Путь домой

Путь домой

Глава 1

1

Когда-то в моей юности бытовала поговорка, принесенная демобилизованными со службы, знакомыми ребятами. «Есть на свете три дыры» — говорили они — «Термез, Кушка и Мары». Считалось, что хуже не бывает попасть служить в любой из этих трех городов. Чуть позже я услышал похожую поговорку из уст Советского офицера: «Дальше Кушки не сошлют, меньше взвода, не дадут», что только подтверждало первую поговорку. И многие мои знакомые, уходя в армию, тихо молились про себя, шепотом повторяя заветные слова: «Только бы, не Термез, Кушку и Мары!».

Хотя, от некоторых вернувшихся со службы, я слышал и прямо противоположное мнение об этих городках. Термез, к примеру, хоть и считался жарким и знойным городом, но был областным центром, и в принципе, достаточно лояльным к служившим на его территории солдатикам. А с каким восхищением отслужившие там рассказывали о фруктовых деревьях, абрикосах, яблонях, персиков растущих вдоль улиц, как в других городах растут тополя и клены, вообще было не передать словами. К тому же никто не запрещал есть плоды с этих деревьев, хотя несколько позже слышал, что за счет выхлопных газов проезжающих автомобилей, якобы эти фрукты, могут быть ядовитыми. Впрочем, во времена СССР, к солдатам везде относились достаточно хорошо. Мары, тоже находилось в довольно большом оазисе, и считалось достаточно неплохим городом для проживания, а тем более службы. В Туркмении, хватало городов и похуже. Кушка, наверное, и была, одним из таких городов, хотя если сравнивать с тем, где я сейчас находился, наверное, даже Кушку можно было бы назвать вершиной цивилизации.

Вы слышали когда-нибудь о Панамериканском шоссе, протяженностью в тридцать тысяч километров? Оно якобы начинается на севере Аляски у городка Прудо-Бей, и заканчивается в городке Ушуайя, на самом кончике Аргентины, неподалеку от мыса Горн. Так вот, на самом деле, шоссе прерывается значительно раньше. Спустя двенадцать тысяч восемьсот пятьдесят четыре километра шоссе обрывается в крохотном поселке Явиса, расположенном на небольшом полуостровке образованном слиянием рек: Чукунаки, Чика и Явиса, у самой так называемой Дариенской дыры. Чем она так знаменита? Чем может быть знаменита Дыра, если, возле нее оборвалось шоссе, тянущееся с самого севера Аляски, и заканчивающееся неподалеку от Антарктиды? Ста километрами заболоченных джунглей? Полным отсутствием сколь-нибудь проходимых дорог? Двумя, довольно агрессивными племенами индейцев, не желающих менять свой уклад, и потому до сих пор живущих в соломенных жилищах в самом сердце джунглей? Тайными тропами Колумбийских боевиков и наркоторговцев?

Кто знает? Но еще совсем недавно даже об этом поселке, знали очень немногие. Дорога, которая как считается относящаяся к тому самому Панамериканскому шоссе, заканчивалась примерно в трехстах километрах от поселка. И фактический разрыв превышал не сто километров, как сейчас, а все четыреста с лишним. И хотя, сейчас многие склоняются к тому, что разрыв составляет не сто, а всего лишь восемьдесят километров, но попробуй их преодолей, через джунгли, кишащие дикими животными, ядовитыми растениями, болотами и горными перевалами. Впрочем, все это лирика.

Я не помню своей смерти, наверное, это не самый приятный момент, который стоило бы запоминать. Впрочем, помимо этого из памяти вылетело многое, принадлежащее бывшему владельцу этого тела, точнее сказать последние несколько дней, начисто стерты из его памяти. Но учитывая то, как он вел себя с самого детства, меня ничуть не удивляет факт того, что ему объявили вендетту, или по простому — кровную месть.

Пожалуй стоит рассказать немного о себе. Точнее о том, в чьем теле я сейчас нахожусь. Моя раса называется — самбо. То есть потомок индейца и негритянки. У меня смуглая кожа, слегка приплюснутый нос, и имеется некоторое сходство с выходцами Африканского континента. Но назвать меня натуральным негром, пожалуй нельзя. Помните Дуэйна Джонсона — Люка Хоббса из фильмов «Форсаж», или например Лудакриса — Теджа Паркера из той же франшизы. Они как раз яркие представители Самбо. Хотя до Хоббса по комплекции, мне конечно далековато, но на щуплого паренька принимавшего ставки на гонки, и хорошо разбирающегося в компьютерах, я похож довольно сильно. Правда, учитывая то, что на дворе начало шестидесятых, компьютеры представляют собой скорее огромные здания с кучей оборудования, и крохотной памятью. В общем даже такой юзер, каким был в прошлой своей жизни я, сейчас бы сошел за профессора какого-нибудь Университета, появись в это время, хоть один нормальный компьютер.

Но пока, я всего лишь Уго Веласкес — семнадцатилетний парнишка, из всеми забытого городка Явиса, расположенного в неподалеку от Дариенской дыры, непроходимых джунглей на границе с Колумбией. Где даже невозможно проложить дорогу, чтобы соеденить в одно целое, самое протяженное шоссе в мире.

Я родился в довольно зажиточной и можно сказать влиятельной семье. Отец владел банановыми плантациями в верховьях реки Чико, раскинувшихся примерно на трех десятках гектарах освобожденной от джунглей земли, расчищенной благодаря помощи индейцев Семако, выходцем одного из племен которых он и является. Именно здесь, на плантации, я сейчас и нахожусь прячась от преследования разъяренных кровников, жаждущих мести, зализывая свои полученные от них раны.

Помимо банановой плантации семья владела двумя пирогами, выдолбленными из цельных стволов дерева дариен. Б о льшая имела длину в двадцать метров, и была способна перевозить до трех тонн полезного груза, или до двадцати пяти человек одновременно. Вторая была чуть меньших размеров, но и она прилежно исполняла свою роль речного грузовика, способного перевезти до двух тонн фруктов, овощей, да и вообще любого груза, который было возможно уложить между двумя ее довольно узкими бортами. При этом обе лодки были снабжены сорока и двадцати пяти сильными подвесными двигателями соответственно. Одно то, что семья владела этими лодками, уже поднимало ее на небывалую высоту среди соплеменников. Учитывая, что в округе имеется всего одна более или менее доступная дорога, проложенная по земле, а все грузы большей частью перевозятся именно по водным артериям, это позволяло семье жить без особых забот и смело смотреть в завтрашний день.

Но и это было еще не все. В конце 1960 года, отец, наконец решился и приобрел новенький, только что появившийся в продаже «Форд» f-100 пикап грузоподъемностью в пятьсот килограмм, с 223-кубовым шести цилиндровым двигателем мощностью 139 лошадиных сил. Мой средний брат Фернандо, только что закончивший школу вождения в Турбо, небольшом городке на территории соседней Колумбии, куда его на целых три месяца отправляли учиться, был страшно горд тем, что отец доверил ему этот автомобиль. Только благодаря этому, доходы семьи возросли сразу же на треть.

С каждым годом семья, все тверже становилась на ноги. К мнению отца многие прислуживались, и уже дважды ему предлагали место мэра нашего городка, но он пока еще размышлял, стоит ли заморачиваться этой должностью, хотя и понимал, что помимо общественного мнения, она приносит и неплохие денежные дивиденды в семью. Хотя бы потому, что все договора на поставку сельскохозяйственной продукции обязательно проходят через мэрию. Впрочем, средств, хватало и без того, и потому каждый раз, отец отдавал свои голоса своему старому приятелю, который в ответ оказывал тоже немалую помощь нашей семье.

Все складывалось более чем прекрасно, если бы за десять лет до этого момента, в 1948 году, на свет не появился бы Уго Веласкес, в чьем теле я сейчас и нахожусь. Мои единокровные братья и сестра были гораздо старше меня. Первая жена моего отца, скончалась родами в 1942 году, подарив миру мою сестру Ану Марию. Братьям к тому времени был пять и семь лет. Отец, приняв на руки крохотную дочь, решил, что негоже его детям оставаться без материнской ласки и потому взял себе вторую жену. Ею оказалась, Изабелль Гарсия, наполовину негритянка, ставшая спустя два года мой матерью. К старшим детям она относилась ничуть не хуже чем ко мне, и потому, хоть и не считалась родной, но все мои братья и сестра, неизменно относились к ней как к родной матери и не называли ее иначе, чем — мама.

К сожалению и ей был отпущен господом, не такой уж большой срок, и едва мне исполнилось пятнадцать лет, она тихо отошла во сне. Чуть позже, спустя всего полтора года, ушел и отец. Впрочем, к тому времени, семья прочно стояла на ногах, и никто не сомневался в том, что наше положение, останется столь же прочным, несмотря на потерю отца.

Уго с самого детства был непоседливым ребенком. Если старшие братья и сестра пошли в отца, стараясь относиться ко всему обстоятельно и неторопливо, как говорится: отмерив семь раз, они еще сомневались, стоит ли резать, или нужно замерить еще разок, на всякий случай. То Уго, был слишком импульсивен, для того, чтобы долго размышлять. Он быстро прикидывал, то задание, которое было ему предложено, и в первую очередь искал не правильных, а скорее легких путей, для его исполнения. В итоге, хотя что-то и получалось, но далеко не факт, что полученная вещь, была качественной, и долговечной.

Вторым его недостатком, хотя вряд ли можно было бы охарактеризовать этим словом, была все та же импульсивность. Если в отношениях со сверстниками, его братья пытались отстоять свои действия словами, то Уго вначале бил, а уж потом разбирался, кто прав, а кто виноват в случившейся драке. С одной стороны, его побаивались, и некоторые считали его лидером, с другой, таких было очень немного. Скорее это были те, кто не мог постоять за себя сам, и потому прилипали к более сильному, на правах подпевал.

Еще Уго был очень избалован. С одной стороны в этом были в какой-то мере виноваты его родители. Все же Уго, был младшим в семье, и вся нерастраченная на старших детей ласка, отошла в первую очередь именно к нему. К тому же к моменту его рождения, семья, уже достаточно прочно стояла на ногах, и потому ему, практически ни в чем не отказывали. Если он видел появившуюся в местном магазине, какую-то игрушку, то чаще всего, вскоре, она оказывалась у него. Причем, далеко не факт, что получив требуемое он успокаивался и наслаждался полученным. Как раз наоборот. Чаще всего, полученная вещь забрасывалась в дальний угол уже через несколько дней, а ему хотелось чего-то новенького. Так, уже в двенадцать лет, одновременно с приобретенным для семьи пикапом, Уго получил в подарок, только что появившийся в продаже итальянский ста пятидесяти кубовый мотороллер «Веспа», и с тех пор, только его и видели. Едва исполнив данное ему поручение, он тут же исчезал из вида, и появлялся дома, уже ближе к ночи. Это был пожалуй единственный подарок, от которого оторвать Уго, было практически невозможно.

Что именно произошло в тот злосчастный день, было мне неизвестно. Очнулся я в небольшой пещерке, образованной корнями растущего на берегу реки Чико дерева дариен. Эта естественная пещерка располагалась неподалеку от банановой плантации нашей семьи, и была обнаружена совершенно случайно. Берег Чико, с этой стороны имеет скальное основание, и довольно высок. Дерево дариен, из которого и делают самые лучшие пироги, может достигать нескольких обхватов и подниматься на высоту до пятидесяти пяти метров. При этом считается, что лучшая пирога получается из того дерева, которое по тем или иным причинам, рухнуло самостоятельно. Разумеется, гнилую часть, если таковая присутствует, обрезают, а из остальных бревен, выдалбливают пироги, что тоже, дело долгое и трудоемкое.

Дерево было обнаружено еще отцом, и тщательно сберегалось. Его ровный без единого сучка или веточки ствол, был готов явить миру самую длинную, а то и не одну пирогу, которая когда-либо появлялась в этих краях. Дерево росло так, что частью своих корней, цеплялось за скальное основание, а частью уходило в рыхлую землю высокого берега. Однажды спустившись вниз к берегу, отец обнаружил, что частые дожди, льющие в мокрый сезон, вымыли под корнями дерева, довольно большую полость. Причем, если не знать о том, найти вход в это место, было довольно сложно. Да и не принято было у нас шарахаться неподалеку от чужих плантаций.

Вначале, отец не придал этому значения, а затем решил, что это место, подходит семье как нельзя лучше. И теперь, если кого-то из его членов, заставало ненастье, во время работы на плантации, или же приходилось оставаться ночевать, чтобы не гонять пирогу до дома и обратно, что тоже занимало довольно много времени, решили несколько облагородить пещерку, и оставаться здесь. В итоге, вместо времянки, которая впрочем теперь служила в качестве кладовой, для сельскохозяйственных инструментов, и в качестве летней кухни, для разогрева еды, во время небольшого перерыва, когда хочется глотнуть мате, или перекусить, основным местом для ночного отдыха стал этот грот.

Именно здесь, я впервые и осознал себя в этом теле. Сильно избитый, оцарапанный, и ощущающий боль, казалось в каждой клеточке своего тела я лежал на грубом топчане сколоченном из нескольких досок и укрытом стареньким матрацем и несколькими одеялами, служащими скорее для того, чтобы было несколько мягче лежать. Здесь в Дарине, температура практически никогда не опускается ниже семнадцати градусов по Цельсию, а чаще всего держится в районе тридцати, или чуть выше. Именно потому, печи, для приготовления еды, стараются расположить или под навесом во дворе, или же в отдельном доме. Впрочем, здесь в пещере, очаг все же имелся, но скорее не для того, чтобы разогревать еду, а скорее, для избавления от сырости. Все же река находилась в двух шагах. Но тем не менее, иногда здесь и что-то готовили. Хотя сейчас мне было далеко не до этого. Кряхтя и стоная как старый дед, я попытался занять сидячее положение и огляделся по сторонам.

Пещерка, была довольно уютной. Возле одной из стен, находился довольно широкий топчан, на котором при необходимости могли спокойно разместиться как минимум два, или даже три человека. Чуть в стороне, стоял грубосколоченный стол, поддерживаемый двумя Х-образными опорами. Возле него находились несколько бочонков, из порезанных пилой частей ствола дерева, видимо служившие в качестве табуретов. На столе, находилась укрытая полотном какой-то материи, скорее всего какая-то снедь. Чуть в стороне, имелся небольшой очаг с дымоходом, в котором была установлена тренога из толстых металлических прутков, с небольшим крючком в верхней части с подвешенным на нем, котелком. Пол хоть и был земляным, но был утоптан до каменного состояния. Больше всего поразил свод. Он представлял собой переплетение корней какого-то огромного дерева, как они выглядели бы, если смотреть на них снизу из-под земли. Впрочем, чуть позже, я понял, что так оно и есть. Несмотря на то, что в пещере не было никаких проемов, кроме единственного довольно узкого входа, особой темноты, не ощущалось, скорее некоторый полумрак, однако позволяющий разглядеть все почти до мельчайших подробностей.

Пока я сидел на краю топчана, и разглядывая обстановку вокруг меня пытался понять, кто я такой, и как здесь оказался, в пещеру, вошли двое мужчин. И первое слово, которое я услышал, с их стороны было:

— Доигрался?

Одного взгляда на этих парней, оказалось достаточно, чтобы понять что это мои старшие братья — Диего, и Фернандо. Тот, кто задал вопрос, был средним. Диего на данный момент было тридцать лет, а Фернандо на два года младше.

— Не стоит Фернан, — произнес старший брат. — По большому счету, не так уж он и виноват Рамон, тот еще типчик, вполне возможно, что Уго, просто подставили.

— И что это меняет?

— Ничего, но наш долг защитить Уго, насколько это возможно.

— А, что вообще происходит? И от кого вы собираетесь меня защищать? — Вскинулся я.

— Ты как всегда придуриваешься? — произнес Фернандо, глядя на меня, но обращая свой вопрос скорее к старшему.

— Не думаю, — ответил за меня Диего. — Посмотри сам, на нем живого места не осталось.

— Уж лучше бы не осталось, меньше было бы проблем. — Отозвался Фернандо.

— Не нужно так говорить. Как бы то ни было он наш брат и мы…

— Знаю, не продолжай. Все я понимаю, но легче от этого не становится. — Оборвал старшего Фернандо.

Из дальнейшего разговора, стало понятно, что я принял участие в какой-то драке, что было, в общем-то, немудрено, потому что я ввязывался в них постоянно. Но на этот раз, дело закончилось плохо один из участников Бонито Альварес, оказался убитым, и в его смерти обвинили именно меня. Причем, как минимум трое участников потасовки, указывали, что именно я нанес ему тот удар, в результате которого он упал на землю, с пробитой головой. Так это было или нет, доказывать было поздно, тем более, что семья Альварес уже объявила меня кровником, а чтобы хоть как-то защитить моих братьев и сестру, от гнева Альварес, Диего вынужден был объявить меня — Мертвым.

В наших краях это было единственным, что могло защитить остальных членов семьи о Вендетты. Объявить проштрафившегося члена семьи — Мертвым, означало, что семья отказывается от защиты, одного из своих сородичей. И что с этого момента он считается умершим для семьи. В этом случае тот, кто объявил право мести, за убиенного, не мог причинить никакого вреда бывшей семье своего обидчика, но и семья тоже, не могла защищать своего родича. В противном случае, месть падала и на нее.

Диего, решил сыграть именно на этом. Объявив меня Мертвым, он спрятал меня в тайном убежище семьи, а сейчас, когда я слегка пришел в себя и мог уже так или иначе передвигаться, поставил перед выбором.

В общем у меня были три варианта дальнейшего существования. Все три варианта состояли в том, что я должен был покинуть ставшие враждебными для меня земли Явисы. Один из вариантов, предполагал, что я могу уйти на территорию Семако, индейских племён в одном из которых был некогда рожден мой отец. То, что они приняли бы меня с распростертыми объятиями, не было никаких сомнений. В племенах всегда ценилась сила, удаль и умение защитить себя любым способом. К тому же, хотя я и совершенно не помнил этого момента, Уго был замечательным охотником, с самого детства пропадая в джунглях с родными из племени Семако. И это был, пожалуй, один из наилучших вариантов, из-за того, что я фактически остаюсь на своей земле. Пусть в племени, где до сих пор живут старым укладом, но фактически дома. Да, мне будет закрыт путь в Явису, но никто не запрещает моим родным, навещать меня в племени. Зато и недоброжелатели, сразу же успокоятся. Во всяком случае до того момента, пока я сам не покину территорию племен, и не появлюсь в городе. Но уж точно, никто не станет, разыскивать меня в джунглях. Но если даже это случайно произойдет, точно никто не станет мстить. В противном случае, за убийство своего соплеменника поднимутся все племена, и снесут этот городок в течении суток. Такое уже случалось лет сто назад, и за это время, мало, что изменилось.

Второй путь лежал в Колумбию. Даже сейчас, когда мне едва исполнилось семнадцать лет, я вполне мог пройти сам, и провести за собою десяток туристов-экстремалов, что иногда и случалось в наших краях. Почему-то всех их как мух на дерьмо, тянуло к Дариенскому пробелу. Вообще-то говорить о том, что джунгли непроходимы, является преувеличением. Пересечь их вполне возможно, если конечно обзавестись нормальным знающим местность проводником, дорогим оборудованием и оружием и припасами. Причем проводник, должен учитывать множество факторов. Просто пересечь сотню километров джунглей, не так-то просто. Нужно много знать и уметь. Здесь и знание троп, понимание, куда они ведут и, куда именно ты в итоге выйдешь по этой тропе. Знание местных растений, многие из которых могут быть ядовитыми, причем настолько, что одно касание их незащищенным участком тела, может привести к лихорадке, а то и смерти. Знание повадок местных зверей, среди которых встречаются и ягуары, и крокодилы и даже змеи. Но даже все это может не уберечь тебя от Колумбийских партизан, наркокартелей и просто вооруженных бандитов. Хотя граница Панамы проходит достаточно далеко, но иногда все они забредают и на эту территорию, да и кто их может остановить, если та же граница проложена по джунглям и является чисто условной. В принципе, учитывая знания находящиеся в голове юноши, я мог бы пересечь джунгли, вот только никакого желания попасть в вечно воюющую Колумбию, у меня нет. Окажись я там и мне пришлось бы вести полуголодное существование в каком-нибудь городке, или идти работать на плантацию коки, либо же устраиваться туда же охранником или экспедитором.

Третий вариант, наверное, оказывался самым приемлемым для меня. Он означал уйти на север, точнее на северо-запад, в сторону столицы страны. А может и дальше, но там как получится. Правда для этого нужны хоть какие-то документы, и хотя бы немного денег, но не думаю, что братья отправят меня туда совсем голым. А уж там совсем другие законы, да и спрятаться от разгневанной семьи будет гораздо легче. К тому же, прожив всю свою прошлую жизнь в СССР, я не знал никакой другой жизни, но то, что происходило там, меня полностью устраивало. Разумеется добраться до страны победившего социализма будет очень непросто, хотя бы потому, что меня отделяет от нее огромный океан и тысячи километров дорог, проложенных не по самым дружелюбным странам. Но с другой стороны, в конце меня ожидает немалый приз, если я все же доберусь туда.

Правда есть еще и четвертый вариант, попытаться разобраться в произошедшем и доказать свою невиновность в убийстве одного из Альварес. Но этот путь, точно не для меня, потому что появись я в Явисе, никто не станет разбираться, зачем я пришел. Вначале прибьют, а уж после, возможно успокоятся, и то далеко не факт. Братья, считали точно так же и, похоже, прекрасно знали, что именно я выберу. Именно поэтому, еще два дня назад Фернандо отправил мой мотороллер с частью моих вещей за границу района. Точнее временно пристроил его в монастыре Церкви Пятидесятников, что расположен в шестидесяти километрах от нашего городка. Разумеется, меня могут отловить и там, но все же шанс моего удачного побега заметно повышается. Осталось только понять, как братья собираются переправить меня туда.

Оказалось все достаточно просто и одновременно сложно. Я должен был этой ночью самостоятельно добраться до нашего дома, точнее, до подворья, и спрятаться в сколоченный ящик, под мешковину, лежащие в кузове пикапа. При этом нужно было проделать все это так, чтобы об этом не узнала ни одна живая душа. Именно поэтому, оба наших пса, будут в эту ночь заперты в сарае, а пикап стоять возле внешней ограды. Все это должно быть мною проделано до четырех часов утра. Именно в это время, братья начнут загрузку пикапа бананами и бататом, которые и укроют меня под собой, а затем Фернандо повезет все это на продажу, что делает практически каждую неделю, и потому не вызовет ни у кого подозрений. На повороте ведущим в сторону монастыря, я должен буду покинуть пикап, и самостоятельно добраться до монастыря, где передам отцу настоятелю, оговоренную сумму, после чего он отдаст мне мои вещи, мотороллер, и я смогу продолжить свой путь уже на нем. Куда именно я поеду, будет чисто моим выбором. Братья, будут считать, что сделали все, что было в их силах. Других доступных вариантов, просто не находится. Пользоваться общественным транспортом, хотя он и имелся, было нельзя. Все же мотороллер, давал большую свободу для выбора направления. Потому и был избран именно этот вариант.

В общем, я согласился с их доводами, Тем более, что мне совсем не улыбалось перемещаться в Колумбию, и уж тем более в племя. Последнее хоть и давало какую-то свободу, но жить в первобытно общинном племени мне казалось ужасным.

Глава 2

Братья все же рискнули подвезти меня почти до самого городка, где я, выскользнув из лодки, доплыл до противоположного берега, и по краю леса прошел около двух километров до отцовского дома, стараясь остаться незамеченным. Здесь, дождавшись темноты, переплыл русло реки и, как и было оговорено, занял место в кузове, за кабиной пикапа. Здесь уже находился сколоченный под меня ящик, укрытый полотном, под который я и залез, и вскоре уже благополучно спал, дожидаясь того момента, как братья начнут загружать пикап бананами, правда не совсем представляя, как буду выбираться через них. В свою бытность сам не раз принимал в этом участие, и прекрасно представлял, как это делается. Бананы освобождаются от грозди и укладываются по одному в ряд. За счет того, что на кузове автомобиля наращены боковые стенки, бананы, уложенные ряд за рядом друг на друга, порой поднимаются выше крыши водительской кабины. Полностью загруженный кузов как раз и тянет на те самые пять сотен килограмм, и даже с некоторым перевесом. Нижние ряды при этом слегка сминаются, но учитывая, что все идет на корм скоту, большой роли не играет. Раскупаются такие бананы влет, а свиньи уплетают их за милую душу, не предъявляя претензий.

Ящик, который отделял меня от груза, ощутимо потрескивал, да и дышать под ним было достаточно тяжело. Тем не менее, я кое-как вытерпел все это, потому что выбора по сути не имелось. Наконец, автомобиль тронулся и поехал. Оставалось вытерпеть каких-то полчаса-час, и я оказался бы на свободе. Во всяком случае, был бы на шаг ближе к ней. Между тем тряска почти прекратилась, это означало, что машина выбралась на асфальт, но проехав каких-то пару сотен метров вдруг остановилась, и я услышал занимательный разговор, едва не перешедший в скандал.

Как оказалось, Альварес, хоть и приняли заявление братьев о том, что я Мертв, но не особенно поверили в это. И сейчас, пока один из них что-то пытался доказать о своем праве проверить груз Фернандо, другой, вооружившись длинным металлическим прутком, заостренным на конце, пробивал толщу загруженных в кузове бананов, в надежде обнаружить под ними меня. И меня спасло только чудо, потому что разозленный до бешенства Фернандо согнал с борта кузова одного из Альварес, стукнув его несколько раз бейсбольной битой, которую всегда возил с собой. И Альварес просто не успел добраться до спрятанного под бананами ящика. В противном случае, он либо проткнул бы меня, попав в щель между досками, либо обнаружил бы ящик, которого быть там не должно, и последствия могли быть непредсказуемыми. Но брат отогнал его от автомобиля, мотивируя это тем, что проколотые прутком бананы обязательно упадут в цене, и кто будет компенсировать нанесенный ущерб?

С этой стороны, он был прав. Хочется тебе проверить, есть ли кто в кузове кроме груза, приходи на загрузку и смотри, сколько влезет. А портить товар, это уже беспредел, и весь городок встанет на защиту Веласкес, то есть моих братьев, если это будет продолжаться и дальше. Тем более, что они уже отказались от моей защиты, объявив меня Мертвым. Не желаешь иметь с ними общих дел, твое право, но портить товар — это уже преступление, и за это здесь наказывают остракизмом. В итоге, еще какое-то время поругавшись, спорщики разошлись, а брат, сев за руль, покатил дальше. Как оказалось, этот груз и был оплатой монахам за сохранение моего мотороллера. Добравшись до монастыря, кузов освободили, выкатили мне мое средство передвижения, и на этом распрощались.

— Не держи зла на семью Уго. — Произнес Фернандо. — Мы сделали все что могли. В противном случае Альварес вырезали бы всю семью.

— Я не в обиде. — Произнес я в ответ. — Сам виноват, что все так вышло.

— Если будут какие-то проблемы, в которых мы сможем тебе помочь, обязательно напиши нам. Только пиши не от себя, а скажем от… — Брат, на некоторое время задумался подбирая знакомое имя, которое не вызовет ни у кого подозрений в том, что они общаются со мной. Потому что этом случае вендетта может вспыхнуть с новой силой и перейти на них.

— Я напишу от имени Рии Чавез.

Мои слова заставили брата рассмеяться. Эта девушка была первой любовью нашего старшего Диего. Она крутила им, как хотела и постоянно тянула с него то деньги, то сладости, не давая ничего взамен. Чтобы вырвать у нее хотя бы поцелуй, нужно было весь день выполнять все ее прихоти. И когда, наконец ее родители перебрались в Эль Реал — городок в тридцати километрах от Явисы, являющийся районным центром, все вздохнули свободно. С тех пор время от времени братья беззлобно подшучивали над Диего, когда нужно было у него что-то выпросить. После названного имени он сильно смущался и безропотно отдавал все, что с него требовали. И никто у нас не подумает на меня, когда увидят, что на почту пришло письмо, подписанное старой знакомой. Это конечно не убережет Диего от подтруниваний, зато окажется вполне безопасным.

Наконец, Фернандо отдал мне все мои документы, состоящие из выданного недавно паспорта, прав на мотороллер, школьного аттестата и нескольких фотографий, как моих, так и моей семьи. Добавил к ним пять сотен долларов США, которые на территории Панамы считались вполне официальной валютой, наравне с местными Бальбоа, неудобными тем, что последние выпускались только в виде монет. Это спасало страну от подделки и инфляции, но пользоваться предпочитали все же бумажными долларами. После чего я приторочил на задний багажник рюкзак со своими пожитками, под ноги возле переднего щитка встала двенадцатилитровая пластиковая канистра, под самое горлышко залитая бензином. И напоследок обнявшись с братом, я оседлал свой мотороллер и двинулся в путь.

Честно говоря, я тоже побаивался мести Альварес и потому старался уехать как можно дальше. Благодаря, довольно шустрому и неприхотливому мотороллеру, я за каких-то четыре с половиной часа преодолел почти триста километров пути и оказался в Панаме, столице страны. В принципе, можно было остаться и здесь, и вряд ли бы меня скоро отыскали. Да и вдобавок ко всему, вряд ли стали бы именно здесь осуществлять свою месть. Это там, в Явисе, на вендетту смотрят сквозь пальцы, здесь же все же стараются придерживаться законов. Много позже оказалось, что я очень сильно ошибался, полагая, что вендетта осталась в Явисе. Но с другой стороны, не хотелось останавливаться еще и потому, что впереди передо мной лежал целый мир, и хотелось многое увидеть собственными глазами.

В городе едва не заплутал. Хотя и старался придерживаться Панамериканского шоссе, но оно вдруг превратилось в Виа Исраэль, затем вообще стало именоваться Cоrredor Sur, затем почему-то виа Коста-рика, а на бесконечных дорожных развязках, я вообще трижды оказывался на второстепенных улицах, а затем искал дорогу, как бы мне вернуться назад. И если я в конце концов, все же оказался вновь на трассе, то наверняка запутал своих преследователей, если они конечно были, так что наверняка последние схватились за головы, не понимая куда я в итоге подевался.

На трассу, я все же вернулся, правда затратил на это, наверное, часа два, и выскочил на нее как раз перед въездом на мост, пересекающий Панамский канал. Причем дорога, на которую я выехал в итоге вместо «единицы» стала именоваться почему-то цифрой «Четыре», но как оказалось, большой разницы в этом не было, во всяком случае для меня. Просто вместо моста, расположенного у выхода из канала, я пересек его по следующему, расположенному в двенадцати километрах севернее. Зато это оказалось дешевле, в том плане, что проезд по этому мосту был бесплатным в это время дня, а по первому стоил три доллара в любое время суток. Правда сказать, что я на этом сильно сэкономил, было нельзя, просто потому, что в итоге у меня вышел крюк километров на сорок.

В Бурунгу, город на другой стороне канала, я въехал, шатаясь от усталости, и мечтая только о том, чтобы была возможность где-то остановиться, хотя бы перекусить, и немного размяться. Кафе, встретившееся мне на въезде в городок, подошло, как нельзя лучше. Пристегнув к ближайшему дереву свой мотороллер, для этого у меня еще дома была приготовлена довольно мощная цепь, которой можно было и пристегнуть мотороллер, чтобы его не угнали, и при необходимости применить как средство самообороны. Правда, сейчас, я уже несколько опасался этого, помня недавний случай, из-за которого мне пришлось покинуть отчий дом. Но чтобы защитить свою жизнь, готов был пойти и на большее.

Сидя за столом, и наворачивая от усталости уже второй по счету стейк с гарниром из овощей, я впервые именно здесь увидел именно такой мотороллер, как и у меня, только с боковым прицепом. И он меня очень заинтересовал. Я конечно понимаю, что подобный прицеп снизит скорость, и в какой-то степени проходимость моего мотороллера, увеличит расход топлива, но с другой стороны, приобретя подобный прицеп, я сразу же увеличиваю комфорт своего транспортного средства. Мне не нужно будет прикладывать усилие, что сохранить на нем равновесие. Хотя это и поддерживается автоматически, в силу привычки, но при дальних переездах, все же довольно сильно напрягает. К тому же мотороллер будет более устойчив на скользкой или мокрой дороге, и вдобавок ко всему, если меня вдруг где-то застанет дождь, я вполне смогу залезть в коляску, прикрыться брезентом, и пересидеть непогоду, оставшись сухим. Да отдохнуть в этой коляске, с моим небольшим ростом, тоже наверняка будет возможно. А самое главное, я смогу уже не опасаться за свой рюкзак с одеждой, который всегда будет находиться в сухом месте, смогу, возить с собой больший запас, как например бензина, так и продуктов питания. В общем, со всех сторон, я видел только чистую выгоду. А уж в том, что мой ста пятидесяти кубовый мотороллер мощностью пять с половиной лошадиных сил потянет этот прицеп, не было вообще никаких сомнений. Оставалось только понять, где можно приобрести подобное чудо.

Чудо, обнаружилось в ближайшем автомагазине, правда стоило оно пятьдесят долларов, и я уже начал сомневаться в правильности моего решения. Все же впереди меня ждала длинная дорога, а отдавать в первые же дни пятьдесят баксов, за хоть и интересный, в плане удобства, но дороговатый по стоимости прицеп, явно не стоило. Особенно учитывая то, что тот же мотороллер, стоящий здесь на витрине, оценивался всего в сто двадцать долларов, то есть прицеп тянул почти на половину стоимости. Посмотрев, и потрогав его, я тяжко вздохнул и отправился восвояси, решив повременить со своим выбором.

В принципе, можно было бы подыскать где-нибудь поблизости временную работу и, поднакопив денег, приобрести понравившуюся мне вещь. Но с другой стороны, я все же побаивался того, что семья Альварес, не найдя меня дома, бросится на поиски моей тушки сюда, что вполне могло произойти, тем более, что и братья тоже советовали не особенно задерживаться в Панаме, а постараться уехать как можно дальше. По их мнению, наилучшим выбором для меня была бы Мексика, или Коста-Рика. Идеалом же они вообще считали США. В принципе я был с ними согласен, за исключением, пожалуй, последнего. Это здесь в Панаме прекрасно понимают, кто такие Самбо, Креолы, Метисы, Мулаты и прочие расы. В США же все мы для них просто негры, то есть люди второго сорта. И хотя официально сегрегация была отменена второго июля 1964 года, это совсем не означало, что за год что-то могло измениться к лучшему.

Разумеется, будь я хоть чуточку белее, не стал бы даже задумываться о том, куда мне лучше поехать, а сразу же направился бы в США. Сейчас, с одной стороны меня как бы подталкивали Альварес, заставляя одним своим существованием, оказаться как можно дальше от Панамы, а с другой сдерживали американцы своими претензиями к темнокожему населению. Вот и приходится крутиться как белка в колесе, чтобы и волки остались целыми, и овцы с голоду не околели.

Выехав за пределы Бурунгу, нашел одинокую полянку, чуть в стороне от дороги. Хотел было достать из рюкзака носимые вещи, чтобы было что постелить на землю, но в очередной раз мысленно поблагодарил своих братьев за все, что они для меня сделали. Помимо вещей в рюкзаке, там же оказался небольшой узелок с едой, часть которого я тут же употребил, вместо ужина. А самое главное, на самом дне рюкзака оказался, тщательно свернутый и упакованный в полиэтиленовый пакет, легкий спальный мешок, который Фернандо берег как зеницу ока, ни за что не давая его никому использовать. В свое время, он получил его в подарок от отца, когда отправился в Колумбию, чтобы выучиться на водительские права к автомобилю. Как он после рассказывал, в комнате, которую он снимал во время учебы, любая мебель отсутствовала напрочь. И только имеющийся у него спальный мешок позволял чувствовать себя относительно комфортно.

Дело в том, что мешок скорее представлял собой надувной прорезиненный матрац, с приподнятым изголовьем, вместо подушки, по бокам снабженный достаточно широкими подшитыми полотнищами из парусины, которыми можно было или укрыться, или просто ровненько расстелить на надутом матраце, а в ногах находился небольшой конверт из нашитой ткани, в который прекрасно помещались ноги спящего. Сунув их туда, можно было не опасаться того, что ты сам съедешь с надувного матраца, и в тоже время в какой-то мере защищал ноги от укусов насекомых, которых что у нас в Явисе, что в Колумбии, из-за близости джунглей, было хоть отбавляй. Панама, как и Колумбия, довольно жаркие страны. Здесь если и используется какое-то покрывало, то скорее не для того, чтобы согреться, а как защита от насекомых, комаров, мух и тому подобного.

Сейчас, когда я обнаружил в рюкзаке его сокровище, был очень удивлен, и вместе с тем несказанно обрадован тому, что у меня была такая семья. То, что они остались там, а я оказался далеко от них, виноват только я сам, или вернее бывший владелец этого тела. Но это уже неинтересно.

Прекрасно выспавшись, поднялся спозаранку, доел остатки вчерашней вечерней еды, что оказалась в рюкзаке заботливыми руками братьев, и собрав все свое добро, завел мотороллер и поехал дальше. До полудня, не торопясь преодолел следующие двести сорок километров и въехал в Сантьяго, довольно крупный городок, раскинувшийся на западе Панамы.

Как вы, думаете, какая профессия в этом мире самая востребованная и универсальная? Ни за что не угадаете, а между делом ответ лежит на поверхности. В общем, как мне показалось, самая универсальная профессия называется — Русский Мужик. И дело, наверное, не в том, что национальность дает ему дополнительные навыки. Скорее в овладении всеми этими навыками поспособствовало его окружение. Подумайте сами, что может Русский Мужик, в отличие от любого другого. Исправить потекший кран или прочистить засорившуюся канализацию? Да раз плюнуть! Сменить пробки на счетчике, или сделать так, чтобы не ты платил государству, а именно оно было тебе должно за использованную тобой электроэнергию? Как два пальца об асфальт. Сделать в доме ремонт, пристроить к нему веранду, а если это квартира, причем не важно, что не первый этаж, расширить лоджию — да вообще нет вопросов. Две три укосины в стену дома, сварная конструкция, и площадь лоджии в два раза превышает площадь квартиры. Одним словом, Русский Мужик — универсал если и не от рождения, то по мере взросления точно им становится.

К чему это я вспомнил об этом? Да все просто, стоило мне только съехать с трассы, в поисках придорожного кафе, как я услышал вопли, доносящиеся с одного из дворов. Застройка города в основном одно — двухэтажная. То есть преобладают отдельные частные дома с небольшими приусадебными участками. Только в центре города можно встретить несколько высоких зданий, и то в основном отданных не под квартиры, а под различные офисы и конторы.

Остановившись у забора, я пару минут наблюдал за рыдающей сеньорой, проклинающей и нерадивого мужа, уехавшего, как я понял, куда-то очень далеко и надолго. И взрослого сына, полностью похожего на своего беспутного отца, и оставившего безутешную мать, одну-одинёшеньку, в этом безумном мире. И какого-то сантехника Бальтазара, уже с самого утра приложившегося к стакану браги, и потому не желающего выполнять свои прямые обязанности. (Похоже сантехники во всех странах абсолютно одинаковы, подумал я, слушая вопли этой женщины). И этот чертов кран, который сломался в самый неподходящий момент, и готов разорить бедную вдову, (почему вдову, если муж уехал, возник вопрос в моей голове), мало того что заливая водой весь дом и подвал, так еще и заставляя счетчик крутиться с бешеной скоростью, ежеминутно списывая огромные деньги.

Женщина на мгновение замолчала, собираясь вдохнуть поглубже, и тут ее взгляд остановился на мне. И тут же вся ее нерастраченная энергия обрушилась на меня.

— Ну, что ты уставился, развесив свои уши, как старый осел дядюшки Мануэля. Что решил посмеяться над одинокой женщиной? Проваливай отсюда, пока я добрая, а то погоню тебя поганой метлой так, что остановишься только возле канала, в его восточной части. — Женщина сыпала угрозами еще минуты две, когда, наконец, слегка выдохлась и на мгновение замолчала. Слегка успокоившись, и видя, что я никак не реагирую на ее угрозы, произнесла.

— Ну и, что ты уставился на меня? Нет, чтобы помочь, так стоишь, слушаешь, как меня разрывает на части?

— Давайте помогу. Просто вы сеньора, не даете мне слова сказать.

Тетка смерила меня взглядом.

— Чем ты мне можешь помочь, мальчик? Что ты можешь уметь?

— У вас же сорвало трубу, а я примерно предполагаю, что можно сделать в этом случае.

С некоторым сомнением, она взглянула на меня более заинтересованно, но ее презрительность хоть и несколько поубавилось, но тем не менее все еще присутствовала во взгляде. Видимо решив, что хуже точно не будет, процедила, почти сквозь зубы.

— Ну, пошли. Посмотрю, что ты за специалист.

Все оказалось примерно таким, как и плакалась эта женщина. Из-за свёрнутой резьбы, у нее выскочил один из вентилей на смесителе в ванной комнате, и бившая в потолок струя, заливала буквально все вокруг, уже по щиколотку залив водой коридор, и стекающая по ступенькам в подвал. В первую очередь, я снял с себя легкую куртку, передав ее женщине, и попросив сохранить, сказав, что там документы, затем скинув футболку, юркнул в ванную комнату, и зажал рукой отверстие, из которого и бил фонтан воды. Это разумеется, прекратило извержение фонтана, напор был хоть и силен, но я сумел его удержать. Однако вряд ли я смогу это удерживать достаточно долго. Нужно было найти хоть какую-то затычку, а после поискать вентиль, который перекроит подачу воды. К моему удивлению, такой вентиль оказался здесь же, но находился под ванной.

Женщина, вначале увидев, как я перекрыл фонтан рукой вроде бы начала успокаиваться, хотя мгновением спустя язвительно заметила.

— И долго ты собираешься так стоять?

Как раз в этот момент, я и заметил, находящиеся под ванной краны, и убрав руку с трубы, чем вызвал новый фонтан воды, часть которого попала и на сеньору, юркнул по ванную. Конечно вентиля, находящиеся там, успели изрядно проржаветь, и вдобавок ко всему располагались очень неудобно. Чтобы подлезть к ним пришлось извернуться ужом, и то я смог еле-еле дотянуться до барашка крана левой рукой. Но усиленные попытки все же увенчались успехом, и фонтан вначале заметно спал, а затем и вовсе иссяк. Правда, я к тому времени, оказался мокрым с ног до головы, хоть выжимай.

Впрочем, женщину это нисколько не смутило, наоборот, она тут же начала командовать

— Так, давай раздевайся, еще не хватало тебе простыть! И не смотри на меня так, я мать, у меня взрослый сын, и твои причиндалы меня нисколько не смутят, насмотрелась, знаешь ли. — Впрочем, осознав свои последние слова, произнесенные в запале, женщина весь густо покраснела. — Надеюсь, ты поможешь мне все это исправить?

— Разумеется, сеньора! Но для этого придется покупать новый смеситель. — Произнес я. Подняв с пола выскочивший из гнезда вентиль, ставший причиной аварии, показал ей на сбитую резьбу. — Он просто не будет держаться и выскочит вновь.

— Ой, я ничего в этом не понимаю. Вот если бы был жив муж, он бы разобрался, а так, даже не знаю, что и делать.

— Я думаю, первым делом, надо избавиться от воды. — Произнес я. — Если вздуются полы, будет гораздо хуже. Я помогу вам все это убрать, но.

— Даже не думай об этом. Я состоятельная женщина и твой труд будет достойно оплачен.

И я принялся за уборку.

Глава 3

3

Пока я убирал воду, таская ее ведрами из подвала, и выливая на грядки с цветами, тетушка Паула высушила и отгладила мою одежду, а ближе к обеду даже накрыла стол, накормив меня просто от души. Чуть позже, сев вместе с нею на ее небольшой, но довольно новый «Пежо», мы доехали до магазина, где она приобрела новый смеситель. Она правда сомневалась в моем выборе, говоря, что Бальтазар, местный то ли сантехник, то ли мастер на все руки, всегда советовал приобретать другой, вдвое дешевле, чем предложенный мною. А после задумалась на мгновение, что-то вспоминая, и разразилась бранью в его адрес, сказав, что она слабая женщина, шла у него на поводу, а он, пользуясь ее незнанием, подсовывал ей всякое дерьмо, а затем чуть ли не каждую неделю приходил делать ремонт, зарабатывая на бедной вдове.