Архей. Караванщики Анвила II

– У вас час, сир, – Зинат резко повернулась на каблуках золотистых туфель и пронзила камергера властным взглядом.

Де Тоси учтиво поклонился и спешно покинул покои госпожи. В сущности, он мог и не исполнять приказы вдовы сюзерена. Она не имела прав на наследование по условиям брака, к тому же, законный наследник объявлен лордом Уолесом задолго до смерти, и у этого имелось множество свидетелей. Жак всю жизнь подчинялся и был не из тех, кто мог перечить твердым и властным людям. Явись бы Гильдарт в Порт-Грэртон, камергер без сомнений преклонил бы перед ним колено, но наследник странствовал в далекой и опасной стране, которой правили мертвые. Лучше уж повременить с неповиновением женщине от одного вида которой трясутся поджилки.

Через сорок минут Жак, переодевшись монахом, тяжело дышал у дома мастера Фелу́чи, главы местного отделения торговой гильдии. Ему пришлось идти одному, воспользовавшись тайным проходом, о котором знал только он и лорд Уолес. К большому сожалению, нужно было идти пешком, преодолевать немало лестничных пролетов, что тяжеловато для немолодого и грузного человека. И вот, обливаясь по́том под грубой серой рясой, он стучался в двери роскошного трехэтажного особняка и опасливо озирался по сторонам.

Монахи частенько просили пожертвования, обивая пороги богатых домов. К Фелучи и вовсе заглядывали почти каждый день. Его дом выглядел самым презентабельным в городе, хотя и не самым большим.

– Мир тебе, служитель Светлой Девы, – садовник, поднявший голову на стук, приветствовал стоящего у дверей. С фасада жилище главы гильдии украшали многочисленные кустовые растения, которым слуги предавали форму морских животных, вроде дельфинов и коньков.

– А? – сир Жак подпрыгнул от неожиданности и машинально поправил глубокий капюшон. – Это… да-да… слава Святой Церкви.

Садовник нахмурился. Монахи в ответ обычно желали покровительства и благоволения Эсмей, но разве разберешь этих святош. Кто ж в здравом уме пойдет в монастырь, обрекая себя на вечное безбрачие. Известно же, что человек для того и создан, чтобы потомство зачинать. Святые люди, на то и святые, что простому греховному человеку их понять не дано. А потому, пожав плечами, работник вернулся к обязанностям.

Дверь, наконец, отворилась и безразличное лицо худого, как трость, дворецкого оглядело пришедшего.

– Сегодня мастер Фелучи уже подавал вашему приходу, брат, – небрежно начал разговор слуга.

– О, конечно, но я не по поводу пожертвований. У меня срочное дело к мастеру… от самого настоятеля.

Дворецкий скривил губы, но пригласил монаха войти. Просторные комнаты особняка всюду застилали шерстяные ковры, которые слуги чистили каждый день, чтобы ворс всегда выглядел мягким и пушистым. Стены украшали гобелены и картины, изображающие морские путешествия, пейзажи Эриндана и Тамора. Резная мебель, подобранная со вкусом, и несколько телохранителей встречали гостей на всем пути следования к рабочему кабинету главы отделения гильдии.

– Добро пожаловать, сир, – понизив голос улыбнулся Фелучи, дождавшись, когда за монахом закроется дверь.

Это был пухлый брюнет, с двойным подбородком. Волосы уже поедала седина. С юности, вьющиеся и непослушные, они, аккуратно и изящно расчесанные, блестели от воска. Фигура торговца напоминала тыкву. Он всегда щурил правый глаз. Враги поговаривали, что этот прием ни что иное, как магия, позволявшая Толомею Фелучи продираться в потаенные мысли деловых партнеров, и всегда оставаясь на шаг впереди.

– Но… как вы узнали? – де Тоси испуганно прижал руки к груди.

– Вы ведь мой самый ценный клиент, сир, – торговец ослабил ремешок, подпоясывающий кафтан из тонкого сукна на толстом брюшке, – я вас узнаю даже тогда, когда родная мать откажется признавать в вас сына.

– Моя матушка скончалась шесть лет тому назад.

– В первый день начала лета, на рассвете, – улыбка продолжала держаться на лице хозяина дома.

– Но… откуда вы…

– Садитесь сир, – Фелучи указал на кресло, стоящее перед его дубовым столом. – Хотите чего-нибудь? Я вызову слуг.

– Нет-нет, – Жак с блаженством опустился в мягкое кресло и стащил с головы душный капюшон, – я по конфиденциальному делу, мастер.

– Можете излагать, нас никто не услышит, – Толомей открыл толстую книгу, густо исписанную чернилами. Пролистав до нужной страницы, он взял перо и приготовился слушать. – Какую сумму вы планируете просить?

– В этот раз меня интересует скорее услуга…

– Услуга? Вам?

– Ну-у-у… – де Тоси никогда не умел плести интриги, да и вообще не умел врать. – Вы окажете ее дому де Кран, но прошу вас, никому не слова.

– О-о-о, ну, о чем речь, сир, – Фелучи всплеснул руками, – вы несомненно можете доверять старому другу, который всегда поддерживал вас в час нужды, – торговец бросил беглый взгляд на записи долговых обязательств Жака и доброжелательно улыбнулся.

При виде радушного настроя главы отделения гильдии, у де Тоси развеялись оставшиеся сомнения, и он изложил суть поручения. Хитрый Фелучи, само собой, не стал расспрашивать о подробностях письма, но догадался, о примерном его содержании..

– Я решил, – де Тоси заканчивал рассказ, – что купец лучше подойдет для такого деликатного поручения. Ваша гильдия разъезжает по всем концам известного мира, никому и в голову не придет заподозрить торговца. Но разумеется, этот человек должен быть самым надежным, таким, на которого можно без сомнений положиться. Конечно, вы лучше всех подходите для такой роли, но я понимаю, что у главы отделения торговой гильдии Раскоса полно разных забот, да и положение… не подходящее…

Толомей склонил голову в раздумьях, словно еще не принял решение.

– В условиях отлучения рода де Кран от Церкви, смерти главы семьи, да и смуты на западных границах, то, о чем вы просите, может оказаться весьма рискованным. Не только для жизни посланника, но и для моей собственной. Как вы понимаете, я еще и представляю гильдию в Лоэринге, и любое опрометчивое решение бросает тень и на организацию. Но, – Фелучи поднял тонкий указательный палец, – я постараюсь помочь вам и вашей госпоже. Конечно, как деловой человек, надеясь при этом на теплые и дружеские отношения.

Жак качнул головой. Тогда торговец взял со стола золотистый колокольчик и позвонил. За дверью послышались шаги слуги. Хозяин дома потребовал вызвать к нему племянника и через несколько минут в кабинет вошел невысокий, но ладно сложенный черноволосый юноша со жгучими глазами и тонким овалом лица.

– Мой племянник, Тит Мора́нте, недавно приехал из Исиасполиса. Не думаю, что кто-то сумел его запомнить. Никому и в голову не придет связать юношу с вами, вашей госпожой или даже со мной, – Фелучи прищурил глаз пуще обычного. – Ну, каков?

Де Тоси оценивающе оглядел парнишку. На вскидку дал ему не больше восемнадцати зим и с довольным видом закивал.

– Хороший мальчик, стройный, но ноги крепкие, – с улыбкой произнес он. – А какой взгляд… решительный, но не лишен хитринки. Хорошенький мальчик…

– Он – это я! – со смехом воскликнул торговец. – Лишь чуточку стройнее и моложе. Сейчас, конечно, сложно представить, – он бросил сочувствующий взгляд на собственный живот, – но когда-то я сам был таким же. Свидетелем тех времен могла бы стать моя жена, но увы, Эсмей забрала ее душу пятнадцать лет назад. Она так и не подарила мне ни одного ребенка. Остается только смотреться в зеркало и вспоминать себя в лучше годы. Ну-с, сир, я выделяю для вашей просьбы дорогого мне человека. На него можно рассчитывать. Письмо надиктуете сейчас или оно у вас с собой?

– Э-э-э… нет… Мне необходимо вернуться в крепость. Полагаю, что леди Зинат его уже подготовила, – де Тоси нахмурился. Ему не хотелось нести письмо обратно к Фелучи через тайный проход, а никому больше доверить это дело нельзя. Тогда ему пришла в голову мысль. – Я доверюсь вам, мастер. Не сомневаюсь, что милый Тит такой же честный и благовоспитанный человек, как и вы, а потому прошу его пойти со мной через потайной ход и, когда я передам послание, вернуться через него же обратно.

– Что скажешь, мой мальчик?

– Конечно, дядя, я тебя не подведу, – паренек повернулся к Жаку и учтиво поклонился. – Я оправдаю ваше доверие, сир. Все будет исполнено и ваши тайны не пострадают.

– Тогда обговорим детали, – Жак принялся уточнять подробности путешествия и прочие нюансы. Когда узнал все, что нужно, они с Титом проделали тяжелый путь в замок. Конечно, тяжелым он оказался лишь для де Тоси. Юный Моранте бежал по сырым ступеням подземного хода, будто заяц.

Проход располагался за портовыми складами. За камнями, поросшими густым вьюном, находилась тяжелая дверь, ведущая прямиком в скалу, на которой высился замок лорда де Кран. После преодоления нескольких лестничных пролетов коридор расходился. Один проход вел наверх, а другой в сторону. Тит догадался, что по нему можно выйти за пределы города. Освещение тут отсутствовало, потому Моранте держал перед собой факел и то и дело останавливался, ожидая пыхтящего за спиной камергера.

Оказавшись в винном погребе замка, де Тоси стянул с себя ненавистную грубую рясу. Под ней красный кафтан оказался насквозь мокрым от пота. Жак не выпустил Тита из прохода, оставив его за железной дверью в ожидании. А сам спешил в покои госпожи. Отведенное время он безнадежно просрочил.

– Вы опоздали, сир, – Зинат сидела за столом, разложив перед собой листы желтой бумаги и чернильницу. Рядом валялась кучка скомканных листов.

Заметив их Жак поморщился. Даже пергамент стоил весьма недешево, а про бумагу и говорить не стоило. В условиях войны каждая монета на счету, а тут такое расточительство.

– Я нашел надежного человека, миледи, – де Тоси поклонился, – племянник мастера Фелучи. Он с легкостью доставит послание под видом торговых операций и не вызовет никаких подозрений.

– Ему можно верить? – щеки женщины раскраснелись от вина.

– Как мне, миледи…

– Значит я могу на вас положиться, сир? Или вернее – барон?

Жак с недоверием уставился на госпожу.

– Да-да, вы не ослышались. Ваш племянник убит, и вы следующий, кто наследует титул и земли, разве нет?

– В общем да, миледи, но я даже и не думал об этом. За столько лет я привык к мысли, что мой старший брат и его сыновья унаследуют замок Пуле. Да и какой из меня барон…

– Так или иначе, все дети вашего брата мертвы. Кого-то унесли болезни, кого-то травмы, а Сезара убил проклятый де Надорс. Он же убил моего мужа и пленил мою единственную дочь. Мы с вами должны отомстить и изгнать его паршивых псов с наших земель! – лицо Зинат исказил гнев. Она поднялась и оправила полы платья.

Только сейчас камергер заметил меч лорда Уолеса, который стоял у кровати.

– М-м-мы?.. – с трудом выдавил из себя де Тоси.

– Велите созвать знамена! Призовите вассалов! Пусть собирают ратников и ополчения, – глаза женщины вспыхнули пожаром. – Мы направляемся в замок Пуле, ваш замок, барон. Соберем войско и ударим.

– Но, миледи… некоторые вассалы могут не откликнуться. Они присягали лорду де Кран, а значит должны повиноваться его наследнику, – Жак понимал, что играет с огнем. Любые упоминания Гильдарта могли вызвать приступ истеричной агрессии, но частички благородства еще оставались в грузном и неуклюжем теле с заячьей душой.

– Я объявляю себя регентом сира Гильдарта де Кран до его возвращения, – спокойно ответила госпожа. – Буду действовать от его имени во благо сохранения Лоэринга, как должно поступать вдове лорда де Кран. Об этом сообщите в первую очередь. И напомните рыцарям о вассальных клятвах, а также о доблести и чести.

– Будет сделано, ваша милость, – Жак поклонился.

– Тогда позаботьтесь, чтобы письмо попало лично в руки принцу Захиру Алому, моему дяде, – она отдала послание. Конверт оказался запечатан сургучом и скреплен неизвестной для камергера печатью.

Можно ли доверять торговцам? Этот вопрос частенько обсуждался и в тавернах среди простого люда и на аристократических приемах среди дворян. В глубине души каждый из задающихся знал ответ, но либо сознательно отказывался верить, либо тешил себя ложными надеждами. Конечно, Фелучи не желал поражения семейству де Кран, но и не желал им победы. Все что его заботило – это процветание дела гильдии и извлечение все больших прибылей. Не потому что он плохой или хороший, а просто потому что иначе никак. Только следуя этому золотому правилу, возможно не просто нажить состояние, но и преумножить его, а главное – сохранить.

Влияние леди Зинат не угасало, а только набирало обороты. Выгода все еще располагала к тому, чтобы вести с ней дела и учитывать ее пожелания. Стоило подружиться, оказав не такую уж и большую услугу. Торговые корабли ходили в Карут, столицу Ошиосской Империи, регулярно, да и гильдия частенько преподносила те или иные подарки Захиру Алому. Потому Тит отправился в плавание, спрятав послание под одеждой. Толомей сделал все от него зависящее, чтобы выполнить обещание. Но все же подчеркнул для себя пару моментов, которые в дальнейшем можно выгодно продать или использовать.

Юного Моранте магнитило путешествие. Еще ни разу он не выходил в открытое море. Мальчишеское любопытство влекло поскорей оказаться в Ошиоссе. Мало кому из молодых людей выпадала честь вручать тайные послания правителю чужой страны. Это событие настойчиво подогревало самолюбие.

И вот, с двумя слугами, затащившими на борт двухмачтового парусника обитый железом сундук, а также несколько мешков с провизией и одеждой, Тит занял небольшой чулан в трюме.

«Для купца главное – высматривать и заставлять говорить, а самому при этом молчать. Так что слушай, запоминай и учись. Не влезай не в свое дело и не вступай в перепалку с благородными. Они никогда не признают тебя равным. Не плати девицам больше, чем они стоят и остерегайся тех, кто радушно преподносит тебе кубок с вином!» – паренек вспоминал напутствия дяди, стоя у фок-мачты. Он с наслаждением вдыхал свежий морской воздух и смело всматривался в горизонт. В городе ревели боевые трубы, возвещая о выступлении войска, но юный Тит их не слушал. Впереди ожидали приключения, а корабль набирал ветер в паруса.

Только странная черная птица, нагло устроившаяся на реях, почему-то вызывала тревогу. Парень привык видеть у моря крикливых чаек, а тут ворон не сводил с него пронизывающий взгляд. По телу пробежали мурашки. Жаль, что рядом не было дяди, уж он-то точно знал к добру это или к беде.

Глава VII. Кровавая пьеса

Шахриет бросилась к Ослябе, растелившемуся на пыльном полу без сил. Она обвила руками его шею и припала к груди. Паломник неуклюже потрепал ее по спине и улыбнулся.

– Ха-ха-ха-ха! – Джубал забавлялся, выбираясь из люка. – Грандиозная прогулка. Такое я люблю, – паренек бросил на парочку ревностный взгляд и продолжил улыбаться. – Кстати, а вот и награда, – он небрежно швырнул на пол кошелек, снятый с убитой. Там какая-то страшила что-то вроде ритуала проводила, кое-как успел пустить ей кровь.

– Да там полно нежити… – Эфит смотрел вниз. Мертвецы безрезультатно толпились под люком.

– И глаза горят? – волшебник осматривал спасенную девушку, лежащую на руках орка.

Варвар и ветеран, заметив, что Ослябя вот-вот упадет, либо уронит Гулю, взяли Шалилуна за ноги и опустили головой вниз. Зеленоватый сначала сопротивлялся, но заметив пристальный взгляд Эразма, сам ринулся в люк. Вытащив девушку наружу, он не выпускал ее из объятий, бережно покачивая, будто дитя.

– Да, – отвечал страж вольного города, – и похоже, что это настоящие бедуины. А те головорезы использовали их одежды.

– Нужно с ними расправиться… – выдавил из себя Ослябя.

– Лежи, герой, – Эфит, поднял перед собой руки. Два огненных луча сорвались с них, озарив темное помещение. Запахло паленой плотью и приключенцы поспешили выйти, оставив ветерана развлекаться.

Паломник ругал себя за необдуманный поступок, который мог стоить жизни не только ему, но и товарищам. Безрассудный прыжок в темноту… Он поддался эмоциям, а это недопустимо. В бою требуется свежая и холодная голова. Опираясь на плечо Шахриет, он уныло ковылял к колодцу. Хорошо бы Эразму обратить внимание на ученика и вправить ему мозги, как он периодически делал, но сейчас мысли волшебника занимали странные исчезновения. Он намеривался побыстрее побеседовать с Гулей и узнать, не видела ли она среди мертвых в подвале столяра из Муфтарака. Чертов Эфит слишком рано принялся выжигать нечисть. Следовало сохранить лица. Даже если из-за паники и страха девица не увидела ремесленника, то могла бы опознать его труп. Возможно, загадка об исчезновениях близка к раскрытию.

Пока приключенцы жадно пили набранную северянином воду, столпившись у колодца, орк внезапно заорал.

– Го-о-ор-г! Она ожить. Ожить.

– Кх-кх-х, – волшебник поперхнулся и облил себя водой. – Осел! – от очередного ступора зеленоватого спасла только лежащая на его руках девушка.

Шалилун спешно опустил ее на остывший песок, облокотив о каменный край колодца. Гуля пыталась рассмотреть присутствующих. Она тряслась от страха, так как все еще не могла поверить, что опасность миновала.

– Спокойно. Спокойно, – Эразм, кряхтя, опустился на колено. – Эти негодяи мертвы. Мы спасли тебя по поручению матери… как ее там?

– Джабра, – помогла Шахриет.

– Ага, точно. Имя, конечно… Ну, ты как себя чувствуешь?

– Я…я… в порядке… Хочу домой…

– Шалилун тебя защищать, – орк ударил кулаком в грудь. – Не бояться, красивая.

– Цыц. Ну-ка помолчи, защитник, – шикнул Брюзгливый. – Скажи, ты видела тут кого-нибудь из города? Может быть столяра или других пропавших?

– Н-н-нет, – Гуля посмотрела на волшебника. Тревога в ее глазах постепенно угасала. – Они убили всех местных… – слезы покатились по щекам. – Превратили всю стоянку в рычащих чудовищ… – девушка закрыла лицо руками и зарыдала.

Шахриет принялась ее утешать, бережно поглаживая по спине. Орк оказался тут как тут. Уселся рядом, словно верный пес. Сжал в ладонях хрупкую ручку Гули и мирно ждал. Маг в этот раз ему не мешал. Он вовсе охладел к спасенной. Конечно, ее еще стоило опросить о том, что она видела, но раз городских тут нет, то вряд ли удастся связать пропажи людей и психов из какой-то некромантской секты.

Отведя душу, Эфит удостоверился, что его тело больше не дымит. Магические ожоги, которые являлись следствием его способностей, обычно полностью затягивались через несколько дней. Поэтому он никогда не снимал одежду полностью.

Элементальная энергия витала всюду. Природные стихии давали жизнь и так же легко могли забрать ее. Огонь и вода, воздух и земля, лед и электричество – все это пронизывает мир насквозь, наполняя его созиданием и разрушением. На первый взгляд стихии беснуются в непостижимом хаосе, подавляя или наполняя друг друга. Но в действительности, этот хаос, порождённый их противоположностью и борьбой, и есть тот самый порядок, позволяющий природе существовать. Стихии – одно целое. Их единство – в их противоположности.

Без воды и земли не может существовать дерево, которое в результате попадания молнии кормит огонь. Воздух испаряет воду и проливает ее дождем, чтобы погасить пламя, но он же питает пожары, и даже множит их раздувая ветром. Один не может существовать без другого. Таков порядок вещей. Исключи из цепочки что-то одно, и она измениться до неузнаваемости, и перед нами предстанет совершенно иной мир.

В древности существовали индивидуумы, отмеченные стихиями. Сведений о них практически не сохранилось. Их истребили соплеменники задолго до того, как имперцы изобрели слово «легион». Ученые считают, что эльфы все еще хранят знания о тех забытых временах, но их лесные города так и не покорились Тамору. Те поселения, что удалось захватить, сгорели в огне, устроенном жителями.

Эти одаренные существа имели способность пропускать через собственное тело элементальные материи. В древности полагали, что эти «проводники стихий» одержимы джинами – злыми духами. Поэтому они владели магией, а тела их уродовало влияние джина. Их так и называли – «одержимые» или по ашахитски – «дево́нами».

Множество магов желали получить хотя бы одного девона для опытов и изучения, но рождались они редко и еще реже доживали до совершеннолетия. Проблема заключалась не только в безжалостных соплеменниках, но и в том, что, проходя через тело, энергия ранила. Жгла кожу, оставляя на ней магические ожоги. Немногие могли вытерпеть такое. Кто-то умирал от того, что не смог научиться контролировать силы, другие перебарщивали с нагрузкой, а третьи и вовсе сходили с ума.

Эразм не особенно интересовался выродками. Различные чародеи и ведьмы вызывали у него скорее отвращение, чем интерес. Использовать материю стихий он умел, а в изучении девон не видел для себя пользы. Мало кто из них мог на равных тягаться с опытным волшебником. Жить вечно они не умели, да и вообще ничего толком не умели, кроме как владеть силой одной из стихий. Ну рождаются редко, и что с того? Бывает и теленок с двумя головами родится. Что-то никто не спешит его изучать.

Это он и сказал Эфиту, когда они возвращались в Муфтарак. Само собой, ветеран не поверил, но тревожность прошла. Страж решил, что отныне будет к лорду Пифарей несколько ближе. Пусть он и искуснее в магии, но сталь и реакция редко подводят. Нужно лишь ударить первым.

Ничего особенно интересного Гуля не поведала. Когда девушка, наконец, перестала трястись и заикаться, то рассказала о том, что страшная женщина в черном балахоне усыпила ее какой-то магией, а потом она очнулась в подвале, связанная среди пленных бедуинов. Через несколько часов стала свидетелем их планомерного умерщвления с помощью страшного ритуала. Но и тут без подробностей. От переживаемого ужаса Гуля то и дело теряла сознание.

Обратный путь занял вдвое меньше времени. Приключенцы воспользовались верблюдами, бродившими на стоянке, и добрались до города поздней ночью. Шалилун настаивал, что отведет Гулю к матери сам, но Ослябя, вместо того чтобы остаться с Шахриет, поплелся с ним.

Джубал не преминул воспользоваться этим. Он уже знавал девушек, но все они спали с ним за деньги. Не потому, что его внешность отталкивала, а скорее потому, что только такие женщины составляли его окружение. С Зеленым они изучили все бордели Эль-Эменталя.

Сейчас же парня терзало совсем иное. Новое чувство, поселившееся в его неопытной душе, жгло и терзало. Ему хотелось видеть прекрасное лицо, заливавшееся счастливой улыбкой, грациозные и плавные движения хрупких плеч. Хотелось ощутить прикосновения ласковых рук, крепко обвивающих шею и почувствовать тепло пухлых губ, припавшим его щеке. Представляя эти мгновения, Джубал забывал о мести, что отравляла его разум все эти годы. Казалось, что он вот-вот сможет стать свободным, отпустив прошлое.

Глупый Ослябя совершенно не ценил то, что имел, предпочитая призрачную и недосягаемую любовь какой-то далекой богини, вместо горячих и вполне осязаемых чувств, что питала к нему Шахриет. А значит нужно лишь показать ей, что рядом есть тот, кто желает ее душу и трепещет от ее тела.

Ох, как легко в мыслях наивных влюбленных мальчиков, объекты их обожания меняют курс любви. Нет ничего страшнее иллюзий, которыми они себя тешат, когда девица отвечает игривой заинтересованностью на их жалкие попытки показаться лучше, чем тот другой. Никому из них в голову не приходит, что это всего лишь беспощадная игра. Игра без победителя, так как он известен еще до ее начала.

Разжившись золотом и серебром, конечно разделив его на равные доли между всеми, Джубал угощал Шахриет и товарищей лучшим вином, что нашлось в Бронзовом Тельце. Завалив стол мясом и фруктами, паренек сыпал комплименты и хорохорился, рассказывая о том, как ловко спас Гулю.