Эхо старой Англии

— Мародеров? — переспросила Гермиона.

— Да, — кивнул Ксено. — Самая подходящая кличка для четырех засранцев… простите мой французский, мисс, но иного слова я не могу подобрать. До сих пор помню те сражения, которые они устраивали на последнем, седьмом своем курсе, аж волосы дыбом… Нет, ну вы представьте себе: иду я по лесу, собираю лунные зиморосли, и тут ка-а-ак просвистит над ухом заклятье обезноживания в полной тишине, у меня аж сердце в пятки! А у Северуса не иначе как глаза на затылке, враз отвечает… И ладно бы одному! Так нет же — четыре проклятия со всех сторон в него несутся, алые, желтые, голубые, а Севка, знай, угрем вертится, заклинания перехватывает и отбивает. И как только успевал? А я и вмешаться не могу, за секунду ж не меньше тридцати лучей просвистело… Поттер такой орет, хохочет, его палочка едва не лопается, очередями выпуская красные и голубые лучи, рядом Блэк надрывается, улюлюкает и тоже в Северуса пуляет желтыми и синими. А с другой стороны от них Люпин с Петтигрю не отстают, в свою очередь стремятся попасть в одинокую мишень. Ну как под таким перекрестным огнем встать? Как?! А Северус меня заметил, встал надо мной, случайным-нечаянным, прикрывал от Мародеров и себя, и меня.

Гермиона закусила губу, припоминая цвета заклинаний: так, зеленый вроде бы из разряда Непростительных, студенту же нельзя? Кроме Авады и Зеленых искр, что это может быть? Брахиам Эмендо? Вот сволочи! Синие — это молнии Баубиллуса, весьма болезненные удары током… Красный луч — это, скорей всего, Остолбеней, у Гарри это обычно Экспеллиармус, так что он тоже может быть… Голубой — Жалящий и Бомбарда, он же Ферро Верто, а желтый… желтый — медицинское Облегчающее, клизма, грубо говоря, а беззвучность объясняется заблаговременно насланной Силенцио, чтоб, значит, по-тихому всё провернуть. Действительно засранцы — Бомбардой в студента??? Совсем ошалели от вседозволенности?! Хотя это ещё вопрос, что хуже — клизма или Бомбарда.

— Зачем, сэр? С чего у них такая война? — озадаченно посмотрела она на Лавгуда.

— А вражда их с самого первого курса началась, — принялся просвещать девушку Ксено. — Ещё до Хогвартса доехать не успели, так уже перессорились. Я слышал, как Поттер обсмеял Северуса за то, что тот в Слизерин рвется, сам-то он гриффиндорец — отважный и достойный. На пятом курсе Джеймсу Лили приглянулась, и начал он её от Северуса отшивать. И получилось ведь! Чего только ни придумывали: бойкоты, травля, нападения… Тайная анимагия, опять же, использовалась против Северуса: один из них в крысу перекинется, выведает секретики, расскажет своим, и давай… На него даже оборотня пытались спустить! Это Блэк придумал, а Джеймс узнал и сообразил, что от нападения сам Люпин пострадает, если узнают, что он напал на студента, и кинулся ловить Северуса. Перехватил, конечно, отвел беду… но потом всё равно подло напали на Северуса опять — в конце пятого курса. Один Люпин не встревал теперь, что, впрочем, его не красило — мог бы и вмешаться, остановить безобразие, староста же!

— И так до седьмого курса? — с горечью спросила Гермиона. Лавгуд кивнул.

— Они и после школы враждовать не перестали.

Гермиона поморщилась, сама вспоминая те стычки Северуса и Сириуса в доме на Гриммо, свидетельницей которых она случайно становилась. Да уж… Но зато… Она внимательно глянула на Ксено.

— Но зато вы сдружились, да?

— Да, — улыбнулся Лавгуд. — Мы Союз Трех Пар организовали: я с Пандорой, Альберт с Элизабет и Северус с Терезией. Незабвенные сестры Пенрутлан, краса и гордость трех факультетов. Очень смелые, веселые и красивые девушки, сестры из Корнуолла. Пандора, как и я, попала на Когтевран, где мы сразу прониклись симпатиями, Элизабет — на Пуффендуй и там познакомилась с Альбертом, а третья — Терезия — угодила на Слизерин, где вскоре встретила Северуса.

Гермиона настороженно смотрела на Ксено, заранее не веря тому, что последует дальше. И застонала внутренне, услышав:

— После Хогвартса нас ненадолго раскидали интересы и профессии, но о своих прекрасных половинках мы не забывали — регулярно переписывались и обменивались Патронусами. А потом, как и планировалось, сыграли по очереди три свадьбы: сначала под венец пошли Альберт с Элизабет, затем Северус с Терезией, ну и мы с Пандорой напоследок, как самые младшие.

Ксено замолчал, а Гермиона голосом, полным недоверия, переспросила:

— Профессор Снейп — женат?

— Да. А в чем дело? — недоуменно посмотрел на девчонку Ксено. Гермиона едва подавила желание затопать ногами. Удержалась просто чудом и вместо этого — съязвила:

— Она, наверное, святая, раз терпит такого… такого…

— Ну, не мать Тереза, конечно… — раздумчиво протянул Ксено. — Но что-то около того. Я бы, скорей, Северуса святым назвал — Терри та ещё штучка.

Гермиона тут же прикусила язычок, моментально вспомнив пословицу о паре сапог и единстве Сатаны.

Гарри никогда в жизни не было так хорошо и покойно, как сейчас, в кольце рук родного отца. Он совершенно унирванился, согретый теплом самого близкого человека и мыслью о маме, которую, наверное, скоро увидит…

— Скажите, — поднял он глаза к папиному лицу. — Меня Гарри зовут?

— Да, — глухо ответил Альберт. — Ты Гарри Ранкорн. Помнится, Северусу это очень не понравилось, говорил, что мы все помешались на этом имени.

— А при чем тут Снейп? — нахмурился Гарри.

— Он твой дядя, Гарри. Так же, как Полумна и Тэффи — мои племянницы.

— Кто-о-о??? — Голова у Гарри пошла кругом.

— Дочери Ксено и Северуса, — терпеливо пояснил Альберт. — Полумну ты знаешь, она на год младше тебя, а Тэффи — десять. Через год ей предстоит пойти в Хогвартс. Надеюсь, к тому времени в мире закончится война и настанет долгожданный мир?.. Нет, надо всё-таки кончать с Темным Лордом.

— А почему?.. — начал было Гарри и запнулся, но Альберт понял его невысказанный вопрос.

— У Северуса трое детей. Старшие сыновья родились сквибами и пошли в обычную маггловскую школу, а вот у дочери гены волшебника проснулись.

— А сколько им… — начал и снова запнулся. Альберт улыбнулся, позабавленный спотыканием Гарри на имени нелюбимого профессора.

— Пятнадцать и четырнадцать лет им. Милые и дружные мальчики, несмотря на стервозный норов их матери.

— А почему же он?.. — Гарри начал закипать, вспомнив все «радостные» моменты общения с «милым» Снейпом.

— Ох… Да подружитесь вы…

— Ни за что! — взъярился Гарри. Альберт снова вздохнул.

— Придется. Мы в одном доме живем.

— Да почему?! — взвился Гарри.

— А где? У Лавгуда? Ты его дом видел?! Это не дом, а бешеная шкатулочка с хитрыми тайными ходами, в которых пятиног ногу сломит.

— У него что, своего дома нет? — продолжал беситься Гарри. — Я слышал, у Снейпа есть дом! Вот пусть туда и убирается.

— Гарри! — в голосе Альберта прогремело предостережение. — Его дом в Паучьем тупике известен Пожирателям. Ты хочешь, чтобы они туда нагрянули и перебили всю семью, из которой двое совсем не умеют колдовать? Что-то я не ожидал от тебя такого эгоизма, сын!

Гарри прикусил язык, в страхе взирая на отца, которого — вот дурак! — успел обидеть. Альберт, видя его испуг, вздохнул и привлек упрямца к себе.

— Гарри, Гарри… ну помиритесь вы уж как-нибудь… Не могу же я выгнать родного шурина. Да и Терри не поймет.

— А это кто? — убито и жалко спросил Гарри.

— Тётка твоя. Одна из трех сестёр. Мы, три друга, после школы женились на сестрах Пенрутлан — Элизабет, Терезии и Пандоре.

— А Пандора… она не… — кое-что припомнил Гарри, с сомнением глядя на отца. Альберт подтвердил.

— Да, она умерла, когда Полумне было девять лет.

— Прости, — выдавил Гарри. — Я идиот, я больше так не буду…

— Я верю тебе, — улыбнулся Альберт.

— А моя мама… Элизабет? — уточнил Гарри, подспудно надеясь на полное прощение.

— Да, — кивнул отец, окончательно прощая строптивца. — Когда-то они были известны, эти три корнуолльские зеленоглазые ведьмы, стены Хогвартса прямо трещали от их выходок.

— А они рыжие? — вполне ожидаемо слюбопытничал Гарри.

— Нет, они темненькие, — улыбнулся Альберт. — Три милые шатенки, — и посерьезнел: — После смерти младшей, Пандоры, Терри и Лиззи сильно сблизились и с тех пор не расстаются, из-за чего нам пришлось поселиться всем вместе. Правда, Полумна слишком сильно любит свой странный дом-башню в Оттери-Сент-Кечпоул и временами вытаскивает отца туда на каникулы. Ну а Ксено-то деваться некуда, устроил там маленькую редакцию и клепает журнальчики «Придира» на радость себе.

На этом было решено закруглиться — полночь давно перевалила за половину и подползала к рассвету, поэтому они разошлись по комнатам, чтобы хотя бы утро доспать. Ну а утром, за завтраком, Гарри обратился к Северусу.

— Не думал, что скажу это, но я должен… Сэр, я вам очень благодарен за то, что вы прибили Д-д… директора, — запнувшись на имени старика, Гарри продолжил: — После всего, что он сотворил с моей семьей, мне хочется выковырять его из белого саркофага, воскресить и посмотреть в лживые глазки, потом придушить его же бороденкой и заковырять обратно в гроб. Потом ещё раз воскресить и задушить, воскресить и задушить, воскресить и задушить, и так бесконечное число раз, пока я не буду полностью удовлетворен.

На Призрачном вокзале одиноко стоял старик в белых одеждах и громко икал от сердечных пожеланий милого Гарри Ранкорна. Он был здесь совсем один, посреди белого туманного поля и призрачных сводов. Он не мог, как все, сесть на поезд и поехать вперед. Ему не продали билет в Призрачной кассе, и отныне он был обречен вечно находиться здесь. А что может быть хуже вечного вселенского одиночества?..

Глава 6. И не менее чудесный день

Хоть Гарри и высказался насчет Дамблдора, стена отчуждения между ним и Снейпом стояла по-прежнему — крепкая и незыблемая. Ни Гарри, ни Северус не были готовы к примирению. Когда после завтрака трое мужчин и Мерлин куда-то ушли, Гарри почти с облегчением отсеялся к Гермионе. Просто потерянно бродил за ней тихой и печальной тенью. Гермиона, стараясь не обращать внимания на «хвост», скрупулезно обследовала дом древнего волшебника, благо что тот был полон таинственных закоулков и чуланчиков. Вот очередная кладовка. Гермиона, встав на пороге, сияющими глазами обозрела коробы и корзины, вдохнула пыльный воздух, засучила рукава и открыла ближайшую корзину.

— Почему этот урод стал моим дядей? — вопросил Гарри солнечную тишину, в которой хаотично плясали пылинки.

— Потому что он женился на твоей тёте, — лаконично ответила Гермиона из недр корзины.

— Почему я должен это признать? — уныло спросил Гарри, созерцая симпатичную пятую точку девушки, обтянутую джинсами.

— Потому что она сестра твоей мамы, — всё так же лаконично отвечала Гермиона, вытаскивая из корзины чучело совы.

— Почему ты так спокойна? Разве он тебя не оскорбил тогда, на четвертом курсе? — Гарри попытался разжечь в Гермионе обиду.

— Потому что рядом стояли дети Пожирателей, — голос Гермионы звучал глухо, она снова окунулась в корзину. — Потому что ему нельзя было проявлять свою человечность, тем более, что в то время в замке было много посторонних. Каркаров и Грюм, который оказался Краучем-младшим, самым верным сторонником Того-Самого.

Гарри неуверенно замолчал, вспомнив смех Снейпа и Лавгуда там, в лесу. Гермиона выбралась из корзины, села возле неё и сдула с лица прядку волос. Гарри, внезапно умилившийся, опустился на колени и заглянул в глаза. Взгляд Гермионы стал настороженным. Гарри приблизился и чмокнул её в кончик носа, отстранился и снова заглянул в глаза. Гермиона невольно улыбнулась. Чудик невозможный… Гарри придвинулся и нежно, едва ощутимо, коснулся губами её губ. Спустя очень долгое мгновение Гермиона ответила. Всё отодвинулось далеко в никуда — сейчас в этом мире существовали только они. И поцелуй. Чувственный, сладкий и осторожный — они как бы пробовали друг друга.

Скрип шагов и голоса, раздавшиеся совсем рядом, за стеной, заставили их замереть и прислушаться. Говорили двое.

— Северус, вот скажи, ты чего с моим пацаном сделал, что он о твое имя через раз спотыкается? То, что мне Полумна рассказала, мне очень не нравится. Ты зачем так по-скотски с мальчишкой моим обращался?

— Берти, не трави мне душу, и без тебя тошно… Думаешь, мне так уж радостно было видеть отпрыска Поттера на месте моего племянника с тем же именем? Это во-первых. А во-вторых… С Поттером на один курс поступили четыре ребёнка, с которыми он попытался сблизиться и подружиться: две девочки из Пуффендуя, одна с Гриффиндора и мальчик из Слизерина. Они могли бы стать хорошими друзьями, но, к сожалению, не вписывались в планы Великого Светоча Дамблдора. Он вообще хотел, чтобы Поттер ни с кем из однокурсников не сошелся, и к пятнице те дети исчезли. На моем уроке их уже не было. Чистокровных Пайка и Келлу Дамблдор отчислил из школы, написав их родителям, что они почти сквибы и не могут учиться в Хогвартсе. А магглорожденных девочек Лили Мун и Салли Энн Перкс он «нечаянно» спустил с лестницы, переломал им шеи и отправил домой в цинковых гробах. Гермиону он, кстати, тоже хотел прибить при помощи тролля, но тут, увы, сам Гарри вмешался, спас зачем-то магглокровку… А тех четырех ребят он успел стереть из памяти Поттера. Ну и как ты думаешь, Берти, я должен был вести себя с мальчиком? Мило улыбаться, хвалить, по головке гладить, если каждого, кто проявит к нему симпатию, ожидало черт-те что?

Гарри и Гермиона напряженно переглянулись. Вон оно что…

— Так что извини, братишка, пришлось мне как нельзя натуральнее играть сволочного гада Снейпа, чтоб отбить у Дамблдора самые малейшие подозрения на симпатии к мальчику с моей стороны. Сам-то я к Поттеру никаких чувств не испытывал, разве что уважения немного…

— Уважения? — удивился Альберт. Гермиона с Гарри снова переглянулись.

— Ну да, — хмыкнул Северус. — В четвертый год обучения Поттера это было, с Кубком Огня и Турниром. Пацан уж на что середнячок, а дракона прошел успешно. Да и второй-третий тур блестяще провел. А в конце года возродился этот… Метка на руке проснулась и обожгла болью, но я удержался и отправился на свидание с Темным Лордом только после прямого приказа Дамблдора. Прибыл я к Лорду, а там!.. Та-а-акие страсти! Все обласканы, приголублены круциатусами вдоль и поперек. Ну, думаю, Господь уберег, аж чуть не перекрестился… Потом аккуратненько расспросил наиболее уцелевших, что там у них произошло, мать вашу?! Люциус и другие Пожиратели смерти поделились со мной своими впечатлениями о поразительном поединке Повелителя и Поттера, в красках и подробностях расписали, при этом чуть из штанов не выпрыгивали. Да они прямо кипятком писали… Мощная Приори Инкантатем, золотой луч, феникс с песней и золотой клеткой, кокон света, последние жертвы Волдеморта откуда-то взялись, что любопытно, но Лорда призрак старика Фрэнка Брайса круче всего напугал — как же, маггл, а туда же! Мне так любопытно стало, что я не удержался, цапнул Питера и просмотрел его воспоминания о том событии на кладбище с самого начала и до, и должен признать, был весьма впечатлен. Удивительно и непонятно! Из разговора с Тёмным Лордом стало ясно, что тот потрясен и воспринимает мальчишку как полноценного врага, наравне с Дамблдором! А это ли не успех?! Четырнадцатилетний сопляк заставил уважать себя самого Темного Лорда!

Помолчали. Затем Альберт глухо проговорил:

— Значит, четырех детей убрал Дамблдор, чтоб у Гарри друзей не было? Причем двух несчастных девочек — с концами…

— Да, он только двоих допустил к Поттеру, не сразу, но допустил: мальчишку Уизли и магглорожденную Грейнджер, которую Поттер спас от тролля, чему было много свидетелей, и он, видимо, смирился, счел, что пусть будут, что они никак не помешают его великим планам. А родителей убитых девочек я потом разыскал, думал, помочь им надо, но они от помощи отказались и долго благодарили меня за добрые вести о том, что убийца уже мертв.

— Н-да… надо бы его саркофаг с территории школы убрать, — едко произнес Альберт. — Не там его место.

— Его лучше вообще эксгумировать и бросить останки в простую яму, — ядовито добавил Северус. — Да только МакГонагалл не поймет.

— А кто тебе мешает её уволить? Ты ж директор, — напомнил Альберт.

— О да, я им директор, причем та-а-акой любимый, кто бы знал… Ты бы слышал, как коллеги мне кости перемывают! — пожаловался Северус.

— Ничего, вот разберемся с личем, порядок в школе наведем и тебе доброе имя восстановим. И детей твоих никто не будет обижать.

— Да, мальчишки мои всё ещё мечтают увидеть Хогвартс, — согласно проговорил Северус. — Я-то их боюсь пока приводить туда, мало ли…

Тут в отдалении их позвал Мерлин, закончивший какие-то свои приготовления, и Северус с Альбертом ушли. Гермиона и Гарри уставились друг на друга.

— Перкс Салли Энн, она ведь передо мной распределялась?! — горько произнес Гарри. — Я ещё мимоходом отметил, что на пятом курсе её не было на экзамене по СОВ.

— И Лили Мун, — медленно кивнула Гермиона. И побледнела. — Значит, тролль на Хэллоуин для меня был заготовлен?

— Господи, хоть бы черти его хорошенько прожарили! — истово промолвил Гарри, сгребая Гермиону в объятия. — Мудозвон старый, чтоб ты миллионы миллиардов лет страдал!!! Маленькая моя, тише…

Гермиона, тоскуя, поцеловала Гарри в губы, а потом жалобно всхлипнула.

— Гарри, ты же меня не бросишь?..

— Нет! — клятвенно заверил юноша. — Никогда не брошу… — говоря, он перемежал слова нежными чмоками в носик, губы, щеки, снова губы. — Ты моя… Родная… Хорошая… Вот разберемся… со всеми, твоих папу и маму найдем… Кстати, а куда именно в Австралию они уехали — в Сидней, в Мельбурн? А память ты им сможешь вернуть? Хотя… у нас же Снейп есть, если что — он поможет.

Гермиона остановила его ласки, чуть отстранившись, внимательно посмотрела в глаза юноши.

— Что? — опасливо заморгал тот.

— Ты — чудо, Гарри, ты знаешь об этом? — поцеловала и продолжила: — Никого искать не надо. Мои родители ни в какую Австралию не уезжали.

— Но ты сказала… — рот Гарри был тут же заткнут поцелуем.

— Да, я сказала. Только сказала, понимаешь? Внушила вам, чтобы вы с Роном заткнулись и не мешали мне собираться в поход с вами.

— Ну надо же! — восхитился Гарри. — Ты была так убедительна. Мы же поверили, что ты и вправду стерла своим родителям память.

— Ну, — чуть смутилась Гермиона. — Просто на практике это оказалось невозможным. Ведь, помимо мамы и папы, есть масса других людей — их клиенты, коллеги по работе, тёти, дяди, кузены и кузины, соседи, учителя младшей школы. И я даже не знаю, как зовут акушера, принимавшего роды у моей мамы. А ведь ему-то память, по идее, тоже надо стереть, чтобы он не помнил, как принимал новорожденную меня у миссис Грейнджер.

Гарри умиленно-облегченно засмеялся, взял её лицо в ладони и слился с ней в до-о-олгом-долгом, очень сладком поцелуе.

Так что когда их нашли и выковыряли из дальней кладовки, видок у них был… ну просто сверхочевидный. Оба лохматые, с расстегнутыми воротами, с припухшими губами и парой засосов на шеях. Следы первой пробы, как говорится. Северус вздернул бровь и с легкой ехидцей глянул на Альберта, красноречиво так, мол, гляди, папаша, сын-то у тебя в комплекте к невесте прилагается. Жди, скоро в статус деда перейдешь! На что Альберт только вздохнул кротко.

Мерлин оглядел собравшихся, кивнул и обратился к парочке:

— Ну, молодежь, у нас всё готово для обряда. Можем приступать?

Столь недвусмысленная фраза спустила молодых с небес быстрее пули. Ошалело оглянувшись и увидев девять пар глаз, устремленных на них, Гарри с Гермионой сглотнули и испуганно спросили:

— К чему?

— К обряду уничтожения всех магических кусков посредством одного.

Поняв, что речь идет не об обряде венчания, Гарри с Гермионой облегченно перевели дух и сосредоточились на предстоящей задаче. Для начала поинтересовались:

— А что это такое и как оно действует?