Одинокий мужчина желает познакомиться

Утро началось с того, что я свалился с кровати. Второй раз за неделю. Отличий — в прошлый раз это было в комнате Алисы, а сегодня девушка спихнула меня с моей кровати.

— Ой… я опять, да? Ты сильно ударился?

— Пуфик, что ли, подкладывать? — я задумчиво потёр ушибленный копчик и встал.

Алиса смущённо отвела взгляд. На самом деле никаких близких и уж тем более интимных отношений у нас не было и принципиально не планировалось. За себя я мог ручаться, за Алису… тоже, наверное? Началось же всё ещё во время моей болезни, во второй фазе истощения. Я не мог нормально спать, мучили кошмары, и даже крепкое снотворное почти не действовало. Единственное, что помогало — если Алиса сидела рядом. Первые две ночи она чуть ли не спала на стуле. На третью само собой получилось, что вместо жёсткого стула девушка присела на краешек постели. Проснулись мы оба, когда Алиса под утро окончательно вжала меня в стенку, вольготно раскинувшись на большую часть кровати. Весь остальной день отводила взгляд и вообще была непривычно тихая. Но вечером, после трудного для нас обоих разговора девушка уже сознательно устроилась на всю ночь у меня под боком.

Когда же я выздоровел, и необходимость вроде бы отпала — кошмары как тараканы в соседнюю комнату перебрались к Алисе. Так что и дальше мы решили ночевать на одной кровати. Тем более, чего уж себе врать-то, мне было приятно засыпать, когда под боком сопит кто-то тёплый, живой, и опирается на тебя спиной во сне. Пусть вслух я никогда этого не признаю, но я был рад, что повод не отпускать Алису нашёлся. И всё бы хорошо, но обе имевшихся у нас кровати были узки на двоих. Спать у стенки я отказался категорически, не люблю, а с краю Алиса через раз спихивала меня на пол. Иногда как сегодня — неудачно и с синяком.

— Прости. Давай тогда я хотя бы завтра…

— Не вариант. Мы уже пробовали, — вздохнул я. — Ладно, иди умываться первой. А я пошёл на кухню. Исполнять наш ритуал. Раз уж проснулись с утра пораньше.

Ритуалом в шутку мы назвали ежеутреннюю варку кофе. Тоже, кстати, забавная перемена в моей жизни. Я по утрам раньше предпочитал чай, нередко вообще из пакетика. И бутерброд. Алиса неожиданно оказалась страстным любителем кофе. Даже растворимого, пусть от кофе там один запах, но Алиса готова была пить и такой. Стыдливо объяснила, что мать кофе терпеть не могла, и раньше Алиса пила его только в гостях или если самой по дороге где-то купить. Я на это заявил: издеваться над организмом никому не позволю. Со вздохом достал валявшуюся в дальнем углу кухонного шкафа турку и купил натурального кофе. По объёму одна готовка выходила как раз на три чашки, одна мне и две Алисе. Ну а к кофе сами собой появились вместо бутербродов булочки с миндалём и корицей.

— Значит, так, — я налил себе кофе и взял булочку. — С кроватью и правда надо чего-то решать.

— Притащить вторую и рядом поставить. Будет одна общая на двоих.

Алиса сообразила, насколько двусмысленно прозвучала идея. Поэтому нацепила на лицо равнодушное выражение, мол, я просто высказалась. Но я-то её уже знаю хорошо. Не просто так взгляд стал рассеянный и старательно мимо меня.

— Мысль интересная, но не поместится. Они слегка не дотягивают до полутораспалки, плюс бортик. Если что я на днях уже с рулеткой промерил. Точнее, влезет — но ходить по стеночке и выдохнув. Или убирать стол, но это тем более не вариант. Добавь — в этом случае щель в двадцать сантиметров посередине всё равно нам всё испортит. Но обещаю подумать, раз уж начал, — и стащил последнюю булочку.

— Моя, вообще-то, — возмутилась Алиса. — И только попробуй скажи, что девушкам вредно.

— Не скажу. Я вообще за равноправие. Тебе больше кофе, мне больше булочек. И вообще. Какие планы на сегодня?

— Как какие? — искренне возмутилась Алиса. — Сегодня же списки вывешивают. Тех, кто прошёл, — она вздохнула. — Я помню, что ты обещал. Но всё равно нервничаю.

— Ну вообще-то Лев Давидович тебя весьма хвалил. И когда говорил, что рад будет видеть тебя своей студенткой, был искренен.

— Даже не знаю, чем ты его уговорил меня готовить. У него же отпуск. И нет, не хочу знать, не надо мне твоих тайн.

Я пожал плечами. Хотя тут в принципе был согласен, Алисе и вправду лучше не знать, тем более ей у профессора ещё учиться. На самом деле через профессора я и передавал «внебюджетный» взнос, за то, что при необходимости у Алисы поправят балл за экзамен в правильную сторону. Если кто-то чего-то пронюхает, то формально нет ничего криминального, ведь преподаватель ничего не нарушает, помогая готовиться абитуриенту как репетитор. За это и получает деньги, а почём у него занятие, сугубо наше внутреннее дело. Впрочем, в этот раз Лев Давидович действительно оказался приятно удивлён. Абитуриента не просто к нему записали как обычно — родители и чисто для отчётности. Девушка мало того что вообще появилась, так действительно пришла заниматься и подтягивать знания.

— Да какие там тайны? Вечером у нас будет тортик. В честь твоего поступления. Ты же не против?

— Главное — найти, на кого спихнуть и чем оправдать, — улыбнулась Алиса. — Самому хочется праздника, но несолидно. И нет, я не против тортика. Мне их никто не дарил, — девушка неожиданно вздохнула. — Глупо, но я начинаю находить удовольствие в своём новом состоянии. По крайней мере, всегда жутко боялась потолстеть как моя бабушка и стать от этого некрасивой. Зато теперь могу есть в своё удовольствие.

— Я так понимаю — это тебя Катя закормила? — ухмыльнулся я. — Оплата добровольной няньки пирожками? Смотрю, вы очень хорошо сошлись.

— Это всё Оленька. Ей скучно, в садике-то сборная группа, и она там старшая, остальные сплошная малышня. Да я и не против, мне гулять по городу вдвоём даже интереснее. А пирожки и в самом деле хорошие. Катя, кстати, всё намекала, куда ты пропал. Меня вместо себя им спихнул, ага? А сам вообще престал заглядывать.

— Замотался, — вздохнул я. — Я действительно перестал на числа и дни недели смотреть. Точно. Мне нужен праздник. И повод есть. Всё, вечером отдыхаем… — На телефоне тренькнуло почтовое сообщение. По диагонали глянув содержание, я, не доев булочку, вскочил. — Всё, уже убежал. Пока без меня там не наворотили.

Стоило выйти из подъезда, как в лицо дохнуло теплом, но это было давно не июньское пекло. Август — ещё не осень, но лето уже понемногу заканчивается. Медовый и золотой месяц, который для меня всегда пах яблоками, последним солнцем и последней жарой, но тихо и неизбежно всё скоро погаснет, уступив золото фруктов богатству золотых осенних листьев и осенним дождям… Лирическое настроение продержалось ровно половину пути до станции метро, когда на почту в телефоне пришло ещё одно рабочее письмо. Дальше вся поэзия была отброшена, потому что очень захотелось поругаться. Одни пытаются на деле экономить, другие наоборот нажраться в три горла, а в итоге все хором будут спрашивать с меня, почему оно не заработало.

Кабинет с Лёшей мы пока как раньше делили на двоих, хотя он с момента моей болезни официально стал начальником инсталляторов, а я на работу вышел уже в новой должности. И этому имелись две дополняющие друг друга причины. С одной стороны, я не ожидал, что моё предложение на заседании Совета директоров холдинга будет встречено с энтузиазмом. Не арендовать площади, а изначально вложить некоторые средства и построить или перестроить здание чисто под себя. Пойдёт дело — мы легко сможем расширить производство. Не пойдёт — качественных промышленных площадок внутри Москвы немного, и мы всегда сможем сдать площади в аренду. Тем более, наши ребята в состоянии выполнить солидную часть работ по обустройству своими силами, нужны только стены и крыша. Но тогда нам с Лёшей и дальше проще сидеть за соседними столами и обсуждать планы, а не бегать друг к другу через половину этажа. С другой стороны, это облегчало жизнь самому Лёше ещё и по части того, что он всегда мог попросить у меня совета по тем или иным моментам работы начальника, с которыми раньше не сталкивался. А значит, эффективность после прихода новой метлы осталась на прежнем уровне, что добавляло очков репутации уже Лёше в глазах генерального директора.

Зато сейчас, когда я кончил разговаривать и ругаться сначала с архитекторами, потом с подрядчиками — увы, далеко не все работы наши ребята могли сделать сами — Лёша посмотрел на меня сочувственно, но в голосе прозвучала нотка насмешки:

— И как оно, Игорь Данилович, оказаться с обратной стороны?

— Скажи на стороне зла по имени «заказчик», — парировал я. — Плохо. Исполнители все как один тупицы, дармоеды и не понимают полёта моей гениальной творческой мысли. Учти, тебя это отныне тоже касается.

Со стороны Лёши прилетел ещё один смешок, но ответную шпильку остроумия он вставить не успел. У меня на столе затрещал телефон и оттуда раздался высокий голосок одной из наших новых секретарш. Никак не разберу и не запомню, которая из них Вера, а которая Анна.

— Игорь Данилович, вам звонок из Франции. Переключаю…

Я машинально кивнул, пусть секретарша меня и не могла видеть: звонка от месье Жерара Дюпона, через которого мы прорабатывали контракт на поставку будущих производственных конвейеров, я ждал ещё на той неделе. Из трубки тут же послышалось по-русски, но с очень сильным акцентом:

— Задырыаствуите Игор Данилович…

— Здравствуйте, месье… — я в ответ выдал длинное витиеватое приветствие, обратился на чистом французском с парижским выговором. Главное — употребил некоторые обороты, которые выдают именно носителя языка, а не талантливого иностранца. — Я свободно владею французским, поэтому месье Дюпон может задать все интересующие его вопросы напрямую.

Ага, прямо ощущается, как на той стороне напряглись. То, что я бывал в Европе и явно разбираюсь в местных реалиях, они не ожидали. Всё-таки не зря я большую часть своего европейского «турне» жил именно во Франции. Причём изображал из себя не эмигранта, а местного паренька, приехавшего в большой город из глухой провинции. Интересно, меня сейчас станут убеждать в надежде, что из Москвы говорит лопух с деньгами? Или намёк поймут?

— Здравствуйте, месье Игорь. Я очень рад, что вы так хорошо владеете французским…

Говорили мы больше получаса, и меня всё-таки попытались надуть. Разочаровывать я не стал, поддакивал, делал многообещающие намёки, в том числе и насчёт возможной благодарности со стороны поставщика. Контракт-то немалый, не каждый день у них в перспективе вырисовывается шанс продать чуть ли не целый завод. Попрощавшись и повесив трубку, я был мокрый как мышь и ощущал себя чугунной болванкой, которую долго и упорно лупили молотом. А ещё, только закончив говорить, заметил потрясённый взгляд Лёши.

— Ну вы прямо кладезь талантов, Игорь Данилович. Как вы лихо с ними по-французски. Прям завидно. Я вон в институте еле-еле иностранный сдал, не получается у меня. А вы и по-английски, и по-французски.

— Не знаю я английского нормально, — всё ещё под влиянием разговора и мыслей вокруг него, машинально отмахнулся я. — Так, в общих чертах.

— Ну уж в общих. Всем бы так. Вы же в прошлом году очень хорошо вместо переводчика выступали.

Лёшин голос прозвучал с укоризной, мол, не надо прибедняться. История вышла и впрямь забавная. На международную выставку оборудования по автоматике приехало немало иностранных компаний, которые делали заодно лекции-презентации новинок. Для этого из агентства пригласили переводчицу… И конечно же, организаторы выставки искренне были уверены, что девочка «язык знает — на месте разберётся», поэтому насчёт тематики даже не озаботились сообщить. А лексика-то в инженерном деле весьма специфичная, вдобавок в каждой области свой узкопрофессиональный сленг. К таким вещам и самому опытному переводчику требуется готовиться заранее. В итоге мы с ещё одним мужиком растерявшуюся переводчицу вежливо отстранили, и всё время выставки переводили семинары и презентации на пару.

— Да нет, Лёш, английский я именно что не знаю. Вот французский знаю, даже жил там какое-то время и за местного сойду. А по-английски объясниться смогу, но иностранца во мне заметят сразу…

Тут я прикусил язык, сообразив, что сморозил ещё одну глупость, но уже поздно. Не знаю уж, чего про меня теперь Лёша подумает. Но очень меня разговор с месье Жераром выбил из колеи.

— Так, байки я буду травить потом. А сейчас мне срочно надо к Антону Павловичу. Будем обсуждать, как нас пытаются обуть.

Сидевшие в приёмной девочки офис-менеджеры негромко о чём-то говорили друг с другом, блондинка склонила голову к соседке. Кажется, светло-русая — это Вера, а рыженькая это Анна? Или наоборот? Ничего такого предосудительного они не делали, но завидев меня, мгновенно бросили болтать и замерли каждая за своим столом. Два оловянных солдатика натуральных. Причём рыженькая сразу доложила:

— Антон Павлович свободен.

Да уж, заработал я себе репутацию… Моя ночная подлость осталась между нами, в остальном слухи — с чего это Мила вдруг уволилась — ходили самые разные. Однако все сплетники сходились в одном: бывшая секретарша начала из вредности вставлять палки в колёса моему проекту, и я озаботился устранить помеху. И вообще, я милый и душевный человек, но только за пределами офиса, а на работе меня лучше слушать как бога-императора из «Вархаммера».

Стоило мне зайти в кабинет, наш генеральный усмехнулся и показал мне рукой на кресло, мол, присаживайся:

— Здравствуй. Игорь. Да уж, прямо стратег и командующий легионами явился на доклад к базилевсу. Даже не знаю, хорошо это или плохо, но после тебя наши новые девочки прямо из кожи вон лезут, стараясь показать, какие они хорошие и трудолюбивые. Ну раз уж командующий операцией лично пришёл докладывать обстановку, значит, что-то случилось? — дальше его игривое настроение как губкой с лица стёрло.

— Здравствуйте, Антон Павлович, Пока нет, но… и в самом деле случилось. Нечто. Вы удивитесь, но сейчас звонил наш французский поставщик, у которого мы готовимся закупать наше основное оборудование. Всё как мы просили и даже больше. Они, к сожалению, сообразили, что покупкой одного конвейера наши планы не ограничиваются. И что постепенно мы будем у них закупать модуль за модулем по мере масштабирования производства. Готовы фактически взять на себя оснащение не только основной линии, но и периферии. Как бы нам даже удобнее, когда всё от одного производителя. При этом чуть ли не прямым текстом предлагали мне взятку, если я как технический директор пробью строго определённую конфигурацию поставки. Попутно рассыпались в любезностях, что и наша организация не пострадает, и вообще они под это сделают неплохую скидку.

— Та-а-ак, — наш генеральный сейчас напоминал хищника, готового к броску. — И в чём подвох? Иначе ты бы не побежал сразу после разговора ко мне.

— А подвох в следующем. Можно заработать маленькое состояние, продавая танки, а потом уже огромные деньги на их обслуживании. Примерно так с нами и хотят поступить французы. Им немного не повезло. Я выбрал именно их линейку оборудования, потому что так получилось — ещё когда стажировался в Германии — очень хорошо был знаком с их продукцией.

На самом деле я, пока прятался во Франции, именно на заводе этой фирмы работал на сборке этих самых станков, но к делу это сейчас не относится. Для всех по документам после диплома я год имел практику во Франкфурте-на-Майне, отсюда и такие широкие познания в европейской жизни. По документам о стажировке, к слову, я и возвращался домой в Россию.

— Они желают привязать нас по запчастям?

— Не только. Точнее, они очень жёстко хотят нас привязать по запчастям. В первоначальном варианте мы закладывали оборудование, которое может быть чуть хуже и дороже, но зато под него при необходимости можно всегда отыскать аналоги любого узла, комплектующих и расходников в других странах. Закупим ядро у французов, а если заартачатся — всегда остальное нарастим через других. Но именно ядро лучше всего заказывать именно у этого производителя… Они догадались. Вдобавок в перспективе они думают нас привязать не только по периферии, но и по материалам.

— Ага, — Антон Павлович покрутил в руках ручку, затем положил обратно на стол. — Но у тебя есть какое-то готовое решение? Иначе ты бы ко мне не пошёл?

— Просто отказаться от их намёков можно, но тогда они поймут, что их раскусили. Вопрос сейчас уже в деньгах, как бы они не попробовали отыграться на нас потом. Очередной этап монтируется плохо, работает не так, а всё потому, что вы нас не послушали. И отказаться, пока мы не соберём основную часть ядра, уже нельзя. И нам говорят: мы всё ещё готовы помочь, но уже дороже. Наше преимущество в том, что эти ловкачи на данный момент не понимают, насколько хорошо мы знаем их системы. Отсюда мы можем в процессе монтажа запросить «для ознакомления» намного больше технической документации, чем по идее нужно. Я делал в своё время некоторые наброски, их можно довести до ума. Мы оставляем в нашей системе три критических элемента, которые вроде бы создают нам зависимость. Не настолько абсолютную, но лучше я убедить не смог, я — человек подневольный. Думаю, этого хватит, чтобы нам поверили.

— Ага. А сами?

— В Москве, Екатеринбурге и Новосибирске есть профильные НИИ, и главное, я лично знаю некоторых способных ребят. Ручаюсь, мы сможем на основе готового изделия и полученной документации воспроизвести эти узлы сами, в России. Пускай это риск, и начинать расчёты и проектирование придётся немедленно, когда у нас ещё даже сам конвейер не отгружен.

Я резко выдохнул и затаил дыхание: маленькая идея с собственным сборочным цехом, о которой мы говорили в июне, понемногу разворачивалась в нечто масштабное. Пока не самыми крупными размерами — но если моё предложение одобрят, то парой систем сотрудничество с разработчиками не ограничится, никто не будет останавливать налаженный процесс, который вдобавок принёс хоть небольшую, но прибыль. Дальше я загадывать просто боялся, ибо маленький заводик с самого начала уговорил делать с возможностью масштабирования в любые размеры и мощности.

Думал Антон Павлович долго, хмурился и морщил лоб.

— Знаешь, Игорь, ты редкий человек. У тебя горящее сердце, честная и открытая душа, но всё это сочетается с ледяной логикой и острыми как бритва умом и расчётливостью. Ты готов с жаром уйти в какое-то дело до конца, не жалеешь себя — и не спорь, ты сейчас фактически в своём предложении ставишь на кон свою рабочую репутацию. Ошибёшься — в нашей области все друг друга знают, менять специальность и уезжать на другой конец страны, в Москве тебя никуда не возьмут. Но взявшись за дело, будешь его исполнять с иезуитской хитростью, расчётливостью и тщательно выверяя каждый свой шаг, не жалея окружающих. Ибо ты не можешь проиграть, хотя и умеешь проигрывать. — Я аж растерялся, услышав такое. Ждал-то совсем иного. — Наверное, потому я тебе и поверю. Кстати, а насколько в итоге вырастают наши расходы?

— Ну… я делал расчёт, он у вас на столе. Прикид эскизный…

— Чисто порядок, насколько в этом варианте вырастет смета?

— Ну… думаю, около двадцати процентов. Ориентировочно.

— Однако, ты скромный человек. Ни одно дело никогда не укладывается в изначальную смету, но ты, смотрю, и в самом деле экономный. Идеи у тебя масштабные, но меня ты убедил. И знаешь почему? Вот не сидел бы я ни в этом кресле, ни в Совете директоров, если бы без ложной скромности не имел нюха на некоторые вещи. И знаешь, что мне чутьё говорит? Любой бизнес начинается с экономии и получения прибыли, вложить меньше — заработать больше. Но иногда бывает момент, когда надо уметь перешагнуть обязательную жадность и потратить часть сэкономленного и заработанного. Иначе рискуешь потерять намного больше. В три года уложишься со всеми своими идеями?

— Я бы оптимистично сказал год, но лучше скажу два, — я аж выдохнул с облегчением, камень с души упал. Меня одобрили.

Но это точно наш генеральный говорит? Ибо он мужик крайне прижимистый, временами до скупости. Его можно убедить и что ребятам премию надо выписать, ибо тогда мы за досрочно сданный объект больше получим. Или что нам надо оборудование менять и нового человека нанимать. Но это каждый раз семь потов сойдёт и надо чётко делать раскладку с обоснованием причин и потенциальной выгоды. Сейчас же он мою записку почти не смотрел, а сразу поддержал.

— Тогда я твою идею на днях вынесу на Совет директоров и сумею всех убедить. А пока всего доброго и жди решения.

Я встал, немного ошарашенный и растерянный… когда уже возле порога слова Антона Павловича окончательно выбили меня из колеи:

— Да, когда решим и будешь продавать этим французам мёртвого осла уши — с моего одобрения взятку с них всё-таки стряси. Считай это внеплановой премией, одобренной руководством, — за спиной послышался смешок.

Мой мир, кажется, окончательно рухнул. В кабинет я вернулся с таким выражением, что Лёша, который нового проекта деликатно и демонстративно старался касаться исключительно в части будущего монтажа, не удержался:

— Что случилось, Игорь Данилович? На вас лица нет.

— Знаешь, если бы сейчас раскрылись небеса, и перед зданием приземлился бы какой-нибудь дракон, с него слез гоблин и пошёл заказывать нам охранную сигнализацию в пещеру сокровищ, я и то меньше бы удивился. У нас проект в стадии проектирования, но Антон Павлович только что дал мне карт-бланш на всё и даже больше. И это вспоминая, как я ещё зимой его полтора часа убеждал, что нашим конструкторам нужно менять компьютеры, хотя старые вроде бы ещё работают, пусть и древние как мамонты. Чудеса.

Глотнув кофе, я вроде бы успокоился, и руки дрожать от нервного возбуждения перестали, но работа всё равно не шла. И не понять, чего меня выбило из колеи больше — то, как легко Антон Павлович одобрил мою, признаю честно, наполовину авантюру, или характеристика, которую он мне дал. Но вроде и день не закончился, а дел много и надо ими заниматься… За меня решил телефон, который заиграл мелодию опенинг из довольно милого аниме «Волчица и пряности», не знаю уж с чего я поставил на номер Алисы именно эту музыку.

— Ура! Я в списках!

— Да я и не сомневался.

— А я до последнего не верила, пока сама не увидела. И сейчас ещё с трудом верю.

— Отлично. Повод отпраздновать.

— Ага. Когда?

— А давай прямо сейчас.

— В смысле? Рабочий день же ещё.

— Вот и хорошо, меньше народу. Короче, встречаемся на «Парке культуры», жду внизу у перехода на коричневую ветку. Раз я сам себе начальник теперь, выпишу себе выходной, — положив трубку, сам себе сказал: — Ибо работать я сегодня всё равно не в состоянии.

— Алису можно поздравить? — тут же поинтересовался Лёша. — Оленька у нас обрадуется.

— Да, всё, Алиса теперь у нас студентка на следующие пять лет. Её имя в списках тех, кто прошёл. Она вам там, кстати, ещё не надоела? А то постоянно у вас пропадала.

— Как раз наоборот, Катя тоже говорит, что настоящее сокровище кому-то достанется. Как она хорошо с Олей поладила. И вообще, к нам вдвоём приходите, а то Катя уже спрашивает, куда вы пропали. Отпразднуем поступление.

— Ну раз отпраздновать — точно придётся, — улыбнулся я. — Но не сегодня точно. Надо устроить Алисе праздник… да не смотри ты так, будем считать — я нашёл повод. Мне после сегодняшнего разговора точно разрядка нужна.

— Тогда хорошо отдохнуть.

Метро сразу же захлестнуло меня серой деловой толпой, которая как будто сошла с оттиска какой-то гравюры под старину, но про современную Москву. Нет, вокруг меня были не одни деловые люди, торопившиеся из офиса в офис. И молодёжь, и пенсионеры. Всё равно все куда-то спешат, сосредоточенно торопятся. Расточительность — грех, нельзя терять ни одной секунды, ни капли времени. Ведь время — это деньги, возможности, решения и успешные дела, которые нельзя упускать. В итоге вроде тело рядом со мной стоит и даже разумно реагирует на окружающее пространство, только вот в глазах нет души — улетела вперёд в нужное место по своим делам, а тело лишь суетливо пытается душу и дела догнать. Не знаю уж, с чего на меня сегодня накатило такое ощущение. Зато Алиса, которая приехала и меня ждала, в своём ромашковом сарафане ощущалась как самый настоящий цветок, пробившийся через городской бетон.

— Привет. Ты сейчас похожа на воздушный шарик. Развяжется ленточка — и улетишь, вылавливай тебя под потолком, — я шутливо дёрнул Алису за лямку сумочки.

— Я и сама себя ощущаю шариком. Знаешь… Вот стоило пройти через все мои неприятности ради сегодняшнего дня. Я же про это знаешь, сколько мечтала?

— Ага, приятно ощущать себя добрым джинном. А отсюда попутно предлагаю решить ещё одну нашу проблему. Пошли, тут рядом как раз есть одно нужное место. Будем считать, я специально с работы сбежал.

— Одним выстрелом сразу двух зайцев, иначе неинтересно. Вот такой кто-то прагматичный. Просто сводить меня в кафе на тортик нельзя, — съехидничала девушка, но спрашивать, куда мы идём, не стала. Видимо, решила, что я специально не говорю.

Стоило подняться из прохлады метро, как сразу же вокруг нас сгустилась духота до звона в ушах, дневной жар начал плавить тело, нос забил сухой запах пыли от асфальта и машин: утром было прохладно, но к середине дня август старательно всем напоминал, что он вообще-то месяц ещё летний. Короткая пробежка по улице мгновенно выдавила литр пота, заставив мокрую одежду липнуть к телу… заодно подчёркивая фигуру. По крайней мере, проходившие мимо нас молодые парни на Алису заглядывались все как один. И ей, кстати, это нравилось, но именно как обычной красивой девушке, женщине всегда приятно, когда ей восхищаются и восторгаются. Никакого ответного демонского интереса… на этом я себя одёрнул. Хватит мне за Алису переживать и следить за каждым шагом, она взрослая и самостоятельная. Решительно выгоняя из головы лишние мысли, я взял девушку за руку и повёл за собой внутрь нужного нам здания.

С улицы из-за яркого света стеклянные витрины ощутимо зеркалили, так что куда мы пришли, Алиса сообразила, только переступив порог. Ахнула, всё огромное помещение было заставлено матрасами и кроватями. Немного ошалело девушка покрутила головой по сторонам, затем тихонько спросила:

— Игорь, я тебя правильно поняла? Ты что, хочешь кровать покупать?

— Ну да. Нам надо чего-то решать, а обкладывать пол подушками — не вариант.

— Слушай, ты с ума сошёл. Ты на цену посмотри.

— Согласен, — я вздохнул. — Но недорогой раскладной диванчик как бюджетный вариант меня не устраивает. Да, нам с тобой проблемы с поясницей и позвоночником не грозят, даже если будем спать на камнях. Считай меня привередой, но я всё равно буду спать на нормальном матрасе, а не ощущать спиной каждую бюджетную выбоину и комок. Я так полжизни по стране мотался. И раз уж в кои-то веки осел на одном месте надолго, готов потратиться на жизнь с комфортом. Я поинтересовался — здешняя мебель своих денег стоит.

Тут к нам подошла женщина-продавец:

— Здравствуйте. Вы интересуетесь матрасом? Или выбираете готовую кровать?