Помоги проекту - поделись книгой:
Лев IX умер в 1054 году. Два его преемника недолго занимали папский престол. В 1058 году Николай II сверг Бенедикта X, стал папой римским и признал нормандцев, одержавших победу над Львом IX, правителями южной Италии и Сицилии. Вильгельм ухватился за свой шанс. Узнав, что Бенедикт воюет с Николаем, он предложил последнему военную помощь. Затем он отправил Ланфранка в числе прочих посланников в Рим с искренней мольбой к понтифику узаконить брак с Матильдой. Вильгельм выражал обеспокоенность тем, что граф Бодуэн может начать войну с Нормандией, чтобы отомстить Вильгельму за поругание дочери, чем спровоцирует конфликт, который охватит соседние страны.
Ланфранк предупредил папу римского, что Вильгельм полон решимости остаться с Матильдой и что гордость графа Бодуэна серьезно пострадает, если к нему вернется дочь, у которой есть дети, в чьем статусе можно усомниться. Ланфранк настойчиво призывал понтифика уступить11, и Николай в конце концов капитулировал с условием, что Вильгельм и Матильда возведут два аббатства в качестве епитимии за то, что поженились без дозволения церкви12. Вероятно, на Пасху 1059 года на втором Латеранском соборе папа наконец вынес решение в пользу Вильгельма и выдал задним числом разрешение на брак, официально признав законность его заключения и заявив, что «распоряжение о разводе могло бы вызвать жестокую войну между Фландрией и Нормандией». Вильгельм и Матильда, испытав долгожданное облегчение, охотно согласились пожертвовать средства на строительство двух монастырей, мужского и женского, «где монахи и монахини будут ревностно молиться о спасении душ герцога и герцогини»13.
Нормандские хронисты, как всегда немногословные, скупо сообщают, что, обеспечив родной земле мир, Вильгельм «вознамерился основать аббатство»14. Вряд ли они могли признаться, что ревностный реформатор церкви сделал это в знак покаяния. В уставах аббатств также не упомянута истинная причина их появления.
Исполняя данное папе римскому обещание, герцог и герцогиня основали два бенедиктинских аббатства в Кане. Детищем Вильгельма стало аббатство Святого Стефана, к строительству которого приступили в 1060 году. К 1063 году работы так продвинулись, что из аббатства Бек-Эллуэн отозвали Ланфранка, чтобы он возглавил новую обитель.
Аббатство Матильды освятили в честь Святой Троицы, но чаще называли Женским аббатством. Его начали строить около 1059 года под присмотром аббатисы по имени Матильда, которая до этого пребывала в аббатстве Святого Леодегара (Сен-Леже-де-Пре), где дочь герцога и герцогини, Аделиза, в будущем примет монашеский обет. Герцогиня Матильда обустраивала аббатство Святой Троицы «с усердной заботой». Она обеспечила обитель землей и осыпала «щедрыми дарами», в числе которых были литургические облачения, шерсть, дорогие ткани, украшенные крестами золотые цепи для подвесных светильников, люстры, изготовленные в Сен-Ло, корона, скипетр, потир, множество ювелирных изделий15 и впечатляющая коллекция святых реликвий, как то: щепки Животворящего Креста и Яслей Христовых, кусок хлеба, которого коснулся Христос, локон Девы Марии, палец святой Цецилии, волосы святого Дионисия, кровь святого Георгия и тела нескольких святых. Матильда выделила монахиням десятину с шерсти для оплаты топлива, освещения и одежды, а также пахотные земли и мельницы для снабжения мукой и зерном16. В последующие годы из Англии она прислала монахиням сшитую в Винчестере мантию с капюшоном, а еще «зверя, бекон и сыры» к столу. Матильда также засвидетельствовала двадцать из двадцати одной хартии, выданной обоим аббатствам17. Щедрые пожертвования Матильды аббатству Святой Троицы оцениваются по меньшей мере в 650 000 фунтов стерлингов в пересчете на современные цены18.
В архитектурном плане два аббатства существенно отличаются друг от друга. Аббатство Вильгельма выполнено в строгом стиле без лишних прикрас, тогда как обитель Матильды изобилует украшениями. Было подмечено, что подобный контраст вполне мог отражать противоположность характеров и вкусов герцога и герцогини19. Монастыри стали символом церковного возрождения в Нормандии, их основание вдохновило многих последовать примеру герцогской четы. Бароны Нормандии, тронутые «благочестием своих правителей, побуждали друг друга осуществлять подобные деяния во спасение собственных душ»20.
Эти два великолепных аббатства пережили столетия и бомбардировки военного времени, хотя от церкви Матильды сохранилась только восточная часть. Их силуэты до сих пор высятся яркой доминантой над крышами современного Кана. В дополнение к двум монастырям герцог и герцогиня в качестве епитимии за свой не освященный церковью союз основали храм Святого Эгидия21 в Кане, а также четыре больницы – в Кане, Руане, Байе и Шербуре. В 1060–1063 годах Матильда основала церковь Нотр-Дам-де-Пре в Эмандревилле, близ Руана, которая вскоре была признана приоратом Бек-Эллуэна22. В 1076 году, тронутая бедственным положением прихожан, Матильда выделила деньги на перестройку церкви Нотр-Дам-де-Гибрей, которая была слишком мала, чтобы вместить всех желающих23.
Щедрые пожертвования герцога и герцогини не ограничивались территорией Нормандии. Супружеская чета облагодетельствовала соборы Шартра и Ле-Мана, аббатство Святого Дионисия близ Парижа, аббатство Святого Флорентия в анжуйском Сомюре, которому Матильда даровала золотой потир, и аббатство Клюни в Бургундии, получившее от герцогини шитое золотом литургическое облачение – такое жесткое, что его невозможно было сложить24. Представители богатого и влиятельного ордена Клюни считали, что «вечную» молитву лучше всего возносить в окружении захватывающего дух великолепия. В те времена, находясь на пике своего могущества, орден владел 1200 домами и насчитывал 10 000 монахов, являясь самым влиятельным в Европе. Он долгое время пользовался покровительством венценосной семьи, нормандские короли и королевы также оказывали ему внимание и приносили щедрые дары.
Начиная с 1060 года, посещая Кан, герцог и герцогиня останавливались в замке из канского камня, который к этому времени выстроил Вильгельм. За прошедшие столетия замок сильно изменился. Одна из его двенадцати башен носит имя королевы Матильды, но датируется XIII веком. Донжон был почти разрушен в годы Французской революции, а стены, приблизительно повторяющие контур внешней стены эпохи Вильгельма, относятся к XII–XV векам. Герцогский дворец Вильгельма находился в северной части укрепленной территории, рядом с надвратной башней и нынешним университетом Кана. В замке располагался зал шесть метров в ширину и восемнадцать – в длину, покои и часовня. Это была небольшая королевская резиденция по сравнению с теми, которые Вильгельм позднее заведет себе в Англии25.
8
Лишенный чести
В 1063 году Вильгельм завоевал графство Мэн и присоединил его к Нормандии. Он обручил Маргариту, сестру последнего графа Мэна, которую тот провозгласил наследницей, со своим сыном Робертом и приказал, чтобы девочку «с великими почестями содержали под охраной в безопасных местах»1, пока пара не достигнет брачного возраста. Свадьбе не суждено было состояться, так как Маргарита в том же году умерла.
Теперь Вильгельм был неоспоримым и уважаемым хозяином герцогства, где царили мир и процветание, и правителем внушительного масштаба в глазах христианского мира. Обезопасив свой брак и довольный супружеством, в окружении неуклонно растущей семьи, Вильгельм посвятил себя мыслям об Англии и направил всю свою энергию в сторону английских берегов. Матильда с воодушевлением поддерживала инициативу мужа.
В 1052 году эрл Годвин собрал армию, заручился поддержкой англичан и вынудил короля Эдуарда вернуть ему свое расположение. Однако в 1053 году Годвин внезапно скончался на королевском пиру, и его старший сын Гарольд унаследовал титул эрла Уэссекса. Гарольд, прославленный воин, всеми любимый как при дворе, так и в народе, завоевал благосклонность Эдуарда и сделал стремительную карьеру. Появились предположения, что король объявит Гарольда своим преемником. Но Вильгельм не забыл, что корона и богатства Англии обещаны ему.
Вскоре Матильде предстояла встреча с Гарольдом, потому что, если верить гобелену из Байе, хотя ни один английский источник тех времен не упоминает этот эпизод, в 1064 году судьба сыграла Вильгельму на руку. Эрл Гарольд отправился к герцогу, чтобы вернуть на родину своего брата Вульфнота и племянника Хакона, которые последние тринадцать лет находились при дворе Вильгельма в статусе заложников2. На нормандском побережье корабль эрла потерпел крушение, а сам Гарольд попал в плен к графу Ги де Понтье, вассалу Вильгельма.
Герцог приказал доставить Гарольда ко двору в Э, где «принял его с большим уважением, великолепно накормил и роскошно одел, согласно обычаям своей страны»3. Вильгельм обращался с Гарольдом как с почетным гостем, пировал и охотился вместе с ним, а также вручал подарки. Герцог даже взял Гарольда с собой на вооруженную стычку в Бретани, чтобы предстать перед гостем в роли грозного полководца, а также продемонстрировать свою «готовность к войне» и превосходство нормандских мечей над английскими боевыми топорами4.
Гарольд вскоре обнаружил, что сменил цепи на золотую клетку, поскольку герцог не отпускал его в Англию, требуя клятвы на святых мощах в том, что Гарольд окажет Вильгельму всестороннюю поддержку и помощь в борьбе за английский престол после смерти короля Эдуарда. Гарольду пришлось согласиться. Он принес обет то ли в городе Бонвиль-сюр-Тук5, то ли в Руане6. Чтобы скрепить договор, Вильгельм предложил Гарольду руку своей неназванной дочери, «которая еще не достигла брачного возраста», пообещав паре «половину королевства Англия»7.
Исландская сага, датируемая 1230 годом, но основанная на более ранних источниках и устных преданиях, утверждает, что за обедом Гарольд сидел на возвышении по одну сторону от Вильгельма, а Матильда сидела по другую. Вильгельм и Гарольд «часто беседовали, чтобы развлечь себя за чашей вина», но герцог обычно рано ложился спать и оставлял Гарольда с Матильдой «за долгими вечерними разговорами»8. Знатным дамам полагалось интересоваться браками детей, так что, если эта история правдива, Матильда, возможно, обсуждала женитьбу Гарольда на своей дочери. Вероятно, герцогиня очаровала этого «высокого и красивого» мужчину, который «отличался выдающейся физической силой, мужеством и красноречием вкупе с остроумными шутками и доблестными поступками»9.
Если верить более поздней саге, именно Гарольд добивался руки одной из дочерей Вильгельма. Согласно этому источнику, Вильгельм мучился ревностью из-за поздних бесед супруги с гостем, и Матильда предупредила Гарольда: «Герцог спросил меня, о чем нам приходится так много говорить, потому что сердит из-за этого». Гарольд объяснился с Вильгельмом: «Я должен сообщить вам, герцог, что за моим визитом кроется нечто большее, чем я дал знать. Я хотел просить руки вашей дочери и часто говорил об этом с ее матерью. Она обещала замолвить за меня словечко»10. На самом деле у Гарольда, вероятно, не было иного выбора, кроме как согласиться на помолвку11.
Путаница касательно личности принцессы возникла из-за противоречивых сведений о помолвках и браках дочерей герцога. Одна неназванная дочь была помолвлена сперва с Гербертом II, графом Мэна (до 9 марта 1062 года), затем с Гарольдом Уэссекским (1064 год) и наконец с испанским принцем, одним из двух братьев, которые боролись за ее руку12. Три летописца утверждали, что Гарольду сватали Аделизу, которая после его смерти в 1066 году так и осталась в девицах13. Недавно ученые ошибочно отождествили Аделизу с женской фигурой по имени Эльфгифа, которая появляется на гобелене из Байе сразу после сцены разговора Вильгельма и Гарольда в Руане14. Но Аделиза решила посвятить себя Богу, так что Гарольду, вероятно, обещали в жены Агату. Высказывалось предположение, что Ордерик выдумал Агату или перепутал ее с Аделизой, но отсутствие Агаты в составленных им списках дочерей, видимо, является несущественным, поскольку Матильда не фигурирует ни в одном из них15, а в более поздней книге «Церковной истории» Ордерик утверждает, что за Гарольда хотели выдать именно Агату.
Дочь герцога всерьез увлеклась английским эрлом16. Она была «очень молода» – восьми лет или около того, – и поэтому «свадьбу решили отложить на несколько лет»17. Когда Гарольд отверг дочь Вильгельма в начале 1066 года, женившись на Эдите Мерсийской, вдове короля Уэльса Грифида ап Лливелина18, то набожная девушка решила утолить свою печаль, удалившись в монастырь19. Узнав о женитьбе Гарольда на Эдите, Вильгельм потребовал, чтобы тот чтил наложенные помолвкой обязательства 20, но безуспешно.
Данную Вильгельму клятву Гарольд тоже не сдержал. Несмотря на все свои таланты, он оказался «лишенным чести, которая является корнем всякого добра»21. Эдуард Исповедник умер 5 января 1066 года и был похоронен в недавно освященном Вестминстерском аббатстве, перестроенном по его указу. Гарольд тут же объявил, что Эдуард на смертном одре назначил его преемником, и Витан – совет при англосаксонских королях Англии – избрал Гарольда королем. Уже на следующий день Гарольд спешно готовился к коронации.
9
Благоразумная жена
Когда Вильгельму сообщили о вероломстве Гарольда, герцог решил силой захватить Англию и занять трон по праву победителя. Подготовка к войне вызвала бурную суматоху по всей Нормандии: аристократы, духовенство, горожане и частные лица предоставляли корабли, лошадей, людей и провизию – кто сколько мог. 24 апреля в небе появилась комета Галлея, которая «оставалась видимой пятнадцать дней»1, что истолковали как знак божественного одобрения. «Это предвещало смену королевской власти», – заявил Ордерик. Господь также передал свое одобрение через папу римского. Разгневанный тем, что Гарольд нарушил клятву, понтифик прислал герцогу знамя, которое благословил сердечными молитвами о победе Вильгельма. Папа был доволен решимостью герцога реформировать пришедшую в упадок английскую церковь по нормандскому образцу. Теперь Вильгельм имел полное право объявить, что ведет священную войну.
18 июня 1066 года Маврилий, преемник Можера на посту архиепископа Руанского, освятил аббатство Святой Троицы, основанное Матильдой, хотя его строительство еще не было окончено. Герцогская чета с тремя сыновьями почтили своим присутствием пышную церемонию, в которой приняли участие четыре епископа, восемь аббатов и цвет нормандского общества. Строительство аббатства будет завершено только в 1080 году2, но в тот июньский день Матильда сделала обители щедрое пожертвование и вместе с супругом преподнесла аббатству самый ценный дар – дочь Сесилию, «девочку»3 десяти-двенадцати лет, притом что принять послушание разрешалось только с двенадцати. Отец представил ее у алтаря как облата – ребенка, который будет воспитан в традициях благочестия, по достижении возраста, когда сможет сделать осознанный выбор, вступит в новициат и станет послушником, чтобы в будущем принять монашеский обет. В 656 году церковный собор в Толедо постановил, что ребенку должно быть не менее десяти лет, чтобы его приняли в облаты. Вильгельм объявил собравшимся, что Сесилии суждено посвятить себя Богу, который милостиво наделил его с Матильдой многочисленным потомством и другими дарами4. Возможно, супруги надеялись, что в будущем их дочь станет аббатисой в Кане.
Посвящение дочери Богу считалось способом приумножить небесные сокровища[2] или выразить благодарность Господу. Для любого феодала это означало определенную жертву, поскольку дочери являлись ценными пешками при заключении выгодных политических союзов. Но разумеется, Вильгельм имел вескую причину отдать своего ребенка Богу. Он хотел получить корону Англии и остро нуждался в божественной помощи. Герцог с Матильдой уже разрешил старшей дочери Аделизе принять монашеский обет и теперь, несомненно, думал, что, посвятив Богу еще одну дочь, приобретет больше божьей милости и получит желанное благословение.
Высказывалось предположение, что в 1075 году, когда Сесилия приняла монашеский обет, французский поэт Фулькуа из Бове написал язвительное стихотворение, сравнив принесение в жертву Сейлы, дочери Иеффая, в обмен на военную победу ее отца с посвящением Сесилии Богу в надежде захватить Англию. Сходство прослеживалось даже в именах5. Однако, вероятнее всего, Фулькуа сочинил свое стихотворение в 1066 году, потому что Сесилия вовсе не была обязана принимать обет. По достижении двенадцати лет она могла остаться в обители или вернуться в мир – что она и сделала. До тех пор девочка «воспитывалась и получала должное образование» у настоятельницы Матильды, которая энергично претворяла в жизнь заповеди святого Бенедикта6.
По версии Фулькуа, Матильда была глубоко несчастна из-за того, что потеряла ребенка, отдав его в монастырь. В стихотворении Сесилия называет себя дочерью «своего отца и сокрушенной горем матери»7.
Сесилия была одной из примерно двадцати высокородных девушек, посвященных в тот день Богу, поскольку многие бароны последовали примеру герцога и пожертвовали Богу своих дочерей вместе со щедрыми подношениями. Матильда не только подарила аббатству Святой Троицы землю, но также приобрела для него поместья и убедила других принести свои дары8. Таким образом аббатство быстро разбогатело и смогло вложить средства в водяные мельницы и солеварни, а также оплатить покупку поместий, прав на рыбную ловлю и виноградники9.
К середине лета 1066 года подготовка к вторжению в Англию значительно продвинулась вперед. Предвидя длительную отлучку, Вильгельм созвал баронов и приказал всем присягнуть на верность своему пятнадцатилетнему сыну Роберту как наследнику10. Роберт, к которому Матильда питала особую нежность и который всегда поступал «в точности так, как ему говорил отец»11, вырос в приземистого, коренастого юношу. Природа не наделила его внушительной статью, что побудило разочарованного отца в детстве прозвать сына Куртгез («Короткие штаны») из-за его коротких ног. Прозвище так и приклеилось. Тем не менее Роберт был «молодым человеком, который уже доказал свою доблесть и подтвердил мужество»12. Слишком юный, чтобы управлять государством в отсутствие отца, он был назначен регентом номинально, поскольку в августе в замке Бонвиль-сюр-Тук герцог «доверил герцогство Нормандское своей жене Матильде и юному сыну Роберту, оставив им в помощь благочестивых епископов и воинственных сеньоров»13. Фактически вручив супруге «богатство и власть государства»14, Вильгельм показал, что питает к Матильде безграничное доверие. Именно она должна была выступать в роли регента и править вместо Вильгельма.
Знатные женщины редко руководили действиями старших сыновей, однако Матильду назначили опекуном Роберта. «Первым из достойнейших» в совете регентства, который учредил Вильгельм, был стареющий Рожер де Бомон15. До его отъезда в 1067 году в Англию ему умело помогали мудрый, осмотрительный и просвещенный Рожер де Монтгомери, виконт Гуго д’Авранш и Ральф Танкарвильский, камергер Вильгельма, которого назначили надзирать за финансами. Все они были верными друзьями и советниками герцога.
К этому времени Вильгельм собрал «огромную армию нормандцев, фламандцев, французов и бретонцев»16 из шести тысяч всадников и могучий флот. Гийом Жюмьежский утверждал, что у герцога было три тысячи кораблей, но современные историки предполагают, что их число составляло от пятисот до семисот пятидесяти. Флот стоял на якоре в защищенной гавани в устье реки Див. Здесь герцог торжественно сделал Матильду регентом. В ответ Филиппу I Французскому, который выразил обеспокоенность по поводу безопасности герцогства, Вильгельм написал: «Господь своей милостью наделил нас благоразумной женой и любящими подданными, которые будут надежно охранять границы во время нашего отсутствия»17.
В начале сентября, готовясь к отъезду, Вильгельм запросил военной поддержки у Фландрии. Граф Бодуэн находился во Франции, исполняя обязанности регента при племяннике, молодом французском короле. Его старший сын, очередной Бодуэн, не обладал энергичным темпераментом своего отца и отклонил просьбу герцога. Вильгельм в гневе посоветовал Бодуэну не рассчитывать на трофеи, а также напомнил ему, что «честь, которой добивается герцог, направлена на благо его сестры и ее детей, а их величие будет способствовать его возвышению». Когда на младшего Бодуэна не подействовал и этот довод, гонец удалился, заявив: «Мой господин завоюет Англию без вашей помощи!» Хотя Бодуэн согласился за определенную плату послать с Вильгельмом военный отряд, прежняя тесная связь Нормандии и Фландрии была ослаблена. Этот неприятный инцидент стал предвестником более глубокого грядущего раскола.
Матильда, возможно, была опечалена и обижена из-за размолвки, но проявляла бодрость духа и оптимизм. Она тайно приказала выстроить «в честь герцога»18 большой драккар, оснастила его за свой счет и дала имя «Мора». Название, вероятно, происходило от греческого слова, обозначающего воинское подразделение спартанцев численностью в шестьсот человек. Именно такое количество людей вмещал корабль. У судна были алые полосатые паруса, расписная обшивка, а нос украшала золоченая резная фигура мальчика, который, как говорили, походил на маленького Вильгельма, сына Матильды. Герцогиня распорядилась, чтобы мальчик одной рукой подносил к губам рог из слоновой кости, а другой – сжимал лук, нацеленный в сторону Англии19. Матильда стояла на носу этого прекрасного судна, когда оно вошло в устье реки Див, к восторженному изумлению Вильгельма20. «Мора» произвела на герцога такое впечатление, что он объявил корабль флагманом, на котором собрался возглавить свой великий поход и поднять знамя папы римского – золотой крест на серебряном фоне. «Мора» изображена на гобелене из Байе и выглядит немного иначе, чем ее описания в летописях той эпохи, однако вышивальщицы вряд ли видели настоящий корабль. В благодарность Вильгельм пообещал выделить Матильде доходы от графства Кент, когда оно окажется в его власти21.
К 12 сентября Вильгельм собрал свой флот в Сен-Валери, в устье реки Соммы22. Корабли были готовы к отплытию, но плохая погода задержала отправление. Наконец 27 сентября ветер переменился, и герцог отдал приказ о погрузке на борт. Вильгельм попрощался с Матильдой, попросив жену и ее придворных дам молиться за себя и своих спутников23. Герцогиня с радостью согласилась и распрощалась с мужем, исполненная бодрости. Она долго смотрела, как супруг и его корабли уплывают в далекую Англию навстречу желанной короне.
10
Великолепие короля
Матильда вернулась в Руан и приступила к управлению Нормандией. Это была непростая задача, ибо нормандцы, по признанию самого Вильгельма, «под присмотром доброго, но непреклонного хозяина вели себя как доблестные герои, но при других обстоятельствах оказывались способны навлечь на себя гибель и разорвать друг друга на части. Они охотно поднимали восстания, с готовностью затевали беспорядки и шли на любые преступления. Поэтому им требовалась сильная рука правосудия»1. Они были ненасытны, «завидовали равным и бросали вызов вышестоящим. Они грабили собственных подданных, хотя защищали их от чужих посягательств. Они хранили верность господину, но даже легкая обида подталкивала их к вероломству. Они оценивали тяжесть предательства по шансам на успех»2.
Матильда руководила неспокойным герцогством и председательствовала при вице-королевском дворе с осмотрительностью и мудростью, уверенностью и талантом. Гийом из Пуатье признал, что правление «госпожи Матильды, женщины, наделенной мужской мудростью, было благополучно», но объяснил отсутствие восстаний и беспорядков авторитетом короля, «возвращения которого все боялись»3. Вне всякого сомнения, государственный ум Матильды также сыграл в ее успехе немалую роль. Герцогиня отличалась «свободомыслием» и незаурядными способностями, которые помогали ей в непростом деле4. Статуя Матильды в Люксембургском саду Парижа работы Жан-Жака Эльшохта датируется 1850 годом. Она изображает герцогиню с мечом, символом власти, которой Матильда обладала в Нормандии.
Матильда действовала независимо от Роберта, самостоятельно заверяя дарственные хартии от имени Вильгельма5. Тем не менее общение Матильды и Роберта во времена регентства вполне могло укрепить связь матери с сыном6.
Когда в октябре Матильда узнала о победе Вильгельма при Гастингсе, то в ликовании вознесла Богу благодарственную молитву и незамедлительно переименовала приорат Нотр-Дам-де-Пре в Нотр-Дам-де-Бонн-Нувель, посвятив обитель Богоматери Благой Вести7. На протяжении недель герцогиня выражала благодарность Господу, делая монастырям щедрые пожертвования. «Милостыня, которую герцогиня ежедневно раздавала с превеликим усердием, принесла больше помощи, чем я могу выразить словами, ее мужу, который сражался на поле брани»8. В декабре Матильда стала именовать себя королевой Англии, хотя коронация еще не состоялась9.
Когда Вильгельм отправился в Англию, Матильда носила под сердцем дитя. Ученый-словесник Готфрид, архиепископ Реймса[3], утверждал, что Бог даровал Вильгельму победу при Гастингсе, чтобы в жилах новорожденного ребенка, Адели, текла «чистейшая королевская кровь»10. Так что, по всей вероятности, девочка родилась после 14 октября 1066 года, когда Вильгельм стал королем Англии, но не позднее июня 1067 года. Готфрид развил свою мысль следующим образом:
Скорее всего, Адель назвали в честь ее бабушки Адели, графини Фландрии.
Победа при Гастингсе не сразу сделала Вильгельма королем. Ему пришлось побороться за корону. Саксы не собирались сдаваться без боя. Они были гордым народом со своими обычаями и законами, потомками германских племен, которые пришли в Англию столетия назад, покорив или оттеснив на запад местных романо-бриттов. Вторгшийся на их территорию герцог и его соратники состояли в родстве с племенами хищных викингов, которые веками терзали Англию набегами и подвергали разрушениям. Одна из заступнических молитв гласила: «Освободи нас, о Боже, сохранив наши тела и тех, кто у нас на попечении, от жестоких северных людей, которые опустошают наше королевство». Викинги заселили и колонизировали обширные территории северной и восточной Англии, известные как Денло. Опасаясь повторных вторжений из Скандинавии, английские короли до 1162 года взимали налог, известный как данегельд, или «датские деньги», для защиты королевства. Поэтому вторжению нормандцев оказали яростное сопротивление.
Вильгельм был полон решимости обрести власть над Англией. Он захватил столичный Винчестер и двинулся на Лондон, сокрушая противников и оставляя за собой опустошительный след. В Лондоне Витан провозгласил монархом малолетнего Эдгара Этелинга, который имел больше прав на престол, чем Вильгельм или Гарольд. Вильгельм отмел все контраргументы с помощью военной силы и на Рождество 1066 года был избран королем, после чего незамедлительно отправился на коронацию в недавно перестроенное Вестминстерское аббатство Эдуарда Исповедника, прекрасную романскую церковь, стоявшую почти на том самом месте, что и нынешнее аббатство XIII–XIV веков12.
Церемония коронации уходит корнями в библейские времена и является одним из старейших институтов власти. Ритуал коронации отделяет короля и королеву от простых людей. Во время коронации король получает инвеституру в виде короны и прочих регалий – символа власти и вступления на престол. Монахи Вестминстера хотели, чтобы Вильгельм воспользовался регалиями Эдуарда Исповедника, которые хранились в надежном месте. К регалиям относились корона, скипетр, посох, потир, дискос, крест и королевские одежды13. Монахи утверждали, что Эдуард Исповедник распорядился использовать его регалии на всех будущих коронациях. Но Вильгельм уже заказал себе новую золотую корону, украшенную драгоценными камнями и окантованную жемчугом, так представляли себе корону Соломона14. Нормандские короны, как и англосаксонские, создавались по античным образцам15.
Вильгельм не хотел спешить. Он заявил, что, «если Бог даровал ему честь», позволив завоевать Англию, «пусть жену коронуют вместе с мужем», но бароны убеждали его в необходимости как можно быстрее утвердиться в новом статусе16. Коронация Вильгельма прошла в соответствии с чином, разработанным в 973 году святым Дунстаном для короля Эдгара, и положила начало традиции короновать английских монархов в Вестминстерском аббатстве, подчеркивая их духовную связь с Эдуардом Исповедником, который был наполовину нормандцем. Торжественный гимн «Laudes Regiae», или «Королевские возгласы», впервые прозвучал на коронации императора Карла Великого в 800 году. С тех пор его пели на коронациях французских королей. Исполнив гимн, Вильгельм создал прецедент, которому следовали на английских коронациях вплоть до Реформации17.
Во время церемонии Вильгельма приветствовали на нормандском и английском языках, чтобы его новые подданные понимали, что происходит. Нормандские бароны выкрикивали свои приветствия слишком громко. Солдаты, сдерживавшие толпу на подходе к аббатству, испугались, что вспыхнул бунт и жизнь Вильгельма под угрозой. Они подожгли близлежащие дома, чтобы заставить людей разойтись. В результате пожара погибло несколько человек. Когда аббатство наполнилось дымом и все, кто был внутри, высыпали наружу, епископы в страхе поспешили завершить церемонию, пока короля трясло от гнева18. Поговаривали, что с тех пор англичане больше никогда не доверяли нормандцам.
В феврале 1067 года Вильгельм вернулся в Нормандию после пятимесячного отсутствия и к марту воссоединился с Матильдой и детьми, включая, вероятно, новорожденную Адель, в аббатстве Фекан недалеко от побережья19. «Его корабль приплыл в родную гавань»20. У нормандских правителей была традиция устраивать официальные приемы на Пасху, Рождество и другие церковные праздники, во время которых они надевали свои короны. В том году на Пасху Вильгельм и Матильда устроили великолепный прием в главном зале замка Фекан, где впервые появились вместе в качестве короля и королевы. Они отпраздновали победу, исполнив гимн «Королевские возгласы» («Laudes Regiae»)21. Замок Фекан в стиле французских Каролингов возвел в 932 году предок Вильгельма, герцог Вильгельм по прозвищу Длинный Меч. Позднее герцоги Ричард I и Ричард II перестроили замок в камне 22.
Король привез с собой Эдгара Этелинга и двух видных английских эрлов, братьев Эдвина Мерсийского и Моркара Нортумбрийского, которые враждовали с Годвинами. Именно тогда Вильгельм обручил одну из дочерей с Эдвином Мерсийским, чья сестра Эдита была замужем за королем Гарольдом. Речь могла идти не об Агате23, а о Констанции, Матильде или даже новорожденной Адели.
Внешность английских лордов, «длинноволосых сыновей севера», красивых, как девушки, удивила нормандцев. Гости восхищались «тонкоткаными, расшитыми золотом одеждами короля и его спутников, а также кубками из золота и серебра. На большом пиру они пили только из таких кубков или же из турьих рогов, украшенных одинаковым металлом с обоих концов. Они отметили множество удивительных вещей, соответствующих величию короля, однако признали, что самым выдающимся и незабываемым было великолепие самого короля»24.
Когда Вильгельм и Матильда с триумфом проследовали в Руан, герцогство ликовало и даже епископы прервали Великий пост25. Это было «время зимы и строгого великопостного покаяния. Однако повсюду гремели торжества, будто настали дни великого праздника. Казалось, что солнце сияет с безоблачной яркостью лета. Жители бедных и далеких селений стекались в города или туда, где была возможность воочию увидеть короля. Когда король въехал в столичный Руан, старики, мальчики, почтенные дамы и все горожане вышли посмотреть на него. Они выкрикивали приветствия, радуясь его возвращению, и можно было подумать, что весь город погрузился в веселье. Монахи и служители церкви наперебой спешили выказать величайшее почтение при появлении своего любимого покровителя»26.
1 июля Вильгельм и, вероятно, Матильда присутствовали на освящении бенедиктинского аббатства в Жюмьеже27, великого оплота нормандской церковной реформы. Предание гласит, что король и королева также посетили аббатство в Монвилье, основанное в 685 году, чтобы посмотреть, как продвигается начатое в 1065 году строительство новой церкви.
Мрачная легенда, сложенная не ранее XIV века, утверждает, что по прибытии в Нормандию Вильгельм обнаружил беспорядок в финансовых делах и потребовал от управляющего Гримуля де Плесси, которого определил в помощь Матильде, отчета за недостачу. Гримуль был тайно влюблен в королеву, но Матильда отвергла его ухаживания. Стремясь предвосхитить ее обвинения, Гримуль нанес удар первым, обвинив королеву в растрате и прелюбодеянии. Это породило очередную историю о жестоком обращении разъяренного Вильгельма с Матильдой. Говорят, он приказал снять с жены платье, привязать за волосы к конскому хвосту и протащить обнаженной по улицам Кана, пока перепуганные горожане прятались по домам, заперев двери на засов. Горько страдая, продрогшая до костей Матильда воскликнула: «Боже мой, какая холодная улица!» Людская молва утверждает, что именно отсюда произошло название Rue Froide – Холодная улица. Плачущий крест (le Croix Pleureuse) на улице Фалез отмечал место, где взбешенный Вильгельм предположительно протащил Матильду28.
После сурового наказания Вильгельм приказал заточить жену в подземелье замка, однако вскоре усомнился в ее виновности. Переодевшись священником, король выслушал исповедь Матильды, в которой она подтвердила свою безгрешность и открыла правду о вероломном обвинителе. Тогда рыдающий Вильгельм откинул клобук и бросился в объятия жены.
Когда Гримуль узнал, что его злодейство раскрыто, то бежал в Плесси, но Вильгельм собрал отряд всадников, пустился в погоню, схватил обманщика, подвесил на дереве за ноги и заживо содрал с него кожу деревянным ножом. Обнаружив, что наветник еще жив, король и его люди привязали преступника за руки и ноги к четырем диким лошадям, которые разорвали тело на части. Утверждалось, что Вильгельм сделал из кожи Гримуля седло и вернулся на нем в Кан. В знак покаяния король основал в Моншове часовню под названием Шапель-о-Корню (Chapelle-au-Cornu), «кор ню» («corps nu» в переводе с французского «голое тело») намекает на обнаженное тело Гримуля. От часовни остались одни руины29.
Легенда не имеет под собой никаких оснований. Настоящий Гримуль де Плесси был одним из тех, кто бросил вызов Вильгельму в битве при Валь-эс-Дюн, или долине Дюн, в 1047 году. Гримуля задушили в темнице Руана, а затем похоронили в цепях как предателя.
Это предание перекликается с историей XVIII века, пересказанной Ж. Р. Планше в 1874 году, о том, как Матильда обнаружила, что Вильгельм изменяет ей с двумя послушницами аббатства Святого Леодегара, где их дочь Аделиза, вероятно, приняла монашеский обет. Матильда послала отряд, приказав схватить девушек, но Вильгельм отразил атаку солдат, то ли убив их, то ли обратив в бегство. Узнав, что солдат послала Матильда, Вильгельм велел протащить жену через Кан, привязав к конскому хвосту30.
Осень 1067 года принесла Матильде трагические известия. 1 сентября умер отец королевы, граф Бодуэн, которому наследовал ее брат, ныне Бодуэн VI. «Несмотря на ее могущество и огромные богатства, смерть отца и скорбь [овдовевшей] матери повергли ее в глубочайшее горе»31. Фактически Матильда понесла двойную потерю, поскольку графиня Адель после кончины супруга отправилась в Рим, где папа Александр II принял у нее монашеский обет. Вдова удалилась в бенедиктинское аббатство Нотр-Дам-де-Мессин близ Ипра, которое основала в 1057 году для тридцати благородных девиц и двенадцати каноников.
Смерть Бодуэна V имела для Вильгельма серьезные последствия. С 1060 года граф находился во Франции, выступая в роли регента при молодом короле Филиппе I и защищая интересы Вильгельма. Теперь, когда графа не стало, давняя враждебность Франции вновь дала о себе знать.
6 декабря Вильгельм отплыл из Дьеппа обратно в Англию. На этот раз он назначил регентом Роберта Куртгеза, который получил полную власть над герцогством32. Роберту было около шестнадцати лет, то есть по общепринятым меркам он достиг совершеннолетия. Вильгельм выделил в помощь сыну тех же советников, которые прежде поддерживали его мать. Матильда и ее советы теперь были необходимы самому Вильгельму, поскольку он намеревался короновать жену королевой Англии как можно скорее. Вероятно, по этой причине она не стала регентом.
Тем временем в Англии злые языки утверждали, что Вильгельм изменяет Матильде. Аделиза, супруга Гуго де Гранмениля, одного из баронов Вильгельма, затаила на короля злобу и распалила ревность в сердцах оставшихся в Нормандии знатных жен сплетнями о том, что в Англии их мужья изменяют своим благоверным. Аделиза даже обвинила Вильгельма в попытке ее соблазнить33. Когда история обросла деталями и обрела популярность, Гита, мать короля Гарольда, охотно пересказала ее Свену II, королю Дании, добавив, что король также посягнул на добродетель дочери каноника Кентерберийского собора, что привело Мерлсвена, отца девушки, в ярость и заставило присоединиться к злополучному восстанию в Кенте34. Разумеется, у саксов было достаточно причин для бунта и без скандальных историй о супружеской неверности короля. Среди них зрело недовольство, и сплетня, очевидно, сыграла роль благовидного предлога.
Вильгельм Мальмсберийский считал «безумием верить» тем, «кто болтает, что король отринул былую скромность и добродетель». Таким был ответ летописца на историю, которая обрела широкую известность после 1066 года. В ней утверждалось, что Вильгельм «нежился в объятиях дочери священника», а Матильда, узнав об этом, обезумела от ревности и жестоко отомстила сопернице, приказав слуге перерезать девушке подколенные сухожилия. «Завоеватель был взбешен варварской местью супруги и, возвратившись в Нормандию, жестоко отхлестал жену уздечкой, отчего та вскоре скончалась». Это была вопиющая ложь. В более поздних версиях вымышленной истории Матильда велела сломать девушке челюсть или тайно ее убить35. Эта легенда, которая наравне с другими сообщает о жестоком обращении Вильгельма с Матильдой, возможно, отражает восприятие королевы как прирожденной подстрекательницы36, а также убеждение в том, что супружеская жизнь монархов была полна потрясений.
Согласно Вильгельму Дагдейлу, жившему в XVII веке, Вильгельм взял в любовницы Мод, которая якобы была «саксонской принцессой», хотя на самом деле ее отцом был некий, вероятно иноземный, священник Ингельрик, основатель или благотворитель коллегиальной церкви Святого Мартина-ле-Гранда в Лондоне. По этой легенде, Мод родила королю сына, Вильгельма Певерелла, лорда Ноттингема и Дерби. Однако, несмотря на все эти дикие заявления, сделанные спустя шестьсот или даже семьсот лет после смерти Вильгельма, веских доказательств наличия у Завоевателя внебрачных детей нет. Надежные источники свидетельствуют о том, что Вильгельм был верным мужем, который принял новое учение церкви об исключительном таинстве брака37. Король соблюдал свои клятвы и чтил Матильду.
11
Власть и добродетель
В 1068 году Пасха пришлась на 23 марта, и Вильгельм отпраздновал ее в столичном Винчестере. Раскинувшийся на берегах Темзы Лондон, несмотря на выгодное с коммерческой точки зрения положение, обрел столичный статус только во второй половине XII века. Утвердив с помощью суровых и порой жестоких мер свою власть, по крайней мере на юге страны, король счел, что угроза бунта миновала и пришла пора короновать Матильду, которая, предположительно, была на пятом месяце беременности.
В древней Британии были свои королевы, но в Англии женская королевская власть зародилась при англосаксах. В эпоху так называемых Темных веков, последовавших за падением Римской империи в V веке, Европа представляла собой плавильный котел, в котором возникали новые королевства и феодальные княжества, часто – насильственным способом. Как бы то ни было, королей возводили в сан в ходе коронационного священнодействия, которое брало начало в глубине библейских времен и, по сути, наделяло монархов ореолом святости и функциями священнослужителей. Миропомазание отделяло королей от остального человечества и вселяло в них мудрость, которая, по всеобщему убеждению, отсутствовала у простых смертных.
Часто утверждается, что до 1066 года у англосаксонских королей Англии не было королев. Матильде Фландрской, жене Вильгельма Завоевателя, обычно приписывают звание первой королевы Англии. Но это всего лишь миф.
В эпоху англосаксов Англия состояла из разных королевств, среди которых ведущую роль последовательно играли Нортумбрия, Мерсия и Уэссекс. Объединение страны под властью одного монарха, короля Этельстана из Уэссекской династии, произошло только в X веке.
До середины VIII века при коронации королей их жены получали благословение. Спустя столетие в обязанности супруги короля входило ведение хозяйства, поддержание «порядка, чтобы король мог предстать в достойном великолепии» и раздача «ежегодных подарков придворным»1. Королева считалась воплощением добродетели. Ожидалось, что она будет давать мужу благоразумные советы и осуществлять собственные полномочия2. Облачаясь в великолепные одежды, сверкая золотыми украшениями и драгоценностями, королева подчеркивала высокий статус и богатство своего супруга3.
В VIII веке могущественный король Мерсии по имени Оффа женился на Кинетрите и сделал ее своей королевой. Он позволил жене заверять хартии и приказал отчеканить монеты с ее именем. Ее называли госпожой королевского двора. Другие жены мерсийских королей носили титул regina.
В королевстве Уэссекс дела обстояли иначе. Биограф короля Альфреда, Джон Ассер, епископ Шерборнский, в конце IX века утверждал: «Западные саксы[4] не позволяли королеве ни сидеть рядом с королем, ни называться королевой, именуя ее „женой короля“. Старейшины придерживались мнения, что этот спорный и бесславный обычай возник из-за одной алчной и порочной королевы, которая причинила много зла своему господину и всему народу».
Этой королевой была Эдбурга, дочь Кинетриты, хотя с годами ее историю, вероятно, сильно приукрасили. Эдбурга пыталась командовать мужем, королем Уэссекса Беортриком. Кто-то обвинял ее в тирании. Принято считать, что она прибегала к яду для устранения людей, которые пользовались доверием и любовью Беортрика. Но однажды Беортрик случайно принял яд, предназначенный для другого, и умер. Эдбурга со множеством сокровищ перебралась во Францию, где император Карл Великий сделал ее настоятельницей монастыря. Вскоре Эдбургу уличили в прелюбодеянии и изгнали из обители. Она провела остаток своих дней в Италии на грани нищеты. Эта история наглядно показывает, как не подобает вести себя королеве. «Она не только заслужила всеобщую ненависть, из-за чего лишилась трона, но также бросила тень позора на всех последующих королев»4. После Эдбурги супруги королей Уэссекса более не назывались королевами.
Все изменилось в 856 году, когда Этельвульф, король Уэссекса, женился во французском городе Вербери на Юдифи, дочери Карла Лысого, короля франков. По французским обычаям Гинкмар, архиепископ Реймсский, короновал супругу короля, возложив на ее голову венец, а Этельвульф официально присвоил ей титул королевы. Подобная церемония была необычной для короля Уэссекса, его народа5 и вплоть до IX века для всей Европы в целом. Жена сына Этельвульфа, Этельреда I, упоминалась в хартии как Вульфрида Регина. К тому времени саксонское слово «cwen» означало не только жену короля, но и женщину-правительницу или королеву, хотя титул регины использовался вплоть до конца X века. О призрачных фигурах Вульфриды и ее преемниц известно мало, – возможно, они не были коронованы. Очередные перемены произошли в 973 году, когда Эльфрида, жена короля Эдгара, стала первой женщиной, которую провозгласили королевой Англии. С тех пор, за редким исключением, супруга английского короля безоговорочно признавалась королевой.
Яркий взлет Эммы Нормандской показывает, что английские королевы первой половины XI века могли добиться и действительно добивались политического могущества, создавая тем самым прецедент на будущее. Между королевами англосаксонского и нормандского периодов есть определенное сходство, которое доказывает, что пример Эммы, а также благочестие и ученость Эдиты Уэссекской остались в памяти потомков, обеспечив преемственность и связь между периодами до и после 1066 года6.
Вильгельм поручил высокопоставленным лордам сопроводить Матильду в Англию. Она «быстро и с готовностью выполнила повеление мужа»7. Оставив Роберта Куртгеза в роли регента, Матильда пересекла Ла-Манш8 в обществе Ричарда, своего сына; Ги, личного капеллана и епископа Амьенского, самого выдающегося придворного священнослужителя, который, возможно по просьбе самой Матильды9, сочинил хвалебную «Песнь о битве при Гастингсе» («Carmen de Hastingae Proelio»), сравнив Вильгельма с Юлием Цезарем10; предположительно, Гуго, епископа Лизье; а также сонма ученых секретарей, рыцарей и благородных дам11. Вскоре после Пасхи12 Матильда высадилась в Дувре, где ее встретил Вильгельм в окружении знати. Вместе супруги отправились в Лондон.
Когда королевская процессия проезжала мимо, саксы сбегались посмотреть на «странную [то есть иноземную] женщину», которой предстояло стать их королевой. Разумеется, в их глазах Матильда выглядела необычно. Местные короли чаще всего брали в жены англичанок из влиятельных семей. Отныне саксам придется привыкать к тому, что нормандские завоеватели будут привозить в Англию невест из европейских королевств и феодальных государств. Вероятно, лишь немногие саксы догадывались, что Матильда ведет свой род от их соотечественника Альфреда Великого и что в ее жилах течет кровь саксонских королей.
Возможно, Матильда тоже посчитала саксов необычными. «Они коротко стригли волосы, сбривали бороды, носили на руках золотые браслеты и украшали кожу узорчатыми татуировками. Они имели обыкновение наедаться до отвала и напиваться до тошноты». Они отращивали усы – «устрашающе длинные и загнутые на концах кверху». Тому, кто привык жить среди нормандцев, которые, «будучи расой, приученной к войне, горделиво носили прекрасные одежды, отличались разборчивостью в еде, но никак не обжорством», «предпочитали селиться в огромных зданиях, но при этом ценили бережливость»13, саксы казались чуждым народом.
Вильгельм привез Матильду в Вестминстерский дворец. Дворец, стоявший на берегу Темзы напротив крупного бенедиктинского аббатства Святого Петра, возвел Эдуард Исповедник. Он же перестроил одноименное аббатство, освященное в 1065 году. Здесь должна была состояться коронация Матильды14. В те времена утверждалось, что именно на берегу Темзы рядом с Вестминстером король Кнуд наглядно показал придворным, что не властен над приливом. Поэтому некоторые историки предполагали, что на месте Вестминстера и раньше находилась королевская резиденция, хотя доказательств этому нет.
Дворец и аббатство стояли на болотистой земле острова Торни. «Это было восхитительное место в окружении плодородных земель и зеленых полей, [расположенное] недалеко от главного русла реки, по которой в город, [раскинувшийся] на ее берегах, в изобилии стекались товары со всего мира»15. Если изображение дворца на гобелене из Байе является точным, что нельзя утверждать наверняка, то резиденция короля представляла собой большое здание с королевскими покоями, размещенными над главным залом. Дворец имел укрепления и ров. Вскоре Вестминстер станет главной королевской резиденцией, и Вильгельм его расширит.
В День Святой Троицы Вильгельм и Матильда устроили в Вестминстере грандиозный прием, на котором присутствовали их сын Ричард, а также выдающиеся нормандские и английские лорды, духовные и светские, среди которых были сводные братья короля, сыновья его матери от второго мужа, граф Роберт де Мортен и Одо, епископ Байе; Роджер Монтгомери; граф Роберт д’Э; Жоффруа, епископ Кутанса; и величайшие английские эрлы Эдвин Мерсийский и Моркар из Нортумбрии16. Именно Вильгельм установил в Англии обычай возлагать на голову корону на святые праздники Рождества, Пасхи и Троицы, по случаю которых он устраивал соответственно в Глостере, Винчестере и Вестминстере большие собрания магнатов, если не был в тот момент за морем. «Вокруг него собирались великие люди Англии: архиепископы, епископы, аббаты, эрлы, тэны и рыцари»17. На одной из таких церемоний «глупый клирик», увидев величественного монарха в короне и королевских одеждах, воскликнул: «Смотрите, я вижу Бога!» – и заработал отповедь архиепископа Ланфранка вместе с бичеванием18.
Как и в случае с королем, елеопомазание королевы-супруги наделяло ее святостью, дарованной чуть ли не самим Господом. С 973 года существовало предписание короновать королеву-супругу одновременно с мужем. Матильда была первой, для кого провели отдельную коронацию. Возможно, Вильгельм задумал коронацию жены как первое крупное государственное торжество за время своего правления, поскольку его собственная коронация в Вестминстере прошла в спешке и омрачилась беспорядками.
Вильгельм не пожалел средств на коронацию Матильды, которая состоялась 11 мая 1068 года на Троицын день в Вестминстерском аббатстве. Аббатство было битком набито знатью и приглашенными лицами, которые наблюдали за прибытием королевы со свитой нормандских лордов. Вильгельм вошел в главный храм англосаксонских королей в собственной короне. Впредь нормандские короли будут надевать ее только на самые торжественные церемонии и крупные церковные праздники. Первое подробное описание коронации английской королевы датируется 1236 годом19. Матильду короновали согласно чину, разработанному в 973 году святым Дунстаном для королевы Эльфриды, супруги короля Эдгара. В соответствии с чином королеву-консорта надлежало помазать на царство сразу после мужа, «обручить кольцом в знак непорочности ее веры и увенчать короной во славу вечности». Скорее всего, королеве вручали скипетр. Сохранились сведения, что Матильда владела скипетром, который начиная с 1118 года появляется на печатях королев20.
При коронации Кнуда и Эммы Нормандской в 1017 году коронационный чин претерпел изменения: Эмму провозгласили равноправной соправительницей мужа, супругой императора и миротворицей21. Между 1066 и 1200 годом обряд снова изменили, приведя его в соответствие с европейским чином коронации императора Священной Римской империи. Доподлинно не известно, благословили Матильду при входе в собор, встретив молитвой с просьбой «даровать [королеве] венец непорочности», или же ее благословили вместе с короной, когда будущая королева преклонила колени перед алтарем в ожидании миропомазания и возложения короны22. В любом случае гимн «Королевские возгласы» («Laudes Regiae»), исполненный в ее честь, наводит на мысль, что использовался новый вариант церемонии. Если это так, значит Матильда была помазана святым елеем как соправительница короля.
Обновленный коронационный чин определял роль средневековой королевы как помощницы супруга, образца добродетели в силу своей символической непорочности, хранительницы и покровительницы религиозной веры, а также благодетельницы церкви23. Отступая от оригинала, текст «Королевских возгласов» возвещал, что королева, «поставленная Богом среди народа», наделяется властью монарха и что английский народ «благословлен тем, что им правит сила и добродетель королевы»24. Из гимна исключили упоминание женщин-святых, заменив их на святых покровителей мужского пола25. Это, по сути, означало, что Матильду короновали как правящую королеву, наделив чертами прославленного мужа26. Теперь она в полном смысле слова делила с королем власть, будучи, как и он, вознесена над толпой простых смертных благодаря ритуалу, и обладала правом осуществлять властные полномочия как совместно с супругом, так и в его отсутствие.
Элдред, архиепископ Йоркский, возложил на голову Матильды корону консорта27. Вероятно, корона была изготовлена специально для церемонии, поскольку в средневековой Англии не существовало традиции передачи короны консорта от королевы к королеве. К сожалению, эта корона вместе с прочими древними регалиями, по всей вероятности, была утеряна в 1216 году вместе с обозом короля Иоанна Безземельного, который унесло течением в заливе Уош в Линкольншире.
Когда долгий обряд подошел к концу, английские аристократы, следуя установленному порядку, сопроводили королеву из аббатства во дворец. Во дворце состоялся роскошный банкет, во время которого один из королевских рыцарей, Роберт де Мармион, въехал в зал верхом на коне и трижды прокричал: «Если кто-то отрицает, что наш всемилостивый государь, король Вильгельм, и его супруга Матильда являются королем и королевой Англии, значит он вероломный предатель и лжец, и я, как защитник, вызываю его на бой!» Так возник обычай, обязующий королевского защитника во время коронации вызывать на бой всех желающих оспорить право короля на корону. За свою доблестную службу Мармион получил в награду наследственную должность защитника, или королевского чемпиона, а также поместья в Англии и Нормандии.
Не он один извлек выгоду из этого дня. Королевский повар Тезелин приготовил такое превосходное блюдо, что король подарил ему поместье Аддингтон в графстве Суррей, заявив, что лорды Аддингтона будут отныне готовить это кушанье для коронационных банкетов, то есть единожды за время правления каждого последующего короля28. История дошла до наших дней в разных версиях. По-видимому, речь шла о блюде под названием «диллегрут» (dillegrout) – белой похлебке или супе, приготовленном из каплунов и миндального молока с добавлением сахара и специй.
Коронация Матильды не только упрочила ее престиж и влияние, но также повысила статус ее детей, закрепив за ними право на престолонаследие. Провозглашение Матильды королевой знаменовало начало новой эры и признание женского авторитета. На протяжении веков ни одна женщина в Англии не пользовалась таким почетом. «Отныне королева служила украшением королю, а король – королеве»29.
12
Облаченная в королевский пурпур
Королева Англии занимала высокое и весомое положение в обществе. Ее статус находил отражение в каждой детали церемониала, который регламентировал жизнь королевы, обязуя сознавать всю тяжесть возложенной на нее ответственности. Королева должна была воплощать благочестие, не подлежать упрекам в нравственном отношении, оберегать чистоту королевской крови, выступать в роли мягкого и сдержанного посредника в конфликтах и во всем помогать мужу. Ей надлежало являть пример добродетели, целомудрия, смирения, а также творить дела милосердия. Народ видел в ней «добрую мать, от которой никто не уходил с пустыми руками»1.
Супруга монарха поддерживала согласие при королевском дворе, что подразумевало отказ от личных чувств и привязанностей во имя долга перед королем, ее мужем. Она покровительствовала церкви, ученым, литераторам и художникам. Ее обязанностью было любить мужа и подчиняться ему. Королеве следовало сохранять хорошие отношения с родственниками государя, его советниками и придворными. Время от времени ей приходилось исполнять роль регента, управляющего, законодателя и ходатая.
Поделиться книгой: