Маленький адепт Великой тьмы

— Привет, — первым поздоровался Андрей. — Тебя как зовут?

— Странный ты, — отозвался ничуть не смущающийся пришелец, — сам вызвал, а кого не знаешь? Вон же, возле луча призыва мое имя подписано.

Андрей проследил в указанном направлении и обнаружил пару закорючек, которые он бездумно перерисовал из своей книги ритуалов.

— Я не умею читать на этом языке, — с досадой признался он.

— Первая руна Лау, она означает мой род, в словах читается как «Л», вторая — двойная перти, означает номер моего легиона: три тысячи триста тридцать третий, читается как «О». Вот и выходит, что я Ло, рядовой из рода Лау, боец 3333-го легиона.

— Здорово! — Обрадовался мальчишка полученным им новым знаниям. — А у нас имена не означают ничего, просто Андрей, так меня зовут.

— Шесть звуков, — почти благоговейно отозвался чертенок (а как его еще называть, если он с рогами?). — У нас даже у командира когорты, господина Унгера, и то их только пять. У тебя, наверное, Класс минимум редкого ранга?

— Уникальный. Проводник темных сил. — Признался Андрей с некоторой долей сомнений. Очень уж он у него звучал странно и непонятно.

— Здорово! Это же почти как жрец первосил, если не еще круче! — С восторгом отозвалось на признание призванное существо «первого уровня опасности».

— А что толку? — Андрейка на этот выказанный восторг только рукой махнул. — Я даже о своем классе не знаю вообще ничего.

— Ну, я мог бы узнавать для тебя что-нибудь, — в глазах чертенка вдруг загорелся ясно видный даже простому школьнику интерес. — Только у нас не принято просто так знаниями делиться. Не мог бы ты пообещать мне за них хоть что-то, взамен?

— А что тебе надо? — Наш герой небезосновательно засомневался в своей платежеспособности. Все же он же всего лишь простой мальчишка. У него и всех денег-то всего семь копеек: большой пятак позапрошлого царствования и две совсем недавно отчеканенные монетки по одной копейке.

— У наших очень ценится мана из светлого мира. Наша Система нам за каждую сотню такой маны выдает что-нибудь для нашего личного развития.

— У меня столько нет, — опечалился отрок, — после того, как я почти всю свою ману на ритуал твоего призыва истратил, у меня осталось только пять единиц. Плюс две еще накопились за то время, пока я с тобой тут разговариваю.

— Давай семь светлой маны, а я за это… — чертенок призадумался, — а я за это покажу тебе проклятие икоты!

— Давай. Только как же я тебе свою ману передам?

— Ну, ты пошли ее просто в моем направлении, словно пытаешься какой-нибудь артефакт зарядить, а я попытаюсь ее впитать, — подал идею чертенок, который тоже испытывал некоторые сомнения, только уже немного по другой причине: ему никогда еще не приходилось принимать светлую ману, а, к тому же, он еще и был не в своей телесной форме, а всего лишь в виде астральной проекции.

Впрочем, все у них получилось. Отправленная мана тоненькой серебряной струйкой, не замечая препятствий в виде нарисованной на земле печати призыва, достигла тела чертенка и впиталась им без следа.

— Ура! Получилось! — Возликовало рогатое существо и со своей стороны торопливо начало обучать: — чтобы наслать на кого-то икоту, ты должен подумать о нем, а потом сделать вот такое движение….

Помимо замысловатого выворачивающего движения кистью, там нужно было еще и резкий выдох через нос произвести, но ничего особо сложного для себя Андрейка не обнаружил и все показанные ему элементы накрепко запомнил. Осталось только отыскать, на ком же ему завтра можно будет потренироваться… все же проклятие…. Не на друзей же его накладывать.

— Ну, все, отпускай меня скорей, — заканючил чертенок, поняв, что больше у Андрейки маны пока нет, и, соответственно, ничего ему больше не отломится.

Ага, этот момент в его книге ритуалов был описан. Андрей просто мысленно разрешил призванному существу его покинуть и стер ногой те две руны, которые, как оказалось, означали имя призванного им чертенка. Мальчишка с рожками пропал. Очень вовремя, надо признать, у Андрейки началась сильная слабость (он еще не знал об этом, но магическое истощение именно так и проявляется), и наш естествоиспытатель, тяжело переставляя ноги, отправился в дом.

К счастью, дома ничего такого от него не требовалось, потому просто зажевал вечерний пирожок с картошкой, запив его стаканом молока, и улегся на свое место, на сундук.

— Чего это Андрюшка у нас лежит, меня не встречает? — Вопросил вернувшийся с работы отец, но тревожить сына не стал. И очень правильно сделал, мальчику реально не хорошо было, голова кружилась, и пальцы рук подрагивали крупной дрожью.

Утром Андрейка проснулся с гораздо лучшим самочувствием. К тому же еще напомнила о себе Система: Вы выспались и восстановились, Дух +1. Выясненное в результате переговоров с существом темного плана имя существа третьего уровня опасности Унгер занесено в вашу книгу ритуалов. Вряд ли Андрейка, конечно, рискнет призывать этого самого Унгера, слишком уж с большим почтением отзывался о нем Ло, да и третий уровень опасности сам за себя говорит, но пусть будет.

В школу новоявленный проклинатель шел с большим энтузиазмом. Даже рассказы про мытье полов и таскание с колонки тяжелого ведра от двоих вчерашних дежурных и осознание, что сегодня ему предстоит заниматься тем же самым, не смогли поколебать его хорошего настроения. «Дух +1» — означал автоматическое прибавление маны сразу на десяток единиц. Будет что предлагать Ло в обмен на его знания!

На подходе к классу их встретил Витька Благодухов, их одноклассник. Не смотря на такую возвышенную, церковную фамилию, был тот Благодухов форменным лодырем и хулиганом. И нет, он им ничего плохого не сделал и даже не угрожал. Дружная четверка выходцев с зажиточной Колтомы (так район, в котором проживал Андрейка с друзьями назывался) сумела себя так в их классе поставить, что даже отпетый хулиган разговаривал с ними исключительно вежливо.

— Привет, Колтоме! — Поздоровался он с каждым из четверки за руку. Его приятели-прихлебатели повторили приветственный ритуал, так что в результате целое столпотворение с взаимным рукопожатием вышло. — Я вот с чем к вам подошел, — продолжил Витька начатый им разговор. — Варвара совсем забурела, двойки ставит немилосердно. Вас вон тоже дежурить вне всякого графика заставила….

— И что ты предлагаешь? — Поинтересовался в ответ Сидор, не выражая ни положительного отношения по этому вопросу, ни отрицательного.

— Я предлагаю сорвать ей сегодняшние уроки, — рубанул Благодухов, очевидно, давно им выношенную идею. — Вот послушайте: м-м-м! — Затянул он вытягивать на одной ноте, не разжимая губ. — Представляете, если все сразу заодно затянем! Варвара урок продолжать точно не сможет.

— Я не согласен! — Не выдержал Андрейка того факта, что его друзья, заколебавшись, не сказали свое «нет» сразу. — Варвара Аполлоновна хорошая и добрая. Она ни копейки с наших родителей за свою учебу не берет!

И таки да, Андрейка в самом начале учебы как-то случайно услышал, как родители между собой обсуждали, что она из благородных, и денег за свою службу учительницей ни с кого из учеников не берет. Родителям учеников приходится раскошеливаться исключительно за письменные принадлежности с азбукой, да зимой еще за дрова на отопление их класса.

Благодухов зло зыркнул на пацана, рискнувшего ему противоречить, но сразу же раздувать конфликт не стал, протянул только угрожающе:

— Не хочешь мычать, молчи. Только не вздумай нас Варваре заложить, поссоримся.

И вот подошло время первого урока. Все хорошее настроение Андрейки, которое у него сегодня с утра было, под влиянием задуманного Благодуховым подлого поступка испарилось куда-то. Ведь неправильно это, по желанию одного негодяя портить настроение доброму и замечательному человеку. И под влиянием внезапно нахлынувших отрицательных эмоций Андрейка вдруг решился…. Не драться с Витькой, до такого его мысль все-таки не дошла, а вот до испытания на этом хулигане изученного им накануне проклятия — вполне. И он с самым решительным видом выдохнул воздух, сделав незаметное проворачивающее движение ладонью. Порча −1, — пришло внезапное сообщение от Системы, которое уже немного натренировавшийся с этим делом Андрейка очень быстро закрыл.

Варвара Аполлоновна как раз в класс вошла и с вставшими перед ней учениками поздоровалась:

— Здравствуйте, дети!

И тут на фоне начавшегося было тихого и несмелого «м-м-м» вдруг послышалось громкое, словно кваканье жабы:

— Ик! — И через очень короткий промежуток снова: — Ик!

И так сильно было сгустившееся в классе под влиянием Витьки Благодухова нервное напряжение, что внезапно весь класс разом взорвался хохотом.

Урок все равно оказался сорван. И в этом оказался виноват вовсе не Витька. Тот вообще ничего путного сделать не мог, каждые несколько мгновений очередное «Ик», видать, не только не давало ему говорить, но и как-то отражалось на самочувствии. Бледный, он практически лежал, распластавшись на парте и держась обеими руками за живот. Ага! Главным виновником происшествия, хоть никто его и не обвинял, стал именно Андрейка. Это он же не спросил у Ло, как можно отменить показанное ему проклятие.

К счастью, с Витькой все закончилось хорошо: у Варвары Аполлоновны в ее ридикюле оказался разговорник, по которому она смогла вызвать своего знакомого целителя. Молодой дядька одного примерно возраста с их учительницей в течение минуты устранил проблему. А у нашего героя внезапно сформировались первоочередные вопросы, которые он был готов задать чертенку. Быть может, Ло знает хоть одно целительское заклинание?

Глава 3

Вызвать чертенка во второй раз у Андрейки получилось только через неделю. Бог его знает почему, но несколько вызовов до этого никакого успеха не имели, хотя, между тем, мана за несостоявшийся ритуал призыва снималась исправно. Но вот, вызов сработал, а в центре очередной нарисованной школьником печати возникло уже знакомое существо.

— Привет, Ло, — с места в карьер очень деловым тоном начал Андрейка, — у меня сейчас есть шестнадцать единиц маны. Не можешь ли ты обучить меня за нее какому-нибудь целительскому заклинанию?

— Я не знаю целительских заклинаний, признался чертенок сморщившись. Ему, как и всякому разумному существу, не очень-то по нраву было признаваться в том, что он чего-то не умеет.

— А-а… тогда научи меня отменять уже наложенные проклятия. Это-то ты умеешь? — Припомнил школьник свои мысли по поводу невозможности отменить мучения пусть и не очень хорошего, но все же одноклассника.

— Это запросто. Это я очень даже хорошо умею, — обрадовался Ло, скалясь во все свои тридцать два… или сколько их у него там, зуба. М-да, очень зубастая улыбка оказалась у Андрейкиного нового приятеля.

Чтобы учиться полезному умению в более комфортной обстановке, Андрей примостился на кряжистую, сучковатую колоду, оставшуюся у отца от недавней расколки закупленных и привезенных дров, чертенок, выпрямившись в спине и возведя взор к небу, принялся расхаживать взад-вперед внутри начерченной Андрейкой пентаграммы, очевидно, собираясь с мыслями, с чего именно начать заказанную мальчишкой учебу.

— Отменить проклятие можно двумя разными способами, — авторитетным тоном начал рогатый пришелец из иного мира докладывать свою сегодняшнюю учебную лекцию, — один способ действует очень быстро. Он называется Рассеивание. Но чтобы этот способ сработал, ты должен четко представлять, против какого именно проклятия ты его применяешь, и четко знать, как накладывается само это проклятие. К примеру, против икоты ты должен сделать вот такой поворот рукой и при этом резко вдохнуть воздух.

— Ага, значит, сделать поворот рукой в противоположном направлении и вдох вместо выдоха, — чисто для простоты запоминания повторил мальчик негромко. — А-а, второй способ? Ты же сказал, что есть два разных способа.

— Второй способ — это извлечь из проклятия всю содержащуюся в нем порчу. Для этого надо сделать так. — Ш-шу! — Ло, встав в какую-то странную стойку, сделал плавное движение одной рукой вперед, словно ухватил что-то, и медленно подтянул захваченное к себе и напряженно, до упора, вдохнул окружающий воздух. — Нужно очень сильно захотеть забрать из проклятия всю его силу. Только, на самом деле, так получается совсем немного порчи ухватить, а еще, трогать чужую порчу — это очень противно.

— А что потом с этой захваченной порчей делать, если ее слишком много наберется? — Задал животрепещущий вопрос Андрейка, внезапно задумавшийся о последствиях такого своего шага.

— Ну, — чертенок задумчиво почесал основание одного из своих рогов, — можно и вообще ничего не делать. Порча же у тебя связанная будет, в хранилище. Вреда тебе она причинить не сможет, пусть копится. Говорят, ее очень много нужно бывает, если для усиления в каких-нибудь сложных ритуалах использовать. Только я тех ритуалов еще не изучал ни одного, просто, слышал от старших.

Чтобы не показаться жуликом, не держащим своего слова, мальчик передал Ло условленные шестнадцать единиц своей маны, после чего спросил с надеждой:

— Ты сегодня очень к себе торопишься? Может, расскажешь, как вы там, у себя, живете?

— Как живем?… Обычно живем, в казармах, — отозвался чертенок, не требуя на этот раз отправлять его побыстрее. — В каждой казарме по тысяче таких же бойцов, как я. Рано утром подъем, пробежка под началом сержантов для повышения выносливости, потом первый прием пищи и начинается основная боевая подготовка. Кто сильный, но тупой, из первых манипулов, — идут на тренировки физических характеристик сразу, мы, кто хоть чуточку смог овладеть магией, идем или новые заклинания учить, или выученное отрабатывать. Правда, потом все равно приходится на стадион бежать, потому что долго магичить мы еще не можем, устаем быстро. Так до самого вечера и тренируемся. А потом у нас второй прием пищи, светило начинает гаснуть, и мы идем спать.

— Ой, а тебе не попадет за то, что я тебя с занятий сюда выдернул? — Испугался Андрей.

— С чего бы! У нас каждый сам решает, когда ему тренироваться, а когда отдыхать. Просто, через три года, в конце учебы, искры тех, кто плохо тренировался, и не сдал выпускные экзамены, будут отправлены обратно в горнило, на перерождение.

И все же, несмотря на это вот заявление чертенка, что он сам хозяин своего времени, воспоминание о пропуске им тренировки и горниле, поджидающем искры нерадивых учеников, похоже, сильно испортило ему настроение, и он попросил призывателя вернуть его обратно, в его мир.

Собственно, на этом их общение в тот день и закончилось. Андрейка по-быстрому затер нарисованную им за земле печать призыва и поспешил зайти в дом. Ну, он же недавно снова чертенку практически всю свою ману слил, слабость после этой манипуляции хоть и была чуть меньшей, чем в прошлый раз, но все равно, руки тряслись, и тело к земле пригибало вполне ощутимо.

Вопреки ожиданию, слабость не затянулась надолго, как в прошлый раз, а начала постепенно проходить. Вот есть да, есть захотелось очень сильно. И это несмотря на то, что перекусывал после прихода из школы он совсем недавно. Поел, что в доме нашлось, и через силу отправился кормить поросенка. Сегодня заданий от матери на работы по хозяйству он получил совсем немного, быстро должен был управиться.

Помимо собственно кормежки, Андрейка еще убрал отходы Борькиной жизнедеятельности и подсыпал в загон свежей стружки. Поросенок сразу же кинулся в ней валяться, нравился ему запах свежей древесины. Андрейка еще немного постоял, наблюдая за резвящейся животиной, кинул в качестве дополнительного угощения принесенную с собой морковку и пошел на свежий воздух. Хоть он и делал уборку тут регулярно, специфический запах свинарника все же шибал в нос вполне ощутимо.

Не успел наш герой выйти на двор, из-за калитки послышался громкий призывный свист. Так залихватски свистеть из их компании один только Семка умеет. Мать даже иногда ругалась, что Андрейкины приятели ей Степку будят. Разумеется, не злобно ругалась, а больше так, для порядку. Налопавшегося материнского молока братика, на самом деле, и грохот пушек, наверное, далеко не сразу разбудит, но Андрей все же Семке ее недовольство по поводу свиста передавал. Скорее всего, друг просто забылся на этот раз.

— Ты чего свистишь? — Андрей поспешил распахнуть калитку, высунувшись на улицу, пока Семка еще раз не засвистел.

Однако не часто можно было увидеть столь взволнованного товарища. Семен аж едва ли не приплясывал на месте в нетерпении.

— Андрюха, побежали скорее к Калмыковым! У них, ягненок двухголовый родился, мать сказала, что Лукерьиха, их соседка, на поиски ведьмы вызвала попов из Покровского храма.

— А как же Надька? — Вопрос вообще сам собой вырвался, еще до того, как Андрейка всерьез осознал всю серьезность ситуации. Ну, Надька же их подруга, причем единственная, даром, что в последние недели в связи с поступлением мальчишек в школу, куда девчонкам вход заказан, общались они с ней гораздо меньше.

Дальше был суматошный бег по улице, в сторону дома Калмыковых, и уже на бегу окончательное осознание сложившейся просто таки ужасной ситуации. Вот уж кого Андрейка бы проклял со всем удовольствием, так это Лукерьиху. Вредная тетка, соседка Надькиной семьи, этим своим религиозным закидоном ведь всю семью Калмыковых, в которой, как рассказывала сама Надька, одна за другой на протяжении вот уже нескольких поколений рождались одни девчонки, практически под удар поставила.

Не зря Андрейкин отец говорил, приглушая голос: «попам только дай волю, они и самых крепких праведников на правеж поставят». Правда, это он говорил по поводу ситуации с самим Андрейкой, но саму-то суть деятельности церковников это все равно не меняет. Опять же в народе еще и такая поговорка бытовала: «Избавь и сбереги меня, господь, от долгогривого, а от лукавого я уж и сам как-нибудь сберегусь».

До дома Калмыковых добежали быстро, у них весь квартал и полверсты не составлял. Успели, возок с сидящим на облучке бородатым мужиком в черной рясе и в странной куполообразной шапке на голове все еще стоял возле Калмыковского дома.

Потихоньку, стараясь не привлечь внимание возницы, отодвинув одну из досок забора, минуя калитку, пролезли на территорию Калмыковского хозяйства. Зря напрягались, мужик в рясе как сидел с совершенно безучастным взором, так и оставался в неподвижности.

Меж тем на подворье Надькиных родителей раздавались женские крики, баранье блеяние и сочная мужская ругань. Двое черных, как грачи, монахов пытались вытянуть из хлева упиравшегося крупного черного барана. Похоже, его тоже записали, в отсутствие черного козла, в представители нечистых сил. Андрей еще удивился, отчего этот баран не ушел сегодня в поле вместе со всем остальным общественным стадом. Хозяйка, Матрена, Надькина мачеха, громкоголосо и безуспешно пыталась воспрепятствовать разорению ее хозяйства, да только что она могла в отсутствие главы то семейства?

— Где же Надька? — Спросил Андрейка скорее самого себя, а не друга.

— Надо в доме посмотреть, — высказал на этот вопрос свое предположение Семен.

Слава богу, или упрямому барану, но проскользнуть в дом удалось совершенно беспрепятственно, монахам абсолютно не до них было.

Надька отыскалась на полу, возле печки, в прихожей. Связанная кожаным сыромятным ремнем она валялась абсолютно незаметным со света кулем, Андрей даже чуть было не споткнулся об нее. Точнее, обязательно бы споткнулся, да обратил внимание на сдавленное мычание. Рот у Надьки тоже оказался заткнут.

В четыре руки мальчишки быстро освободили свою подругу и затихли, прислушиваясь, не возвращаются ли монахи за своей пленницей.

— У нас в чулане проход в сарай проделан, — первой сообразила, куда бежать, освобожденная ими подруга.

— В сарай нельзя, сейчас оттуда чернецы вашего барана тягают, — остановил порыв девчонки Семен.

— Подожди, Сема, — принялся рассуждать Андрей. — Скажи, Надя, у вас в сарае сейчас еще кто-нибудь, кроме барана, содержится?

— Не-ет, — помотала головой их подруга. — Козы с овечками ушли с утра вместе со всем стадом, а Бяшку мы сегодня дома оставили, у него с животом что-то. Наверное, съел что-нибудь плохое на лугу.

— Тогда в сарае нам вполне безопасно будет, барана то оттуда монахи уже вывели.

Очень вовремя они успели! Когда Андрейка последним в ту дверь, в чулане, заходил, входная дверь в дом как раз скрипнула, пропуская монахов, вернувшихся за своей малолетней пленницей.

Пока монахи в доме разбирались, куда это у них связанная ведьма сумела задеваться, ребята из сарая уже в огород выскользнули, оттуда в огород Лукерьихи, а там уж, высадив одну из досок ее забора, в придорожные кусты. Те по осени облетели, конечно, но все же, какой-никакой преградой для любопытных взоров послужили. Впрочем, никто и не смотрел в их сторону. Все соседи, оказавшиеся в этот час дома, включая и ту самую Лукерьиху, встав возле своих ворот, пытались высмотреть, что там, на подворье Калмыковых, происходит.

Из их улицы ребята удрали. Сами того не замечая, по знакомому пути, отмотали уже полдороги до школы, пока нашли в себе достаточно храбрости, чтобы остановиться.

— И куда мне теперь? — С горечью вопросила Надежда, с тоской оглядываясь в сторону дома. — Домой нельзя, наверняка там меня караулить станут, родных у нас в окрестных деревнях после мора, когда мамка умерла, не осталось, а ночевать на улице, так уже не лето вовсе. Быстро околею.

— А давай мы тебя к нашей учительнице, Варваре Аполлоновне отведем. Она очень добрая и умная. — Выдвинул идею Андрейка. По правде сказать, до него только в этот момент дошла все беспросветность Надькиного положения. Монахи же это… у-у! До недавнего времени они для простого православного люда вообще были властью, куда главней и суровей, чем даже царь и полиция. Правда, после выхода царских указов, лет десять назад, их права и возможности хватать всех встречных-поперечных были несколько урезаны, но по части борьбы с ведьмами и прочей нечистой силой они так и оставались главной и единственной инстанцией.

За отсутствием иных идей, к учительнице и направились.

По пути, совершенно не чуткий к чужим эмоциям Сеня еще дополнительно поинтересовался у Нади:

— А где вообще, тот двухголовый ягненок, про которого Лукерьиха говорила?

— Выкинули его сразу же, он же мертвый родился. Тятька снес на помойку. — Отозвалась девочка, еще сильнее пригорюнившись.

В тягостном молчании добрели до школы.

— Ушла уже Варвара Аполлоновна. Домой, к себе, ушла, — встретил их на пороге здания, грудью загородив проход внутрь, старик Трофимыч, сторож и истопник их школы в одном лице.

— А где она живет? — Сделал еще одну попытку исправить складывающуюся весьма скверную ситуацию Андрейка.

— Так известно где, на Ситцевой улице, — озвучил Трофимыч одно из основных мест проживания в их городе преимущественно «чистой публики».

— А где там? — Попытался уточнить дополнительно наш герой.

— Откуда я знаю, я там и не бываю никогда. Все, кыш, бегите отсюда! — Отмахнулся от них старик, закрывая школьную дверь перед самым их носом.

Хорошо еще, что эта самая Ситцевая улица, вопреки названию застроенная трех-четырехэтажными каменными домами, находилась от школы не так уж далеко, приунывшие ребята смогли дойти до нее без всякого труда. И вдвойне замечательно, что первый же молодой парень, одетый по господской моде, сразу же направил их по нужному адресу. Собственно, Андрейка потому его и выбрал для расспросов об их учительнице. Варвара Аполлоновна — девушка видная, про такую, наверняка, все окрестные молодые люди волей-неволей окажутся осведомленными.

— Что случилось, ребята? — Удивленно вопросила их учительница, обнаружив на пороге своей квартиры.