Мамусик против Ордена Королевской кобры

— Молодец… — рассеянно похвалила я. — Вот только я не понимаю, раз уж весь Петербург буквально наводнен возможными подозреваемыми — почему полковник не выпускает Степочку?

— Именно поэтому и не выпускает, — вздохнул Павлик. — Слишком много подозреваемых — тоже плохо. Мотивы у всех расплывчатые, требуют долгой тщательной проверки… А у Степы — единственная реальная улика. Медальон.

— А знаете что? — вдруг воодушевился Андрюша. — Я мог бы составить небольшую программку для вычисления преступника. Заложу в нее известные нам факты, она выстроит потенциальных подозреваемых по степени вероятности совершения кражи…

— И сколько времени это займет? — спросила я с подозрением.

— Не больше недели, — заверил меня Андрюша.

— Нетушки, спасибо! Обойдусь без твоей программки. Я своего сыночка вытащу раньше, могу поспорить на свои леопардовые тапочки!

Андрюша хмыкнул:

— А мне что поставить на кон?

— Это должно быть нечто не менее ценное, чем мои таптуськи. — Я горделиво покрутила своей очаровательной ножкой, обутой в пятнистую домашнюю «завлекушку».

Андрюша достал из заднего кармана плоский, широкий и гладкий, как морская галька, смартфон:

— Последняя модель айфона. В нем — вся моя душа. Я без него и секунды не проживу. Годится для ставки?

Я кивнула:

— Значит, поспорили. Не позже, чем через неделю, Степочка вернется домой, иначе прощай мои тапочки! Верно?

— Вы сказали — раньше, чем через неделю, Любовь Васильевна, — влез въедливый юрист Павлик.

— Ну хорошо, хорошо, — сварливо сказала я. — Значит, через шесть дней, в следующий вторник, увидитесь со своим другом в домашней обстановке. Так?

— По рукам! — жизнерадостно подтвердил Андрюша. — Мне ради Степки и с айфоном расстаться не жалко!

— Как же вы планируете вытащить Степу из «Крестов»? — поинтересовался Павлик. — Будете следить за каждым свидетелем из нашего списка? Опросите их родных и знакомых? На это уйдет несколько месяцев, даже с нашей помощью… И я уже не говорю о том, что ни одного из нас просто нет полномочий, какими обладает тот же полковник Орлов…

— Материнское сердце — лучший проводник, оно подскажет, с чего начать, — не слишком уверенно отозвалась я. — А вместо полномочий у меня хорошо подвешенный язык, я кого хочешь уговорю пропустить меня куда хочешь…

— И что подсказывает вам сердце? — не без некоторого скепсиса спросил Павлик. — С кого из свидетелей начнете?

Я промычала что-то невразумительное, прислушиваясь к голосу сердца. Оно, как назло, молчало. Точнее, выстукивало на ребрах единственную фразу: «Слишком много кофе, слишком много кофе».

— Позвольте, Любовь Васильевна, я выскажу вам свои соображения, — предложил Павлик, снимая очки и в сотый за сегодня раз протирая их тряпочкой. — Во-первых, каждый из отмеченных нами свидетелей хотя бы один раз за вечер выходил в туалет — а значит, имел отличную возможность похитить пресловутую книгу. Во-вторых, книга хранилась в кабинете повара. Следовательно, у него была не просто отличная, и идеальная возможность ее украсть и списать все на неких мифических преступников.

— Зачем ему красть книгу, если она и так была у него в сейфе? — не поняла я.

— Возможно, книга являлась собственностью директора ресторана, а шеф-повар желал получить ее в личное распоряжение… Да мало ли какие цели преследовал господин Петухов. Вы посмотрите в нашу таблицу — Порфирий скомпрометирован целиком и полностью!

— А как же он подсунул медальон Степочке? — Я все еще сомневалась. — И зачем?

— Зачем — понятно, чтобы отвести от себя подозрения. А вот как — еще нужно выяснить, — кивнул Павлик. — Серьезно, уж больно подозрительной мне кажется фигура шеф-повара… Начинать нужно с него. Что говорит в данном случае ваше сердце?

— Поддерживает, — твердо сказала я, хотя на самом деле сердце по-прежнему не хотело участвовать в нашей беседе. — Завтра же отправлюсь к Порфирию.

— Помощь нужна, тетя Люба? — Андрюша был переполнен тревогой, и это приятно грело душу. Павлик водрузил на переносицу очки — его глаза, слегка увеличенные диоптриями, глядели на меня печально.

— Да ладно, мальчишечки мои, не трусьте! — подбодрила я. — Люба Суматошкина нигде не пропадет!

Затем я отправила сонных ребятишек по домам, а сама взяла в руки тряпку и чистящее средство: полночь там или не полночь, а продезинфицировать квартиру после нашествия варваров-оперативников я обязана!

Глава 8

Уж не знаю, что за мать воспитала Порфирия Петухова, но хорошим манерам она его точно забыла обучить. Шеф-повар «Туфельки Екатерины» стоял передо мной с ужасно кислым видом и всячески давал мне понять, что мое присутствие на его кухне совершенно неуместно.

И нет ему никакого дела до того, что, несмотря на долгую уборку, я сегодня вскочила с рассветом — а четвертого июня, доложу я вам, петербургское солнце встает не позже четырех утра. Я едва дотерпела до открытия метро и сразу стремглав бросилась сюда, к ресторану.

Ну уж и настоялась я под серой дверью с латунной табличкой! Ленивцы открыли свое заведение только в десять часов. К тому моменту, как к «Туфельке Екатерины» неторопливо подошла давешняя блондиночка-администратор, ноги у меня горели, словно в мои черные ортопедические туфли на толстой подошве от души насыпали красного острого перца.

Девица меня узнала: «А, вы мамочка супергероя в наручниках!». Выяснилось, что шеф-повар уже здесь (и как он только сумел мимо меня проскользнуть?), но пообщаться с ним никак нельзя, он очень занят. Слезные мольбы не помогали — блондинка вежливо улыбалась и стояла насмерть. Тогда пришлось применить мое секретное оружие: пирожки с яблоками и лимоном.

А вы думали, я с четырех до шести утра просто так по квартире слонялась? Конечно же, пекла пирожки! Раскатывание теста — лучшее успокоительное на свете. Валерьянка и корвалол не сравнятся с этим монотонным и в то же время приятным занятием. Я глубоко уверена, что работу со скалкой нужно включить в какие-нибудь курсы антистрессовой терапии. Пожалуй, посвящу рассуждениям на эту тему вторую главу своей будущей «Энциклопедии мудрости».

Я достала ароматный сверток из сиреневой, с зеленой каймой сумочки, и худенькое личико администраторши сразу просветлело. Серые глаза засверкали голодным блеском. В обмен на два пирожка мне разрешили «на одну секундочку» отвлечь великого и прекрасного Порфирия от его дурацких дел.

Кстати говоря, гражданину Петухову моя «Энциклопедия мудрости» была просто необходима. Не мешало бы ему узнать, что приличные молодые люди гелем волосы не мажут и шелковые косыночки на лоб не повязывают, даже если косыночка подчеркивает небесный оттенок глаз.

Правда, сейчас голубые глаза гражданина Петухова покраснели, а под ними темнели круги.

— Дамочка, ну куда вы лезете? Неужели так сложно понять, что человек не спал уже двое суток? — застонал он, бросая блестящий, профессионального вида венчик в кругую миску, где он взбивал оливковое масло с уксусом и какими-то травами. — Некогда мне тут с вами болты болтать! Сначала меня бьют по голове, потом крадут жизненно важную книгу, потом всю ночь терзают допросом, потом не дают выходной, а потом еще заставляют к утру сочинить новое меню, словно я какая-то кулинарная Золушка! А теперь у меня осталось буквально несколько часов, чтобы откатать новые блюда до совершенства, иначе злая мачеха в лице директора меня вышвырнет отсюда на улицу, и мы с Люськой будем плакать и голодать, голодать и плакать!

Он устало вытер лоб рукавом розовой поварской куртки. Похоже, шеф действительно самоотверженно работал последние тридцать шесть часов — и это объясняет, почему я не заметила, как он заходил в ресторан. Он просто из него не выходил.

— А зачем вам новое меню? — полюбопытствовала я, хотя волновали меня совершенно другие вопросы. — Люди небось жалуются? Цены хотите снизить?

— Господь с вами, дамочка! — сморщился Порфирий, схватил венчик и вновь принялся ожесточенно взбивать соус. — Мы ресторан премиум-класса, о понижении цен не может быть и речи.

Я огляделась по сторонам. В отличие от полутемного зала, кухня «Туфельки Екатерины» была залита ослепительным, хирургическим светом. Повсюду сверкали стальные поверхности и мигали разноцветными лампочками непонятные аппараты, похожие на космические капсулы. Подозреваю, что часть из них была предназначена для мытья посуды, а некоторые служили печками — но свою янтарную брошь в виде бабочки я бы на это не поставила.

Нет, моя кухня — с красными шкафчиками и белой эмалированной плитой, старой подругой, которую я категорически отказалась выбрасывать при замене кухонной мебели; с ярко-желтыми шторами и голубым мягким уголком; с геранью на подоконнике и детской фотографией Степочки над столом, — моя милая кухонька, конечно, была намного лучше этой обезличенной, равнодушной операционной.

Блестящие сковородки и кастрюли, словно маленькие солдатики, выстроились на полках, готовясь к жестокой битве с голодом, которая начнется здесь через пару часов. Но пока на кухне никого не было, кроме нас с Порфирием.

— Зачем тогда вам новое меню, если дело не в ценах? — пристала я к шеф-повару.

— Затем, что после пропажи нашей кулинарной книги репутация «Туфельки Екатерины» оказалась под угрозой! — Порфирий снова швырнул венчик в миску, да так, что жирные брызги полетели во все стороны. — Мы потеряли свою главную фишку, понимаете вы это или нет? Народ шел сюда, желая отведать блюда прославленной кухни императрицы. А теперь «Книги Пряностей» нет, и нужно срочно придумать новую фишку! Вот, делаю новое меню, чтобы завлечь посетителей. Назову его «Черноморский отпуск Екатерины» — введу блюда кавказской кухни. Гриль все любят. К мясу я сочинил легкие салаты — а вы мне, дамочка, мешаете экспериментировать с заправкой!

— Вы бы лучше майонеза в свои салаты добавили, — посоветовала я.

— Какой майонез, дамочка? Господь с вами! — Порфирий закатил глаза. — У нас здесь кухня екатерининских времен!

— Ну и что? — не поняла я.

— А то, что Екатерина скончалась за два года до изобретения майонеза!

Шеф-повар оттолкнул миску с соусом, схватил пучок крапивы, обжегся, заорал, выронил крапиву на стол и зло посмотрел на меня.

— Еще ваших советов мне тут не хватало! Все мои страдания — вообще-то из-за вашего драгоценного сыночка! На что ему сдалась наша «Книга Пряностей»? Он что, повар? Может, он из «Флёра»?

— Что еще за «Флёр»? — не поняла я.

— Конкурирующее заведение, — пояснил Порфирий ревниво. — Тоже на старинной кухне специализируются. Там шеф-повар — очень мутный тип, с двойным дном, я бы ему и приготовление яичницы не доверил… Небось подослал ко мне своего казачка.

— Мой сыночек не виноват! — вскричала я, да так, что ближайшая стопка тарелок затряслась да зазвенела. — Степочка ангел! Он ничего никогда не крал! Ну, разве что в детстве конфеты из банки, но это не считается… Я и пришла-то сюда, чтобы выяснить, кто виноват в пропаже вашей кулинарной книги с дурацким названием.

— Сами вы дурацкая, — буркнул Порфирий, надевая одноразовые перчатки и повторно берясь за крапиву. Он окатил пучок кипятком, затем промыл в холодной воде и только после этого стал его быстро-быстро крошить огромным ножом с иероглифами на блестящем лезвии.

— А разве не глупо звучит — «Книга Пряностей»? — фыркнула я.

— Вовсе нет, потому что именно в пряностях таились главные секреты императорской кухни! — Порфирий снова театрально закатил глаза, очевидно, поражаясь моему невежеству. — В этой книге, милая дамочка, содержались точно выверенные инструкции по приготовлению не просто какой-то там еды, — он сделал презрительный жест рукой, как бы стряхивая с пальцев грязную воду, — а истинных шедевров кулинарного искусства!

— Лично я все на глазок кладу, — сообщила я, поправляя свободную сиреневую безрукавку, элегантно наброшенную на изумительную трикотажную кофточку «под зебру». — И получаются очень даже вкусные шедевры. Хоть у своей администраторши спросите.

— Ага, вкусные шедевры — такие вкусные, что ваш сыночек пришел ужинать к нам, — подпустил шпильку Порфирий, одним молниеносным движением сбрасывая тонкие крапивные полоски в стеклянную миску и принимаясь за нарезку вареных яиц. Я еле стерпела, чтобы не поставить нахального шефа на место. — Ориентируясь «на глазок», дамочка, нельзя создать блюдо, достойное императрицы!

— Нет, ну перец там, или, скажем, корица, конечно, важны — но не настолько же! — не верилось мне. Хотя совсем недавно я сама рассуждала о значимости барбариса в плове — но тут приправы возводились в какой-то нездоровый культ. — Уж совершенно точно они не заслуживают того, чтобы называть в их честь целую книгу. Ерунда какая-то.

— Ха! — воскликнул Порфирий, яростно шинкуя зеленый лук. — Ерунда! Не заслуживают! Ну, знаете ли, дамочка! А известно ли вам, что обыкновенный, привычный вам перец, который вы «на глазок» кидаете в свой банальный борщ, пару-тройку веков назад ценился на одном уровне с золотыми слитками? И богатого человека называли «мешок с перцем»? Специи до недавних пор были непозволительной роскошью. Ради пряностей, о которых вы так снисходительно отзываетесь, Колумб затеял свое историческое путешествие, а Магеллан отправился в кругосветное плавание! Вокруг специй кипели страсти, они возбуждали не только аппетит, но и имперские амбиции! А для чего, милая дамочка, вы думаете, Англия колонизировала Индию, как не для контроля над основным рынком приправ?

Ошеломленная таким потоком информации, я вякнула что-то невразумительное.

— А корица! — вещал Порфирий, сердито дробя грецкие орехи. — Корицу преподносили в качестве дорогого подарка Римским Папам, королям и императорам. Подумать только — ерунда! Вот брошка ваша — и правда ерунда. Янтарь уже сто лет как вышел из моды!

Я уже открыла рот, чтобы осадить наглеца, но тут он высыпал измельченные грецкие орехи в стеклянную миску — к крапиве, яйцам и зеленому луку — и совсем другим, торжественным тоном объявил:

— Смотрите: сейчас в этой миске — всего лишь набор нарезанных ингредиентов, и ничего больше. — Порфирий залил их смесью масла с уксусом. — А теперь это произведение искусства. И исключительно благодаря уникальному сочетанию пряностей, который превращают соус в магический эликсир.

Кажется, несмотря на всю свою манерность, Порфирий был истинным мастером своего дела.

— И что там за травки? — поинтересовалась я, состроив скучающую физиономию, поскольку уж мне-то было прекрасно известно, что лучше майонеза заправки не существует.

— Ну уж нет, и не надейтесь, — покачал он головой. — Еще есть вопросы? А то я должен срочно отправить рецепт салата директору на утверждение.

— Да-да-да, — засуетилась я. — Во-первых, как выглядела эта ваша «Книга Пряностей»?

— Как и любая старая книга — ветхая, с пожелтевшими страницами. Текст внутри рукописный. Обложка из матовой темно-красной кожи. На ней — стершаяся золотая надпись «Книга Пряностей», а в нижнем правом углу — неприятная такая змея в короне, не знаю уж зачем.

Снова змея. Странно.

— Откуда вообще такой антиквариат взялся в ресторане? — спросила я. — Кому книжка принадлежала раньше?

— Директор привез ее из Кельна лет пять назад — купил на местной барахолке за бесценок… Кому в Германии нужны русские рецепты? Да еще и написанные отвратительным почерком, можете мне поверить! Но мы их все же сумели разобрать. А потом директор, — причем исключительно в целях пиара, он вообще классный маркетолог, политиков натаскивает к выборам, — окутал книгу таким ореолом секретности и тайны, что все питерские снобы тут же прибежали в ресторан попробовать эксклюзивные блюда Екатерины Второй… Ну и сами понимаете, ради поддержания имиджа нужно было хранить ее в огнестойком, взломостойком сейфе, такой есть в моем кабинете. Никому нельзя было брать книжку в руки, и уж тем более — раскрывать рецепты, потому что якобы шеф-повар Екатерины дал клятву императрице, что эти удивительные блюда сможет готовить только владелец «Книги Пряностей», и они никогда не станут пищей простого народа… Придумали мы всю эту петрушку, конечно, но клиенты верили в нашу легенду, как дети! Мы считали, что успешно водим их за нос… А потом оказалось, что за нос ущипнули нас самих — кто-то все-таки украл проклятую грошовую книжку, поставив ресторан на грань разорения.

— Если книжка грошовая, зачем же вы сказали полковнику, что она бесценная? — разозлилась я.

— Для поддержания имиджа, — упрямо повторил шеф-повар.

— Я смотрю, врать вы горазды со своим директором, вам лишь бы только всех обмануть… — сказала я с укором. — И как вы обнаружили пропажу?

— Черт меня дернул полезть в тот вечер в сейф! — с отчаянием воскликнул Порфирий, срывая одноразовые перчатки. — Код от него знаю только я…

— Так зачем вы туда полезли?

— Ну забыл я один рецепт, — сварливо отозвался Петухов. — Хотел уточнить.

— Нужно было заранее сделать электронные копии всех страниц, — уверенно заявила я, вспомнив, чему меня учили на курсах компьютерной грамотности для пенсионеров, которые я недавно посещала. — Не пришлось бы тогда лезть в сейф.

— Говорят же вам — мы специально не делали копий, никаких! И не только из-за придуманной нами легенды. Просто в последнее время книгой всерьез заинтересовались наши конкуренты, они тоже поверили в уникальность рецептов, или просто захотели переманить наших клиентов… Они могли пойти на что угодно, чтобы ее похитить! Вы что, никогда не слышали про хакеров и компьютерные вирусы?

— Вообще-то слышала… — Я вспомнила вчерашние Андрюшины проделки. И тут же добавила, просто на всякий случай: — Нам на курсах для пенсионеров про них рассказывали.

— Ну так что тогда спрашиваете, — раздраженно отмахнулся Порфирий.

Следующий вопрос я сформулировала тщательно:

— А вот этот золотой медальон… Сложно было его делать?

— Что? — Петухов резко повернулся ко мне.

— Я говорю, сколько времени у вас заняло изготовление медальона?

— Не понял. Вы что же это, дамочка, думаете, я сам его сделал? — возмутился Порфирий. — Я вообще ума не приложу, откуда в этой истории вдруг взялся какой-то медальон.

Эх, не получилось подловить красавца исподтишка. Не выйдет из меня гуру перекрестного допроса.

— Да нет, нет. — Я поспешно отступила на прежние позиции. — Просто я подумала, что раз вы учились на ювелира…

— А вы откуда знаете, что я учился на ювелира? — Ой. Ой-ой-ой. Плюхнулась в лужу. Вот Порфирию-то как раз удалось меня подловить.

— Просто у вас такие тонкие ловкие пальцы… На музыканта вы не похожи, я подумала, раньше вы были ювелиром… — выкрутилась я. Наверное, если бы шеф чуть больше спал в последние дни и чуть меньше работал, он не поверил бы этому жалкому оправданию; но, по всей видимости, его уставший мозг с облегчением принял мое объяснение. Поэтому я смело двинулась вперед: — Хорошо, открыли вы сейф, а дальше?

— А дальше не помню, — пожал плечами шеф-повар. — Только протянул руку за книгой — в затылке вспыхнула яркая боль, в глазах потемнело, я потерял сознание. Шандарахнули меня чем-то сзади. — Он пригладил и без того напомаженные волосы и поморщился. — До сих пор голова трещит… Очнулся — сейф пустой, книги нет. Разорванный ежедневник на полу валяется… Я и давай звонить директору и в полицию.

— А может, сам директор эту вашу книжку и украл? — вдруг осенило меня.

— Зачем? — с недоумением сказал Порфирий. — Разве что ради страховки… Но денег у него и так хватает, он уже лет пятнадцать живет в собственном роскошном особняке в Испании. К тому же в день кражи он давал званый обед для членов королевской семьи, его видели не меньше сотни человек… Нет, исключено.

— А как же видеонаблюдение? — сообразила я.

— Камеры почему-то были отключены, и даже все предыдущие записи оказались стерты с сервера, — вздохнул Порфирий, а я вспомнила, что и Володя вчера говорил что-то подобное. — Хакеры не дремлют. Понимаете теперь, почему полиция так зацепилась за вашего сына, у которого оказалась единственная улика, имеющая отношение к делу?

— Хотела бы я вам ответить, что понимаю, — призналась я, — но не могу — у Степочки же такое честное, открытое лицо! Неужели полицейские сразу не распознали, кто перед ними? Никакой не преступник — а невинный, добрый, порядочный мальчик!