Эдуард Лимонов
Зелёное удостоверение епископа, сложенное вдвое: Стихотворения
Публикуется с сохранением авторской орфографии и пунктуации
Редактор-составитель Даниил Духовской (Дубшин)
Издатель П. Подкосов
Главный редактор Т. Соловьёва
Руководитель проекта М. Ведюшкина
Художественное оформление и макет Д. Изотов
Арт-директор Ю. Буга
Корректор О. Смирнова
Компьютерная верстка Д. Изотов, А. Ларионов
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Эдуард Лимонов (наследники), 2023
© Художественное оформление, макет. ООО «Альпина нон-фикшн», 2023
* * *
О сборнике
Судя по всему, этот десятый сборник стихотворений, если отсчитывать со времени выхода из лагеря, будет последним.
А то скоро, кроме меня, никто не будет их понимать, моих стихотворений.
Чего-нибудь особенного сказать не могу. Честно видел мир вниз головой. Такой он и есть.
Зелёное удостоверение епископа я заслужил.
Обратите внимание, что дух мой плавает свободно, где хочет, в космосе, в Париже, в Монголии, в местах и временах. Где придётся. Поскольку я живу во всех измерениях. Ну что делать…
Э. Л.В Соединённых Штатах
У Соединённых Штатов железные зубыОттуда доносятся крики и хрипы приговорённых к смертиУ Соединённых Штатов тёмные тюрьмыТам повсюду стоят электрические стульяА с них на ремнях свисают поджаренные током…Это в Соединённых Штатах делают смертельные инъекцииместные длинноносые доктораЭто в Соединённых Штатах, брат!В Соединённых Штатах!Там переваливаясь по-хозяйскиНа тебя идут угрожающие брюхатые полицейскиеТо что часть из них – чёрные, дела не меняет,У них такие же железные зубы.И железные загривки, брат,То что они чёрные, это ещё хуже,Ещё бесчеловечней!Ещё более похоже на Ад!В Соединённых Штатах, брат.В Соединённых Штатах…«От судьбы ты не спасёшься…»
От судьбы ты не спасёшься.Даже если ты проснёшься,Отряхая сон дурной,Ты на финишной прямойМать твоя рычит из гроба,Скоро встретитесь вы оба,Во вселенной злой.Эй, пушинка, стой!Подожди-ка, лучик света!Ну не мать моя ли это?Плавает в пыли.В виде злой сопли…«Рвы, канавы, злые травы…»
Рвы, канавы, злые травыВетер, ветер ледянойГероически корявыОфицеры и конвойЖизнь со смертью – два злодеяНеразлучны и хмельныЗахлестнула гонорреяГениталии страны«Стояли древние армяне…»
Стояли древние армяне,Как розоватый камень гор,Явившись всех племён заранеИ оставаясь до сих порТакие старые армяне,Античные, их разговорО хеттах нам напоминает,Когда на утренней зареЦарь хеттов всех их собираетНа Арарате, их горе…«Жили индейцы и горя не знали……»
Жили индейцы и горя не знали…Весёлые тыквы в полях возлежали…Но к ним вдруг приплыл отвратительный сбродСектант длинношеий, монах-идиот(А вам бы бы ружья, или пулемётИ их отразил бы индейский народ)Но к вам подселился уродливый сбродПохабные люди, преступный народИ вы благородные, с кровью оленейПод этою массою пали давленийРазброс технологий. Ружья с хрупким лукомА то бы вы дали бы всем этим сукам…«Все улыбчивые девки…»
Все улыбчивые девкиСтанут облакамиВозлежать на горных склонахШевеля бокамиВсе мужчины длиннополыСтанут как больныеНе ходите дети в школыИскривляя выи…А ходите на плацдармыС длинными рукамиИ тащите за собоюПулемёты сами…Заправляйте туда лентуВзрослыми рукамиИ стреляйте как студенты,Что с большевиками…Свои судьбы повязалиИ берите с махуТелеграфы и вокзалы,Разорвав рубаху…Своих мёртвых хороните,Слушай ты, корочеНе теряй, не обронитеНи часа, ни ночи«В известном смысле все сошли с ума……»
В известном смысле все сошли с ума…Уснул Джонн Донн, а с ним уснули стулья.На стёкла вдруг легла египетская тьмаУ смерти высока её фуражки тулья…Уж девятнадцать лет как Бродский опочилНе знает ничего, что на земле случилосьВ Венеции своей наверное он сгнил,Пока тут на земле сражалось и возилось…Каддафи улетел, и Сирия бледнаСражаясь сквозь песок свои кровавит камниОткрыты чёрных дыр слепые имена…Ну ладно, а теперь проследовать куда мне?В известном смысле все сошли с ума,В Америке как чёрт верховодит ОбамаПридёт после него к нам пожилая ДамаЧтоб погубить евро и сделать эксгума…«Простой моряк, веслом колышущий…»
Простой моряк, веслом колышущийЗдоровьем крепким ярко пышущий,Держащий заповедный румбНет, не чахоточный Колумб,Нет, не Порфирий-ОлеарийНе Меренри, не МагелланА просто вдохновенный парий…И корабельный хулиган«Мы помним удлинённое лицо…»
Мы помним удлинённое лицо,И платье голубого цветаТы казнена была в конце-концовМари-Антуанетта…«Похож на ёлку Млечный Путь…»
Похож на ёлку Млечный ПутьВ Рождественскую дату…Спешу себя в тебя воткнутьПод юбки все твои куда-тоВ мерцании обильных звёздКак злые лампочки в горохеВернулась память древних слёзО боге персов, о Мардоке…В железной юбке и с мечомНа черепах сидят тиарыДвуглавый, страшный, нагишомМы – то ли гунны, то ль татары…«Из ботанических садов…»
Из ботанических садовИз грандиозных рощВоспрянет бледен и багровПалеоцентный хвощДыханье мёртвое землиПоглотит кораблиИ от блистательных каютВсе ручки отпадут…«Ох и холодно в Клину…»
Ох и холодно в Клину!Чайковский у каминаХрупкий молодой мужчина,Приобщается к вину!«Воспеть мошенников, воров, авантюристов…»
Воспеть мошенников, воров, авантюристов,Кто девушек хватает и везёт.В те города, где графы Монте-КристоГде биржи, галереи, бутерброд…С икрой. И замечательные винаВот он идёт, он – проклятый семьёйРоскошный мускулистый сволочинаЛюбимый твой, вот кто любимый твой..!«Шерстяное одеяло…»
Шерстяное одеялоТы меня собой кусалоШерсть верблюда из ТуркменииИ ты пахло кизякамиИ фруктовыми дровами,Укрепляя нас во мненииЧто пустыни Туркестана,Где песок в углу кармана,Каждый раз отыщется.Что недаром свищетсяМолодая непогодаВ гуще странного народа.Где волкам там рыщется«Распутин был мужик с кольцом…»
Распутин был мужик с кольцомВ мохнатом и помятом ухеЖил в Петербурге хитрецом,То в духе был, а то не в духе…Свой врачевательский талант…Григорий был мужик противный,Гапону и Махно был братИх родственник был инстинктивный…И шёлковой рубахи в знойРаспахнут ворот был китайскийСапог, как водится, смазной,Нечёсанною головойПредвосхищая гнев хозяйский…«Какой из глины зиггурат…»
Какой из глины зиггурат!А вдалеке блестит Евфрат.Там тигр степей на кабанаСлюну роняет дотемнаТам с тёмною гадюкой схожШумер ползёт, сжимая ножИ ассириец из пещергрядёт. Шумерский офицер…На зиггурат садится БогЖужжа как майский жук рогачКак бы осою на пирогТуда, где скал и речек срачьЦветёт цветок мохнатый хвощь…А с неба разразился дождь…«Арестовали генерала…»
Арестовали генерала.Арестовали как попало.Большой и толстый генералСидит в очках, в тюрьму попал…Сидит сычом он за решёткойС двумя серьгами и бородкойС большой и сытой головойУжо попался. Вон какой!Дрыманов. Да. Нет, Добронравов?Он раньше заключённых билСейчас сидит, лишённый правовКак ангел, но лишённый сил…Я таких видел на промзонеОни брели как матерьялВ то время как на нашем тронеУже не Сталин восседал«Я уйду от вас жить в за другие миры…»
Я уйду от вас жить в за другие миры,Чтобы вы рядом бы не вонялиЛучше жить мне в окрестностях чёрной дырыЧтобы ноздри от вас не страдали…За созвездьями ночь, словно шило в мешкеИ уколы от звёзд постоянныОтдохну от вас там, в световом далекеГде планеты свистят окаянны…Не любили меня, и понять не моглиЭти жалкие русские трупыВот лечу мимо вас в межпланетной пылиВыбегайте, набросив тулупы…«Лето кончается. Скорбные жёны…»
Лето кончается. Скорбные жёныВышли в кистях с бахромой на балконы,Рюмка ликёра в дрожащей рукеКосмос им ножку ласкает в чулкеВыпячен зад. Сиськи туго набухли.Скорбные вдовы, чтоб вы не протухлиМигом зовите к себе молодцовС шпорами, саблями, с шёлком усов…«Когда ослабеют морозы…»
Когда ослабеют морозы,И кончится силы запас,Во всякие разные позыЛюбимая впутает ВасПройдут чередой небылицыПро рыцарей и королейИ как молодой насладитсяСклонялся над нею еврейКак тискали, мяли, толкалиКак долго куда-то везлиКак женщиною обладалиПолковники и короли…8 марта
Продавали цветыОбувь драили щёткиВ этот день веселилисьСоветские тёткиВ крупных кепках грузиныПродавали мимозуОтправлялись на югНеспеша паровозы…И рабочие вместе с крестьянамиСмели быть молодыми и пьяными…«Сейчас кто-то счастлив в Париже…»
Сейчас кто-то счастлив в ПарижеВесёлая пара живётПроснулись, придвинулись ближе,И парень девчонку сосётИз тьмы голубых ЮгославийГде персик и слива цветутПрислали им для заздравийБутылок и мёда уют.Камин согревает ребят…Нехитрое счастье полощетВ окне старых зданий парадИ ветром взметённые рощи«На дорогах люди…»
На дорогах людиС железом и бронзой.Ищут меня, ищутВ полях кукурузныхМежду ними девка.С жёлтыми глазами.Хвост и брови кошки,С острыми когтями…Потому и кошкаЧто она кошмарит,Разорвёт мне глотку.И хвостом ударит…«Упившийся славой по горло…»
Упившийся славой по горлоМатрос, президент, фронтовик.Мальчишек в бандитов распёрлоУ девок на каждой парик…Прошли благодатные годы,С ружьём, без ружья, вновь с ружьём.Сменились в России народы,А мы всё отрядом живём.Прошли необъятные степиВ коляске проехал МахноХватило великолепий,И стало как прежде темно.««Дальше ты живи один»…»
«Дальше ты живи один»,– так она ему сказалаИ по мосту (глыбы льдин)На тот свет перебежалаВот и стал он жить один(Сколько ему было, деду?Нет, не семьдесят один.А все сто ему к обеду)Он ходил в своём пальтоВесь негнущийся как палкаНевидимый на фотоМногим было его жалкоЧто, седая голова?Он ходил к ней на могилуИ охранников словаБыли по фиг некрофилуДа, он с нею говорил…Но язык был непонятенОн на снег ей приносилДве гвоздики красных пятен…«Я хожу по лезвию бритвы…»
Я хожу по лезвию бритвыВсё более и более острому, бритвы.Я повторяю таинственные молитвыКоторые употребляли буряты и бриттыЯ худ, как осы бывают сбитыЯ как индус, когда они не рахитыА на деревьях висят разбитые корыты…(Имеется в виду, что дырявы они и побиты)«Похороните меня в самой забытой из могил…»
Похороните меня в самой забытой из могил.Чтобы там ветер пронзительно выл,И подходили к могиле волкиТопорща седые старые холкиЧтобы окраинных изб окошкиБыли видны бы глазами кошкиА уж глазами призрака и подавноПохороните меня по-древнему стародавно…В рыбном ресторане
Осьминог с отварным картофелемНапоминает старуху профилемВолосы серые, белое мясоПаука ли покров, ананаса?Осьминог! Осьминог! Осьминог!Ты прополз под водой сто дорогТы проплыл вдоль загадочной АзииТак что бельма твои повылазилиГоворят, что пускаешь чернилаЕсли вдруг испугала тортиллаКоль встаёт среди вод как доскаТень акульего плавникаЗдравствуй доктор, ночной счетоводЧто со стами руками живёт!Осьминог с отварным картофелем.Старым Фаустом, злым МефистофелемВозлежит на тарелке морскойЯ сижу с приподнятой рукойИ смеюсь, осьминога отщипываяИ картофелем сладостно всхлипывая…Гусев
Всё Дом Художников, и ГусевКоторый книгу мне издалЯ помню, Лизу приглашал,Она ходила точно струсив.А он нам скотчи всё таскал…Так Гусев… Было это в прошлом.Куда он делся вдруг, исчез?Москва у нас не чёрный лесКуда пропал, такой хорошийВ какую армию залез?Художник бодрый молодойСторонник прогрессивных взглядовО, джентльмен страны роднойКоторой вряд ли это надо…На демонстрации друг с дружкойНа демонстрациях ходилС приёмным сыном свежей стружкойПовязка, серп и молот был…Затем прошли куда-то годы…Я спрашивал – мне донеслосьРастит он сына для народаИ сына вроде удалось…Затем трагедия: сын выпалПод утро выпал из окнаНе пил, ни водки, ни винаИ всё. Судьбы ужасный выпад…Я не осмыслить здесь пытаюсьЯ здесь в смятении душиЗачем трагедия такаяВедь сколько ты не тормоши,Всё ж нам останется в остаткеМогучий юный ангел-трупА Гусев оказался шаткийСоздатель оказался груб…Жениться заново, добитьсяРожденья сына своего.И в сына этого вцепитьсяКак будто он большая птицаИ не отдать уже его…Но это так бы сделал я бы…А он лежит а он молчит…Вокруг сидят безмолвно бабы.Валерку помнит и дрожит…Всё. Дом Художников закрыт…«А старый солдат свои рёбра смотрел…»
А старый солдат свои рёбра смотрелИ песню такую сквозь зубы он пел«Нам, старым солдатам, пекинская пыльПо вкусу и цвету знакомаА через границу мы шли в полный штиль,И лишь полыхала солома»А старый солдат, облучённый не разНашарил рукой свой невидящий глазСтудёные воды, байкальский баркасОчнулся. Палата. Мы дома…Ты в клинике подлой, засранец, лежишьА ведь ожидает ВалгаллаТам место есть тёплое, что ты дрожишь,Валькирия даст одеяло«Валяться нам мокрым и хмурым днём…»
Валяться нам мокрым и хмурым днёмВполне вперемешку с нечистым бельёмМгновенно бы Господи, умиратьА не бы ворочаться, чтоб не страдать…Патроны! Патроны! А что от них толкуКогда нет руки и устроил прополкуСтоящий вдоль нас, как комбайн БТРНу вот тебе, парень, и музыка сфер!«Я не знаю, мне нет духа…»
Я не знаю, мне нет духа,Вертикального пространстваЧтобы в небеса забратьсяГде и солнечно и сухоГде летают авионы,Где Господь проходит бодро,Облаками его бёдраКамуфляжно заслонёны…«К пальмам! Хотя бы в последние месяцы…»
К пальмам! Хотя бы в последние месяцы!Здесь с отвращения можно повеситься!Мне перед тем как в последний voyage,Нужны вы пальмы и ласковый пляжЕду я в «Форде» в ужасный ЦентрПо улицам серым от ноябряНет, не таким вы хотите меняВ эти последние несколько centСотен, ну дней моих с вамиВсё же хотите чтоб я мою ногуБы опускал бы в Карибов берлогу«А Джона Сильвера пиджак…»
А Джона Сильвера пиджакИ деревянная ногаОн на подростков давит так,бегут, как тараканов стаяПо всей России разъезжая!У Джона Сильвера серьгаИ попугай; в могучем ухеТопчи английские лугаВ них делай дырки как в гросс-бухеТампоня выстраданный путьА мог болтаться он на рее!А мог служить бы как-нибудьОн коком в Яффе иль ПирееОднако бродит ветчинойИзвестный в дюнах Сильвер-окорокКосичкой грязной и седойИспанский флот пугая околоАнглийские, как дикий зверьПираты пьют на цепь посаженыПро их жестокости, поверь,Не зря баллады эти слажены…«– Ты не боишься слова «рак»…»
– Ты не боишься слова «рак»?Ну как же так!Ну как же так!Хотя б из языка эзоповаНе выбрал слово дядестёповоС длинножирафьей головойА выбрал вон трёхчлен какой!– Да я его не выбиралЕго Создатель мне послалКак кошке нудной, обосравшейсяИль слишком высоко забравшейся…«Я готовился к приходу…»
Я готовился к приходу,Мылся, одевался, спалА потом сидел и ждал,Появления народуВесь одетый, как парадныйМаслом писанный портретИсхудавший, безобразныйСтарый молодой поэтСвитер был из трикотажа,Был пиджак – воронья мастьГубы, подраная саржа,Зубы чтоб на зубы кластьСмерть смотрела через очиПриходите поглядетьБуду я на краю ночиСильным призраком корпеть«Появляется надежда…»
