Иного не желаю. Часть 1

— Есть, — серьёзно кивнул Этьен. — Homo homini lupus.

Я не достаточно хорошо знала… латынь? Это же была латынь? — чтобы понять смысл ответа Этьена. И тогда мужчина, усмехнувшись, поднялся с кровати, мгновенно…

….превращаясь в огромную собаку.

Ну как в собаку… помнится, во второй серии «Охотников за приведениями» показывали что — то подобное. Только на этом создании было куда больше шерсти. А вот взглядом собачка сверкала не хуже киношного монстра.

Усилием воли, я оторвала взгляд от существа — и тут же услышала предупреждающее, низкое рычание.

— Мамочки, — мысленно запричитала я, перебиваясь как можно дальше от монстроподобного пёсика к самому изголовью кровати. — Да что же это происходит! Да как же это!

Мало того, что меня только что изнасиловал незнакомый мужик, так ещё этот мужик перевоплотился в собачку — монстра.

И я бы обязательно посмеялась бы над этим бредом, если бы не… неожиданно пришедшая на ум мысль, которая заставила меня содрогнуться. А что если и правда всё это один сплошной бред? Нет никакого зверя, как и не было никакого изнасилования. Люди ведь не умеют превращаться в животных, а значит, есть всего лишь одно логическое объяснение происходящему: я окончательно утратила рассудок.

Разум, правда, пытался цепляться за какие — то мелочи — напоминая о боли, которую мне только что пришлось вытерпеть, о крови между ног — обо всём том, что делал со мной незнакомец, про которого я ничего не знала ничего, кроме имени. Но в то же время… Я ведь вот только что резко отодвинулась назад — не испытывая при этом ни боли, ни даже садящего чувства. Разве такое возможного после грубого секса?

Прислушавшись к себе я поняла, что вообще не чувствую «внизу» никакого дискомфорта. Но ведь секс был — изнасилование тоже было! Я ПОМНЮ ЭТО!

А потом меня обожгла ещё одна мысль: а что, если главной причиной моего состояния является не отец, а мать? Что, если у отца никогда не было никакой плохой крови, и он никогда не был груб с мамой — а всё это было выдумками психически больной женщины? И что, если именно её сумасшествие передалось сейчас мне?

Раскачиваясь на кровати с закрытыми глазами, я тихо рассмеялась,

— Я сошла с ума. Окончательно сошла с ума.

И даже собачке об этом сообщила — на английском. Вдруг слушает.

Глава 3

Этьен

Я чувствовал, что со моей парой происходит нечто странное. Не так должна себя вести самка, получившая брачную метку одного из самых влиятельных Альф волчьего мира. Плавясь под моими руками, она вдруг как — будто стала ко всему безучастна, и даже попыталась от меня отстраниться, глупая. Мы ведь теперь с ней одно целое — и ничто не сможет нас разлучить.

К сожалению, я, дурак, поздно понял, какая именно причина заставила мою девочку сжаться и пытаться вылезти из- под меня — она, полновозрастная оборотница, оказалась до сих пор не тронутой.

Нет, я, конечно, сразу почувствовал, что на ней нет мужского запаха — но то, что она оказалась девицей — это было настоящим сюрпризом. Признаю — приятным.

Мы, оборотни, не ханжи, и легко дарим своим телам радость со случайными партнёрами. Но только до того момента, пока не обзаведёмся единственной парой. Правда, один из моих кузенов недавно стал пропагандировать чуть ли не целомудрие для несвязанных девушек, но я считал это полной глупостью — ни один мужик не откажется от умелой, знающей, как удовлетворить своего избранника, самки. И какая разница, что там было до брачной метки — если после самка будет принадлежать только своему оборотню.

Я усмехнулся, понимая, какую чушь думал всё это время. Сама только она мысль о том, что губки моей девочки могли когда — то скользить по чужому члену, приводила меня в бешенство и заставляла скалиться. Это было на самом деле глупо — именно я только что взял её девственность, именно я первым вбивался внутрь её тела и излился там — навсегда закрепив за собой это право. Но только одна мысль о том, что до меня мог быть кто — то ещё, выворачивала мне душу.

Нет, всё — таки хорошо, что на ней уже моя метка — и теперь никто не сможет протянуть к ней загребущие лапы. Моё! Моя! Никому не отдам.

И всё же, хорошо бы сегодня ещё раз обновить метку, — советовал мне ревнивый зверь — Так, чтобы мой запах скорее связался с её. На всякий случай.

Я мысленно с этим согласился, решив не давать даже мифического шанса моим соперникам. Ведь пока от моей пары исходил ещё только её собственный — невероятно притягательный, невероятно вкусный аромат. Аромат, от которого у меня сносило крышу.

Я мечтал как можно скорее снова попробовать её на вкус, Облизываясь и уже предвкушая новый раунд телесного удовольствия, я сделал глубокий вдох — и с удивлением почувствовал нотку страха, подмешанную к её аромату. Моя девочка боялась меня! МЕНЯ! А когда я начал было осторожно выяснять, каким же образом она вдруг осталась нетронутой, Таис начала что- то лепетать про изнасилование. Это глупышка словно ничего не знала о любимом развлечений оборотней во время полнолуний.

Я пытался объяснить ей, что такая страсть для нас — дело обычное. Но чем больше я ей это объяснял, тем меньше она меня понимала. И, наконец, до меня дошло: похоже, эта девочка была не в курсе того, кем она является. Это было странно, очень странно, ведь я чувствовал её волчицу — зверь Таис был активен и не мог не проявлять себя. А значит, она не могла не знать, что не человек. И всё же… Решив провести маленький эксперимент, я полностью обернулся в зверя, дабы продемонстрировать ей способности оборотней. Таис, на минуту замерев, тут же отползла как можно дальше от меня — к самому изголовью кровати, и это лишь снова подтвердило мою догадку о том, что она даже не понимала, кем она родилась. Пока я размышлял над этой загадкой, Таис закрыла глаза и принялась что-то тихо шептать себе под нос.

Сумасшедшая, услышал я, и понял, что все намного хуже, чем я предполагал. Она подумала, что сошла с ума!

Моё появление не должно было принести в её жизнь ничего кроме счастья, а потому я просто не мог ей позволить хотя бы даже на минуту подумать о том, что она в этом права. Запрыгнув на кровать, я, все ещё находясь в своём зверином обличие, провел языком по её дрожащему обнаженному телу.

— Что… — испуганно произнесла Таис, открывая глаза. Я поймал её взгляд и, отдав её волчице мысленный приказ оставаться на месте, медленно перевоплотился в человека.

— Ты не сошла с ума, — прохрипел я, схватив её за руку. Мы — вервольфы; оборотни, — добавил я по русски. — И ты одна из нас.

Слегка надавив своей альфа силой, я заставил её волчицу проявить себя. Человеческая рука Таис тотчас изменилась, почти полностью превратившись в лапу.

— Ты одна из нас, — упрямо повторил я, поскольку мне совершенно не нравился этот её жутко испуганный, потерянный взгляд. — Ты тоже оборотница.

— Кто ты такой? — Всхлипнув, спросила девушка. — Как ты меня нашёл?

Я ощерился, предпочитая не отвечать на очевидные вопросы. Наклонившись, я провел языком по её метке.

— Неважно как нашёл. Важно, что никогда больше не отпущу. — Процедил я, чувствуя, что ее дурманящий аромат по новой накрывает меня. — Обсудим все мелочи после, а пока просто прими как данность. Теперь я твой супруг и твой Альфа. Я буду единственным мужчиной в твоей жизни, кроме тех щенков, которых ты мне подаришь.

Мысль о щенках подтолкнула моего волка к активным действиям. Истинная избранница лежала подо мной полностью обнажённая и уже восстановившаяся после первого секса. Я специально опустил голову и втянул в себя её аромат, чтобы проверить: да, регенерация Таис полностью завершилась. Теперь мне оставалось лишь раздвинуть ножки моей самки, что снова наполнить её. Я был уверен, в это раз растревоженная и возбужденная волчица непременно станет активной участницей в постельный утехах, да и человеку тоже не будет больно, ведь от девственности мы уже и так избавились.

А потому, потянув девушку на себя, я с трудом, но почти сразу, вошёл в неё на всю длину.

— Хорошо… — Я знал, что сейчас Таис не сможет сопротивляться нашей страсти, а потому сразу же сделал несколько резких толчков.

Зверь внутри меня выл от радости: он нашёл свою пару, свою волчицу, которая станет его спутницей на всю оставшуюся жизнь.

Прикусив девушку за шею, я тут же выскользнул из неё на минуту, перевернул на живот — приподняв её попку, я в то же время ладонью прижал её голову к кровати — имитируя древнюю как сама жизнь позу для спаривания. Наши звери будут в восторге.

Я снова вошёл внутрь её тела, снова с трудом — однако перехвативший контроль волк почти не обращал внимания на такие мелочи. Зарычав, я начал врезаться в неё сзади. Она снова попыталась вырваться — молодые волчицы нередко «играли» таким образом со своими избранниками, но я даже не стал на это отвлекаться. Просто своей Альфа силой заставил замереть в нужной мне позе — и двигался, двигался, чтобы скорее соединить в экстазе наших зверей.

Тая

Я — вельвульф? Оборотень… Разве такое возможно? Я только открыла рот, чтобы задать возникшие вопросы, как Этьен — вернувший себе сейчас человеческое обличие, сверкнув волчьим взглядом, схватил меня за талию и буквально насадил на своё тело. Испытывая дикую боль от его внезапного вторжения, я попыталась вырваться, но мужчина, прикусив мою шею в каком — то сверхчувствительном месте, вдруг сам отпустил меня. Он что — то шептал, что — то говорил мне на своём родном языке, которого я совершенно не понимала.

Но не успела я с облегчением выдохнуть, как он одним движением перевернул меня на живот — с силой прижав мою голову к матрасу — открыл себе доступ к моему телу. Второе его вторжение внутрь моего тела оказалось не менее болезненным, чем первое. Правда теперь я даже не могла сопротивляться: он каким — то образом обездвижил меня, не давая даже пошевельнуться.

Прижатая щекой к испачканной спермой простыне, я вынужденно принимала все его проникновения, все его навязанные ласки. Даже моё сумасшествие, которое всегда легко распалялось от одного только вида мужского тела, сейчас куда- то спряталось и не показывало носа. Мне опять вспомнились мамины крики из спальни — и боль, захватившая моё тело, уже не опускала. Не в силах сопротивляться, я просто ждала, когда это закончится.

Кровать снова ходила ходуном от его сильных толчков, Этьен снова порыкивал, вбиваясь внутрь моего тела… Наконец, он с силой схватил меня за волосы, сделал последний резкий выпад — и излился внутрь моего тела.

— Жена моя, — целуя мою обнажённую спину, прошептал мужчина. — Я же говорил, что в этот раз всё будет хорошо. Небольшая боль возможна при потере девственности, но потом наши звери…

Он наклонился, чтобы встретиться со мной взглядом — и замер, не договорив.

А я просто лежала — не пытаясь даже поменять положение. Я знала — чувствовала, что он уже отпустил меня. Но я, послушно застыв на месте, просто продолжала лежать на испачканной кровати, выставив изнасилованное тело кверху.

Да и какая теперь разница.

На мои прокусанные губы капали солёные слезы, щека была испачкана его спермой, оставшейся на простыне после первого изнасилования — а в глазах наверняка полная безнадёжность.

О, сейчас я как никогда понимала свою мать. Если отец делал с ней нечто подобное, то совсем неудивительно, что она в конечном итоге наложила на себя руки.

— Таис, — мужчина осторожно протянул к моему лицу руку, отведя в сторону спутанную, мокрую от пота прядь.

— Девочка, — прохрипел он. — Как же так…

Он что — то опять сделал: его глаза загорелись желтым светом, зрачки сузились, и я почувствовала, как моё сумасшествие снова пытается взять вверх над человеком.

Обойдешься, усмехнулась я, силой воли заставляя ту свою порченную кровь замолчать — и никак не проявлять себя.

— Je ne comprends rien, — нахмурился Этьен. А затем, прищурившись, добавил уже на понятном мне английском. — Я чувствую твоего активного зверя, твою красавицу волчицу… но…Ничего не понимаю.

Он с сожалением покачал головой.

— Что — то пошло не так. Прости меня.

Не двигаясь и ничего не отвечая, я просто закрыла глаза. Какая разница. Главное, что это всё, наконец — то закончилось.

Я так измучилась, что пропустила тот момент, когда он оказался опять рядом со мной. Его дыхание опаляло мою шею, а руки властно опустились на спину и под ягодицы.

Вздрогнув, я было решила, что он хочет по — новой… Но Этьен, осторожно подхватив меня на руки, просто понёс моё испачканное тело в душ.

— Прости меня, — повторил он уже на русском. Включив теплую воду, он принялся осторожно смывать свои же следы с моей кожи.

— Я был уверен, что ты ответишь мне… У тебя активная волчица, я же Альфа и твоя пара…Тебя должно было тянуть ко мне.

Пытаясь разглядеть что — то в моих глазах, мужчина тяжело вздохнул.

— Возможно, причина в том, что ты — полукровка. Кто из твоих родителей — оборотень?

— Не знаю, — с каким — то странным для самой себя безразличием, ответила я. — Скорее всего отец.

— Да, — тут же кивнул Этьен, явно обрадовавшись просто тому факту, что я с ним заговорила. — Так чаще всего и бывает.

— Почему?

Казалось бы, простой вопрос привёл его в тупик. Осторожно прислонив меня к стенке душа, он немного поменял температуру воды, сделав её чуть теплее. И тут же снова взялся за губку, куда выдавил целую пригоршню ароматного мыла.

— Это заложено в нашей звериной природе: самка всегда старается выбрать для своей пары самого сильного самца… Люди традиционно проигрывают нам во многих вещах.

Я равнодушно кивнула, не особенно анализируя ответ Этьена. В тот момент, мне было абсолютно наплевать на всё, что он говорил.

— Почему ты ничего не знаешь об оборотнях? — втиснув руку с губкой между моих ног, продолжил интересоваться Этьен. Намыливая меня там, он спросил. — Неужели твой отец не чувствовал твою волчицу? Почему не рассказал о тебе своему Альфе? Правда, это уже не важно — так или иначе, но у нас уже активные брачные метки. Твой Альфа не посмеет забрать тебя из моей стаи, но всё — равно интересно. Так как вышло, что тебе никто ничего не сказал?

И правда, как так вышло? В тот момент весы, которыми я мерила своих родителей, снова качнулись в сторону виновности отца. Несмотря на полный хаос в мыслях, истерзанное страдающее тело; несмотря на всю нереальность происходящего, я почему- то не сомневалась в словах Этьена. Если отбросить все книжные и киношные клише, ликантропия было вполне логическим объяснением всему происходящему.

В том смысле, что я, конечно, могла сходить с ума, но ведь отрезанные когти, которые я попервости отпиливала в ночи сумасшествий, после приступов — то никуда не девались — и их видели другие люди. Но ведь сумасшествие не может быть материальным! Именно это несоответствие мучило меня долгие годы, останавливая обращаться к врачам. Я продолжала надеяться, что это не просто сумасшествие, а какая — то странная мутация.

В прочем, если говорить языком науки, то всё так и оказалось. Ликантропия, в конце — концов, тоже какая — то мутация…

Почти не слушая, что сейчас говорит Этьен, я вспоминала своё детство — то время, пока родители были живы. Ведь чаще всего отец «выкидывал номера» именно в полнолуния — именно тогда, когда и у меня появлялись когти и не совсем нормальные для человека желания. Вот тебе и подпорченная кровь, мысленно усмехнулась я. Права была мама.

— …мы сейчас немного отдохнём, поспим, а утром уже можно и возвращаться домой, — вещал тем временем Этьен. — Не думаю, что нам стоит дольше задерживаться в России.

Кажется, именно эта его фраза и привлекала моё внимание.

— Что? — не поняла я. — О чем вы говорите?

Мужчина, который ещё минуту назад заливался соловьём, мгновенно превратился в хищника. Нет, не обратился… просто всё его показное спокойствие и легкость куда — то исчезли, и передо мной сейчас возвышался опасный, страшный зверь… пусть и в образе человека.

— Прелесть моя, я — Альфа целой страны. У меня в подчинении огромное количество оборотней, имеется кое — какое имущество и бизнес, которым всё же желательно управляться из главной резиденции, а не из гостиничного номера.

Говоря это, он выключил воду и тут же потянулся за огромным белым полотенцем, которым принялся меня вытирать.

— Таис, по нашим законам, мы уже женаты. — В его взгляде сверкнул желтый отблеск зрачка зверя. — Тебя следует незамедлительно представить моей стае, родственникам, друзьям, даже совету директоров холдинга, которым я владею.

Меня укутали ещё одно, новое и сухое полотенце и выставили из душевой кабины на мягкий, бежевый коврик.

— Нам предстоит огромное количество дел, поэтому не стоит задерживаться надолго в России. Я не против наведываться сюда раз — другой в год, но сейчас на это просто нет времени. Предстоит много работы: тебе надо будет сразу же начать изучать французский, получить несколько уроков по этикету и нашим традициям, и, в конце — концов, начать готовиться к свадьбе — человеческой свадьбе.

— Подождите, — жалобно попросила я, выставив руку вперед. — Какая свадьба, какой переезд?

Лицо мужчины почти мгновенно «поплыло» — чужие, звериные черты разорвали его приятную человеческую внешность, а напряженно сжатые губы тут же оскалились в волчьей ухмылке. Его руки теперь не просто мягко поддерживали меня за талию — а с силой прижимали меня к мужскому телу.

— Радость моя, я ведь уже всё объяснил: ты — моя истинная пара, ты родилась для меня, понимаешь?

— Нет, — покачала я головой, всё ещё пребывая в полном недоумении. — Дети обычно по другим причинам рождаются.

Оборотень (о, он, несомненно, им был) грубовато хохотнул.

— Отлично, радость моя, потом наглядно продемонстрируешь мне эти причины. Но факт, тем не менее, остается фактом: ты — моя. Целиком, с потрохами.

От подобной наглости я даже рот открыла.

— Вы…вы…

— Я, — улыбнулся Этьен — оборотень и даже щелкнул зубами как серый волк из сказки. Ах, ну да… может, и там тоже без оборотней не обошлось.

— Вы ошиблись веками, — возразила я. — Видите — ли, в наше время рабство уже не практикуется.

Мужчина прищурился.

— Разве я сказал, что ты моя рабыня? — он потёрся об меня своим обнажённым, снова возбужденным телом. — Прелесть моя, я сказал, что ты моя пара и моя жена. Попробуй уловить разницу.

— И когда же я согласилась стать вашей женой? — фыркнула я, пытаясь безуспешно вырваться из его объятий. — Напомните, а то вдруг забыла.

На моё замечание француз отреагировал очень странно: откинув голову назад, он громогласно рассмеялся — так, будто я произнесла какую — то шутку.