались серые глаза, мягкая ладонь на лице, тихий голос еще ребенка. Но не вечно же так будет...
...Не вечно...
И сердце сжималось – где-то есть и для него кусочек счастья, незаслуженный, но его.
– Или слепыши, – отозвался Вихрь, потому что Ураган так и молчал, обдумывая что-то свое.
Волк скинул часть одежды – если скажут идти в бой в истинной ипостаси, сбросить оставшееся будет быстрее. Опять же тяжелый плащ и куртка в стремительном бою скорее помеха, чем защита.
Бурун побелел – он до сих пор боялся большака и боев. Бурун оказался в Цитадели случайно. Из него боевой маг, как из деревенской девчонки светская дама. Рука Сумрака легла ему на плечо, успокаивая.
– Я рядом. Сейчас наломаем лапника, устроим бивуак, отдохнешь, пока я буду готовить ужин. С водой-то поможешь?
Бурун кивнул, немного успокаиваясь.
Ураган наконец-то отмер:
– Вихрь, в бой не лезешь, там от тебя пользы, как с козла молока. Остаешься тут. Следи, чтобы земля не рухнула под ногами. У всех под ногами. – уточнил он. Ему землю могут и не удержать – так уж сложилось в команде, что он отдельно, парни отдельно. И хорошо, если прибить не пытаются. И так бывало. – И костоглоты, слепыши и выползни не могут обитать тут. Слепыши живут севернее, да и неопасны для людей, костоглотам тут холодно, а выползни еще спят. Скорее всего это змеевики – всем быть начеку, если кто забыл – они плюются кислотой.
– Ха... – только и сказал Поль, быстро и привычно разминая шею, плечи и руки. Стоявший рядом с ним Пламя только и успел увернуться от боевой косы, просвистевшей почти у виска:
– Ну ты, осторожнее, тварь...
– Аюшки? – Зеленокожий Поль плотоядно улыбнулся, поворачиваясь к саламандре, – кто-то тут проснулся и вякает?
– Поль, заткнись! – вклинился между парнями Ураган. – Не будешь следить за своей косой – лично под корень отсеку. Ясно?
Тот лишь цапнул зубами, слишком близко от лица Урагана – грачевник хоть и закончился, но дурь в голове Поля еще играла и пела. Весной он совсем не боец, а совершенный придурок, опасный для окружающих.
Лишь Еж с Волной отошли в сторону и слаженно работали – один с помощью водной петли ломал длинные лапы кедров, превращая их в грубое подобие копий, второй быстро затачивал их концы, тут же смазывая своим ядом. Дерево темнело, удушливо пахло Ежом, но против твари в три, а то и четыре человеческих обхвата лучше, чем копье, еще ничего не придумали – до сердца через студенистое тело змеевика еще добраться надо, мечом махать замучаешься, вырубая плоть.
– Спасибо, Еж. Благодарю, Волна, – кивнул им Ураган, одобряя их действия.
– Выслужжжживается, – прошипел Мстив Снегу.
– Замахается выслуживаться, – отрезал Вихрь, – не бойся, Снег, не позволим Волне стать командиром.
– Из меня сейчас командир... – буркнул Снег. Он давно перешагнул отпущенные вампирам четыре столетия жизни и сейчас медленно, но уверенно деградировал, теряя навыки и разум.
– Из него тем более, – поддержал своих Сумрак. – Пусть выслуживается, не быть ему главным.
Он покосился на Ежа с Волной, подумал и пошел к ним. Собрал весь получившийся в результате их работы лапник и потащил к вещам – там, где работал Еж, устраивать лагерь не тянуло. Еж был полностью, совершенно однозначно ядовит – от волос до кончиков когтей. Бурун тем временем вытащил наружу, из-под земли водную жилу, и только-только народившийся родничок прокладывал себе новую дорогу, прыгая с каменного уступа на уступ.
***
– Танцуем, парни, – прозвучало только для своих, хоть Ураган перед тем, как рассредоточиться и выйти кругом на деревушку, косился на Поля, но не дождался привычного начала боя.
Окончательно стемнело, только робкий свет нарождающейся луны в просветах облаков освещал то, что когда-то было человеческим жильем.
Вся земля вокруг деревни, да и в самой деревушке, была в огромных кротовинах, словно перепаханная гигантским плугом.
Частокола, как такового, вокруг деревни уже не было – огромные бревна покосились, частично сгорели, а частично оплавились от кислоты. Тоже самое было с домами – не было уцелевшего, ни одного. Торчали в небо полуобрушившиеся печные трубы в окружении горелых срубов, рядом валялись стены и крыши уцелевших от пламени домов, но разрушенных, словно разбросанные детские кубики. Кое-где дома зияли дырами, проеденными кислотой. Живых на этих развалинах явно не было. Ни огонька, ни отсвета свечи.
Маги тревожно обошли всю деревню из конца в конец, замерев на большой площади – наверное, когда-то тут шла бойкая торговля. Озирались вокруг, переговариваясь шепотом – Бирюза не был до конца уверен, что твари, убившие деревню со всеми её обитателями, не ушли отсюда.
Поль взобрался на ближайшую кротовину, ногой бросая вглубь камешки.
– Поль, слезь немедленно!!! Даже не думай! – крикнул Ураган, но было поздно. Вурдалак спрыгнул вниз, исчезая в норе, чтобы через миг вылететь оттуда на огромной змееподобной твари со слепой мордой. Распахнутая пасть с острыми зубами, как у змеи, бессильно открывалась и плевалась ядом во все стороны – Поль, как лошадь, оседлал змеевика, клинком пытаясь добраться до его сердца.
– Кто-нибудь, прибейте уже этого придурка!!! – в сердцах выдал Волна, замораживая воду в змеевике. Воды в твари было много, змеевик еще долго рвался из норы, мотаясь во все стороны и раскидывая ошметки ледяной плоти и капли яда. Но магам стало совсем не до Поля – из рядом расположенных кротовин полезло еще с десяток тварей.
Огонь и вода, земля и яды, клинки и копья сплелись в единый танец смерти.
Еж убил своего змеевика, нашпиговав его иглами, смазанными ядом, и помчался на помощь Мстиву – лунная магия была бессильна перед такой тварью – даже выпей из неё то, что заменяло ей душу, змеевик только на инстинктах будет продолжать ползти и плевать ядом. Вдвоем они одолели кинувшегося прочь змеевика.
Снег насадил своего на копье, пронзая сердце, но масса твари была настолько огромной, что змеевик сломал древко, обрушиваясь на мага. Хоть и втайне леченный от деградации Буруном, Снег страдал от нарушений координации – нога неудачно подвернулась, когда он попытался отскочить прочь, и его придавило студенистой тушей. Призвав на помощь магию холода, Снег стал замораживать еще бьющегося в агонии змеевика, пока тот его попросту не раздавил. Тварь зашипела, вставая на дыбки, чтобы потом обрушиться всей своей массой на напавшего. Рука, протянутая Ясенем, в последний миг выдернула Снега из-под твари. Тот выдохнул одними губами:
– Должник! – На губах его пузырилась кровь из пробитых ребрами легких.
Ясень качнул своей белоснежной гривой волос:
– Таких долгов не признаю! – Изумрудные глаза, почти такого же цвета, как у Чертополоха, сияли совсем другим светом – теплым, без примеси безумия. Маг помчался прочь в атаке на очередную тварь. Снег, хромая, присоединился к нему, но Ураган зычно скомандовал:
– Снег, прочь отсюда! К Буруну, срочно! – Пламя, рвущееся с его рук, задело сразу двух змеевиков, превращая тех в неуправляемые факела. Оказавшиеся рядом маги матерились, как каторжане, отскакивая прочь.
Снег не послушался Урагана – еще пять змеевиков еще метались по деревне, окруженные магами, но сверху спикировал Вихрь, подхватывая Снега и унося его прочь.
***
Через час уставшие, в ошметках слизи и в собственной крови маги добрели до бивуака, разбитого Сумраком. Бурун уже забинтовал поломанные ребра Снега и сейчас лечил его ожоги, занимавшие почти половину тела. Снег морщился, лежа на теплом плаще, накинутом поверх лапника, но молчал – до боли в сердце он ненавидел оказываться полностью обнаженным под чужими взглядами, но против Буруна не попрешь. Чертополох, как чувствовал, остановился над ним, рассматривая сверху вниз и явно наслаждаясь зрелищем:
– Знаешь, Снежок, а ты ниче так... – Договорить ему не дали – Ураган отвесил затрещину, отгоняя его прочь от Снега.
– Заткнись, Поль. И не отсвечивай с полдня так, а то я за себя не отвечаю, – на всякий случай буркнул Ураган, оглядывая парней – катастрофических ранений, к счастью, удалось избежать. Ирбис заработал ожог на пол-лица, и Волна морщился, не обещая залечить без шрамов на лице. Волк хромал на одну ногу, Бирюза баюкал левую руку, Еж в стороне забинтовывал себе разорванную голень. Мстив лежал на лапнике, укрытый плащом и ждал, пока придет его очередь на лечение ожогов...
День, может два для отдыха, и маги придут в себя.
...Если нам дадут эти день-два...
Кто-то уже облагородил родник, сделав на каменном уступе чашу, чтобы было удобнее умываться и набирать воду. Ураган достал из своей котомки полотенце и пошел мыть руки и лицо. Тщательно вытерся полотенцем – этого можно было и не делать, вода сама испарялась с него, но иногда так приятно вспоминать – как все происходит у обычных людей...
Ураган бросил полотенце поверх котомки и посмотрел на Вихря, занимавшегося у костра поздним ужином.
– И мне налей, пожалуйста, похлебки. – Он сел прямо на землю – никто из магов никогда добровольно, без приказа не сделает ему место для отдыха. А приказывать сейчас не хотелось.
Он молча взял из рук демона тарелку с варевом, пахшим ароматными травами и стимуляторами заживления. Принял и ложку, осторожно стал зачерпывать горячую похлебку. Потом, проглотив первую ложку, он осторожно заметил:
– Парни, кто-то заметил, чтобы змеевики плевались пламенем?
– Опачки, это же змеевики, они не плюются огнем, – усмехнулся Поль, присаживаясь напротив старшего мага и тоже принимаясь за еду.
– Вот именно, – подтвердил Ураган, ложкой поверх тарелки указывая на вурдалака. – Змеевики не плюются пламенем. Только, вопрос на засыпку, кто же тогда сжег полдеревни, а, парни?
***
Остаться на отдых решено было тут же – здесь змеевиков хотя бы истребили. Но через день придется уходить – вонь от змеевиков прогонит прочь.
Поевший, чуть отдохнувший Бирюза, с рукой наперевес в мягкой повязке, пошел обходить сопку, ставя свои маячки на случай возвращения подземных тварей. Волна сам вызвался его сопровождать. Ураган только молчал, провожая их взглядами – не нравилась ему неуемная тяга Волны выслужиться и занять место командира отряда боевых магов вместо Снега. Это прежде были и честь, и почет, и закрытие контракта раньше за службу, а сейчас... Сейчас это просто слова.
...И одобрение команды, которое Волна отнюдь не вызывал.
Снегу, несмотря на деградацию, уважение и одобрение удалось сохранить, как и Вихрю. А вот Волна... Этот водный пугал своим стремлением переплюнуть и, возможно, выжить Снега.
Риз и Волна скрылись за изломом дороги, оставалось только надеяться, что парням хватит ума не вырываться за пределы пяти лиг. Эти пять лиг... Это искусственное ограничение, предназначенное для защиты населения от безумных магов, до сих пор пугало Урагана. Не раз просыпался он по ночам, мокрый от пота, вспоминая растерзанного Саблезуба – его как раз это ограничение и убило. Отстал, застыл из-за активации карающего заклинания инея и погиб от рук вампиров не в силах даже сопротивляться. Только нельзя отрицать – все боевые маги опасны и безумны, каждый по-своему. И оставлять их без присмотра нельзя.
...А парни до сих пор испытывают терпение, до сих пор выискивают возможность пересечь границу в пять лиг... Надеюсь, сегодня им не придет в голову этим заниматься....
Ураган резко развернулся на каблуках, возвращаясь к костру, возле которого дремали боевые маги. Остановился перед Снегом – тот не спал, тонкие веки предательски дернулись, выдавая его.
– Снег...
– Да, капитан... – прозвучало обреченно. Снег открыл глаза, даже попытался сесть, удерживая одной рукой теплый плащ.
– Лежи уже, геррррой... Еще одна такая выходка, как сегодня, еще раз ослушаешься приказа – отправлю бессрочно в Цитадель. Все ясно?