Школа Хизер Блоссом. Книга 2

— Придет очередь и остальных. В ирландской мы были летом и получили безоговорочную поддержку.

— Родные пенаты мы оставим напоследок, — Одетт и Женевьева переглянулись, и Одетт продолжила: — Нам там не смогут отказать.

Мастер МакДуглас прекрасно помнил, что директриса «Ла Ситадель», так же как и он, настаивала на выборах нового магистра, но промолчал. Жить очень хотелось.

— Но чего вы хотите от меня? — шотландец еще надеялся выкрутиться.

Он слегка обернулся на коридор, надеясь, что там кто-то появится. Находиться с дамами наедине было уже невыносимо.

«Две полоумные… — подумал директор. — Одна — истеричка, а другая… просто сумасшедшая. А еще недавно их было трое».

Француженки опять переглянулись, как будто о чем-то договаривались.

— К какому решению пришли ирландский и шотландский Магистериумы? — спросила Женевьева.

— Ирландская школа поддержала нас, — напомнила Одетт.

Мастер Шеймус в этом даже не сомневался. Магистр Ренар, почти постоянно находясь в Ирландии, вручил своему трикветру почти неограниченные полномочия в Бретани. Теперь шотландский директор вспоминал последние годы с благостью — его школу почти не инспектировали. Нужно же было нынешнему главе провалиться в другое измерение.

«Прошлому главе… — поправил себя мужчина. — Привыкай говорить о нем как о покойнике».

Шотландец так до конца и не мог постичь феномен ирландской школы. Точнее, он понимал ее чисто человеческим разумом — она была тем, что принято ненавидеть и избегать. Смотреть свысока. Высмеивать ее выпускников и руководство. Но то, что это место — путь в иной мир, мужчина не мог уразуметь. Знал, даже будучи ведьмой, верил, но… только на уровне мыслей. Увидеть все своими глазами ему никогда не хотелось.

— Так что? — поторопила МакДугласа Одетт, когда он замолк надолго.

Шотландец понял, что его спасет только откровенное вранье. И понадеялся, что у директрисы школы в Ренне хватит ума сочинить что-то похожее.

— Мы дали Ордену достаточно времени. Мы ждали и верили нашим собратьям. И теперь желаем узнать, что конкретно планируется, — уточнила Одетт.

Шотландец только надеялся, что выражение лица не выдаст его. Он же даже не успел ничего придумать! Хотя времени действительно было достаточно.

— Вас же поддержали в «Хизер Блоссом», — выпалил директор «Лох Кристалл». — Это их вина. И они знают, как устроены порталы. Должны знать, если живут там. Орден примет их решение.

Мастер Шеймус шумно выдохнул.

«Уф, кажется, выкрутился», — подумал он.

Сестры магистра Ренара опять переглянулись. Если они и договорились о чем-то с мастером Баркли, они не настолько доверяли шотландцу, чтобы делиться с ним.

— Вы зря надеетесь отсидеться, — сказала Одетт, смотря на Шеймуса пронзительным взглядом. — Когда магистр вернется, он будет награждать и карать. Не боитесь оказаться среди вторых?

«Я боюсь только, что вы нескоро уберетесь, — уже почти с ненавистью думал директор. — А в возвращение с того света я не верю».

Словно отвечая на его мысленные мольбы, Одетт поднялась с дивана.

— Мы уходим! — решительно сказала она, обращаясь в большей степени к сестре.

Женевьева встала, почти не скрывая радость. Одетт взяла с кресла свое пальто и снова уставилась на шотландца темными глазами.

— Если мы только узнаем, что вы за нашими спинами тайно выбираете нового магистра… Если мы только узнаем, что вы абсолютно ничего не сделали для возвращения нашего… — она резко замолчала и продолжила. — МакДуглас, у вас есть трикветр?

— Нет, — ответил шотландец.

— Тогда мне о вас все понятно, — сухо ответила Одетт и первая пошла по коридору к лестнице, ведущей вниз.

Светловолосая спутница последовала за ней. Женщины не попрощались, директор тоже только проводил их взглядом, ничего не сказав. Облегчение от расставания испытали все трое.

Две дамы пошли вниз, к выходу из замка. Они молчали, но обе понимали, что так ничего и не смогли узнать. Шотландец избегал прямых ответов и, по сути, переливал из пустого в порожнее, перекладывая ответственность.

Одетт шла первая, суровая и собранная, Женевьева, робко оглядываясь, словно никак не могла привыкнуть к окружению, поспевала за ней. Услышав позади тонкий страдальческий стон, Одетт сразу поняла, что это может означать, и резко обернулась.

— Не время раскисать, — бросила она, — и не то место, чтобы давать волю эмоциям.

Женевьева остановилась, ссутулившись и низко опустив голову.

— Я больше не могу, — заплакала она. — Я готова сдаться и ненавижу себя за это.

Одетт вернулась на несколько шагов, обняла подругу за плечи и повела вниз по лестнице.

— Ты не сдаешься. Ты просто устала, — она замолчала и продолжила, когда крутые ступени остались позади. — Я тоже… безумно. Я в отчаянии и не знаю, что меня держит над бездной. Во что я верю?

— Давай уйдем? — Женевьева цеплялась ногтями за руку сестры. — Уедем в ирландские болота, найдем это место и уйдем.

Одетт не была готова к подобной опрометчивости, но сейчас больше всего желала успокоить подругу.

— Ты помнишь, что сказал ирландец? Время с той стороны для смертных течет иначе. Мы не только не сможем найти его, мы потеряем и друг друга, даже если войдем, держась за руки. Я не хочу лишиться еще и тебя.

Женевьева по-детски вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— Я хочу домой. Я хочу солнца!

«Мы слишком долго сидели в своем доме в Марселе! — хотела резко ответить Одетт. — И доверяли другим то, что должны были решать сами. А теперь все стало слишком поздно…»

Но она промолчала, понимая, что такой правды ее сестра не выдержит. В их трикветре Женевьева была розовым бутоном, сама Одетт — стеблем. Ренар был шипами.

Одетт вспомнила свое поступление в «Ла Ситадель» в шестнадцать лет. Она почти сразу отметила среди курса именно его, беловолосого юношу, самого высокого, самого уверенного из всех. Она сама выбрала его для себя. И Ренар не разочаровал сестру. Юноша обучался мгновенно, схватывая на лету, чувствуя Одетт, как никто, словно ее фантазии были его собственными потаенными желаниями.

Женевьева присоединилась к ним только через год. Одетт сама удивилась, как легко приняла ее, может быть оттого, что сестра оказалась совсем другой и им, по сути, нечего было делить. Каждая получала от любимого брата свое и только для себя.

Одетт продолжала тащить за собой не сопротивляющуюся подругу. По коридорам продолжали прохаживаться и перебегать шотландские студенты. Две женщины не обращали на них уже никакого внимания, расталкивая группы подростков на своем пути. У тяжелой замковой двери Одетт остановилась, застегивая верхнюю одежду. Женевьева накинула на голову капюшон с меховой оторочкой.

— Опять возвращаться на этом вонючем визгливом поезде? — капризно спросила она.

— Отсюда больше ничего не ходит, — терпеливо ответила Одетт, толкая дверь. — Гленфиннан⁴ единственный путь. Помоги мне.

Вдвоем женщины распахнули тяжелые, окованные темным металлом двери и выскочили на улицу. Женевьева вновь едва успела подобрать длинные юбки, которые замковые ворота так и стремились защемить.

«Куда нам теперь? — подумала Одетт. — Только не домой! Хватит!»

Француженка вспомнила заверения ирландского директора, что бессмертные беспрестанно разыскивают магистра по ту сторону границы, и только иное течение времени мешает им сделать это быстро. Одетт невольно поежилась, вспоминая неявные дипломатические намеки мастера Баркли на опасности, которые могут поджидать человека в Стране Вечного Лета.

«Немыслимые чудовища», — так он сказал.

«Мой брат сам — немыслимое чудовище, — ответила тогда Одетт. — Я не удивлюсь, если он выберется сам».

Директор промолчал тогда. Теперь Одетт уже не была так сильно уверена во всесилии магистра Ордена. Он явно нуждался в помощи, и она, готовая уже на любой отчаянный шаг, ничем не могла ему помочь.

— Только будь жив… — прошептала она едва слышно, воровато оглядываясь на сестру — той лишнее волнение ни к чему.

— Я бросаю руны… — негромко сказала Женевьева. — Часто… меня это успокаивает.

Одетт не понимала северную магию так, как сестра и брат, ей больше по душе оказались Таро и их метафоричные варианты.

— И что тебе выпадает? — спросила она, надеясь просто отвлечь Вьев от напряженных раздумий.

— Почти всегда только одна… раз за разом… — голос Женевьевы дрожал, а глаза лихорадочно блестели. — Турисаз.⁵

✧☽◯☾✧31 августа, первая половина дня✧☽◯☾✧Зодиакальный Зал✧☽◯☾✧Посвящение второкурсников✧☽◯☾✧

Зодиакальный Зал, который Элли запомнила ярким, с хвойно-пряным ароматом зимнего праздника, наполненным музыкой и разговорами, сейчас полностью преобразился.

Он был почти полностью затемнен, задернутые плотные шторы не пропускали ни проблеска света. Если бы Элли не шла совсем недавно по улице, она была бы полностью уверена, что за окном полночь.

Зал был освещен огромным количеством восковых свечей всех форм и размеров, расставленными по периметру, от крошечных, с треть ладони, до высоких цилиндров на три-четыре фитиля. Они стояли прямо на полу, в хаотичном беспорядке, на металлических подставках разного уровня высоты, в подсвечниках и канделябрах. Дрожащий свет скрадывал и искажал цвета, преображал знакомые лица, мгновенно делая таинственным все давно знакомое.

Элли почти не узнавала однокурсников, многие из которых сейчас трепетали не меньше нее. Девушка разглядела три людских круга в разноцветных плащах Факультетов, которые располагались, образуя правильный треугольник. Они стояли лицами внутрь, головы всех были скрыты капюшонами, каждый держал свечу.

К группе молчащих и осматривающихся второкурсников подошли шесть человек и встали попарно с обеих сторон, образуя подобие коридора. Если у Элли и возникла догадка, кто это может быть, то лиц за темными капюшонами она не видела.

— Олвен Макферсон! — произнес знакомый женский голос слева, и девушка поняла, что оказалась права., это была мистрис Катриона. — Факультет Бригидд.

Названная ученица, провожаемая подбадривающим шепотом, пошла по «коридору» вперед. Один из кругов разомкнулся, в мерцающем огне свечей Элли разглядела зеленые плащи. Старшекурсники направили на девушку скрытые до этого в складках одежды кинжалы.

— Лучше броситься на острие, чем войти в Круг со страхом в сердце, — произнесли они в голос. — Как ты входишь?

— С совершенной любовью и совершенным доверием, — ответила Олвен, как и предписывалось обрядом.

Листы с текстом Элли и Брианна получили вчера от Вечно всё знающей и успевающей Шинейд, и даже взяли их с собой. Но теперь Элинор почти с ужасом поняла, что не сможет читать в темноте. Значит, весь текст обряда нужно было… выучить? Девушка развернула пергамент. Так и есть, ничего не разобрать. Элли внутренне застонала, предчувствуя, что скоро себя опозорит.

Старшекурсники Факультета Богини-Девы окружили Олвен и сделали частью себя. Катриона Миднайт назвала следующее имя:

— Лахлан О`Флахерти! Факультет Модрон.

Уже другая группа в центре зала двинулась и раскрылась, щетинясь кинжалами. Юноша достойно принял это испытание и вошел в Круг. Скоро Элли почти перестала запоминать, кого на какой Факультет распределяют, выхватывая только самые близкие имена.

— Брианна Лесли Гилмур! Факультет Бригидд.

— Грэм Драммонд! Факультет Модрон.

«Кого вызовут раньше, Агнесс или меня?» — подумала Элли?

— Элинор О`Ши! Факультет Кайлих.

«Я уже не помню, с кем буду… Но не с Грэмом».

Она пошла вперед, к студентам в синих плащах. Старшекурсники окружили девушку, почти касаясь остриями груди и горла.

— Лучше броситься на острие, чем войти в Круг со страхом в сердце!

Элли, стараясь не моргать, смотрела на темные капюшоны.

— Как ты входишь?

Элли невольно подалась вперед, позволяя себе ощутить боль от кончиков кинжалов.

«Чего я хочу? Что я чувствую?»

— С совершенной любовью и совершенным доверием, — сказала Элли, чувствуя, как острые лезвия перестают касаться ее кожи.

Она очутилась внутри круга, в смутном сиянии свечей разглядывая однокурсников, с которыми оказалась теперь на одном Факультете. С этими людьми она будет совершать часть обрядов, проводить время в Башне Факультета… Они станут для нее почти такими же близкими, как Брианна и Агнесс.

Она выхватывала одно лицо за другим — один из близнецов МакГиллов, пока невозможно узнать, кто из них из-за царящего вокруг полумрака. Впрочем, Элли различала их только внешне, по характеру они тоже казались ей абсолютно одинаковыми — серьезные, молчаливые и полностью замкнутые друг на друге.

Разноцветноглазой Шианн Элли даже почти обрадовалась. Девушка-гот была той личностью, с которой Элли была бы совсем не против пообщаться ближе.

Дилан, носящий имя бога смерти и моря, также был вполне приятен. Дейдра Грайне, чьей хрупкой эльфийской красоте Элли страстно завидовала, уже немного напрягала, но больше всего…

Конечно, кто-то из них здесь тоже должен был быть, но… не самый же отвратительный вариант! Племянница директора и, судя по распущенным локонам, старшая. Элинор была готова безобразно выругаться. Судя по ответному взгляду, Дебора была неприятно удивлена видеть Элли на одном с собой Факультете.

— Сейчас я прошу вас, новопосвященные, принести клятву служения миру истинной магии, имя которой Викка, — громко сказала мистрис Миднайт.

Элли ощутила, что пол проваливается под ногами, но Катриона сама начала произносить слова наизусть и всем оставалось только повторять за ней:

— Единство истинных ведьм незыблемо.

Отныне я называю себя посвященной или посвященным, а всех других членов Ордена считаю своей семьей.

Я приношу обет поддерживать моих единоверцев в любом деле и нужде, и ставить задачи мира истинных ведьм выше прочих.

Мои близкие — это мой ковен, его потребности я обещаю ставить выше всего остального.

Я приношу обет верности самой Природе и ее силам, с благодарностью принимаю ее дары, обязуюсь хранить равновесие и оберегать все живое, что меня окружает.

Клянусь не причинять боли и не проливать кровь, если это только не повлечет за собой спасение жизни или справедливое воздаяние.