Помоги проекту - поделись книгой:
Рабе Ютта
Гибель парома «Эстония».
ПОЧЕМУ ПОЯВИЛАСЬ ЭТА КНИГА
Нераскрытые тайны истории, без сомнения, оказывают завораживающее воздействие на каждого человека. К таким тайнам принадлежит и предмет моего интереса — обстоятельства гибели балтийского парома «Эстония». Появляется все больше свидетельств, фактов и документов, делающих это событие по-настоящему притягательным для исследователя. Я уже рассказывала о различных аспектах этой величайшей в мирное время морской катастрофы. Я разговаривала с людьми, пережившими кораблекрушение, проследила судьбу многих из них, установила контакты со всеми ведомствами, ведшими расследование; комиссиями, проводившими экспертизы, с судостроительной верфью, где был спущен на воду этот паром, а также с некоторыми политиками. Однако чем глубже я познавала общеизвестные факты и закулисную сторону этой трагедии, тем более очевидным становилось для меня, что результаты официальных расследований служили не столько раскрытию истины, сколько совсем иным целям, а именно фальсификации и искажению доказательств, при одновременном замалчивании показаний свидетелей, которые могли бы сыграть важную роль в реконструкции обстоятельств гибели «Эстонии».
Эта книга является плодом моего собственного расследования. Однако без внимания не оставлены и некоторые ранее высказанные гипотезы, остающиеся пока недоказанными. Для меня очевидно, что работа требует продолжения, она может завершиться только выявлением действительных причин катастрофы.
ИСТИНА ДОЛЖНА БЫТЬ УСТАНОВЛЕНА
Я никогда не забуду, как сидела в полном одиночестве в номере стокгольмской гостиницы осенью 1997 года. Знакомый журналист передал мне распечатку окончательного доклада по расследованию, проведенному Международной аварийной комиссией (Joint Accident Investigation Comission, сокращено JAIC), после чего я заперлась в своем номере, чтобы без помех внимательно прочитать этот труд объемом в 228 страниц. В конце концов, я, так же как и родственники погибших в этой катастрофе, как и люди, пережившие эту катастрофу, как сотни журналистов и живо интересующаяся этим событием общественность, уже в течение трех лет с нетерпением ожидала результатов работы комиссии.
В течение нескольких последних лет в этом деле возникло много неясностей и противоречий, о которых я уже неоднократно рассказывала в передачах немецкого телевидения: о свидетелях, которых не хотят выслушать или же запугивают, как только они заявляют о своем намерении выступить перед членами комиссии с показаниями об исчезнувших вещественных доказательствах, а также о некоторых других странных обстоятельствах. И тем не менее я не потеряла надежду на то, что все эти неясности и вопросы найдут свое разрешение в заключении комиссии JAIC.
Комиссия была создана сразу же после гибели парома «Эстония». Она состояла из представителей Швеции, Финляндии и Эстонии. Возглавил ее Анди Мейстер, эстонский министр транспорта.
Председатель совета министров Швеции Карл Бильдг при полном согласии своих коллег по комиссии Марта Лаара (Эстония) и Эско Ахо (Финляндия) сообщил 28.09.1994 года на пресс-конференции в Турку (Финляндия): «…причина гибели судна, безусловно, должна быть выяснена. Правительства Швеции и Финляндии окажут полное содействие соответствующим комиссиям. Судно и тела погибших должны как можно скорее быть подняты со дна моря». Шведская газета Dagens Nyheter процитировала в номере от 3.10.1994 года интервью, где говорится: «Не должно быть ни малейшего сомнения в том, что Эстония проведет всестороннее расследование этой катастрофы».
Однако дела обстояли совсем иначе. Я не поверила своим глазам. Неужели следственная комиссия приняла версию о том, что на «Эстонии» из-за нескольких ударов волн было так сильно повреждено запорное устройство носового визира[1], что именно из-за этого оказалась незащищенной от проникновения воды аппарель автопалубы? Вследствие чего внутрь парома в течение нескольких минут на палубу хлынули тысячи тонн забортной воды, увлекшие в течение последующих пятидесяти минут в пучину судно такого водоизмещения?
Разве это предположение не опровергают простейшие законы физики? И кроме того, этот сценарий никак не согласовывался со свидетельствами пассажиров парома, переживших эту катастрофу.
Судно таких размеров, как «Эстония», имеет внутренний объем над автомобильной палубой, измеряемый тысячами кубометров. И даже при массированном поступлении забортной воды на эту палубу такое судно, если и утратило бы свою первоначальную остойчивость и получило значительны крен, все же оставалось бы на плаву вверх килем еще в течение нескольких часов, если не нескольких дней. Примером развития подобной катастрофы служит опрокидывание судна Jan Hewelius, произошедшее вблизи острова Рюген в январе 1993 года. Это судно оставалось на плаву после опрокидывания в течение двух недель. Кроме того, спасшиеся с «Эстонии» пассажиры кают, находившихся на палубе I, расположенной под автопалубой, рассказывали, что они видели затопленной эту палубу еще до того, как судно резко накренилось на правый борт, а это означает, что кроме прорыва воды через приоткрытую носовую аппарель имела место течь, по крайней мере, еще в одном каком-то другом месте. Однако анализа подобных сведений в докладе не содержалось. Для объяснения такого странного хода событий у авторов доклада была заготовлена своя версия: конструктивные недостатки визира[2].
По мнению комиссии, оказывается, прочность устройств запирания переднего лацпорта оказалась совершенно недостаточной. Таким образом, вина за эту катастрофу сразу же была переложена на судостроительную верфь, спустившую судно на воду в 1980 году. Выводы, сделанные комиссией в ее докладе, не отличаются от тех, которые были приведены на пресс-конференции упомянутой комиссии, которая состоялась 4 октября 1994 года, то есть шесть дней спустя после гибели «Эстонии». Однако к этому моменту еще не было проведено никаких систематических проверок и даже не был поднят на поверхность оторвавшийся от корпуса парома визир. Не стоит и говорить о том, что продемонстрированная практика расследования не соответствует существующим требованиям ООН по расследованию кораблекрушений.
НЕ БЫЛА ЛИ «ЭСТОНИЯ» ПОТОПЛЕНА УМЫШЛЕННО?
27 СЕНТЯБРЯ 1994 ГОДА — ДЕНЬ, СОВСЕМ НЕ ПОХОЖИЙ НА ДРУГИЕ
Вечером 27 сентября 1994 года около семи часов вечера[3] Карл Овберг и его эстонский деловой партнер с трудом продвигались в плотном потоке автомашин в сторону порта Таллина. Поскольку Овберг торопился по делам в Стокгольм, он спешил попасть на ближайший рейс парома «Эстония», до начала которого оставалось совсем немного времени. Он понимал, что опаздывает к отходу парома и поэтому очень досадовал на то обстоятельство, что проезд к причалу был заблокирован какими-то людьми в униформе. Получалось, что обычным способом попасть на причал не представлялось возможным. Недолго думая он распрощался со своим спутником, остановившим машину перед рядами охраны, и бегом преодолел около 100 метров, отделявших его от трапа парома. «Вам повезло, — сказали ему в кассе, — «Эстония» задерживается с выходом на пятнадцать минут». И действительно, паром отошел от причала ровно в 19.15.
Таким образом, Карл Овберг оказался последним пассажиром, поднявшимся на борт «Эстонии». Он наконец-то смог присоединиться к попутчикам лишь у стола регистрации пассажиров в холле палубы IV. Все эти пассажиры, как и он, не успели заблаговременно забронировать себе места в каютах. Прежде Карл всегда заранее резервировал место в каюте, и лишь в этот раз у него не хватило времени. Однако из опыта своих многочисленных поездок на пароме он знал, что, если повезет, он может получить каюту прямо на борту. Будучи предпринимателем (он занимался торговлей автомашинами), Карл уже в течение нескольких лет жил и работал в Швеции, однако имел свою долю и на одной из автомобильных фирм в Эстонии. По этой причине ему пришлось совершить уже немало поездок на пароме в Швецию и обратно. Причем как в летнее, так и зимнее время, как при хорошей, так и при плохой погоде.
За это время Карл сумел прекрасно освоиться на пароме, неоднократно посетив все его бары и рестораны и пожив во многих его каютах. Неудивительно, что он почувствовал себя не в своей тарелке, когда сумел получить каюту лишь на палубе I, располагавшейся под автопалубой. Его инстинктивно настораживало то обстоятельство, что палуба I находится ниже ватерлинии парома. Он даже засомневался на некоторое время, когда ему предложили эту каюту, подумал, не лучше ли было бы расположиться на палубе IV, где можно попытаться поспать сидя в кресле.
Персонал входного контроля прореагировал на его сомнения с раздражением, и Карлу пришлось согласиться на эту каюту. Кстати, ему показалось, что пассажиры и члены команды парома вели себя как-то обеспокоенно и раздраженно, чего никогда не наблюдалось ранее. Он связал увиденное с неприятным ожиданием плавания в условиях плохой погоды и шторма, поскольку уже на берегу почувствовал сильные порывы ветра и услышал по радио предупреждение о шторме на Балтике.
Итак, учитывая, что назавтра ему предстоит напряженный рабочий день и что поэтому он должен хорошо выспаться, бизнесмен все же согласился взять каюту № 1049 на палубе I. Эта каюта находилась в передней трети корпуса парома. Разместив багаж в каюте, Карл направился перекусить в ресторан, а затем в бар. Однако уже после первой кружки пива он почувствовал сильную усталость и поэтому вернулся в каюту и лег в постель. Однако он так и не смог заснуть по-настоящему.
На борту этого же парома находился и Пер-Эрик Эрнстен, финский специалист по маркетингу, представлявший некую немецкую фирму, торгующую спиртными напитками. Вместе со своим шефом он также довольно поздно поднялся на борт парома. Они договорились о встрече на борту с судовым казначеем «Эстонии», поскольку их фирма уже вела переговоры с судоходной компанией «Эстлайн» о поставках ей своей продукции. Оба они вступили в холл приема пассажиров на палубе IV в 18.45.
Пер-Эрику и его шефу потребовалось всего лишь пятнадцать минут, чтобы оформить оплату за проезд. И пока его шеф ровно в 19.00 разговаривал с кем-то по сотовому телефону, Пер-Эрик обратил внимание на тс, что на паром все еще въезжали автомашины.
Пер-Эрик получил каюту на палубе IV № 6304. Он еще успел посетить магазин беспошлинной торговли, после чего встретился со своим шефом и судовым казначеем в ресторане с видом на море, где они и поужинали.
В ресторане они пробыли до 20.30, затем все вместе отправились в бар «Балтика», который также размещался на палубе IV.
Шеф Пер-Эрика почувствовал себя уставшим и распрощался с коллегами уже в 20.45, предоставив Пер-Эрику возможность вместе с казначеем походить по барам, чтобы ознакомиться с обстановкой в увеселительных заведениях парома и перспективами сбыта алкогольных напитков. Их фирма имела некоторый опыт торговли спиртным на паромах, поскольку подвизалась в этой области бизнеса уже в течение многих лет, причем на различных судах морского пассажирского сообщения Балтики. По этой причине «Эстония» была хорошо знакома Пер-Эрику по ее прежним рейсам еще под фин-екпм флагом и под названием «Викинг Салли», а позднее и под названием «Ваза Кинг».
Около 21.00 Пер-Эрик впервые за этот рейс почувствовал качку. Уже к 23.00 Пер-Эрик осмотрел все, что достойно внимания, распрощался с казначеем и направился в свою каюту, где сразу же лег в постель. Поскольку сразу заснуть не удалось, он минут пятнадцать почитал книгу, после чего им овладел сон.
Швед Пьер Тигер вступил на борт «Эстонии» за сорок пять минут до ее отплытия из Таллина. У него была забронирована каюта на палубе IV. Едва успев занести в каюту багаж, он отправился на прогулку по судну, завершив ее в ресторане. Около 23.00 он вышел из ресторана, но у него не было желания возвращаться в каюту и ложиться в постель. Готовый к приключениям, он некоторое время бродил по палубе, где встретил своего старого знакомого, финна Алти Хакканпяя, который, как оказалось, уже в течение долгого времени жил в Швеции.
Они отправились в караоке-бар, расположенный по правому борту парома в кормовой части палубы V, чтобы опрокинуть там еще по стаканчику. Настроение у обоих было прекрасное. Программу вел Пьер Изакссон, известный шведский певец и шоумен, сумевший завоевать большую популярность у значительной части шведской публики. Он понравился и Пьеру Тигеру, и Алти Хакканпяя. Довольные жизнью друзья сидели у стойки бара.
Незадолго до 1.00 эстонского времени Изакссон сообщил публике, что он не закончит свое шоу в 1.00, как обычно. Это было его последнее выступление на борту «Эстонии», поэтому он хотел бы продолжить концерт, что очень понравилось публике. После этого настроение у всех стало еще более приподнятым. Раздавались громкий смех и пение. Все танцевали.
И именно в это время житель Стокгольма Петер Ба-разински позвонил своей жене Карите. Юная шведка не была пассажиркой, а состояла в штате парома в качестве руководителя эстонского ресторанного обслуживания. Она вела дело вместе с мужем, но Петер работал в другой смене и поэтому находился в это время в Стокгольме.
Петер и Карита были хорошо знакомы с ресторанным бизнесом на больших паромных судах Балтики, хотя прежде Петер плавал на польских рыболовных судах.
Несколько лет тому назад он попросил политическое убежище в Швеции и получил его. Успешно работал, со временем вырос до руководителя баров на морских паромах, а за два года до этого встретил очаровательную блондинку Кариту, девушку, похожую на картинку из модного журнала. Он по уши влюбился и с самого первого дня их знакомства ни на секунду не сомневался, что нашел женщину своей мечты. Молодая пара оставалась влюбленной, как и в первые дни знакомства. За несколько дней до рокового рейса Карита перенесла небольшую операцию на веке и все еще испытывала головные боли как последствие операции. Петер провел свободные от работы четырнадцать дней дома, после чего предложил Карите заменить ее на пароме по его прибытии в Стокгольм. Однако в последний момент она отклонила предложение мужа и осталась на пароме, чтобы продолжить до конца свою смену, которая заканчивалась 29 сентября.
В этот вечер они, как обычно, поворковали некоторое время по телефону. Карита рассказала о предстоящей вечеринке по поводу празднования дня рождения коллеги, которая будет проводиться в комнате отдыха команды парома и которую она, наверное, посетит. Петер высказал некоторые опасения в связи с недавно проведенной операцией Кариты, но она успокоила его, сказав, что чувствует себя гораздо лучше. Петер сердечно попрощался с супругой, посидел некоторое время перед телевизором и вскоре лег спать.
Карл Овберг никак не мог заснуть, лежал в постели в состоянии полудремы. Он не страдал морской болезнью, однако сильная качка не давала ему покоя. Внезапно Карл услышал хорошо знакомый ему звук, который обычно издавал гидравлический привод визира. После этого последовало несколько тяжелых ударов, как будто кто-то ударял по корпусу кувалдой. Бизнесмен выпрямился в постели и прислушался. Некоторое время не было слышно никаких звуков. Он встал с постели и зажег свет. После этого сел на край кровати и закурил сигарету. Снова прислушался. Прошло несколько минут. Поскольку никаких подозрительных звуков больше не раздавалось, он успокоился и хотел снова лечь в постель. И вот тут-то оно и произошло: оглушительный, как удар бича, щелчок, за которым последовала сильная вибрация корпуса. Карла затрясло, как тряпичную куклу.
Звуки шли, без сомнения, со стороны носовой части парома. Карл подумал, что паром столкнулся с чем-то или сел на мель. Для ударов волн эти звуки были слишком сильными и резкими, металлическими. Он быстро натянул на себя что попало под руку и выглянул в коридор, где из дверей других кают уже высовывались головы испуганных пассажиров.
Им овладели крайнее беспокойство и волнение. Наверх! Вон отсюда, из-под воды! Быстрее к трапу и как можно скорее на наружную палубу VII!
Пьер Тигер тоже услышал этот оглушительный щелчок, хотя его частично заглушали громкие звуки музыки и разгульный шум публики в караоке-баре. Прошло примерно четверть часа с того момента, как певец Изакссон обрадовал публику обещанием продолжить концерт. Это был удар такой силы, что всем показалось, будто судно с чем-то столкнулось и остановилось. Удар потряс весь корпус судна.
Пьеру Тигеру тоже показалось, что судно внезапно село на мель.
— Что это было? — спросил его Хакканпяя.
Никто не мог объяснить происхождение необычного шума. Впрочем, поскольку это никаких последствий не имело и сотрясения прекратились, в караоке-баре снова возобновились пение и музыка.
Однако вслед за этим последовал еще один оглушительно-резкий звук, сопровождавшийся сотрясением корпуса судна. Бокалы, стоявшие на столиках бара, закачались и посыпались на пол.
— Скорее отсюда! — крикнул Пьер своему знакомому. — Тут что-то не так!
Они оба соскочили со своих стульев и были уже на полпути к выходу из бара, когда судно внезапно накренилось на правый борт. Несколько посетителей бара упали со стульев, а Пьер и Алти должны были схватиться за стены, чтобы удержаться на ногах.
Словно преследуемый фуриями, Карл Овберг бросился к ближайшему трапу. Четко осознавая, что он находится непосредственно под автопалубой и что от спасительной палубы VII его отделяет еще шесть палуб, он знал, что только быстрый и целеустремленный подъем может спасти ему жизнь.
А на трапе в это время происходили различные неприятные вещи. Внезапно судно резко накренило, в какой-то момент крен достиг 40 градусов в сторону правого борта, из-за чего Карл зацепился рукавом своей куртки за поручень трапа. Чтобы выбраться из ловушки, он должен был сделать шаг назад и повернуться.
И в эту секунду он увидел, как бурный поток воды, очевидно под действием давления, ворвался в коридор. Вода поступала из отверстий вентиляционных раструбов, имевших сообщение с находящейся под палубой I палубой 0. Он увидел, как вода разлилась по всей длине коридора.
Карл сорвал с себя куртку и изо всех сил устремился вверх по трапу. При этом одной ногой он опирался на стену коридора, по сути превратившуюся в пол после опрокидывания судна на борт. Он продолжал подниматься, когда паром вдруг выпрямился. Остановившись на мгновение в ожидании повторения крена, он снова бросился вверх и наконец добрался до палубы VII. Паром кренился и выпрямлялся несколько раз.
На пути к верхней палубе Карлу повстречалось всего лишь несколько человек. По всей видимости, большинство людей не отреагировали так же быстро, как он.
Когда бизнесмен оказался на спасительной верхней палубе, «Эстония» уже лежала на правом борту. По этой причине выбирающиеся наверх люди двигались, опираясь и на палубу, и на стены.
Карл услышал, как по палубной трансляции кто-то выкрикнул «Мистер Скайлайт…». Он не знал значения этих кодовых слов и подумал, что уместнее было бы сделать объявление о грозящей людям опасности.
Пер-Эрик Эрнстен очнулся ото сна, когда Карл уже карабкался по трапам. Он также услышал странные звуки и металлические удары, каких доселе никогда не слышал. Пер-Эрик не мог определить, откуда они шли. Но и он почувствовал, что на судне что-то не в порядке. Он успел лишь натянуть брюки, когда паром резко накренился.
Его портфель соскользнул с полки, и вся незакрепленная мебель каюты сдвинулась со своих мест к борту, загораживая выход из каюты. Пер-Эрик не стал ничего брать с собой, освободил проход к двери и в одних брюках помчался вверх по трапу на палубу VII, где находились спасательные шлюпки. На трапе ему повстречались три члена экипажа, бежавшие из кормовой части парома. Все они были облачены в штормовую одежду и несли с собой сумки. Поскольку Пер-Эрик немного говорил по-эстонски, он смог понять, что с таким раздражением говорил в свою переносную рацию один из этих людей. По всей видимости, он оспаривал какую-то команду, которую ему передавали с ходового мостика. Поскольку все трое стремились к той же двери, к которой стремился и Пер-Эрик, он попытался следовать за ними. В этот момент паром снова резко накренился. Люди из команды уже подбежали к двери и могли бы уже быть снаружи. Однако Пер-Эрик соскользнул вниз. Один из членов команды подал ему руку и энергичным движением вытолкнул его наружу. Едва оказавшись на палубе, Пер-Эрик сразу же заметил, как этот человек отбросил свою рацию и вместе со своими товарищами стал освобождать крепления спасательной шлюпки.
После окончания телефонного разговора с мужем Карита Баразински встретилась в коридоре с несколькими своими коллегами. Как и все члены экипажа, Карита проживала в каюте на палубе VIII. Оживленные разговоры, которые вели между собой некоторые из ее коллег, все еще продолжались, когда паром внезапно резко накренился. Давно привыкшая к плаванию в штормовых условиях, команда оценила это явление просто как проявление резкого ухудшения погоды. Поэтому приготовления к вечеринке не прервались, а судно за это время снова выпрямилось. Об угрожающей им опасности никто из них и не думал, тем более что никаких предупреждающих объявлений по трансляции не делалось. Учебные пожарные тревоги и тренировки по посадке в шлюпки проводились накануне несколько раз, и поэтому все были уверены, что если бы возникла какая-то опасность, то необходимые спасательные действия были бы сразу же предприняты.
И лишь когда «Эстония» снова резко накренилась, все поняли, что дело принимает серьезный оборот. Ка-рита сразу же выбежала из каюты, успев натянуть на себя непромокаемую куртку яхтсмена, и помчалась вместе со своими коллегами на палубу VII.
И хотя они двигались достаточно быстро, стены коридоров уже успели превратиться почти что в пол, а поперечные коридоры — в глубокие шахты, которые приходилось перепрыгивать. Одной из бегущих так и не удалось этого сделать, и она упала на дно очередной из таких шахт. Карита попыталась помочь ей и крикнула что-то подбадривающее, но ответа так и не последовало. Другие ее товарищи сначала ждали вместе с ней этого ответа, но его все не было, и тогда они стали уговаривать Кариту набраться смелости и перепрыгнуть через шахту.
Карита никак не могла решиться, а драгоценные секунды убегали. И когда она наконец прыгнула, ее спутники были уже в конце коридора. Карите с большим усилием удалось догнать их.
К этому моменту Пьер Тигер и Алти Хакканпяя уже выбрались на верхнюю палубу. За ними следовала целая группа людей из караоке-бара. Все они уже были облачены в спасательные жилеты.
Крен на правый борт все увеличивался. Пьер потерял своего спутника из виду, но зато спустя несколько минут ему повстречался Изакссон, сидящий на поручнях леерного ограждения. Пьер решил оставаться на судне как можно дольше, видя, какую ожесточенную борьбу ведут пассажиры за места в спасательных шлюпках и спасательных плотах. Он заметил вдали огни других паромов и вместе с Изакссоном пришел к выводу, что если они останутся на борту, то все для них закончится благополучно. Безусловно, скоро к ним придут на помощь, а пока можно будет в относительной безопасности переждать, сидя на бортовом ограждении.
Доставая спасательный жилет из бортового шкафа, Пер-Эрик Эрнстен стоял навалившись спиной на стенку надстройки левого борта в носовой части судна, чуть позади ходового мостика. Он тоже заметил два других парома. Это были «Силья Европа» и принадлежащий компании «Викинг» паром «Мариэлла», проходившие мимо. Поэтому он был в полной уверенности, что суда быстро придут им на помощь.
«Эстония» уже повернулась на 45 градусов по курсу, а затем через некоторое время на 90. Пер-Эрик потерял из виду группу людей из команды, вместе с которой он бежал наверх, когда они скрылись внутри спасательного плота. Когда он увидел это, то был крайне удивлен безответственным поведением членов команды. Ведь, как он до сих пор представлял себе, при кораблекрушении средства спасения должны предоставляться в первую очередь пассажирам. Но здесь, как видно, с этими правилами нисколько не считались.
Пер-Эрик продолжал с трудом пробираться вперед, в носовую часть парома, где заметил уже готовый к спуску на воду спасательный плот, заполненный людьми, находившийся с левого борта. Но прежде чем он добрался до него, огромная волна, захлестнувшая палубу парома, отбросила его в сторону. После этого он пытался вместе с другими пассажирами освободить от креплений спасательную шлюпку, однако попытки оказались безуспешными: они так и не смогли освободить шлюпку от креплений.
Теперь судно уже повернулось по курсу почти на 120 градусов, и из его корпуса с оглушительным свистом вырывался наружу воздух. Пер-Эрика снова подхватила волна и перенесла его на противоположный борт парома, где он наконец-то смог забраться в спасательный плот.
А в это время Карита все еще бежала вслед за своими товарищами, стремясь к спасительной двери, ведущей на открытую палубу. От двери их отделяло всего лишь несколько метров. Но внезапно перед этой дверью, непосредственно ведущей на палубу, открылась дверь тамбура, и Карита была отброшена ею в сторону, к лифту. От открытого пространства палубы ее отделяло всего лишь 5 метров. Пять метров, которые вдруг стали непреодолимыми из-за того, что паром внезапно накренился до 45 градусов и спасительная дверь теперь оказалась почти над головой Кариты.
Товарищи подбадривали ее своими криками и бросили ей сверху конец пожарного шланга, однако у Кариты не хватило сил взобраться по нему наверх, а в открытую дверь хлынула вода. Это из-за внезапного поворота паром стал лагом к волне и открытую дверь стали захлестывать водяные валы.
Оба товарища Кариты успели только схватиться за бортовые тросы спасательной шлюпки, что и помогло им пережить эту катастрофу. А несчастная Карита утонула вместе с паромом.
Пьер Тигер был вынужден покинуть свое место на бортовом ограждении, после чего он сначала перебрался на левый борт, но, поскольку судно все быстрее погружалось кормой, он стал метр за метром пробираться к носу парома. Добравшись почти до самого носа, он сделал интересное открытие: на носу парома висела металлическая конструкция размером от четырех до пяти метров в поперечнике, которая раскачивалась на оставшихся частях ее прежнего крепления. Сначала он принял ее за фрагмент стабилизатора качки, но поскольку это устройство находится в средней части корпуса парома на уровне палубы 0, то фрагмент никак не мог оказаться здесь. Но у него уже не оставалось времени для размышлений на эту тему. Паром все больше погружался в морскую пучину, и он был вынужден в конце концов прыгнуть за борт. Тигер старался как можно быстрее отплыть в сторону от судна, чтобы не быть втянутым в водоворот, который образуется при погружении под воду такой махины. Отплыв на 50 или 60 метров, он обернулся.
Жуткую сцену гибели парома освещал яркий свет луны. Теперь «Эстония», перевернувшаяся килем вверх, дрейфовала по воле волн и ветра. Корма судна уже почти полностью погрузилась в воду, и Пьер смог теперь отчетливо увидеть, что у парома был почти полностью снесен визир. Вскоре в воду погрузилась и носовая часть. «Эстония» исчезла в пучине моря.
Петер Баразински был внезапно разбужен телефонным звонком в половине третьего ночи. Его хороший приятель, работающий в судоходной компании «Эстлайн», позвонил ему прямо из своего офиса. «Петер, «Эстония» утонула, скорее включай телевизор», — сказал он.
Петеру показалось, что он видит кошмарный сон. Включив телевизор, он прочел телетекст: «Паром «Эстония» затонул в 1.48». Он тотчас позвонил друзьям и родителям Кариты. Позднее он сказал мне: «В голове у меня проносились тысячи мыслей, но один вопрос заставил сжаться сердце: что с Каритой?» Он включил приемник и начал прослушивать одну станцию за другой. Он не мог поверить, что это была правда.
Карлу Овбергу к этому моменту удалось забраться в один из спасательных плотов. После этого он был поднят на борт спасательного вертолета и доставлен им в местечко Ханге на финском побережье, где его поместили в больницу Эркенэса.
Пер-Эрику Эрнстену тоже удалось забраться на спасательный плот, и он в числе первых был поднят на борт спасательного вертолета. Вместе с финном Юккой Иохалайненом он был доставлен ранним утром в Ханге, где ему до наступления вечера 28 сентября оказывали медицинскую помощь, поскольку он пострадал от сильного переохлаждения, а кроме того, еще находясь на плоту, он пытался вскрыть пластиковый пакет с перевязочными материалами и сломал себе при этом зуб. В остальном у него не было никаких серьезных травм, и уже с наступлением вечера того же дня его забрали из клиники родственники.
Пьер Тигер также сумел забраться на спасательный плот, откуда он был доставлен вертолетом на паром «Силья Симфония», а оттуда — в больницу в Хельсинки, откуда был переведен, как не имеющий травм, в отель «Хага», также находящийся в Хельсинки. Там он пробыл целый день в ожидании допроса полицией, который, по его мнению, оказался слишком поверхностным. Полицию, казалось, не заинтересовали его детальные и важные для расследования наблюдения. Когда он впоследствии настаивал на предоставлении ему возможности выступить перед следственной комиссией JAIC, его предложение было отклонено Форссбергом. И лишь после настоятельных требований Пьера Тигера Форссберг наконец-то согласился записать его сообщение.
С самого первого дня после гибели «Эстонии» Петер Баразински добивается того, чтобы тело его супруги было поднято со дна моря и он мог бы похоронить его на кладбище города Упсала, где покоятся ее родители. Именно это он однажды пообещал ей, когда они оба бродили по задумчивым аллеям этого кладбища. Он твердо намерен выполнить свое обещание.
Утром 28 сентября 1994 года сообщения о катастрофе поступили во все телеграфные агентства мира. Около восьми часов утра этого дня, находясь в Берлине, узнала об этом и я. Мой партнер по журналистским делам финн Кай тотчас же позвонил на родину своему двоюродному брату. Как оказалось, там уже с раннего утра все затаив дыхание ждали новостей. Поскольку мы вместе с Каем не раз готовили сообщения для телеканала журнала Spiegel, то, ни на минуту не сомневаясь, предложили журналу свои услуги по освещению этого трагического события. Редакция в Гамбурге командировала группу журналистов в Стокгольм, а другую в Таллин, не зная при этом, что спасательные команды финской береговой охраны уже были направлены к месту катастрофы. И по этой причине мы получили задание заниматься освещением события из Финляндии. Мы также связались с одной дружественной нам супружеской парой, тоже журналистами, Тиной и Гарри, которые в прошлом работали нескольких лет в качестве корреспондентов финского телевидения в Германии. У Гарри имелась собственная съемочная камера, наличие которой было совершенно необходимо, поскольку вся имеющаяся у финнов техника была уже взята в аренду двумя международными телевизионными компаниями. Мы тут же, безо всяких задержек вылетели в Хельсинки, а оттуда поехали на нанятой нами автомашине в Турку, на западное побережье Финляндии. Здесь находился финский центр кризисных ситуаций и штаб финской береговой охраны. Здесь же мы без промедления встретились с Тиной и Гарри, которые уже в течение нескольких часов вели съемки по нашему поручению. К сожалению, возможности побеседовать со спасенными с «Эстонии» еще не представилось. Ехать в больницу не имело смысла, в чем мы вместе с Тиной уже имели возможность убедиться. Зато от сотрудников береговой охраны она смогла получить предварительные списки оставшихся в живых пассажиров парома. Среди спасенных мы обнаружили имена троих немцев, а именно: Манфреда Роте, Георга Сёрнсена и Зигфрида Вольфа. Кай высказал предположение, что раненые находятся в различных лечебных учреждениях, а здоровые, и в особенности иностранцы, размещены все вместе в каком-нибудь отеле. Он знал только об одном отеле, арендованном для этой цели, это был отель «Хата» в Хельсинки.
Я позвонила в этот отель и получила от ночного дежурного уклончивый ответ. Для нас это было достаточным доказательством того, что здоровые спасенные пассажиры «Эстонии» находятся там и что, возможно, именно там находятся и трое спасенных немцев.
Мы поручили Тине и Гарри продолжить ведение съемок и на следующий день, а сами в эту же ночь отправились обратно в Хельсинки. Прибыли туда на рассвете и прежде всего встретились в отеле с женщиной-психологом, которая была занята организацией траурного собрания. В отеле находилось 50 спасенных, и им до сих пор не было известно, кто еще спасен, кроме них. Когда психолог узнала, что Кай хорошо говорит по-фински и по-немецки, она попросила его выполнять роль переводчика на траурном собрании, и он согласился.
Мы испытали настоящее потрясение, когда узнали, что катастрофу пережили всего 145 человек. Больше всего спасенные расспрашивали нас о судьбе родственников или друзей. Поэтому прежде всего мы показали людям списки спасенных, полученные нами от береговой охраны. Присутствующие изучали бумаги в полном молчании. Некоторые после нескольких секунд чтения разражались рыданиями, а у других не хватало сил и на это, поскольку никто из них не смог найти в этом списке знакомых имен.
Что можно сказать человеку, который только что узнал о том, что потерял своего лучшего друга? Что можно сказать мужу, который в течение нескольких часов находился среди бушующей стихии на днище перевернувшейся спасательной шлюпки, держа в руках тяжело раненную жену, а затем, незадолго до спасения, полностью обессилел, и ее поглотило море? Как можно утешить человека, который до самого последнего момента поддерживал в сознании ободряющими словами замерзающего друга, призывая его не сдаваться и бороться за свою жизнь, и который в тот момент, когда к ним приходит помощь, видит, что его друга оставляют в море, потому что в вертолете уже нет мест?
«ЭСТОНИЯ» — ГОРДОСТЬ МОЛОДОЙ НАЦИИ
После того как в 1991 году Россия признала независимость Эстонии, Латвии и Литвы, все их политические и экономические устремления были обращены к Западу.
Для этого им прежде всего необходимо было наладить паромное сообщение с Финляндией и Швецией. С этой целью и при поддержке западного соседа — Швеции, между шведской судоходной компанией МогбБНбт & Т1ш1 т, с одной стороны, и эстонской государственной компанией Е8СО, с другой, было заключено так называемое Совместное венчурное соглашение и создана новая компания ЕьШпе («Эстлайн»). В ее задачу входило осуществление паромного сообщения Эстонии на собственном пароме между Эстонией и Швецией, для чего в Финляндии был закуплен паром «Ваза Кинг», переименованный в «Эстонию».
Поскольку, однако, эту судоходную компанию предполагалось зарегистрировать по требованию банков, финансировавших эту покупку, на Кипре, «Эстония» должна была бы ходить под кипрским флагом, а портом ее приписки должен был стать Лимасол. С помощью некоторых манипуляций не совсем законного характера на «Эстонии» все же удалось поднять эстонский флаг. После этого в Таллине была основана компания «Эстлайн».
Паром «Эстония» в гавани Стокгольма 26
С минимальным страховым капиталом всего лишь в 2,5 тысячи немецких марок, который, в свою очередь, гарантировался в равных частях компанией Nordstrom и ESCO, компания «Эстлайн» смогла арендовать это судно на базе так называемого Bareboard Charter Party[4]. Возникало преимущество, в результате которого «Эстония» могла быть зарегистрирована в Таллине как судно, арендуемое без капитана и команды; впоследствии оно могло рассматриваться как судно с припиской в Таллине, имеющее право на несение эстонского флага и право на комплектование команды из эстонских подданных.
Поскольку, однако, компания не была в состоянии нести обязанности судовладельца, то есть комплектовать команду, осуществлять технический контроль за состоянием судна, контроль за безопасностью его мореплавания, оформлять должным образом страхование от несчастных случаев и многое другое, все эти функции были переданы, в свою очередь, компании ESCO на основе так называемого договора по обслуживанию судна. В действительности же эта компания осуществляла только комплектование команды, передав исполнение всех вышеперечисленных обязанностей на основе субподряда своему партнеру компании Nordstrom & Thulin (N & T).
Денежное содержание команды «Эстонии» к этому моменту составляло всего лишь 20 процентов от аналогичного, выплачиваемого экипажам шведских судов, и все вопросы заработной платы коллектив мог решать только через компанию ESCO. А компания N & Т занималась совсем иными функциями: эксплуатацией материальной части судна, его ремонтом, страхованием, обеспечением финансирования. Кроме того, эта компания наделялась правом участия в решении о назначении капитана и руководящего состава судна.
Для осуществления права продажи и для ведения всех коммерческих дел новой судоходной линии Таллин — Стокгольм партнерами N & Т и ESCO была основана компания Estline АВ, Стокгольм с дочерней компанией в Таллине, в которой, в свою очередь, участвовали в равных долях две вышеупомянутые компании.
И вот таким образом была создана почти идеальная договорная структура: вся необходимая рабочая сила поступала из Эстонии, а все остальное было под шведским контролем. В результате всех этих манипуляций были минимизированы риски возмещения убытков, неизбежные при эксплуатации такого большого и сложного технического комплекса, как морской паром, осуществляемой молодой и неопытной командой.
Для шведской компании Nordstrom & Thulin, которая почти не имела опыта управления большими морскими паромами, а занималась до этого преимущественно танкерным и сухогрузным флотами, чем она, между прочим, занимается и по сей день, это стало очень выгодным бизнесом, поскольку, не говоря уже об огромной экономии на заработной плате команде парома, Ганс Лаидва, один из руководящих сотрудников фирмы N & Т, бывший эстонец, сумел к тому же еще и выбить у шведского правительства права на десятилетнюю монополию. По указанной причине компания могла в течение десяти лет не бояться никакой конкуренции на новой процветающей линии морского сообщения между Таллином и Стокгольмом. Неплохой подарок шведского правительства компании Nordstrom & Thulin! Этот подарок не только разрушал рыночные принципы конкуренции, но даже и не был проверен до сего дня на предмет его соответствия провозглашенным Евросоюзом принципам равных условий соперничества на рынке услуг. В связи с этим некоторые люди имеют обыкновение охотно упоминать то обстоятельство, что руководитель совета компании N & Т Стен Кристер Форссберг и бывший в то время премьер-министром Швеции Каря Бильдт являются друзьями со студенческих лет. И то, что для Швеции считается обычным бизнесом, для Эстонии стало воплощением ее мечты. Паром стал символом молодой нации, получившей свободу.
В начале 1993 года «Эстония» была принята в эксплуатацию для осуществления паромного автомобильного и пассажирского сообщения на линии Таллин — Стокгольм. С тех пор ярко украшенная «Эстония», как гордый символ своей страны, стала регулярно рассекать волны Балтики между Таллином и Стокгольмом.
Все мировые средства массовой информации с помпой сообщали о введении в эксплуатацию парома на новой линии и под флагом Эстонии. На борту судна встречали иностранные делегации, а получить работу здесь среди эстонских моряков считалось не менее престижным, чем участие в национальной спортивной команде.
В усилиях, продиктованных добрыми намерениями обеспечить скорейшее присоединение своего государства к процветающему Западу, не было учтено в достаточной степени то обстоятельство, что «Эстония» не была рассчитана на ежедневные рейсы по Балтике.
Поделиться книгой: