Это она зря.
Тая
Мы с Наташкой мчались к выходу, на ходу застёгивая пальто и обвязываясь шарфами.
— Тайка, — закричала Наташка, слегка притормозив на пороге. — Тайка, подожди. Что происходит? Что он тебе сказал?
Ах, да, Наташка, скорее всего ничего не поняла из фразы этого франкофона. И то хорошо, и то хлеб…
— Наташ, давай не сейчас, — ласково попросила я приятельницу. — Давай чуть попозже.
— Так ты его знаешь, да? — вытаращила на меня глаза подружка. — Ты его знаешь! Наша тихоня, железная королева — девственница, оказывается, втихаря встречается с парнями!
— Прекрати, — зашипела я, схватив её за руку. — Пожалуйста, пойдем. Это может быть опасно.
— Ты это серьёзно? — испуганно ойкнула подружка. И даже метнулась в мою сторону так быстро, как только могла. Только вот одна проблема — меня к этому моменту возле открытой двери уже не было.
Что — то большое и темное схватив меня словно куль с мукой, потащило в холодную московскую ночь, не обращая внимания на мои слабые попытки вырваться.
Впрочем, очень скоро я перестала противиться схватившему меня чудовищу: это было какое — то химическое вмешательство… Наверняка, мне что — то вкололи: находясь в странном состоянии, я не могла ни закричать, ни даже пошевелиться.
Что — то тащило меня с бешеной скоростью по улицам Москвы. Мелькали, исчезая в темноте, очертания старых домов; калейдоскопом проносились заснеженные и безлюдные в поздний час столичные улицы и яркие пятна ночных фонарей.
Пытаясь поднять руку, чтобы заслониться от слепящего желтого света, я не сразу поняла, что монстр остановился. Пролаяв что — то на незнакомом мне языке (если это вообще был какой — то язык), он навис надо мной— и, кажется, посмотрел на меня с каким — то искреннем сожалением.
— Же свьи дезоли, — выдохнул он, нацелившись на моё горло. Один резкое движение — и его зубы, разорвав в клочья мой шарф, куртку и даже ворот платья, впились в моё тело.
Я пыталась закричать — правда, попыталась… Но моё сознание, решив сбежать от боли, окончательно померкло.
С трудом залепив глаза, я вяло повертела головой, чтобы понять, где нахожусь. Судя по всему, это была какая — то дорогая гостиница — или не менее дорогие апартаменты. Высокие, украшенные старинной изящной лепниной, потолки; тяжелые классические шторы, и тусклое, в окладистой золотой раме, зеркало — во всех предметах чувствовалась история, дыхание времени… и огромные потраченные на это деньги.
Тусклое зеркало, кстати, отражало испуганную меня — в синем купальном халате и с растрёпанными волосами. Халат на мне, кажется, был мужским. И пахло от него так дурманящее, что мои звериные когти вылезли сами по себе, безо всякого полнолуния.
Что я здесь делаю? — подумала я, оглядываясь по сторонам. — И где это здесь? Мамочки…
Прикусив губу, я резко втянула когти обратно и одним прыжком допрыгнула до зеркала. Оголив левую часть шеи, осторожно провела рукой по тому месту, куда совсем недавно впивалось атаковавшее меня чудовище. Раны там не было.
Внимательно вглядываясь в своё отражение, я всё же заметила небольшой шрам. Откуда он у меня здесь? Когда он появился? От чего? И почему я ничего не помню?
Мне всерьёз казалось, что я схожу с ума, и что зверь, который атаковал меня — это тот самый зверь, которого я сама и представляю.
Ой, мамочки…
Сползя по стеночке вниз, я уселась на полу и, обняв колени, начала плакать.
— Ты уже проснулась? — неожиданно кто — то спросил меня на английском языке. Подняв голову, я поняла, что нахожусь в комнате уже не одна: напротив меня, возле плотно прикрытых дверей, стоял знакомый зеленоглазый брюнет из ресторана, одетый, между прочим, в одни джинсы: ни футболки, ни обуви на нём не было. Только джинсы, смуглое красивое тело, и…
…. всё портил жутко напряжённый взгляд.
Неужели моё сумасшествие зашло так далеко, что я согласилась поехать к нему — и где — то по дороге из ресторана потеряла сознание?
— А что… что произошло? — осторожно спросила я. — Как я здесь оказалась?
— А ты не помнишь? — мягко поинтересовался мужчина, опускаясь на корточки возле меня.
Я ничего не ответила — не рассказывать же ему весь тот бред, что мне почудился: со зверем, рвущим на мне одежду, и кусающим куда — то в шею.
Моё молчание должно было напрячь незнакомца, но он, казалось, вообще не обращал внимания на такие мелочи. Осторожно касаясь моих растрёпанных волос, он нежно их припускал через свои пальцы — и улыбался при этом.
— Я так и не узнал, как тебя зовут, — признался он с обезоруживающей улыбкой на лице. — Я — Этьен.
— Тая, — представилась я, осторожно отстраняясь от его рук. И в то же время что — то внутри меня отчаянно бунтовало против этого. Шея — то самое место, куда в моём кошмаре впивалось чудовище, резко зачесалось, и я неосознанно приложила ладонь к эпицентру непонятных желаний.
Этьен немигающе следил за моими действиями.
— Крррасивое имя, — сильно грассируя, по-русски, произнес мужчина, глаза которого мгновенно потемнели. — Приятно познакомиться, Таис.
Но вместо того, чтобы пожать мне руку, он впился ртом в мои губы, не прося — требуя раскрывать их по его молчаливому приказу.
Я неосознанно подчинилась — уступив мужскому натиску, и… пропала. Моё тело, плавясь под умелыми прикосновениями мужчины, перестало мне подчиняться.
Вначале его ласки были наполнены только лишь нежностью — так, словно Этьен, осторожничая, не спешил проявлять всю свою сущность. Но с каждой минутой, с каждым моим робким ответом, его действия становились всё страстнее, всё… нетерпимее.
Измучив меня своими долгими поцелуями, он требовательно нажал на мои плечи, так — что моя голова оказалась на уровне его живота, а затем спустя ещё одно его усилие — ещё ниже.
Только тогда я заметила, что на мужчине уже не было даже джинс, а его возбуждённый член стоит колом.
— Возьми его в рот, — по английски прошептал Этьен, чей взгляд сейчас напоминал мой звериный взгляд в момент приступов сумасшествия. — Ну же!
Уставившись на возбуждённый мужской орган, я покачала головой, не уверенная, что смогу это сделать.
Этьен зарычал и прижал мою голову к своему телу, тут же слегка приподымая бёдра.
— Prends ma bite dans la bouche, — прохрипел он, тут же рыкнув по английски. — Соси его.
Распаленная похотью, я была готова на многое… но это было всё же чересчур. Я хотела было вырваться и переменить положение, но мужчина держал меня слишком крепко, оттого — то я просто заслонила рукой свои губы и кое — как замотала в протесте головой.
— Хорошо… tu me rends dingue … Сводишь с ума, — рыкнул Этьен, приподнимая меня вверх. — Оральные ласки мы оставим до следующего раза. А затем он начал рвать болтающийся на моих плечах, расстегнутый халат.
Я всё — таки помешалась, — с сожалением подумала я, понимая, что мужчина, рвущий сейчас острыми когтями плотную ткань халата, не мог выглядеть полузверем.
Это моя болезнь… моё сумасшествие.
Бросив меня на кровать, он опустился сверху и принялся тереться своим обнажённым телом об моё.
Наши долгие поцелуи стали ещё яростнее, так — словно мы были не людьми, а животными на случке.
— Укуси меня, — потребовал Этьен, устраиваясь между моих бедер. — Укуси меня, Таис.
И даже шею подставил — так, будто изображал жертву вампирской любви.
Не удержавшись, я негромко хихикнула, в красках представив себе эту картину.
— Ты должна подчиниться своему будущему Альфе, — рыкнул мужчина, которому очень не понравился мой смешок и неповиновение. Глаза Этьена сейчас даже отдалённо не напоминали человеческие.
— ТЫ — МОЯ!
И, прикоснувшись к моей обнажённой груди то ли рукой, то ли лапой, он сделал со мной что- то, отчего сознание моё почти полностью померкло, освобождая моё альтер — эго, моего зверя.
— Сделай это, — снова потребовал мужчина, подставляя шею, на что моё «звериное я» отреагировало молниеносно, впившись клыками хищника в тело мужчины.
И в тот самый момент Этьен сделал движение вперед, резко входя внутрь моего тела. Это было так неожиданно и так больно, что даже зверь, контролирующий сейчас моё тело, разжал челюсти и жалобно заскулил, тут же пыталась освободиться от источника боли.
Мужчина зарычал, с силой удерживая моё тело.
— Сейчас, — прохрипел он, вводя член ещё немного глубже. — Сейчас будет хорошо.
Его рука потянулась вниз — к тому месту, где мы были соединены, но даже это прикосновение не облегчило — а скорее наоборот, причинило мне ещё больше боли.
Словно очнувшись от странного наваждения, я попыталась воспротивиться.
— Пожалуйста, — тихо прошептала я, всматриваясь в нечеловеческие глаза мужчины. — Пожалуйста, нет.
— Ты скоро привыкнешь к моим размерам, — медленно входя в меня до упора, мягко ответил мужчина. — Прости, наши суки редко бывают девственницами, поэтому я был не осторожен.
Суки, девственницы… и это моё сумасшествие, которое подменяло внешний вид мужчины на что — то звериное, страшное.
— Пожалуйста, я не хочу, — снова заныла я. Но меня не слышали.
— Всё будет хорошо, — как заведенный повторял Этьен, принимаясь… двигаться, вбиваясь внутрь моего тела. — Обещаю, тебе это понравится.
Он по — хозяйски лапал мою грудь, водил языком по моим соскам и шее, пытался ворваться внутрь моего рта — и двигался, двигался, двигался.
Кровать, хоть и не скрипела, но ходила ходуном, а я… я как будто наблюдала за всем происходящим со стороны — и не себя я видела, а своих родителей. Конечно, не в прямом смысле этого слова… Просто теперь становилось понятно, почему тогда, в ту ночь, мама так громко кричала.
Потому что это было неописуемо больно. Моё тело будто разрывали изнутри, от каждого его движения у меня перехватывало дыхание, а его руки, крепко прижимающие сейчас меня к кровати, заставляли чувствовать полную беззащитность и беспомощность.
Я легко могла себе представить отца, дорвавшегося до тела моей матери. Он не стал бы себя сдерживать, и этот тоже — не сдерживался.
Но они хотя бы были женаты, — не совсем впопад подумала я, чувствуя, как насильник, трахающий сейчас моё тело, убыстряет ритм.
— Таис, отвечай мне, девочка, — прохрипел мужчина, с какой — то отчаянностью водя руками по моему телу. — Ты же текла, ты же была влажной для меня.
Словно животные, — подумала я, чувствуя, как по лицу бегут солёные слезы.
Секс вообще оказался грязной штукой — не прекращая своих движений, он в то же время пытался принудить меня к поцелую, а когда я отвернула голову, принялся губами ласкать мою шею. И это могло было быть приятно, если бы он остановился. Но он продолжал вбиваться внутрь меня, тяжело дыша; его руки сминали моё тело, требуя безоговорочно подчиниться самцу.
Я, кажется, уже окаменела от боли, когда он, наконец, сделал последний завершающий выпад и выплеснулся внутрь моего тела.
Я надеялась, что вот сейчас я, наконец — то смогу расслабиться, но почти сразу же надо мной снова навис этот мужчина.
— Как ты смогла сохранить девственность? — поинтересовался он с таким видом, будто это обстоятельство его прямо оскорбило. — Наши суки не привыкли сдерживать свою страсть.
— Я не сука. — Поджав губы, ответила я.
Мужчина непонимающе уставился на меня.
— Конечно же сука. Он даже головой мотнул от досады, будто искренне не понимал, почему это я сейчас так реагирую. — Но я так и не понял, из какой ты стаи? Я должен переговорить с твоим Альфой.
Альфа, суки… Нет, определенно Наташка подлила мне в коктейль что — то покрепче водки — отчего — то я ведь перестала понимать английский. И вообще, день рождения, можно сказать, удался на славу: меня грубо поимел незнакомец в своём гостиничном номере. Прям зашибись — а не праздник.
— Отпустите меня, — потребовала я, пытаясь хоть как — то прикрыться куском простыни. Если бы не моё сумасшествие, я бы, несомненно, заявила на него, но…
Сумасшествие всё осложняло.
— Я никуда тебя не отпущу, — рыкнул Этьен, отбрасывая в сторону кусок простыни. — Таис, я не понимаю…
— Я тоже не понимаю. Мне вызвать полицию?
— Полицию? — мужчина, казалось, был полностью сбит с толку. — Таис, зачем тебе полиция?
— Я не буду заявлять об изнасиловании, если вы сейчас дадите мне возможность встать и уйти.
— И куда ты пойдешь, голая, покрытая лишь своей девственной кровью и моим семенем? — выпрямившись, Этьен сложил руки на груди.
— Куда — нибудь, да пойду.
— Таис, — нахмурился мой насильник. — Не говори глупостей. Мы, можно сказать, уже официально женаты — по нашим законам ты моя с потрохами. В чем проблема?
Проблема была в том, что его озабоченный орган стал по новой озабоченно подниматься.
— Не смотри с такой укоризной, — покачала головой Этьен. — Я чувствовал, то ты мне отвечала. Некоторая… — он запнулся, видимо не зная, как продолжить. — Некоторая боль естественна при потере девственности. Не знаю, правда, как и почему ты её сохранила.
— А что, надо было бежать и ложиться под первого встречного?
— Так в полнолунии же, — Этьен посмотрел на меня как на сумашедшую. — В полнолунии вся молодёжь только этим и заниматься. Радуя плоть сразу и человека, и зверя.
— Простите, — я поняла ладонь вверх, прерывая его объяснения. — Кажется, у нас языковые барьеры.
И не только языковые, хотелось добавить мне.
— Я не понимаю, причем здесь полнолуние, звери… — Я растерянно посмотрела на обнаженного Этьена. — Это ведь полный бред.
Глаза иностранца таинственно замерцали.
— Ne peut pas кtre — Не может быть. Милая, а ты знаешь, к какому виду принадлежишь?
— Хомо сапиенс сапиенс? — иронично фыркнула я. — Или на планете Земля есть ещё один разумный вид.