Помоги проекту - поделись книгой:
Леонид Млечин
Иосиф Сталин, его маршалы и генералы
© Л.М. Млечин, 2004
© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2004
© ЗАО «Центрполиграф», 2004
От автора
Катастрофа, постигшая Красную армию летом сорок первого, по-прежнему остается совершенно необъяснимым феноменом. Этого не должно было случиться! Почему Советский Союз с его милитаризованной экономикой, с огромной Красной армией оказался не готов к войне, которая считалась неизбежной? Почему немецкие войска так легко дошли до Москвы и Волги и победа далась немыслимо дорогой ценой? Как получилось, что десятки миллионов советских людей погибли, оказались в оккупации, были угнаны на чужбину?
Впрочем, часто возникает желание не говорить так много о неприятном прошлом. Что же удивляться, если многие кричат: хватит! Уже надоело об этом рассказывать!.. Так ведь, по существу, еще ничего и не знаем!
А потом руководители правительства удивляются, что дети плохо знают историю собственной страны... Историю заменили мифы. Мифы живут долго, но от этого они не становятся правдивее.
Неужели не интересна история Родины?
Эта книга о судьбе нашей армии. О том, как готовились к войне и едва ее не проиграли. О военачальниках и полководцах. Одни заслужили вечную славу, другие — вечные проклятия.
Часть первая.
Красная армия между двумя войнами
Нарком обороны Климент Ефремович Ворошилов
Никто не знает, как именно проходил разговор в сталинском кабинете, когда в мае 1940 года вождь объявил Клименту Ефремовичу Ворошилову, что снимает его с поста народного комиссара обороны СССР.
Ворошилов просидел в кресле наркома почти пятнадцать лет. Не только он сам, но и вся страна привыкла считать, что во главе Красной армии незыблемо стоит прославленный герой Гражданской войны, создатель непобедимых советских вооруженных сил, лучший друг великого Сталина, воспетый в песнях «первый красный офицер» Клим Ворошилов.
Подчиненные и пропагандистский аппарат так долго восхищались его полководческими талантами, что он и сам начал в это верить. Все, что происходило в Красной армии, было связано с его именем. На любых торжественных собраниях по всей стране Климента Ефремовича выбирали в почетный президиум. Не только красноармейцы, но и пионеры и комсомольцы слали ему свои рапорты и, маршируя, пели:
Были «ворошиловские стрелки» — этим почетным званием и нагрудным значком награждали тех, кто выполнял установленные нормативы в стрельбе из винтовки. Говорили о «ворошиловском залпе», называя общий вес снарядов, которые могли одновременно выпустить все артиллерийские орудия Красной армии. Даже существовали «ворошиловские завтраки» — установленное по его приказу дополнительное питание для военных летчиков: кофе с молоком, булочка и шоколад, которыми в полдень угощали пилотов.
Когда Сталин сказал ему, что придется уйти из Наркомата обороны и принять на себя ответственность за все неудачи Красной армии в Финской кампании зимы 1939/40 года, Ворошилов, надо полагать, был потрясен. Да, тех, кто находился рядом с ним, товарищей по политбюро или армейскому руководству, сажали и расстреливали. Но к нему-то какие могли быть претензии?
Серость и посредственность в сталинском окружении пороком не считались. Зато Ворошилов был очень гостеприимен. Дважды в год, после майского и ноябрьского парадов, устраивал у себя большие обеды, а уж неформальные ужины и вечеринки у него в кремлевской квартире и на даче происходили постоянно. Он рад был видеть и молодежь, которая собиралась у его сына Петра и приходила к детям покойного Фрунзе Тимуру и Тане, которых он воспитывал после ранней смерти родителей.
Клименту Ефремовичу казалось, что его все любят. И он действительно был одним из самых популярных людей в стране.
Он умел располагать людей к себе. Будущий генерал Петр Григорьевич Григоренко летом 1937 года докладывал наркому обороны Ворошилову о приведении в боевую готовность Минского укрепленного района.
Услышав фамилию, Ворошилов спросил:
— Григоренко? Украинец? А мову свою нэ забув?
Будущий генерал ответил стихами:
— О, та ты Шевченко знаешь, — обрадовался нарком. — Вирно! Своего забуваты нэ трэба. Я ж теж украинець. Я нэ Ворошилов. То россияны прыробылы мэни тэ «в». А я Ворошило. У мэнэ дид ще живий, та його в сэли клычуть дид Ворошило...
Когда Сталин твердо сказал Клименту Ефремовичу, что придется уйти из наркомата, Ворошилов, наверное, хотя бы на миг горько пожалел, что все сложилось именно так. Но исправить уже ничего было нельзя.
Встреча в Царицыне
Климент Ефремович Ворошилов родился 4 февраля 1881 года в селе Верхнее Бахмутского уезда Екатеринославской губернии. Его отец служил сторожем на железной дороге. Человек крайне своевольный, с тяжелым характером, он нигде подолгу не задерживался, уходил с работы, поэтому семья нередко голодала. Будущий военный министр с сестрой не раз просили подаяния. Клименту Ефремовичу пришлось работать с ранних лет — он пас скот, помогал в рудничных мастерских.
Мать хотела, чтобы Клим обучился грамоте и мог читать псалтырь и часослов. Он был певчим в церкви. Уже в советские времена, после обильного застолья, член политбюро и первый секретарь Ленинградского обкома Андрей Александрович Жданов садился за пианино, и Ворошилов начинал:
Молотов и Сталин подхватывали.
В двенадцать лет Ворошилов пошел в земскую школу в селе Васильевском, где проучился два года. На этом его образование завершилось. Больше он никогда и ничему не учился. И не подозревал, что нуждается в продолжении образования.
В пятнадцать лет начал работать на Юрьевском металлургическом заводе. В нем рано проснулась бунтарская натура, в восемнадцать лет он уже устроил забастовку в чугунолитейном цехе. Его арестовали и уволили с работы. В 1903 году Клима приняли в Российскую социал-демократическую рабочую партию. После раскола социал-демократов Ворошилов практически сразу примкнул к большевикам. Он устроился в Луганске на паровозостроительный завод Гартмана, где не столько трудился у станка, сколько занимался пропагандой. Революционная работа у него ладилась, и в 1905 году, во время первой русской революции, он организовал на заводе забастовку. После чего попал на полгода в тюрьму.
Темпераментный, умеющий ладить с людьми, Ворошилов стал заметной фигурой среди подпольщиков и в рабочем движении. В первую русскую революцию его избрали председателем Луганского Совета рабочих депутатов. В 1906 году занимался доставкой оружия из Финляндии — под руководством будущего члена политбюро Григория Евсеевича Зиновьева. Ворошилов с гордостью рассказывал, что в распоряжении луганских большевиков была неплохая лаборатория, где в большом количестве делали бомбы.
Летом 1907 года его арестовали. В октябре вынесли первый приговор, достаточно мягкий — ссылка в Архангельскую губернию на три года. Но Ворошилов не стал отбывать срок, а уже в декабре бежал и был отправлен на подпольную работу в Баку. Через несколько месяцев вернулся в Питер, где вновь был арестован. Просидел в Архангельской тюрьме несколько месяцев и был выслан в Мезенский уезд. На сей раз отбыл срок полностью. В 1912 году ссылка кончилась, Ворошилов вышел на свободу и сразу вернулся к подпольной работе. Через несколько месяцев его вновь арестовали и сослали. В 1914-м он освободился и устроился на работу на Царицынский орудийный завод, но вскоре уволился и переехал в Питер.
После Февральской революции Климент Ефремович был избран председателем городского Совета, городской думы и комитета партии в Луганске, где его хорошо знали. Затем вновь перебрался в Питер. В ноябре 1917 года он стал одним из комиссаров Петроградского военно-революционного комитета.
В январе 1918 года Ворошилов возглавил Чрезвычайную комиссию по охране Петрограда. Она разместилась в здании на углу Гороховой улицы и Адмиралтейского проспекта; до революции там располагался санкт-петербургский градоначальник. После Ворошилова здесь обосновался Феликс Эдмундович Дзержинский, возглавивший ВЧК.
В столице Ворошилов не задержался. Его командировали на Украину. В марте 1918 года он организовал партизанский отряд, названный пышно — 1-й Луганский социалистический отряд Климент Ефремович намеревался сражаться с немецкими войсками и сторонниками независимости Украины. Вскоре Ворошилов стал именоваться командующим 5-й Украинской армией, но столкновения с немецкими войсками не выдержал. Его отряды стали поспешно уходить с Украины и вышли к Царицыну, куда приехал чрезвычайный уполномоченный ВЦИК по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа в промышленные районы Иосиф Виссарионович Сталин.
Сталин решил возглавить не только хлебозаготовительные, но и военные дела. Он назначил себя председателем Реввоенсовета Северо-Кавказского военного округа.
Сталин патологически не доверял бывшим офицерам царской армии, которые служили в штабе округа. И когда к нему пришел партизанский командир Ворошилов, не желавший идти в подчинение к бывшим офицерам, они сблизились. Сталин назначил Климента Ефремовича членом военного совета округа. Из бежавших с Украины партизанских отрядов сформировали 10-ю армию, которую подчинили Ворошилову.
Тем временем на базе Северо-Кавказского округа Реввоенсовет Республики сформировал Южный фронт. Задача — создать боеспособные части и наладить оборону города от подступивших к Царицыну казачьих войск генерал-лейтенанта Петра Николаевича Краснова, который не принял советской власти.
Командовать фронтом поставили бывшего генерала Павла Павловича Сытина. Сталин и Ворошилов отказались ему подчиняться, требуя права голоса во всех военных решениях. Сытин пытался объяснить им, что войсками нельзя управлять на партийном собрании, но безуспешно. Сытина поддержал Реввоенсовет Республики и нарком по военным и морским делам Лев Давидович Троцкий. Но это только перевело царицынский конфликт в область личных взаимоотношений Сталина и Троцкого.
Троцкий в конце концов с помощью ЦК и Ленина настоял на своем. Сытин остался на посту командующего фронтом и спас город от наступавших казаков. Ворошилова вывели из состава реввоенсовета фронта, но он сохранил нечто более важное — расположение Сталина.
Порывистый, стремительный, резкий на слово, Ворошилов был, тем не менее, человеком достаточно мягким. Федор Иванович Шаляпин так описал Ворошилова — «добродушный, как будто слепленный из теста, рыхловатый». Он был если и не слабовольным, то во всяком случае легко подчиняющимся чужой воле. И он охотно подчинился Сталину.
Это уже потом, после того как Сталин одержал окончательную победу во внутриполитической борьбе, началось постепенное охлаждение и в отношениях с Ворошиловым. И Климент Ефремович все никак не мог понять, куда же уходит их казавшаяся прочной дружба...
Многие годы они были на «ты», называли друг друга по имени. Ворошилов держался со Сталиным на равных, и генсек не показывал своего превосходства, но неизменно заставлял Климента Ефремовича поступать так, как нужно было ему, Сталину.
Встречаясь с более сильными личностями, Ворошилов часто подпадал под их влияние. В двадцатых годах, когда в стране шла острая политическая борьба, некоторым политикам казалось, что они способны сделать Ворошилова своим союзником. Но они заблуждались. Он мог на короткое время увлечься какими-то идеями или каким-то человеком, однако Сталин всегда умел вернуть его на свою сторону.
В июле 1923 года Григорий Евсеевич Зиновьев, член политбюро, председатель исполкома Коминтерна и руководитель Петрограда, и Николай Иванович Бухарин, редактор «Правды», кандидат в члены политбюро и оргбюро ЦК, отдыхали в Кисловодске. Они были обеспокоены ростом влияния Сталина и придумали, как его нейтрализовать: упразднить оргбюро и избрать секретариат в составе Зиновьева, Сталина и Троцкого. Эта тройка и решала бы все организационные и кадровые вопросы.
Зиновьев и Бухарин пригласили в Кисловодск некоторых видных членов ЦК. Заместитель председателя Петросовета Григорий Еремеевич Евдокимов, крупный военный работник Михаил Михайлович Лашевич и командующий войсками Украинского военного округа Михаил Васильевич Фрунзе поддержали идею передать всю власть тройке.
Зиновьев телеграммой вызвал в Кисловодск и Ворошилова, который находился недалеко, в Ростове, где располагался штаб Северо-Кавказского военного округа.
— Я был на этом совещании, происходившем, между прочим, в пещере, — рассказывал потом Ворошилов, — заявил товарищам мое мнение, сказав, что из этаких комбинаций, кроме вреда, кроме конфуза, ничего не получится. Самым решительным образом выступил против этого: «Я считал и считаю, что комбинация, искусственно склеенная, ничего не даст».
Судя по другим воспоминаниям, Ворошилов поначалу ничего против не имел, но Сталин сразу сообразил, что его хотят лишить власти над партийным аппаратом, объяснил это Клименту Ефремовичу, и тот бросился защищать интересы генсека.
Когда немецкие войска ушли и началась борьба за Украину между большевиками и сторонниками независимости республики, Сталин пытался поставить во главе Украинского фронта своего друга. Но Троцкий решительно воспротивился, считая Ворошилова бездарным в военном отношении. Клименту Ефремовичу достался незначительный пост наркома внутренних дел Украины.
Ему доверили командование небольшими частями, но и в мелких боевых операциях военное счастье обходило его стороной. В биографиях Ворошилова написано, что он командовал войсками Харьковского округа и в мае—июне 1919 года подавил антисоветское восстание, которым руководил бывший командир 6-й Украинской сводной стрелковой дивизии Николай Александрович Григорьев.
Но в июне 1919 года командующий Украинским фронтом Владимир Антонов-Овсеенко из Киева писал в Москву:
«Ворошилов был командующим на определенном участке внутреннего фронта. Имел на нем вначале большие неудачи, поправленные удачами на других участках, где командовал не он. Приписывать себе успех борьбы с Григорьевым он может лишь по большому недоразумению. Донесения его штаба о разгроме Григорьева под Александрией оказались ложными... Утверждения Ворошилова в области его собственных успехов постыдно преувеличены».
Новая жизнь началась для Ворошилова осенью 1919 года, когда Троцкий подписал распоряжение Реввоенсовета Республики о создании Первой конной армии. Ворошилов стал членом РВС армии и оставался на этом посту до мая 1921 года.
Обиженный Троцким Ворошилов стал одним из лидеров так называемой военной оппозиции. В нее вошли выдвинувшиеся в годы Гражданской войны командиры и комиссары. Они утверждали, что бывшим офицерам в любом случае доверять нельзя и назначать на высокие должности можно только коммунистов.
Оппозиция возражала против принятого 12 декабря 1918 года Совнаркомом положения о правах и обязанностях командира армии и фронта. Командующий получал полную самостоятельность в оперативных и стратегических вопросах и право назначения всего командного состава. А комиссара лишили права командовать, оставив ему только функции политического контроля. Ворошилов же искренне считал себя полководцем, который не нуждается в спецах.
Ленин подавил военную оппозицию. Ворошилову и его единомышленникам пришлось отступить. Но глубокое недоверие к бывшим офицерам в нем осталось на всю жизнь. И, уже став наркомом, он позволил органам госбезопасности уничтожить многих царских офицеров, преданно служивших Красной армии...
В марте 1921 года Ворошилов участвовал в ликвидации Кронштадтского мятежа — в роли военно-политического комиссара сформированной для взятия крепости Южной группы войск. В том же году его назначили командующим войсками вновь созданного Северо-Кавказского военного округа (СКВО). Ворошилова избрали членом ЦК партии и членом Юго-Восточного бюро ЦК (оно существовало в 1921 — 1924 годах, руководило партийными организациями Северного Кавказа, располагалось в Ростове-на-Дону).
Своей карьерой он был полностью обязан своему высокопоставленному другу. Сталин из Москвы заботливо следил за продвижением Ворошилова по службе и в партийной иерархии. Климент Ефремович был его вернейшим и искренним сторонником в борьбе против Троцкого.
25 января 1921 года Сталин писал Ворошилову в Ростов, где находился штаб Северо-Кавказского округа:
«Друг!
Дела в Питере и Москве пошли хорошо: платформа Ленина и других собрала огромное большинство. Мы здесь не сомневаемся, что ты, Фрунзе, Молотов, Минин и другие сумеете завоевать Донбасс (съезд горнорабочих тоже за нас высказался), промышленные города и армии. Евдокимов, Мельничанский и Залуцкий помогут. Не мешало бы Петровского использовать на правобережье. Не отдавайте без боя ни одного делегатского места ни Троцкому, ни рабочей оппозиции.
Привет т. Буденному.
Иосиф Виссарионович не упускал случая встретиться с одним из самых преданных союзников. Вот его письмо от 27 августа 1921 года:
«Ну, друг!
Числа 10 августа думаю двинуться в Ростов и далее в Москву. Хорошо было бы повидаться с тобой и поговорить о делах на Юго-Востоке. Если есть возможность, приготовь пудов десять хлеба для меня, если нет, конечно, не нужно.
Жму крепко руку.
Привет Буденному, Бубнову.
После окончания Гражданской войны военная служба Ворошилову изрядно надоела. 2 ноября 1921 года Ворошилов по-дружески обратился к Сталину:
«Дорогой Иосиф Виссарионович!
В Москве я тебе уже говорил о моем намерении переменить свое «амплуа», а сейчас это решил твердо. Работа в Военведе мне уже опостылела, да и не в ней теперь центр тяжести. Полагаю, что буду полезней на гражданском поприще. От тебя ожидаю одобрения и дружеской поддержки перед ЦК о моем откомандировании. Хочется поработать в Донбассе, куда и прошу ЦК меня направить. Работу возьму какую угодно и надеюсь снова встряхнуться, а то я здесь начал хиреть (духовно). Нужно и меня пожалеть.
Крепко обнимаю.
Но Сталин не захотел расставаться с одним из своих главных союзников в армии, хотя тогда и не предполагал, что очень скоро сделает Климента Ефремовича военным министром.
Северо-Кавказский округ в двадцатых годах отнюдь не был тихой заводью. На юге России, в Ставрополье и на Кубани не утихало повстанческое движение (см.
В ноябре 1921 года Ворошилов докладывал в Москву:
«Около 55 процентов состава войск ведут непрерывную борьбу с бандитизмом, тенденции коего, несмотря на приближение зимы, не склонны идти на понижение. К началу ноября силы повстанцев в округе представляются в количестве 95 банд, организационной силой примерно 4500 сабель и около 1000 штыков при 60—70 пулеметах разных систем...
Основной и главной силой повстанцев было и есть стремление к свержению советской власти, почему всякое осложнение обстановки в масштабе республики, будь то в Закавказье или на западных границах в равной мере, но отзовется немедленно в СКВО в смысле открытых восстаний...»
Ворошилов приказал повстанцев, взятых в бою с оружием в руках, «беспощадно расстреливать», семьи их выселять, имущество отбирать и передавать беженцам. Служба на Северном Кавказе укрепила в нем представление об опасном внутреннем враге, который только и ждет сигнала извне, чтобы восстать.
Когда Ворошилов командовал округом, он столкнулся и с чеченской проблемой.
Во время Гражданской войны чеченцы поддержали большевиков и сражались против белых войск генерала Антона Ивановича Деникина. Советская власть хотела их поощрить: из станиц стали выселять терских казаков, которые, напротив, воевали на стороне белых, а казачьи земли отдавали чеченцам.
В конце 1920 года на Северном Кавказе образовалась Горская республика. В нее входили округа: Чеченский, Ингушский (Назрановский), Северо-Осетинский (Владикавказский), Кабардинский, Балкарский, Карачаевский и Сунженский.
В 1922 году из Горской республики выделилась Чеченская автономная область (в 1924-м выделилась и Ингушская автономная область, их объединили в 1934 году).
10 ноября 1922 года информационный отдел ГПУ сообщал руководству страны:
«С прибытием в Чечню красноармейского отряда в 400 штыков, 100 сабель и трех пулеметных команд с 50-ю пулеметами настроение чеченцев внешне улучшилось, однако положение в Чечне остается весьма серьезное.
Отношение чеченцев к Советской власти враждебное. Местные националисты ведут усиленную агитацию среди чеченцев и пользуются большим сочувствием населения. По многочисленным сведениям видно, что деятели-националисты прилагают все усилия к тому, чтобы окончательно сорвать продкампанию, организовать вооруженные отряды для борьбы с Советской властью и объявить ей «священную войну». Обширная агентура националистов, состоящая из мюридов и митаев, успешно работает среди населения; как в плоскостной, так и в горной Чечне царит полное безвластие.
Некий Али Бамат Гирей Хаджи, стоящий во главе националистической организации и пользующийся популярностью среди чеченцев, стремится захватить в свои руки власть в Чечне. Гирей Хаджи организована банда в 600 человек местных жителей, расположившаяся в районе крепости Шатой. Выезд из крепости русским и чеченским совработникам не представляется возможным».
21 января 1923 года Ворошилов писал Сталину (сохранена стилистика и орфографя оригинала):
«Дорогой Иосиф Виссарионович!
Поздравляю тебя еще с одной автономией! 15 января в ауле Урус-Мортан, что в двадцати четырех верстах от г. Грозный, на съезде представителей аулов (по пять человек от аула) чеченского народа при торжественной обстановке провозглашена автономия Чечни.
Выезжали в Чечню Микоян, Буденный, Левандовский (Михаил Карпович Левандовский, профессиональный военный, многие годы служил на Северном Кавказе, в 1938-м командарм 2-го ранга Левандовский был арестован и расстрелян. —
Поделиться книгой: