Помоги проекту - поделись книгой:
Конечно, одними выступлениями в Кировском дело не ограничивалось. В те годы, чтобы заработать, артисты выступали с концертами в рабочих клубах. Это не порицалось, даже приветствовалось, так как существовал лозунг «Искусство – в массы!». Балетные использовали слово «обтанцевать». Говорили: обтанцевать столько-то клубов, столько-то домов культуры… За плечами солистов Кировского были тысячи крохотных неудобных клубных сцен, нетопленых площадок с кривыми полами. А иначе было не выжить, не прокормиться.
Нуреев такие поездки не любил: от холода у него начинались судороги в ногах. Он вспоминал о материально выгодных, но крайне некомфортных, гастролях по Германии, куда его отправил Константин Сергеев: «Это путешествие было кошмаром. Мне было постоянно холодно, я был изнурен и мои ноги были в очень плохом состоянии. Однажды ночью нам пришлось в течение восьми часов в холодном автобусе дожидаться, пока его починят. Как-то мы прибыли на место в 6 часов, а уже в половине седьмого должны были выступать в кафе перед безразличной аудиторией. В течение всего этого ненавистного мне месяца я постоянно находился в состоянии слепой ярости»[34]. Зато после поездки он накопил достаточно денег, чтобы купить себе рояль.
Скандалом обернулась отправка Нуреева в зимнюю Йошкар-Олу: продрогнув в поезде, он самовольно вернулся в Ленинград после первого же выступления. Он предпочитал выступать на сцене Кировского, тем более что ему не приходилось ждать партий, а в его репертуар входило практически все, о чем мог мечтать артист балета, – «Раймонда», «Спящая красавица», «Жизель», «Баядерка», «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Дон-Кихот». Правда, роли приходилось делить с другими исполнителями, и на сцену Нуреев выходил два-три раза в месяц. Поэтому он оставался недоволен тем, что мало танцует. Коллеги даже смеялись над этим.
Классические балеты
«Раймонда» – балет композитора Александра Глазунова на либретто модной в те годы романистки Лидии Пашковой, урожденной княжны Глинской. Сюжет она позаимствовала из легенд о рыцарях и Крестовых походах.
Рыцарь Жан де Бриен прощается со своей невестой Раймондой, проживающей в замке своей тетки, – он должен отправиться в Крестовый поход. Ночью Раймонде видится призрак Белой дамы – покровительницы замка, которая, словно предостерегая, показывает девице образ незнакомого арабского рыцаря. Вскоре в замке разворачивается большой праздник – именины Раймонды. Среди множества гостей девушка узнает страшного рыцаря из своего ночного кошмара, это Абдерахман. Он хочет любви прекрасной Раймонды, но та отвергает его. Тогда хитрый и коварный Абдерахман решает похитить прекрасную Раймонду. Однако его планам не суждено сбыться: из Крестового похода возвращаются благородные рыцари во главе с королем Андреем, а среди них – Жан де Бриен, который побеждает Абдерахмана и женится на Раймонде. В замке снова праздник. Первое представление состоялось в Петербурге в Мариинке в 1898 году. Новый балет так понравился публике, что Глазунову преподнесли лавровый венок.
Нуреев поначалу исполнял роль одного из рыцарей, танцуя в «четверке»; в балете это называется па-де-катр. Впоследствии он сам ставил этот балет и обычно исполнял роль Жана де Бриена, но несколько раз вышел в партии Абдерахмана.
Особую роль в жизни Рудольфа Нуреева сыграл балет «Жизель, или Виллисы» французского композитора Адольфа Адана по рассказу Генриха Гейне, основанному на легенде о погибших от несчастной любви девушках, которые, превратившись в волшебных существ, танцуют над своими могилами. И если забредет на такое кладбище мужчина, то они увлекут его на танец и затанцуют до смерти. Легенда эта славянская, но разработчик либретто – литератор Теофиль Готье – перенес действие в Тюрингию.
Знатный граф Альберт – Рудольф Нуреев – любит простую деревенскую девушку Жизель – ее партию исполняла Алла Шелест, балерина великого таланта, но не слишком удачливая.
Понимая, что селянка не поверит в чувства аристократа, он переодевается в крестьянского парня и объясняется Жизели в любви. Ни о чем не подозревающая скромница отвечает ему взаимностью. Но красавица Жизель привлекла внимание и другого ухажера – лесничего Ганса. Он догадывается, что его счастливый соперник не тот, за кого себя выдает, и намеревается объяснить это и простушке Жизели. Ганс находит хижину, где Альберт прячет свою обычную одежду, и крадет оттуда его шпагу – оружие аристократа. А когда на деревенском празднике Альберт и Жизель встречаются вновь, ревнивый Ганс демонстрирует им свой трофей. Жизель в смущении, она не знает, кому верить. Но тут обвинения лесника подтверждаются: Альберта узнают заехавшие в деревню охотники, среди которых и его официальная невеста. Потрясенная коварством возлюбленного Жизель сходит с ума и умирает на глазах у всех присутствующих.
И вот во втором акте она кружится в танце вместе с виллисами на деревенском кладбище. К ее могиле приходит Ганс, виллисы заманивают его в свой хоровод и доводят до смерти.
Но потом сюда же приходит и полный горя Альберт. Он тоже становится жертвой виллис, однако Жизель, по-прежнему любящая его, не позволяет тронуть обманщика и спасает его от мести подруг. Они танцуют вместе последний раз, и Жизель навсегда исчезает, а безутешный Альберт остается в мире людей.
Роль Альберта впоследствии считалась одной из коронных у Нуреева. Особенно хвалили не прыжки и пируэты, а жесты – почти неуловимые. Так в финале у кладбищенского креста Нуреев сжимал в ладони плющ, словно думая, что прижимает к груди руку возлюбленной.
Непревзойденным исполнителем роли Альберта считался Константин Сергеев – танцовщик старшего поколения. Он танцевал в паре с Натальей Дудинской – Жизелью. Все более молодые исполнители старательно изучали его приемы и копировали их. А Нуреев от этого отказался! Отказался наотрез, серьезно обидев Сергеева, ведь тот считался живой легендой.
Нуреев привел веские доводы: он хотел создать своего собственного оригинального Альберта, ни на кого не похожего, но в театре такая вольность не в чести. Кроме того, в «Жизели» Нуреев позволил себе внести изменения в костюм, чтобы подчеркнуть достоинства своей фигуры, скрыв ее недостатки. Такое редко позволялось, но в данном случае вызвало одобрение.
Объективно говоря, трактовка Сергеева к тому времени уже несколько устарела. Великолепный танцовщик Константин Сергеев создал образ холодного эгоиста, заносчивого аристократа, который расчетливо соблазнял простушку-крестьянку. Таков был социальный заказ тридцатых годов. А в интерпретации Нуреева Альберт был совсем иным! Он действительно любил Жизель и легкомысленно действовал под влиянием чувств, не задумываясь о последствиях. В последнем акте, увлекаемый виллисами, Нуреев, еще не умевший рассчитывать свои силы, танцевал так, что ему действительно стало плохо. Понимая, что он изнемогает, партнерша Алла Шелест шептала ему на ухо: «Уже недолго! Еще чуть-чуть…»
На премьере зал долго аплодировал, а за кулисами не умолкали споры. Сергеев и Дудинская обиделись: они много лет трудились над «Жизелью» и считали свою трактовку идеальной, абсолютной, а тут юнец-выскочка позволил себе оспорить ее. Рудольфа в роли Альберта они не признали категорически. А вот голоса театральных критиков разделились, и большая их часть оказалась на стороне молодого поколения. Ведь то были уже не суровые сталинские времена, а хрущёвская «оттепель», и влюбленный, пылкий Альберт больше отвечал чаяниям публики.
Было в его репертуаре и прославленное «Лебединое озеро» – балет Петра Ильича Чайковского, как и «Жизель», основанный на старинной легенде. Главную партию в этом балете Нурееву дали уже в 1961-м, перед самым его «невозвращением», так что танцевал он его в Кировском совсем недолго.
Сюжет балета широко известен: принц Зигфрид со своими друзьями отмечает свое совершеннолетие. Вдали летит стая лебедей, и молодые люди решают на них поохотиться. Вскоре Зигфрид и Бенно действительно обнаруживают озеро с лебедями, но как только они начинают прицеливаться, лебеди исчезают, а из развалин старой часовни на берегу появляется девушка с короной на голове – она и есть лебедь-девица Одетта, в которую целились друзья. Принц влюбляется в прекрасную девушку-лебедь, и Одетта обещает, что сумеет избавиться от злых чар, если принц сдержит данное ей слово любви.
А на другой день в замке Зигфрида собираются гости. Среди них фон Ротбарт с дочерью Одиллией, очень похожей на Одетту. Сходство их так велико, что Зигфрид путает девушек: ему кажется, что перед ним Одетта. Он танцует с ней и признается ей в любви – он выбрал невесту, это Одиллия. И тут же ее отец Фон Ротбарт меняет свое обличье и с хохотом превращается в злого демона; злобно смеется и Одиллия, оборачиваясь черным лебедем. И в этот же миг в открытое окно влетает белый лебедь, преображаясь в прекрасную Одетту. Зигфрид, осознав свою ошибку, устремляется за ней. Принц умоляет простить его. Он в отчаянии срывает с ее головы венец и бросает в бурное озеро, которое уже выступило из берегов. Бушует гроза, волны становятся все больше и, наконец, совсем поглощают Зигфрида и Одетту. Такова оригинальная концовка балета – трагическая. Но в СССР грустных концовок не любили, и потому финал переделали: воды озера поглощали демона-злодея, Одетта избавлялась от чар, и герои праздновали свадьбу.
Молодой Нуреев танцевал и в «Щелкунчике» – знаменитом балете Петра Чайковского на либретто Мариуса Петипа по мотивам сказки Гофмана «Щелкунчик и мышиный король». Его действие происходит под Рождество в доме немецких бюргеров. Собираются гости, детям дарят подарки, девочке Мари (в России ее переименовали в Машу) достается кукла Щелкунчик. Но брат девочки ломает куклу, чем очень расстраивает Мари.
Наступает ночь. Комната наполняется лунным светом, стены раздвигаются, елка начинает расти, игрушки оживают и становятся солдатиками. Мыши под предводительством Мышиного короля сражаются с войском Щелкунчика. Мари снимает туфельку и со всей силой бросает ее в Мышиного короля. Он убегает вместе со своей армией. Щелкунчик перестает быть уродливой куклой и превращается в прекрасного Принца. Все танцуют и веселятся, празднуют победу над мышиным войском, готовятся к королевской свадьбе Мари и Принца, но… Мари просыпается: увы, это был всего лишь сон. Много лет спустя Нуреев сам поставил этот балет, придав действию оригинальность и по-своему истолковав многие эпизоды.
Наталья Дудинская
Конец пятидесятых годов для Нуреева был очень удачным – основная труппа Кировского балета уехала на гастроли, и он смог станцевать ведущие партии в девяти спектаклях. А его выступление на конкурсе в Москве летом 1958 года, а затем – на выпускном спектакле заставили публику и специалистов в области балета заговорить о необычной новой звезде мужского танца. Его приглашали в свои труппы и Кировский, и Большой театр, и музыкальный театр имени Станиславского… Но тут выяснилось, что Нуреев обязан вернуться в Уфимский театр, ведь именно Башкирская Республика выплачивала молодому человеку стипендию.
Этого самоуверенному танцовщику совсем не хотелось. И ему в очередной раз повезло – Кировский театр его не отдал. Директор театра использовал все свои связи и добился того, что талантливый танцовщик остался в Ленинграде.
Но самым главным было то, что Нуреев получил предложение стать партнером самой прославленной балерины Кировского театра – великолепной Наталии Дудинской. Конечно же он его принял!
Наталья Дудинская была дочерью другой блестящей танцовщицы, выступавшей под псевдонимом Тальери. Выйдя замуж за генерала Михаила Дудинского, Наталья Тальери переехала из Санкт-Петербурга в Харьков, к месту службы супруга. Там у нее в 1912 году родилась дочь, которую тоже назвали Натальей. С самого раннего детства она стала заниматься в балетной студии своей матери. Вскоре ни у кого уже не оставалось сомнений в том, что девочка талантлива, и ей необходимо танцевать и совершенствовать свое дарование. Понимая, что в Ленинградском хореографическом училище работают мастера, способные дать ее ребенку намного больше, нежели она сама, ее мать повезла девочку в Северную столицу. Впрочем, оказалось, что Тальери была слишком скромна: подготовка юной Наташи привела в восторг саму Агриппину Ваганову, и девочку зачислили сразу во второй класс.
Девочка относилась к занятиям очень серьезно, подолгу отрабатывая танцевальные движения. Ее даже прозвали «техничкой», что, конечно, было продиктовано исключительно завистью: на сцене Дудинская демонстрировала не только виртуозную технику, но также бешеный темперамент и незаурядный драматический талант. Она была похожа не на театральную звезду, а на спортивную девушку своего времени – ныряла с десятиметровой вышки, пела под гитару, любила бутерброды с колбасой. А когда Дудинская вылетала на сцену, то по залу словно проносился порыв ветра. За эту особенность критики именовали ее «королевой быстрых темпов». Ее блестящие фуэте в «Лебедином озере» лучше всяких слов объясняли, почему принц увлекся таким Черным лебедем.
Наталья Дудинская в течение 33 лет выступала на сцене Кировского (ныне Мариинского) театра, считаясь балериной-долгожительницей: в этом ей помогала великолепная техника. Постоянным партнером Дудинской был Константин Сергеев, потом они стали мужем и женой. Танцевала она также и с другими балетными танцовщиками, уже легендарными: Вахтангом Чабукиани, Борисом Брегвадзе. К тому моменту, когда она решила танцевать в паре с молодым Нуреевым, Дудинской уже исполнилось сорок шесть лет. Первым их совместным балетом стал «Дон Кихот» Людвига Минкуса.
Сюжет балета не идентичен роману Сервантеса. Это лишь иллюстрация к одному из многочисленных приключений благородного рыцаря. В небольшом испанском городке трактирщик Лоренцо хочет выдать свою дочь Китри за дворянина Гамаша. А девушке нравится цирюльник Базиль! Это его партию исполнял Нуреев. Дон Кихот сочувствует влюбленным. Простая горожанка Китри видится ему прекрасной дамой, похожей на его Дульсинею, он обещает ей защиту. Плут Базиль разыгрывает самоубийство, а Китри умоляет отца благословить их любовь: почему бы нет, ведь Базиль все равно скоро умрет! Но Лоренцо колеблется и соглашается лишь под нажимом Дон Кихота. Базиль быстро поднимается цел и невредим. Теперь ничто не препятствует его счастью с Китри. Балет завершается всеобщим праздником, ну а Дон Кихот отправляется за новыми подвигами. Балет этот во времена Нуреева был примечателен еще и тем, что Дон Кихот и Санчо Панса выезжали на сцену соответственно на коне и на осле. Настоящих.
Танцевать с балериной такого уровня и такой славы как Дудинская было для молодого танцовщика и поддержкой, и солидным авансом.
Кроме того, в последний год своего пребывания в Ленинграде Нуреев исполнил две роли в балете «Спящая красавица», где его партнершами были обе примы – и Кургапкина, и Дудинская.
Правда, когда он эмигрировал, расхлебывать неприятности пришлось именно Дудинской и Сергееву. Дудинская, находившаяся уже в пенсионном для балерины возрасте, даже ушла со сцены, продолжив, однако, заниматься преподаванием. Жизнь ее была долгой, и она, как и Нинель Кургапкина, тоже пережила своего молодого партнера, скончавшись в 2003 году в Санкт-Петербурге на 91-м году жизни.
Самым любимым балетом Нуреева стала «Баядерка» Людвига Минкуса! Именно в «Баядерке» его талант проявился в полной мере в Ленинграде, исполнением роли Солора он покорил Париж и именно этот балет стал его последней предсмертной постановкой.
Тогда, в конце пятидесятых, Кировский театр восстановил классическую постановку балетмейстера Мариуса Петипа 1877 года.
Баядерами назывались индийские храмовые танцовщицы. Обычно ими становились не слишком счастливые девушки – родители приводили в храмы нежеланных дочерей, лишние рты. Отношение к таким женщинам было двояким: с одной стороны, они считались служительницами бога, а с другой, в их обязанности порой входило и услаждать паломников в сексуальном плане, а вырученные деньги отдавать храму. Баядерки изучали и хранили древнее искусство танца, запретное для «приличных женщин», и многие из них славились своей красотой и грацией. Именно такой была Никия – главная героиня балета. Ее полюбил воин Солор – эту партию исполнял Нуреев. Однако Никией увлечен и Великий брамин, готовый на все, чтобы не отдавать свою любимую другому. А тем временем раджа хочет выдать за Солора свою дочь Гамзати – это великая честь.
Брамин предупреждает раджу о любви Солора и Никии, но реакция раджи его ужасает: тот приказывает убить Никию. Брамин возражает и предлагает убить Солора – тут не соглашается раджа. Свидетельницей спора случайно становится принцесса Гамзати и решает разлучить влюбленных мирным путем: она приказывает привести Никию и уговаривает ее добровольно отказаться от возлюбленного. Но к ее изумлению, гордячка Никия отказывается! Гнев Гамзати не знает предела.
Конечно, упрямство Никии не приводит ни к чему: свадьба все равно состоится. И вот она должна танцевать на празднике в честь помолвки Солора и Гамзати. Ей приносят корзину с цветами, она радостно берет ее в руки, уверенная, что это подарок Солора, но в цветах скрывается ядовитая змея: букет прислан злодейкой Гамзати. Никия последний раз танцует и умирает от укуса змеи. Солор вынужден жениться на Гамзати. Но тень его любимой преследует его, Никия снится ему каждую ночь.
Балет этот очень яркий, колоритный. Замечательны там декорации и псевдоиндийские костюмы. Партия Солора была любимой у Рудольфа Нуреева. Тогда в Ленинграде его исполнение удивило публику. Все ждали брутального мужественного воина, а Нуреев изобразил утонченного, изнеженного восточного воителя, с кошачьей пластикой и даже немного женственного. Также, вопреки правилам, он пересмотрел и костюм, и танцевал последний акт в трико, а не в привычных шароварах.
Его партнершей обычно была Наталья Дудинская. Но несколько раз он танцевал и с Ольгой Моисеевой – необычайно грациозной и пластичной танцовщицей, ученицей Агриппины Вагановой. Первое их совместное выступление оказалось весьма драматичным. Это была как раз премьера «Баядерки». Нуреев с Дудинской долго готовились, репетировали… Из Уфы в Ленинград приехала его семья – смотреть спектакль. И вдруг Дудинская сообщила, что танцевать не может: рассадила палец на ноге. Впрочем, она была признанной примой и могла позволить себе покапризничать.
Нуреев, никогда не обращавший внимания на травмы, был в шоке, в гневе: никто, даже великая балерина не смеет так поступать с ним! Он долго спорил с Дудинской по телефону, что-то доказывал, и в итоге она согласилась уступить премьеру дублерше. Это был невиданный случай! Но тут возмутилась Ольга Моисеева, которая в тот день уехала на дачу, планировала наслаждаться солнцем и свежей клубникой, а в театре вообще появляться не собиралась. К тому же она никогда до этого с Нуреевым не танцевала и как партнера его совсем не знала. Да и репутация у него была не из лучших: уроненную на репетиции балерину ему не забыли. Но Нуреев был настойчив, он упрашивал, почти умолял, и Моисеева согласилась. В итоге спектакль прошел великолепно, без единой помарки. Все были в восторге, кроме Нуреева: «Вариации не совсем получились, – брюзжал он, – так же как и поддержки…».
В тот день зале на спектакле присутствовали родители Нуреева – Фарида и Хамет. Днем они прогулялись по Ленинграду, который показался им слишком холодным и многолюдным, а вечером посетили Кировский театр. Роскошное фойе и зрительский зал произвели впечатление, но еще больше порадовали старых Нуреевых овации, которыми зрители награждали их сына. Фарида проплакала весь спектакль – от избытка чувств. Она и мечтать не могла, что на долю ее сына выпадет такой успех. Бедная женщина и предположить не могла, что ее ждет.
Глава третья. Побег
«Прыжок свободы»
Начало шестидесятых – это сложное и опасное время, разгар холодной войны. Революция на Кубе, начало культурной революции в Китае, распад старинных колониальных империй. Получившие независимость Того, Верхняя Вольта, Дагомея, Конго, Центрально-Африканская Республика, Чад и Камерун приняты в ООН. В сентябре 1960-го Никита Хрущёв стучит ботинком по трибуне, обещая показать американцам кузькину мать! В ноябре президентом США становится Джон Кеннеди. Во Вьетнаме начинается многолетняя война, унесшая тысячи жизней. Полным ходом идет освоение космоса. СССР лидирует: запущено несколько спутников, вернулись на Землю живыми собаки Белка и Стрелка. Совершил первый полет Юрий Гагарин – вся страна ликует!
Но эти достижения требуют денег, колоссальных вложений. В результате не выдерживает экономика страны, и в СССР проводится десятикратная деноминация денег. Западные страны, демонстрируя силу, проводят испытания атомного оружия. СССР отвечает тем же…
Налицо было явное агрессивное противостояние двух систем. Ни о каком взаимопонимании не было и речи. Пропаганда работала на полную катушку: советским людям внушалось, что все население Европы и Америки сплошь состоит из жестоких корыстолюбцев, готовых ради денег на любую подлость. На другом конце дела обстояли не лучше: русских выставляли грубыми варварами, хладнокровными убийцами или тупыми идиотами. В те годы лишь люди искусства были способны разрушить эти уродливые стереотипы. Россию стали посещать западные кинозвезды – Жерар Филип, Джина Лоллобриджида, Элизабет Тейлор… Гастролировал в Ленинграде Королевский Английский балет… Но Нуреев тех выступлений не видел.
К 1960 году он был более чем знаменит. Сам Хрущёв приглашал его и Нинель Кургапкину к себе на дачу для выступления. Восходящей звезде Кировского театра прощалось то, за что любого другого «простого человека» давно бы уже вызвали для беседы в КГБ. Нуреев открыто интересовался Западом и западным искусством, встречался с зарубежными артистами, приезжавшими на гастроли в СССР. Начал изучать английский язык.
Желая пресечь такие вольности, администрация Кировского взяла за правило отправлять Нуреева на гастроли каждый раз, как в Ленинград приезжала западная труппа. Так он пропустил гастроли Американского театра балета и выступления Эрика Бруна и Марии Толчиф. Эрик Брун особенно интересовал Нуреева, и ему было до смерти обидно не увидеть столь прославленного танцовщика, поэтому он попросил кого-то из друзей заснять выступление на пленку. Потом, просматривая ее, Нуреев залюбовался танцем Бруна. Кто-то заметил, что датчанин «слишком холодный». «Да, такой холодный, что обжигает», – заметил Рудольф.
В то время уже широко муссировались слухи о его гомосексуальных наклонностях. В любовники ему записывали то одного, то другого его знакомого… В те годы это грозило реальной бедой: в СССР действовала статья уголовного кодекса, согласно которой половое сношение по обоюдному согласию двух совершеннолетних мужчин каралось тюремным заключением на срок от трех до пяти лет. В 1930–1980-х годах по этой статье ежегодно отправлялись в тюрьмы примерно по тысяче мужчин. Гомосексуализм рассматривался не как физиологическая девиация, а как «продукт морального разложения эксплуататорских классов, которые не знают, что делать»[35].
Желая оградить партнера от беды, верная подруга Нинель Кургапкина даже нарочно пустила слух, что они с Нуреевым – любовники.
В 1961 году стало известно, что труппа Кировского театра поедет на гастроли в Париж. Нуреев был уверен, что во Францию его не отпустят. Однако от принимающей стороны пришло письмо, в котором говорилось, что они желают видеть именно молодых танцовщиков, а не стареющих корифеев сцены вроде Дудинской и Сергеева. Пришлось включить в труппу Нуреева, несмотря на его ужасную репутацию. Дудинская и Сергеев поехали в качестве консультантов, а вот невезучую Аллу Шелест выкинули совсем. Она горько плакала, и Нуреев оказался чуть ли не единственным, кто ей искренне сочувствовал.
Не поехала на те гастроли и его верная подруга и партнерша Кургапкина: балерину, позволившую себе появиться на публике в брюках, необходимо было проучить.
Нуреева впоследствии часто расспрашивали, планировал ли он свое бегство заранее, и что именно послужило толчком к побегу. Находились люди, рассказывавшие, будто он делился с ними своими намерениями остаться за рубежом. В качестве доказательства даже использовалось то, что он учил английский язык. Но правды в этих рассказах мало.
Нуреев политикой никогда не интересовался. Но по советским меркам это уже было неправильным. Слово «аполитичность» считалось ругательным. Советский человек должен был следовать всем решениям партии и правительства и обязательно читать передовицы газеты «Правда». Конечно, Нуреев этого не делал!
Но он и не был врагом СССР. Когда за него принялись журналисты, он в каждом интервью упрямо твердил, что его поступок не имеет никакой политической подоплеки. Да и впоследствии он ни разу не позволил себе публично критиковать советскую страну и образ жизни. Рудольфа Нуреева мало интересовало то, при каком строе он живет, ему нужно было танцевать, сколько он хотел, что хотел и как хотел, а также иметь достойный уровень жизни – это соображение всегда было для него немаловажным. И практически все, с кем общался Нуреев в тот период, утверждают, что никакого заранее обдуманного намерения у него не было. Это доказывает даже то, что все свои деньги в Париже Рудольф потратил на балетные костюмы и принадлежности для них. Очевидно, что если бы он изначально хотел эмигрировать, то сбежал бы прямо из гостиницы – с чемоданами, а не в последний момент – без вещей и денег.
Все решилось в течение получаса – в парижском аэропорту. Просто он не умел притворяться и жить в клетке.
Париж
Париж шестидесятых переживал период культурного расцвета. Это был город-искушение!
В столице Франции жили и творили величайшие мастера XX столетия, выходили новаторские фильмы и театральные постановки.
О, театров в Париже было очень много! И маленькие, экспериментальные, и старинные театры с классическим репертуаром. Центром театральной жизни считалась площадь Трокадеро. Там, на сцене Театра Шайо, ставил пьесы Национальный народный театр, возглавляемый легендарным Жаном Виларом – создателем Авиньонского фестиваля. Билеты были недорогими, вполне по карману небогатым артистам Кировского, если бы им разрешили отлучиться из гостиницы вечером. На заглавные роли Вилар брал молодых актеров, безошибочно находя «звезд»: на его сцене блистали Жерар Филип и Жанна Моро.
Вилар предпочитал ставить проверенную временем классику, а современные пьесы давал театр «Одеон», где главным режиссером был удивительный мим Жан-Луи Барро, способный пантомимой выразить самые сокровенные человеческие чувства. В «Одеоне» можно было увидеть абсурдистские творения Ионеско, Беккета и Дюраса.
Их ставили и в маленьком театре на улице Юшетт, недалеко от бульвара Сен-Мишель. Там давали пьесы уникального писателя и драматурга Жана Жене, проведшего большую часть своей жизни в тюрьмах, и, конечно, пьесы Эжена Ионеско: его «Лысую певицу» и очень страшную и жестокую пьесу «Урок», которая в будущем будет иметь прямое отношение к творчеству Нуреева.
В Театре Антуана на бульваре Страсбур играли пьесы экзистенциалиста Жана-Поля Сартра. Его самого и его верную подругу феминистку Симону де Бовуар можно было увидеть «живьем» в уютном кафе на углу бульвара Сен-Жермен и улицы Сен-Бенуа. Бывали в том кафе и молодые киноактеры Жан-Поль Бельмондо и Джейн Сиберг – звезды нарочито шокирующих фильмов дерзкого режиссера Жан-Люка Годара, представителя «Новой волны».
Соседнее кафе облюбовали писатели-сюрреалисты. Неподалеку в брассери
Нуреев никогда политикой не интересовался, а в Париже политики было много: ее с жаром обсуждали молодые коммунисты, вовсю интересовавшиеся культурной революцией в Китае.
Однако большинство парижан о политике не думали! Они спешили по своим делам, толпились в магазинах, разглядывали афиши и витрины. В Париже всегда было много книжных. Бестселлеры шестидесятых – это книги Мишеля Бютора, Сэмюэля Беккета, Маргерит Дюрас и Натали Саррот. Теперь они – классика литературы. Работали и букинистические лавочки – их потом полюбит и Нуреев.
В то время джаз уже уходил в прошлое, но джазовые клубы еще существовали. Респектабельная публика предпочитала Клуб
Шумно по вечерам было и на Монмартре. Там можно было послушать традиционный французский шансон, а в кабаре встретить Шарля Азнавура, Мишеля Сарду, Клода Нугаро, Ги Беара, Жака Бреля, Сержа Генсбура, Боби Лапуанта и других.
В моду входил новый музыкальный стиль – рок! Его играли в клубе
Конечно, советскому человеку большинство этих имен было незнакомо, но Нуреев принадлежал к новому поколению, он покупал контрабандные пластинки и живо интересовался всем современным.
Гастроли и искушения
Очутившись в Париже, Нуреев, с разрешения руководителя труппы Константина Сергеева, познакомился с французскими балетными танцовщиками. Восхищенные его способностями, темпераментом и грацией, они пригласили Рудольфа в ресторан. Но в тот первый день ему, словно маленькому мальчику, велели вернуться в гостиницу ровно к девяти часам вечера. На второй день он снова встретился с французскими знакомыми – уже без разрешения. Ломаный английский позволял Нурееву общаться с французами более-менее свободно. Они говорили о Нижинском, о балетах Фокина, потом отправились смотреть мюзикл «Вестсайдская история», поставленный замечательным хореографом Джеромом Роббинсом, который впоследствии станет большим другом Нуреева.
По современным меркам в действиях Рудольфа Нуреева не было никакого криминала, но не по меркам 1961 года! «Преклонение перед загнивающим Западом» – эта формулировка могла стать серьезным обвинением.
Нурееву сделали замечание. Но артист вкусил свободы и не смог от нее отказаться. Его пригласили в театр – он пошел. В мюзик-холл – с удовольствием! Он посетил даже «Крейзи хорс» – ночной клуб со стриптизом на Елисейских Полях. Конечно, ничего подобного в Советском Союзе Нуреев увидеть не мог и был поражен, но ему понравилось. «Он все время смеялся», – вспоминала Клара Сент.
А еще Нуреев посмотрел Мексиканский балет и выставку художника-импрессиониста Гюстава Моро в Лувре. Побывал на экспозиции, посвященной творчеству Жоржа Мельеса – знаменитого создателя фантастических картин эпохи «Великого Немого». Посмотрел спектакль по пьесе английского драматурга Джона Форда «Как жаль, что она шлюха» в Театр де Пари (речь в этой пьесе шла об инцесте!), причем главные роли там исполняли молодые Роми Шнайдер и Ален Делон.
А агенты КГБ строчили доносы: молодой артист встречается с подозрительными людьми, с женщинами «сомнительного поведения», и – какой ужас! – среди его знакомых даже есть гомосексуалисты.
Женщиной сомнительного поведения КГБ окрестило Клару Сент – дочь богатого промышленника и большую поклонницу балета. На самом деле девушка была очень скромной, небольшого роста, бледной и выглядела куда моложе своих лет. Незадолго до гастролей Кировского в Париже она пережила трагедию – ее жених погиб в автокатастрофе – и теперь Клара восстанавливала душевное равновесие, слушая музыку и любуясь танцами. Искусство Нуреева восхитило ее, она пробралась за кулисы, чтобы пообщаться с танцовщиком, и они быстро стали друзьями.
«Гомосексуалистом» был назван Раймундо де Ларрен – директор театра уже покойного маркиза Хорхе де Куэваса, известного антрепренера и знатока балета. После его смерти театр переживал не лучшие времена. Его постановки Рудольфу не понравились, он счел их безвкусными и компилятивными, о чем тут же со свойственной ему прямотой сообщил де Ларрену. Тот фыркнул, обиделся, но несколько дней спустя именно он дал Нурееву работу. Нет, не из сочувствия, а исключительно из желания на нем заработать.
Среди знакомых Рудольфа был и Пьер Лакотт – талантливейший балетный танцовщик и хореограф, впоследствии прославившийся тем, что восстановил многие забытые балеты, в том числе «Сильфиду» Марии Тальони, «Дочь Фараона», «Видение розы» и «Жар-птицу» Фокина.
«Спящая красавица»
На премьере Кировский театр давал «Спящую красавицу» – балет Петра Ильича Чайковского по сюжету одноименной сказки Шарля Перро. Впервые он был поставлен в Мариинском театре в 1890 году Мариусом Петипа. Сам Чайковский признавался, что писал музыку для этой сказки с большим удовольствием и считал балет своей удачей.
Начинается спектакль с праздника по случаю рождения дочери короля. На крестины принцессы съезжаются феи с подарками. Но вдруг веселье обрывается: на праздник не пригласили злую фею Карабос, и вот теперь она явилась незваная со своими ужасными дарами. Ведьма предвещает принцессе, что та умрет от укола вязальной спицей в 16 лет. Да, именно так – а не веретеном, как в сказке: процесс вязанья легче изобразить в танце, нежели прядение. Гости выгоняют ведьму и успокаивают встревоженных родителей: они, добрые волшебницы, спасут Аврору.
И вот Авроре исполняется 16 лет. Во дворец съезжаются гости, среди них старая дама, дарящая Авроре букет цветов. Это замаскированная Карабос, а в ее букете спрятана спица – принцесса колет ей руку и засыпает. Вместе с ней засыпает весь королевский замок, и окружающий парк зарастает кустами сирени. Лишь через сто лет принцессу найдет и поцелует прекрасный принц, тогда злые чары рассеются.
Так и случается: спустя столетие возле старого заброшенного замка со своей свитой охотится принц, которого в России принято называть Дезире, что переводится как «желание», а в западных странах – Флоридоном или Флоримундом. Добрая фея показывает ему призрак Авроры, и влюбленный юноша устремляется к замершему замку. Он целует принцессу, и колдовство уходит.
Завершается балет большим праздником, на котором присутствуют герои сказок: Кот в сапогах и Белая Кошечка, Волк и Красная Шапочка, а еще – принцесса Флорина и Голубая птица, герои совсем уже забытой сказки писательницы Мари Катрин д’Онуа, жившей в XVII веке.
Знатоки считают «Спящую красавицу» чуть ли не идеальным образцом классического балета, участие в котором требует от артистов виртуозного мастерства и безукоризненного владения своим телом. Как уже говорилось, в 1960 году Нуреев танцевал в этом балете Голубую птицу, а год спустя, уже перед самым бегством, – принца.
Но Сергеев – муж Дудинской – уже несколько ревновал славу Мариинки и свою супругу к молодому и наглому Нурееву. Возможно, он просто не мог принять его стиль – шероховатый с точки зрения техники, но необыкновенно выразительный.
На гастролях в Париже это стало причиной конфликта: в премьерный вечер Сергеев выпустил на сцену не Нуреева с Дудинской, а Ирину Колпакову и Владилена Семенова. Оба были прекрасными танцовщиками – великолепными, техничными – куда более техничными, нежели Нуреев. Но в их безупречном академичном дуэте не было того, что заставляет публику плакать и кричать от восторга. Парижская пресса удостоила их хвалебными, но сдержанными отзывами, а зал – вежливыми аплодисментами.
Рудольф был обижен и разозлен, но вместо того, чтобы бестолково злиться, отправился на концерт Иегуди Менухина.
Его черед настал лишь на четвертый день. И когда он вышел на сцену в роли Солора в «Баядерке» – зал взорвался овациями, а газеты принялись писать о молодом даровании по фамилии Нуреев. «После того, как я станцевал Солора, – вспоминал он, – я получил очень забавную заметку, в которой говорилось, что повсюду во Франции появились статьи, полные экстравагантных сообщений, подобных тому: “Мариинский театр имеет своего космонавта – Рудольфа Нуреева”. Французские критики, которые, естественно, все были на первых спектаклях, теперь вновь появились в полном составе, а один из них назвал меня “спутником”»[36].
«Баядерка» – это русский балет, в те годы малоизвестный на Западе. Сейчас он очень популярен, во многом благодаря именно Нурееву. В 1961 году парижанам очень понравились красивые псевдовосточные декорации и костюмы, а прыжки и пируэты Нуреева привели зал в состояние, близкое к экстазу. Старики-балетоманы вспоминали Нижинского – многие еще помнили этого великого танцовщика – и утверждали, что танец Рудольфа воскресил старые времена. Его награждали разнообразными лестными эпитетами: экзотический, сексуальный, ловкий, как пантера… Газеты писали, что его танец заставляет волноваться, словно наблюдаешь за канатоходцем, идущим по проволоке без страховки. Ему вручили премию Нижинского и титул лучшего танцовщика мира за 1961 год.
Агенты КГБ тоже писали о Нурееве: поведение Нуреева Рудольфа Хаметовича становится нетерпимым, необходимо срочно вернуть его в СССР – доносили они. И руководитель труппы Константин Сергеев получил распоряжение отослать Нуреева в Ленинград. Он был в замешательстве. При всей своей ревности к молодому танцовщику, признавая его недостатки и вздорность, Сергеев понимал, что Нуреев стал звездой гастролей, что публика приходит в театр посмотреть именно на его выступления. Его фото появилось на первой полосе не только коммунистической газеты «Юманите», но и некоторых других изданий, его наградили престижной премией Нижинского… Сергеев не сомневался: внезапное исчезновение Нуреева станет скандалом, не только культурным, но и политическим, это будет большой ошибкой. Поэтому он изо всех сил тянул время.
Гастроли в Париже заканчивались, и труппа должна была лететь в Лондон. Нуреев вспоминал: «В это утро я вернулся после бессонной ночи домой в отель, где остановилась наша труппа. Было около 7 часов утра. У меня оставалось время только на то, чтобы упаковать свои вещи. Наш отель находился на площади Республики, и площадь уже медленно просыпалась. Открывались кафе, кельнеры в чистых белых куртках стирали пыль с круглых столиков и уже опускали навесы, чтобы сохранить прохладу на террасах. Зеленые машины объезжали площадь, обливая улицы холодной водой.
Начинался чудесный летний парижский день. Я полюбил здесь все, но мысль, что я покидаю город, не делала меня несчастным. После месячных выступлений в Париже, перед тем, как вернуться на Родину, мы должны были еще две недели выступать в Лондоне. Мысль о том, что я впервые буду выступать там, безмерно радовала меня. В моей личной иерархии я ставил Лондон очень высоко, даже выше Парижа. Друзья еще в Ленинграде рассказывали мне, что в Лондоне очень много любителей балета, а я не знаю большей радости, чем танцевать перед знатоками»[37].
Уже в автобусе Нуреев понял, что происходит что-то необычное: всем артистам на руки раздали авиабилеты. Сейчас уже многие не помнят, но в то время существовало понятие «групповой билет» – документ с перечнем всех фамилий, которым распоряжался старший по группе. Но в этот раз почему-то групповому полетному документу предпочли индивидуальные.
Когда автобус прибыл в аэропорт Ле Бурже, то старший по группе без всяких объяснения стал собирать билеты обратно. Нуреев напрягся: «…мне инстинктивно стало ясно, что это касается именно меня и должно случиться нечто ужасное»[38], – писал он.
Поделиться книгой: