Узбекистан. Полная история

Все знают, что такое алгебра, алгоритм и синус (ну хотя бы понаслышке), но далеко не все могут назвать имя человека, давшего миру эти понятия. Этого человека зовут Абу Абдуллах Мухаммед ибн Муса аль-Хорезми. Он родился в 783 году в Хорезме, как это видно из его имени, тридцать лет провел в Мавераннахре, а затем переехал в Багдад, где возглавил академию «Дом мудрости», основанную халифом аль-Мамуном (скажем прямо, что если бы аль-Мамун не сделал в своей жизни ничего выдающегося, а только основал «Дом мудрости», то он все равно бы заслужил право называться выдающимся правителем своего времени).

В Багдаде аль-Хорезми написал свои самые известные научные трактаты – «Книгу об индийском счете», «Краткую книгу о восполнении и противопоставлении», от арабского названия которой «Аль-китаб аль-мухтасар фи хисаб аль-джабр ва-ль-мукабала» произошло слово «алгебра», «Астрономические таблицы», «Книгу о построении астролябии», «Книгу о солнечных часах», «Книгу картины Земли», «Книгу истории», «Книгу о строительных инструментах»… В IX (!) веке аль-Хорезми вычислил длину окружности нашей планеты по экватору и ошибся совсем ненамного – 40 680 километров против реальных 40 075.

Неизв. автор. Ученые в багдадской библиотеке Аббасидов («Доме мудрости»). XIII век

Труды аль-Хорезми переводились на латинский и другие европейские языки. В европейских университетах по ним учились вплоть до конца XVIII века. Жаль, что не все труды великого ученого дошли до нашего времени, и больше всего, пожалуй, жаль, что у нас нет полной «Книги истории», которая представляла собой первый трактат по всемирной истории, написанный на арабском языке.

Первая страница «Краткой книги о восполнении и противопоставлении»

Латинизированное имя аль-Хорезми – Algorizmi или Algorizmus – стало нарицательным в средневековой Европе. Сначала так называли арифметику, основанную на десятичной позиционной системе счисления, а затем стали называть любое вычисление, совершенное по строго определенным правилам. В наше время «алгоритмом» принято называть порядок действий, необходимых для достижения конкретного результата. Аль-Хорезми можно назвать не только «Отцом алгебры», но и «Отцом алгоритмов».

Абу-ль-Аббас Ахмад ибн Мухаммед Аль-Фергани

Судьба Абу-ль-Аббаса Ахмада ибн Мухаммеда аль-Фергани отчасти схожа с судьбой аль-Хорезми. Родившись в Фергане в конце VIII века, он в зрелом возрасте переехал в Багдад и работал в «Доме мудрости», а в середине IX века переехал из Багдада в Каир, где и провел остаток своей жизни.

Памятная монета Узбекистана. Серия «Великие предки». Ахмад аль-Фергани. 100 сумов. 1999

Научные интересы аль-Фергани не простирались так широко, как у его современника и наставника аль-Хорезми, который был истинным энциклопедистом, но в астрономию аль-Фергани внес огромный вклад. Он первым открыл, что Солнце не является неподвижным и что Земля имеет форму шара, и помогал аль-Хорезми в расчете ее окружности. Он первым измерил угол наклона земной оси, создал метод вычисления солнечных затмений, позволяющий предсказывать эти явления, участвовал в составлении таблицы звездного неба, работал над усовершенствованием астролябии [66] и написал о ней трактат. Самой же известной работой аль-Фергани является «Книга о небесных движениях и свод науки о звездах», представляющая собой астрономическую энциклопедию своего времени. В Каире, на острове Ар-Рауда сохранился древний нилометр (сооружение для измерения уровня воды в Ниле), восстановленный в 861 году аль-Фергани.

В сборнике «Новая жизнь» Данте Алигьери, а также в произведениях других западноевропейских писателей можно встретить упоминания об «аравийском (арабском) летоисчислении», о котором европейцы узнали из переведенного на латинский язык трактата аль-Фергани «Астрономические элементы». В Европе этот ученый был известен как Альфраганус, а на Востоке его часто называли Хасибом («Считающим»).

Глава четвертая

Новые правители – тахириды, Якуб ибн Лейс Ас-Саффар и саманиды

Распад Аббасидского халифата

Начало распаду халифата положили Омейяды – в 756 году внук десятого омейядского халифа Хишама ибн Абд ал-Малика Абд ар-Рахман захватил испанский город Кордову и провозгласил себя эмиром. А в 929 году Абд ар-Рахман III провозгласил себя халифом.

В 777 году имам ибадитов Магриба [67] Абд ар-Рахман ибн Рустам отложился от халифата и основал государство Рустамидов. Ибадизм – это течение ислама, отличное от суннизма и шиизма. Если шииты считают, что верховная власть в мусульманской общине должна передаваться по наследству среди потомков пророка Мухаммеда, то есть среди имамов, являющихся потомками Али ибн Абу Талиба и его жены, дочери пророка Фатимы, а верховные правители суннитов непременно должны происходить из племени курайшитов, [68] то у ибадитов лидером общины может быть любой мусульманин, вне зависимости от его происхождения. Ибадиты ссылаются на следующий хадис [69] пророка Мухаммеда: «Если будет поставлен повелителем над вами эфиопский раб с вырванными ноздрями и установит между вами Божественное Писание и мою Сунну, то слушайте его и ему повинуйтесь».

В 789 году Западный Магриб стал шиитским эмиратом Идрисидов, а в 800 году севернее государства Рустамидов возникло независимое государство Аглабидов, которые признавали сюзеренитет аббасидских халифов только на словах, но не на деле.

Противоборство «иранца» аль-Мамуна с чистокровным арабом аль-Амином стало не только борьбой за власть, но и положило начало расколу в правящих кругах халифата – арабская элита, лишившаяся былого влияния, ненавидела иранских и тюркских «выскочек», на которых опирался аль-Мамун, а те, в свою очередь, ненавидели чванных арабов. Образно говоря, халифат, похожий на обветшавшее лоскутное одеяло, начал трещать по швам. Центральная власть в халифате давно уже не была крепкой, а распри среди правящей знати ослабляли ее еще больше.

Ржавчиной, точившей халифат изнутри, была система пожалования земельных наделов за службу, военную или гражданскую, или же в качестве награды. Земля, которой награждал халиф, становилась собственностью награжденного и могла передаваться по наследству. Наследуемые земли назывались «мульк». Служебные наделы, называемые «икта» (от «икта тамлик» – пожалование земли), давались в пожизненное пользование, а затем возвращались халифу, но держатели «икта» при помощи различных уловок старались превращать «служебные» земли в наследственные, и им это удавалось. В результате земельные владения халифа таяли, доходы его уменьшались, но это было только полбеды. Другой половиной беды стала тенденция к укрупнению земельных наделов: одни землевладельцы беднели и продавали свои земли другим, у которых постепенно формировались огромные наделы. Те, кто пребывал у власти, находились в выигрышном положении, ведь они могли не только покупать земли, но и отбирать их принудительно (как говорится – было бы желание, а повод всегда найдется). Земли – это доход, а деньги – это власть. Некоторые из подданных халифа сосредотачивали в своих руках такие наделы, что переставали считаться со своим повелителем. А тенденция к назначению наместниками представителей местной знати (весьма удобная на первый взгляд) создавала дополнительные предпосылки для сепаратизма.

Государство тахиридов

Основателем династии Тахиридов был наместник Хорасана Тахир ибн ал-Хусайн, происходивший из знатного иранского рода, ведущего свое происхождение от легендарного Рустама. Владением отца и деда Тахира был гератский город Бушенг, но Тахиру этого было мало. В начале IX века он поступил на службу к принцу аль-Мамуну, который собирал вокруг себя иранцев и тюрков, готовясь к противоборству с братом аль-Амином. Со временем Тахир настолько вошел в доверие к аль-Мамуну, что в 821 году был назначен наместником Хорасана, но пробыл в этой должности недолго – немногим более года. Смерть Тахира была скоропостижной – его нашли мертвым в постели, и принято считать, что он был отравлен по приказу халифа аль-Мамуна за то, что приказал исключить из хутбы [70] поминание имени своего повелителя. Новым наместником Хорасана стал сын Тахира Тальх ибн Тахир.

Сразу же возникают два вопроса. Первый – почему халиф предпочел тихо отравить мятежного наместника, вместо того чтобы казнить его за измену в назидание другим? Второй – почему после устранения Тахира халиф назначил наместником его сына? Вопросов два, но ответ один – аль-Мамун не хотел обострять отношения с иранской знатью, служившей главной опорой его власти. Открытый мятеж в Хорасане стал бы подарком для сторонников низложенного аль-Амина, которые затаились в ожидании своего часа. Проще было убрать непокорного и надеяться на то, что его сын окажется умнее отца.

Тальх ибн Тахир и впрямь оказался умнее своего отца. Соблюдая все вассальные формальности, начиная с поминания халифа в хутбе и заканчивая уплатой налогов, он фактически правил независимо, без оглядки на Багдад. Скорее всего, известное выражение «В Багдаде свой халиф, а в Хорасане – свой» появилось именно при Тальхе ибн Тахире.

Младший брат Тальха Абдаллах ибн Тахир, пребывавший у власти с 828 по 844 год, считается одним из лучших правителей Хорасана. Историк из дома Тахиридов Ибн Абу Тахир Тейфур в своей «Истории Багдада» приводит наставление, написанное Тахиром ибн ал-Хусайном Абдаллаху. «Оберегай своих подданных… – пишет Тахир. – Будь умеренным во всех делах, ибо нет ничего более полезного и достойного, чем умеренность… Никого из тех, кому ты поручишь управление частью вверенных тебе земель, не обвиняй по одному лишь подозрению, не выяснив предварительно обстоятельств… Помни, что в благожелательном отношении к другим ты обретешь силу и покой… и вызовешь в людях любовь и преданность. Но пусть твое благожелательное отношение не препятствует тебе… вникать в дела правителей… Провинившихся подвергай наказаниям в соответствии с их прегрешениями, не пренебрегай этим, не упускай и не откладывай этого… Помни, что богатство не приносит прибыли, если оно копится в казне, а, напротив, прибавляется тогда, когда тратится на нужды подданных… этим достигается благоденствие народа, этим достигаются слава и могущество».

Государство Тахиридов

Судя по отзывам современников, Абдаллах следовал отцовским заветам, и при нем от Мерва до Бухары, от Хорасана до Самарканда царила справедливость. Справедливое (или относительно справедливое) правление было его главным достоинством. Оно противопоставлялось арабскому произволу и привлекало подданных.

В 873 году, при внуке Абдаллаха Мухаммеде ибн Тахире, владения Тахиридов были поглощены могущественным государством Саффаридов, основателем которого, как следует из названия, стал медник Якуб ибн Лейс ас-Саффар. [71]

Государство саффаридов

Якуб ибн Лейс, впоследствии прозванный «ас-Саффар», поскольку в юности он был учеником медника, происходил из города Карнин, расположенного на юго-западе Афганистана.

Ремеслом Якуб занимался недолго. В четырнадцатилетнем возрасте он поступил в армию, точнее говоря – в ополчение некоего Салиха ибн аль-Надра, объявившего себя правителем города Боста. [72] Со временем Салих возвысился до правителя Систана, [73] но был свергнут одним из своих приближенных, которого в 861 году сверг 21-летний Якуб (можно только восхищаться способностями безродного молодца, сумевшего в таком возрасте стать правителем огромной области).

О том, как предпочитал действовать Якуб, можно судить хотя бы по такой истории. В 873 году Якуб прибыл в Нишапур к Мухаммеду ибн Тахиру и потребовал от него все его владения. Мухаммед, в свою очередь, потребовал от Якуба предъявить маншур [74] халифа и знамя, которое вручалось наместникам областей при их назначении. «Вот тебе маншур и знамя!», воскликнул Якуб, замахнувшись мечом. Ради спасения жизни Мухаммеду пришлось подчиниться.

Получив власть над землями Тахиридов, Якуб начал поминать их в хутбе, что было очень мудро. Таким образом безродный выскочка подчеркивал легитимность своей власти, якобы полученной от исконных правителей Тахиридов. Но кроме Тахиридов был еще и халиф, с войсками которого Якубу не раз приходилось сражаться…

В 876 году визирь Абу Ахмад аль-Муваффак, бывший реальным правителем халифата при своем племяннике халифе аль-Мутамиде, попытался примириться с Якубом по традиционному принципу «признание сюзеренитета в обмен на власть». Но у Якуба чрезмерно разыгрался аппетит. Восприняв это предложение как проявление слабости халифской власти, он пошел на Багдад. Под властью Якуба на тот момент находилась вся территория современного Афганистана, две трети территории Пакистана, бо́льшая часть Ирана, половина Таджикистана и по трети территорий современных Туркменистана и Узбекистана. Имея такую базу, можно было надеяться на победу в противоборстве с халифом. Однако надежды не оправдались – 8 апреля 876 года на подступах к Багдаду разномастное и плохо обученное войско Якуба было разгромлено армией халифа, имевшей численное превосходство. Якубу удалось бежать. Тремя годами позже он умер в Гондишапуре. [75]

С разгромом Якуба его государство распалось. Однако некоторые ученые продолжают историю государства Саффаридов до 900 года на том основании, что 879 году аль-Муваффак назначил правителем Хорасана, Фарса, Исфахана, Систана, Кермана и Синда родного брата Якуба Амр ибн Лейса. Но фактически Амр не был преемником Якуба, да и государство, созданное Якубом к моменту назначения Амра, находилось на стадии распада – ему пришлось собирать земли под свою власть заново. Дважды – в 885 и 890 годах – халиф смещал Амра, последний раз тот был утвержден в своей должности в 892 году. Иначе говоря, Амр не сразу пришел на смену Якубу, и его правление не было непрерывным.

Амр ибн Лейс обломал свои зубы об Мавераннахр, находившийся под властью династии Саманидов. Понимая, что на юг лучше не зариться, он захотел завладеть Мавераннахром и сумел добиться определенного успеха – в феврале 898 года халиф аль-Мутадид, сын визиря Аль-Муваффака, объявил низложенным наместника Мавераннахра Исмаила Самани. Но Исмаил с этим не согласился и победил в противоборстве с Амром. Весной 900 года Амр был захвачен в плен, а годом позже отправлен в Багдад к халифу аль-Мутадиду, который приказал его убить. Так история Саффаридов завершилась окончательно.

Бухарец Садид ад-Дин Нур Мухаммад Ауфи в первой половине ХIII века написал «Собрание рассказов и светочи преданий», включавшее более двух тысяч различных историй. Вот что рассказывает Мухаммад Ауфи об Исмаиле Самани и Амре ибн Лейсе (история приводится в сокращенном виде): «Когда справедливый эмир Исмаил Самани пленил Амра ибн Лейса и решил отправить его к халифу, Амр предложил Исмаилу спрятанные сокровища своего брата в обмен на то, чтобы остаться в Мавераннахре: «Я знаю, что повелитель правоверных меня убьет, но ты – нет!» Исмаил отказался, сказав: «Твой брат нажил богатство воровством и разбоем, и ты хочешь передать это богатство мне, для того чтобы в Судный день взыскали с меня?».

В чем был секрет Якуба ибн Лейса, позволивший молодому человеку столь быстро возвыситься, буквально выскочив «из грязи в князи»?

В том, что Якуб сумел воплотить в жизнь мечту мусульман о свободной и равноправной общине верующих. В своем войске он старался поддерживать строгую дисциплину, но при этом никого не удерживал силой – любой воин мог уйти в любой момент. Суд Якуб вершил открыто, на глазах у людей, и вообще вся его политика была максимально открытой. Сам он вел аскетичный образ жизни, обходясь только необходимым, – можно представить, как подобное поведение импонировало людям, насмотревшимся досыта на алчных правителей. Современники восхищались его щедростью – якобы он раздавал ежедневно нуждающимся тысячу динаров…

В завершение хочется привести еще один исторический анекдот, объясняющий возвышение фарси над арабским в правление Якуба ибн Лейса. Однажды некий поэт воспел Якуба в стихах, написанных на арабском языке, и прочел их ему в расчете на щедрую награду. Награды поэт не получил, потому что Якуб, не владевший арабским, не смог оценить его творчество. Другие поэты сразу же переключились с арабского на фарси, а за ними потянулись и сочинители прозы. Делопроизводство при Якубе тоже велось на фарси, так что арабский был вытеснен из обихода практически полностью.

Государство саманидов

Некоторые историки называют Саманидов династией таджикских правителей, но правильнее будет называть их иранской правящей династией, поскольку формирование таджикского этноса в VIII–IX веках еще не было завершено. С таким же успехом можно называть Саманидов афганскими правителями, отталкиваясь от того, что их предок Саман-худат [76] предположительно был родом из окрестностей Балха. Впрочем, в Средней Азии все очень сильно перемешано, не всегда можно понять, куда именно уходят чьи корни. Для нас важно то, что с 875 года иранцы Саманиды правили Мавераннахром, а с 900 года к их владениям добавился Хорасан и правление их длилось до 999 года.

Возвышение Саман-худата началось в Мерве, когда там в качестве наместника пребывал аль-Мамун. Под влиянием принца Саман-худат отказался от зороастризма и принял ислам. То же самое сделал его сын Асад ибн Саман, который пользовался расположением аль-Мамуна наряду с отцом. А четверо сыновей Асада, как уже было сказано выше, стали правителями областей в Мавераннахре.

Пока Рафи ибн Лейс создавал халифату одну проблему за другой, Саманиды всячески выражали халифу свою лояльность, которая была вознаграждена в 875 году, когда халиф аль-Мутамид назначил правнука Саман-худата Насра ибн Ахмада правителем Мавераннахра. Это назначение стало формальным подтверждением власти дома Саманидов над Мавераннахром, но важно было то, что Саманиды не ставили себя в оппозицию халифу и помогали ему в борьбе с Рафи ибн Лейсом и его братом Амром. Дотошные буквоеды, каковых среди историков всегда было много, отвергают термин «государство Саманидов» на том основании, что с формальной точки зрения Саманиды никогда не обладали политической и правовой независимостью. Но формальности формальностями, а реальность реальностью, разве не так? Правителей из дома Саманидов можно сравнить с японскими сегунами, военными диктаторами, правившими от имени императора. Император признавал полномочия каждого нового сегуна точно так же, как халиф давал маншур очередному Саманиду. Не халиф решал, кто из Саманидов будет править, а Саманиды ставили халифа перед фактом.

Будучи «наместниками под наместниками», то есть правителями земель в составе наместничества, Саманиды могли чеканить только медную монету – фельс, а чеканка серебряного дирхема была прерогативой Тахиридов, наместников первого ранга. Однако Наср ибн Ахмад начал чеканить свою серебряную монету, правда, с сохранением имени халифа, но тем не менее – свою, что дополнительно подтверждает его независимость. Впоследствии и имя халифа исчезло с саманидских монет.

Что же касается налогов (с Хорасана и Мавераннахра), общая сумма которых в середине Х века составляла более сорока миллионов дирхемов в год, то с ними дело обстояло следующим образом – халифы милостиво оставляли бо́льшую часть налогов в распоряжении Саманидов, поскольку те охраняли северные рубежи халифата (на деле – свои собственные границы) от тюрок-кочевников и должны были оснащать и содержать войско. Проще говоря, халифы довольствовались тем, что им давали, ведь «немного» все же лучше, чем «ничего». Кроме того, Саманиды вводили свои пошлины. Так, например, за тюркского раба, переправленного через Амударью, полагалось выплачивать от семидесяти до ста дирхемов.

Выражаясь современным языком, можно сказать, что владения Саманидов пользовались широкой автономией в составе аббасидского халифата. Настолько широкой, что Самарканд и Бухара стояли выше Багдада.

Вот весьма показательный случай, о котором рассказывает ал-Истахри [77] в «Книге путей стран». Однажды халиф аль-Мутасим, сын Харуна ар-Рашида от тюркской наложницы, прислал хорасанскому наместнику Абдаллаху ибн Тахиру гневное послание, в котором упрекал наместника за излишнюю самостоятельность. Абдаллах переслал это письмо самаркандскому наместнику Нуху ибн Асаду, под управлением которого находилась бо́льшая часть Согда. Нух ответил, что Абдаллаху ибн Тахиру нет необходимости беспокоиться по поводу угроз халифа, поскольку в Мавераннахре имеется триста тысяч селений, каждое из которых может снарядить одного пешего и одного конного воина, таким образом, один только Мавераннахр, без Хорасана, может выставить шестисоттысячное войско. Скорее всего, количество селений было преувеличено, но даже если допустить, что в реальности их было на треть меньше, численность войска все равно впечатляет.

При младшем брате Насра ибн Ахмада Исмаиле Самани, правившем с 892 по 907 год, государство Саманидов вступило в период своего расцвета. Исмаилу удалось объединить под своей властью Мавераннахр с Хорасаном (и надо признать, что этому весьма поспособствовала смута, устроенная Якубом ибн Лейсом, который отнял Хорасан у Тахиридов для того, чтобы передать его Саманидам).

Бухару, которую Исмаил избрал своей столицей, называли «Восточным Багдадом», и надо сказать, что никакого преувеличения в этом не было – по богатству и уровню культурного развития Бухара реально сравнялась с Багдадом. Разница была только в том, что в Багдаде доминировало арабское, а в Бухаре – персидское (в этом отношении Саманиды были рьяными патриотами). При Саманидах жил Абу Абдуллах Джафар ибн Мухаммед Рудаки (860–941), основоположник литературы на фарси, которого иранцы и таджики считают основоположником национальной поэзии. При этом Рудаки родился и жил в Панджруде, [78] значительную часть населения которого в то время составляли тюрки, и общение с ними оказало определенное внимание на его творчество. Да и сам Панджруд в те времена входил в зону влияния Самарканда, отчего Рудаки нередко называют Рудаки Самарканди. Узбеки чтут Рудаки, его произведения переводятся на узбекский язык, а в Самарканде есть памятник Рудаки и улица, названная его именем.

Государство Саманидов в середине Х века

Расцвет тюркоязычной литературы настанет немного позже – в XI веке, когда на смену Саманидам придут тюрки – в Хорасане станут править Газневиды, а в Мавераннахре – Караханиды. В те далекие времена образованных людей было мало, а читающих – еще меньше, поэтому развитие литературы определялось языком, на котором говорила знать и культурная элита. Если бы Рудаки писал свои стихи на одном из тюркских диалектов, то о нем никому не было бы известно.

Судьба государства Саманидов стала отражением судьбы халифата. Со временем в правящем клане начались раздоры, среди наместников росло стремление отколоться, а соседи-кочевники объединялись в крупные союзы, представлявшие собой грозную силу… В 962 году саманидский военачальник Алп-Тегин захватил Газни [79] и начал править там, формально оставаясь при этом саманидским наместником (знакомое дело). А на востоке земли Саманидов во второй половине Х века начали постепенно захватывать тюрки-караханиды… В конечном итоге граница между владениями Газневидов и Караханидов пролегла по Амударье, первым достался Хорасан, а вторым – Мавераннахр.

Богатства Мавераннахра

Известный арабский средневековый географ ибн Хордадбех [80] в своей «Книге путей и стран» (традиционное название для арабского географического трактата) приводит размеры хараджа, уплачиваемого различными областями халифата. О размере бухарского хараджа мы уже имеем представление, но давайте сравним его с тем, что платили другие области. Итак, о землях, которые находились по ту сторону Амударьи, то есть – о Мавераннахре, ибн Хордадбех сообщает следующее: «Бухара, в которой есть крепость, – 1 189 200 гитрифских дирхемов, ас-Сугд [Согд] и другие области, управляемые Нухом ибн Асадом, – 326 400 дирхемов, из которых на Фергану приходится 280 000 мухаммадийских дирхемов, на тюркские города – 46 400 дирхемов хорезмийских и мусаййабийских, а также хлопчатобумажной ткани «ал-кундаджийа» – 1187 [отрезов] на одежду, лопат и железа в слитках – 1300 штук в половинной доле [с Хорасаном]. Всего же [взимается харадж] в размере 2 172 500 дирхемов мухаммадийских, в том числе [харадж, наложенный] на ас-Сугд, на рудники в ал-Буттаме, на соляные копи в Кисее, на Кисе, на Насаф, на ал-Буттам и на другие округи ас-Сугда [в сумме] 1 089 000 дирхемов мухаммадийских, [на] Усрушану [81] – 50 000 дирхемов, из которых 48 000 дирхемами мухаммадийскими и 2000 дирхемами мусаййабийскими, [на] аш-Шаш и серебряные рудники – 607 100 дирхемов мусаййабийских и с Худжанда – 100 000 дирхемов мусаййабийских».

Не удивляйтесь разнообразию дирхемов. Следом за Бухарой низкопробную серебряную монету начали чеканить в других областях, так к гитрифским дирхемам добавились хорезмийские, мухаммадийские и мусаййабийские.

А «весь харадж [взимаемый] с Хорасана и с областей и провинций, присоединенных к [владениям] Абу-л-Аббаса Абдаллаха ибн Тахира – 44 846 600 дирхемов, а также верховых животных 13 голов, 2000 голов овец, 2000 рабов из пленных огузов ценой 600 000 дирхемов, хлопчатобумажной ткани «ал-кундаджийа» – 1187 (отрезов] на одежду, лопаты и слитки желез 1300 штук в половинной доле».

Фундаментом благосостояния Мавераннахра было сельское хозяйство. Здесь выращивали пшеницу, рис, ячмень, просо и, конечно же, хлопчатник, который был и остается очень выгодной культурой, ведь недаром же узбеки называют хлопок «белым золотом». Наряду с хлопчатником выращивали лен и коноплю. Три эти культуры давали не только волокна, но и масло, которое выжималось из их семян. Также масло делалось из кунжута, которым славился Хорезм. Широко были представлены бобовые – чечевица, горох и маш. Рядом с полями стояли сады, в которых, по выражению арабского географа аль-Макдиси, [82] «росло все, чего можно было пожелать, причем – в изобилии». С овощами дело тоже обстояло хорошо, ну а дыни уже в то время были своеобразной «визитной карточкой» региона. Аль-Истахри в «Книге путей и стран» пишет: «Мавераннахр столь изобилен, что дает своим жителям все необходимое и им не нужно привозить что-то из других стран» и дает характеристику отдельным областям, например: «Хорезм – плодородный город, изобилующий продовольствием и фруктами, в нем нет только орехов, и в нем производятся многие предметы одежды из хлопка и шерсти, которые вывозятся в отдаленные места». При Саманидах в Фергане добывали даже нефть, об этом тоже сообщает аль-Истахри. Нефть в то время, главным образом, использовалась для наполнения зажигательных снарядов – глиняных сосудов, которые при осаде метали в города, чтобы вызвать пожары. А еще аль-Истахри пишет, что «в Ферганских горах добывали асбест, бирюзу, железо, медь, золото и свинец».

Наряду с шерстяными и хлопчатобумажными тканями изготавливались и шелковые. В Уйгуристане уже в I веке нашей эры переняли шелководство от китайцев, а оттуда оно пришло в Среднюю Азию. Бо2льшая часть среднеазиатского шелка не могла сравниться по качеству с китайской продукцией, но в отдельных местах выделывались ткани наивысшего сорта. Особенно славился своими тканями, шелковыми и хлопчатобумажными, поселок Зандана близ Бухары. «Материя хороша и к тому же производится в большом количестве, – пишет о тканях из Зандана Наршахи. – Во многих селениях Бухары ткут такую же материю и называют ее «занданичи», потому что раньше всех начали выделывать эту материю жители этого селения. Бумажные материи оттуда вывозят во все области: в Ирак, Фарс, Кирман, Индустан и другие. Все вельможи и цари шьют из нее себе одежды и покупают ее по цене, равной цене парчи. Да сохранит Аллах это селение процветающим!»

Другое китайское изобретение – бумагу – в Самарканде при Саманидах усовершенствовали настолько, что самаркандская бумага на многие века стала эталоном. У китайской бумаги был один серьезный недостаток – ее рыхлость, из-за которой тушь проступала на оборотной стороне, да и рвалась такая бумага часто. Самаркандская же бумага была плотной, позволяющей писать на ней с обеих сторон. Качество бумаги и ее прочность позволили создавать богато украшенные рукописные книги, некоторыми из которых мы можем восхищаться и сегодня. В наше время о плохом товаре говорят, что он не стоит даже бумаги, в которую завернут, но в старину бумага стоила очень дорого, однако ее охотно покупали, поскольку папирус и пергамент стоили еще дороже и были не так удобны. «Когози абришемий» – бумага, сделанная из шелка, ценилась выше, чем бумага «нимкатоний», [83] в производстве которой использовались поровну шелк и кенаф. [84]

При всем изобилии, царившем в Мавераннахре, экспорт товаров тоже имел место. Так, например, аль-Макдиси пишет, что из Хорезма поступали «соболя, серые белки, горностаи, степные лисицы, куницы, лисицы, бобры, крашеные зайцы, козы, воск, стрелы, белая кора тополя, [85] колпаки, рыбий клей и рыбьи зубы, [86] бобровая струя, амбра, «кимухт», [87] мед, лесные орехи, соколы, мечи, кольчуги, береза, рабы из славян, бараны и коровы, – все это от булгар». [88] Закончив с импортом, аль-Макдиси переходит к местным товарам и в этом оказывается гораздо обстоятельнее своего коллеги аль-Истахри: «Там [в Хорезме] производится виноград, много изюма, печенье, кунжут, полосатые одежды, ковры, одеяла, прекрасная парча, покрывала «мульхам», [89] замки`, цветные одежды, луки, которые могут натянуть только самые сильные люди, особый сыр, сыворотка, рыба. Там строятся и отделываются суда, и также они строятся в Термезе». [90]

В Усрушане, в окрестностях поселений Минк и Марсманда, добывалась железная руда, причем в таком количестве, которое не могли переработать местные мастера. Часть железа вывозилась в Фергану, которая со временем стала центром производства оружия и скобяных изделий.

Прогресс караванной торговли при Саманидах привел к расширению ассортимента товаров, перевозимых караванами. Если раньше караваны возили только самые дорогие товары, дающие большую прибыль при относительно малом весе, то теперь, как следует хотя бы из приведенного выше свидетельства аль-Макдиси, в числе привозных товаров были кора для дубления кож или лесные орехи. Оживлению торговли с булгарами способствовали напряженные отношения булгар и халифата с хазарами, тюркоязычным кочевым народом, создавшим в середине VII века свой каганат, [91] простиравшийся от Днепра и восточной части Крыма до северо-запада современного Казахстана. Прямой торговый путь из Поволжья на Ближний Восток через Закавказье оказался блокирован хазарами, поэтому караваны пошли кружным путем, через Мавераннахр и Хорасан.

Примечательно, что караванная торговля носила преимущественно меновой характер – добравшись до места назначения, купцы меняли свои товары на чужие, а денежные расчеты использовались лишь для того, чтобы компенсировать разницу в стоимости товаров, участвовавших в обмене. В Х веке купцам уже не приходилось возить с собой мешки денег. Меняльные конторы крупных городов поддерживали между собой постоянную связь, образуя нечто вроде примитивной банковской сети. Сдав мешок с монетами самаркандскому меняле, купец получал расписку, называемую «чеком» (если кто не знает, то это слово имеет иранское происхождение), в обмен на которую партнер самаркандца в Бухаре или Нишапуре мог выдать указанное количество звонкой монеты. Недаром же кто-то из мудрецов сказал, что сильнее всего человеческий ум изощряется в тех случаях, когда изобретает нечто для собственного удобства.

Ричард Дэдд. Караван-сарай в Миласе в Малой Азии. 1845

С чем у вас ассоциируется в первую очередь караван-сарай, в котором останавливались путешествующие торговцы? С гостиницей? Нет – в первую очередь караван-сарай представлял собой небольшую крепость с надежными стенами и крепкими воротами. Караван-сараи были излюбленной целью нападения разбойников и кочевников, поэтому их владельцам приходилось заботиться о безопасности, вплоть до содержания отрядов стражников. Караван-сараи старались располагать у источников воды или же устраивали в них сардоб – углубленный в землю круглый бассейн, накрытый для предотвращения испарения и загрязнения воды куполообразным сводом из обожженных глиняных кирпичей. Сардоб заполнялся водой из природных источников, а также талыми и дождевыми водами. При строительстве нового караван-сарая сначала выбирали место для сардоба, а уже затем вокруг него ставили караван-сарай. На устройство большого крытого бассейна, диаметром от двенадцати до пятнадцати метров, в среднем уходило около пяти лет – стены купола были толстыми, кирпичи приходилось изготавливать на месте, а никакой механизации в то время не существовало. Но доходы, приносимые караван-сараями, с лихвой покрывали все расходы на их строительство, так что недостатка в этих «крепостях-гостиницах» не было.

И в заключение – о значении слова «дехканин» («дихкан») в старые времена. Сейчас так называют земледельцев, а раньше называли землевладельцев, и мелких, и крупных. Так что, читая у Наршахи о том, как «в то время был один великий дихкан, которого называли Бухар-худат, [92] потому что он происходил из древнего дихканского рода», надо понимать, что речь идет не о крестьянском, а о феодальном роде.

Глава пятая

Караханиды, газневиды, сельджукиды и ануштегиниды – тюрки приходят на смену иранцам

Беспокойные соседи

В первой половине IХ века тюрки-кочевники начали создавать оседлому населению Средней Азии крупные проблемы – набеги следовали один за другим, а кроме того, они стали осуществляться объединенными силами нескольких племен. По сути, началась война с кочевниками, потребовавшая частых ответных усмиряющих походов и строительства рабатов – укрепленных пограничных постов, которые впоследствии стали городами (Дехистан, Фарава, Куфен). Рабаты дополняли хорошо укрепленную систему оборонительных стен, тянувшуюся от города Туркестана [93] до Ферганы; роль сторожевых башен здесь играли насыпные курганы. Сохранившиеся остатки этих стен известны под названием Кампыр-дувал («Старухин дувал»). У крупных городов были свои оборонительные стены, иногда двойные, как в Самарканде. Долгое время считалось, что Мавераннахр кочевникам не по зубам, что завладеть им они никогда не смогут, что вся исходящая от них опасность ограничивается набегами. Но, как говорится, «любой цыпленок вырастет в петуха, если раньше его не съесть». «Съесть» кочевников, то есть окончательно разделаться с ними правители Хорасана и Мавераннахра не могли. Гоняться по степи за мобильными отрядами кочевников было все равно что гоняться за ветром, и совершенно нечего было противопоставить их тактике мелких изматывающих ударов, так что большинство усмиряющих походов особого успеха не имели. Удачными можно назвать только два масштабных похода. Первый был предпринят в 839 году самаркандским правителем Нухом ибн Асадом и его братом, правителем Шаша, Яхьей ибн Асадом против тюрков, укрепившихся в Исфиджабе близ Туркестана (недалеко от владений Яхьи ибн Асада). Второй поход совершил в 893 году Исмаил Самани, захвативший город Тараз [94] и пленивший тамошнего хана вместе с десятью тысячами тюрков. О невероятных размерах взятой добычи можно судить по тому, что рядовой всадник в войске Исмаила получил десять тысяч дирхемов (!).

Исмаил Самани оказался последним могущественным правителем из дома Саманидов. История, как известно, развивается по спирали. Сильные люди, победившие своих соперников, создают государства, а их наследники всего лишь пользуются тем, что досталось им по праву рождения, и не факт еще, что наследник окажется достойным своей миссии. Постепенному ослаблению центральной власти способствует перераспределение земель – со временем все большее количество земельных владений переходит в частные руки в результате пожалований и появляются крупные землевладельцы, настолько богатые, что хотят править сами. И если верховные правители не могут обуздать их, то судьба государства оказывается печальной…

Помимо «жесткой» экспансии – вытеснения тюрками приграничных жителей с их земель, наблюдалась и «мягкая» – со временем все больше и больше тюрков селились в Мавераннахре, преимущественно – в Фергане и в Шаше. К оседлой жизни кочевников побуждала бедность. Богатые и знатные, пользуясь своим положением, захватывали лучшие пастбища, вытесняя с них рядовых кочевников. Когда заниматься скотоводством становилось невозможно, кочевник обращался к земледелию. Со временем вольная кочевая жизнь стала не образом жизни, а привилегией знатных родов. Но при этом кочевая знать хорошо понимала, что их образ жизни не позволяет накапливать большие богатства, и с завистью смотрела на соседей.

Караханиды

Надо сразу сказать, что термин «караханиды» был придуман русским историком Василием Григорьевым [95] в XIX веке. Григорьев образовал название племени и династии от титула «кара-хан» (в данном случае не «черный хан», а «сильнейший хан»). Также караханидов называют илеками по титулу их правителей («илек» означает «первый»). Сами же Караханиды называли свой род «аль-Афрасиаб», поскольку считали себя потомками Афрасиаба, легендарного царя Турана [96] и могучего богатыря.

Относительно этнического происхождения тюрков-караханидов существуют две версии. Первая связывает их с уйгурами, а вторая – с племенем чигил, относящимся к карлукскому племенному союзу, который в середине VIII века образовал в Семиречье [97] свой каганат. В середине Х века Карлукский каганат распался, чтобы впоследствии возродиться в новом качестве под властью правителя города Исфиджаб Бильге Кюль Кадыр-кагана. Об амбициях этого правителя можно судить хотя бы по тому, что он именовал себя «каганом», то есть «ханом ханов» и «кара-ханом». В дочингисхановские времена ханами называли предводителей племен, тогда не было еще установлено правило, согласно которому «ханом» мог именоваться только прямой потомок Чингисхана по мужской линии. Бильге создал племенную конфедерацию, положив тем самым начало государству Караханидов.

С первыми караханидскими правителями многое неясно, но принято считать, что первым из Караханидов принял ислам Сатук Богра-хан, приходившийся внуком кагану Бильге Кюль Кадыр-хану. При обращении в ислам Сатук стал Абдулькаримом. В 960 году ислам был провозглашен государственной религией караханидов. Сатука тоже считают основателем государства Караханидов на том основании, что только единая исламская вера могла объединить разрозненные племена в истинное государство.

Исламизации способствовало соседство с государством Саманидов, правители которого старались распространять ислам среди соседей-кочевников в надежде на то, что единая вера приведет их под власть Саманидов. Кроме того, во владения Караханидов переселялись подданные Саманидов, имевшие причины оставить родные места (в основном к этому побуждали родовые или политические распри или же бегство от притеснений). Значительную часть переселенцев составляли шииты, которые в халифате преследовались как еретики. Следуя принципу «враг моего врага – мой друг», кочевники охотно предоставляли шиитам убежище, а симпатия к шиитам порождала интерес к их вере. Короче говоря, принятие ислама караханидами и их соседями было неизбежным.

Сведения о том, как происходило завоевание Мавераннахра Караханидами, весьма скудны, и сложно понять, почему могучее несмотря на все ослабляющие факторы государство Саманидов было так быстро покорено кочевниками. Можно предположить, что главной причиной стало падение авторитета саманидской власти, в которой простые дехкане и ремесленники видели безжалостных угнетателей, а крупные землевладельцы и представители знати – оковы, препятствующие собственному возвышению. Духовенство, власть которого усиливалась благодаря появлению новых вакфов, критиковало саманидских правителей за их излишнюю светскость. Дошло до того, что наместник Хорасана Абу Али Симджури, втайне от своего повелителя эмира Нуха ибн Мансура Самани (правил с 976 по 997 год), вел переговоры с Хасаном ибн Сулейманом Богра-ханом о разделе саманидских владений. Раздел предлагался «справедливый» – по Амударье. Мавераннахр должен был отойти к Богра-хану, а Хорасан – к Абу Али. Помимо Абу Али Симджури, с Богра-ханом пытались договориться правители более мелкого разряда, каждый из которых мечтал о независимости.

Нух, сын Мансура, подавляющий мятежников. Рукопись «Маджма ат-таварих» Хафиза Абру. 1425

В 992 году эмир Нух ибн Мансур, также известный как Нух II, выслал против вторгнувшегося в его владения Богра-хана войско под командованием полководца Фаика аль-Хасса, тюрка по происхождению, который пользовался в государстве, пожалуй, бо́льшим влиянием, чем сам эмир. Фаик присоединился к хану и вместе с ним пошел на столичную Бухару, оставшуюся без защиты. Нуху пришлось бежать в Амуль (нынешний Туркменабад). 992 год мог стать последним годом существования государства Саманидов, но Богра-хан внезапно скончался и Нух получил отсрочку…

А теперь давайте вернемся немного назад – в 977 год, когда от государства Саманидов отпал афганский город Газни вместе с окрестными землями.