Невеста Горного Князя

Мария Кейль

Невеста Горного Князя

1. Малахит и мрамор

Первое, что я услышала, был грустный старческий голос:

— Как жалко, Штефан, будет потом хоронить такую красоту…

Молодой мужчина немного гнусаво ответил:

— А чего жалеть? Каждый год ты даешь Амалии душу одного из горных ветров, мы играем Зимнюю Свадьбу, и все живут счастливо до следующей зимы. Ну, кроме невесты, разумеется.

Я открыла глаза.

Передо мной суетился морщинистый дедуля, чем-то похожий на моего препода по сопромату. Он поправлял на мне тяжелое белое платье, отделанное мехом, расшитое светлыми бусинами бирюзы, горного хрусталя и лунного камня. Дедуля бормотал себе под нос, игнорируя меня, будто я была пятилеткой, которую он собирал на утренник:

— Вот, посмотри в зеркало, красивая девочка. Это платье Штефан шил целый год. Сейчас еще ожерелья от князя примерим… И будешь ты у нас самая милая из всех Амалий…

— Дед, ты каждый год это говоришь, — протянул Штефан. Этот высокомерный худощавый парень с непропорционально длинными руками мне сразу не понравился.

— Чшшш, внучек. Не расстраивай Амалию, ей еще с Князем Алешем свадьбу играть.

— Меня зовут не Амалия, — не выдержала я. Даже если это сон, это мой сон. И пусть эти ребята знают, как меня зовут. Но заботливый дедуля не дал мне и слова сказать.

— Нет-нет, милая. Ты невеста Князя Гор, зовут тебя — Амалия, так положено, и не спорь пожалуйста с дедушкой. Лучше смотри в зеркало, тебя в нем в полный рост видно. Сейчас подожди… украшения…

Он достал из шкатулки ожерелье. Это что же, бриллианты в белом золоте? Ладно уж, этот сон определенно лучше обычных кошмаров, где я заваливаю сессию.

— Дай лучше я, дед Матей, — парень взял у старика ожерелье и потянулся к моему декольте. От одной мысли, что гнусавый Штефан коснется моей груди, стало мерзко. Я протянула руку (боже, какие тяжелые рукава!), и перехватила его за потное запястье.

— Нет уж, лучше я.

Что же, бусы сама не застегну? Я, между прочим, в реальности их делаю! Не такие, конечно, так… гальваника, эпоксидка, но… Парень опешил, отпустил украшение.

— И серьги тоже давайте, справлюсь.

— Дед, эта Амалия и правда какая-то не такая, — произнес Штефан.

— Говорю же вам, я не Амалия!

Дедуля подошел вплотную и принялся поправлять камни в ожерелье на моей груди. К нему вот никаких вопросов не было, он как внучке красоту наводил. Потом тяжело вздохнул.

— Эх, вот была бы ты настоящей, князь бы порадовался. Неси, Штефан, тиару.

Тиара — тонкий ободок с невероятно правдоподобными цветами из лунного камня, лег на мои каштановые волосы просто волшебно.

1. Малахит и мрамор (2)

Штефан, закалывая мне пряди сзади шпильками, наклонился и прошептал:

— Все равно ведь не откажешь потом. Амалии не умеют отказывать.

Я не успела влепить ему по щам и сказать, что меня зовут иначе, как в дверь постучали. Вошел худощавый, невысокий мужчина в травянисто-зеленом камзоле.

— Мастер Матей, Штефан. Невеста готова? Нам пора ехать, князь ждет.

Дедуля грустно посмотрел на меня, взял под руку и подвел к незнакомцу.

— Вы поберегите Амалию, а?

— Да, уж конечно, — визитер поклонился, — три дня праздника, вы пока можете отдохнуть. А после Зимней Свадьбы начинайте готовить новую, как всегда. А вы, Амалия, идемте за мной.

Я потеряла равновесие, как только дедуля меня отпустил. Что поделать, не люблю каблуки и сапожки, кроссовки — моё всё. Визитер подхватил меня под руку, будто неловкие невесты тут обычное дело.

Мы принялись подниматься по лестнице, поворот за поворотом, словно из глубокого подземелья. Стены были расписаны под жилы малахита, с переливами и волнами. В очередной раз я пошатнулась, оперлась о стену и поняла, что это живой камень. Эх, знал бы папа-геолог, что мне снится!

Спутник снова подхватил меня под руку.

— Амалия, вы уж аккуратнее. Да, мастерская в глубине горы, но нам осталось совсем немного подниматься.

— Я не Амалия!

— Да, княжна, вы не она. Но каждую вышедшую из мастерской невесту мы ежегодно называем именно так. Это традиция. Ваша задача — стоять рядом с Князем и радовать народ своей красотой. А потом жить в роскоши, бывать на балах, пока вы не… Пойдемте, княжна. Вас ждет свадьба.

* * *

Когда лестница закончилась, показался огромный зал с высокими стрельчатыми окнами. Спутник накинул мне на плечи манто из белоснежного меха и толкнул высокие двери, впуская внутрь морозный воздух и яркий свет солнца. Я на мгновение прищурилась, а потом мне протянули руку, и я услышала низкий, с хрипотцой и грустью, голос:

— Пойдем, моя Амалия. Город ждет нас и нашу свадьбу. И… Ты сегодня особенно красива.

Глаза привыкли к свету, и я разглядела мужчину. Он был одет в богатый средневековый костюм, но, в отличие от меня, его одежды в основном были зеленого цвета. Бархатистая ткань меняла цвет от каждого его движения, переходя от темного изумруда к светлой траве и обратно. Все это было расшито серебряными нитями. Темные, почти черные волосы, были убраны назад и заплетены в косу. Зеленовато-синие глаза смотрели отстранено. Но я обратила внимание на руки: сильные, крепкие, и совершенно не похожие на изнеженного дворянина. Поймала себя на мысли, что если бы он поправлял мое ожерелье, я бы не была против.

1. Малахит и мрамор (3)

Мне это сон начинал нравиться все больше и больше. Такой мужчина заботливо вел меня под руку по устланной ковром дороге и помог сесть в карету. Я же тем временем без стеснения разглядывала спутника. Высокий, с широким разворотом плеч, и с таким лицом, над которым старались поколения. Да ладно, я таких красавчиков только в кино и видела, да и то не в каждом.

— Мммм, Князь? А как мне вас звать?

Дедуля, кажется, называл имя, но оно вылетело у меня из головы.

— Зови меня Алеш, дорогая Амалия.

От ноток его голоса у меня подкосились бы колени, благо мы сидели в карете. Вот почему, почему в реальности таких нет? Я коснулась его руки и повторила:

— Алеш…

Мне нравилось, как звучало имя. Знакомо, но в отличие от модного Алекса, очень мягко, и так приятно было тянуть это «ш» в конце. Это выходило нежно и как-то интимно даже.

— Правильно, дорогая Амалия. Так и зови меня на церемонии.

— Я не… — Карета остановилась, и он вышел первый, и протянул мне руку. Я не успела сказать ему свое имя, а между тем дико захотелось, чтобы Князь произнес его своим низким хрипловатым голосом. Вот мужика мое подсознание мне подкинуло идеального. Уже хочу с ним свадьбу.

И снова зеленая ковровая дорожка, но не длинная. Мы оказались на небольшой площади, вымощенной плиткой и окруженной зданиями. Но все это терялось за шумом и толпой людей. Будто ярмарка, все нарядно одеты, кто-то играл на причудливо скрепленных ремешками трубках, кто-то перебирал струны лютни. Падал легкий снежок, оседая белыми звездами на одежде людей.

Люди расступались, освобождая нам дорогу, многие низко кланялись, шептали: «Князь… Владыка Гор… Наш Алеш… Сохрани нас, Алеш и Амалия…»

Мы прошли вперед, и там, на постаменте в центре площади, стояла каменная арка высотой в три человеческих роста. Половина ее была вытесана из единого куска белого мрамора, а вторая… Что? Серьезно? Малахит? Вот у меня фантазия…Наверное, подсознание вспомнило папины байки про геологию. По обеим колоннам шла глубокая резьба, создавая причудливый узор и объем. На белом мраморе виднелись листья, выполненные из малахита, а на зеленом малахите местами проглядывали белые звезды, видимо, выполненные из мрамора. Мне они чем-то напомнили снежинки на зеленом костюме Князя.

1. Малахит и мрамор (4)

К арке подошла женщина в темно-зеленой мантии. Длинный шлейф струился за ней, как хвост у ящерицы. Края ткани тут же подхватили две юных девушки, и как только женщина встала перед аркой, тут же разложили шлейф идеальным полукругом, и замерли сзади. Князь крепко держал меня под руку, и это было так же надежно, как стоять за каменной стеной. Вот только его рука была теплой, ткань костюма бархатистой на ощупь, а от одежды и волос чувствовался запах кедра, сандала и мха.

Женщина подняла руку, и толпа вокруг мигом умолкла. Повисла такая тишина, что, казалось, еще немного — и я услышу, как ложатся снежинки на каменную арку. Безмолвие замерло, окружило пространство, как скалы, и тут же исчезло под нежной волной музыки. Арфисты сзади перебирали струны, выдавая что-то несоизмеримо прекрасное, во сто раз красивее Мендельсона, и уж тем более лучше, чем любые современные фолк-музыканты.

— Владыка и Защитник Гор, Князь Алеш Олдрич, сегодня обучаешься ты с удачей и благоденствием, с девой Амалией.

С каждым словом женщины арка оживала, звезды в малахите и листья в мраморе начинали светиться, будто живые.

— И сохранит ваш союз мир в горах, и да сохранят камни ваш союз нерушимым. Назовите имена друг друга с нежностью и любовью, и расцветет Новый год Зимней Свадьбой.

Князь повернулся ко мне и взял мою руку в свою. Коснулся моего запястья, заставив чувствовать волнение. Наши взгляды столкнулись, его глаза скорее напоминали не малахит, а переменчивый, глубокий лес из сине-зеленых елей. Лес, в котором так легко потеряться. Возможно, на меня еще так повлиял его хвойный парфюм. Я захотела услышать свое имя, но…

— Амалия… — произнес он мягко, и я чуть не взбрыкнула, что меня зовут не так! Однако ж тот помощник князя сказал, что это традиция, и я решила не рушить прекрасный сон и попыталась вложить столько же нежности в имя князя.

— Алеш…

Красные искры потекли от наших рук вниз, по плитке к арке, поднялись по каменнму своду и над малахитом и мрамором распустился каменный цветок. С него упало наземь два маленьких, маленьких розовых лепестка. Девочки, которые несли шлейф, подбежали, подобрали их и вручили нам с князем. То были две капельки розового турмалина. Стоило взять их в руки, как они сначала пропали, а потом мягким светом возникли у нас на левых запястьях, будто всегда там были — прямо на коже, без браслетов и чего-то еще.

Это было волшебно.

После мы шли по улицам, подходили к лавочкам, а девочки несли следом корзины, куда мастеровые люди могли складывать дары. Там было все — от печеных яблок до парных поясов из тисненой кожи. Вечером вокруг зажглись огни, и мы вернулись к светящемуся каменному цветку…. Я обернулась и взглянула еще раз перед тем, как сесть в карету.

Князь грустно улыбался, а я задремала прямо у него на плече. О, как я не хотела проваливаться в сон — знала ведь, что я проснусь, что все это пропадет, и я окажусь в съемной квартире недалеко от универа… И до последнего сопротивлялась дреме. Князь вынес меня из кареты на руках, легко, будто я ничего не весила, пронес через знакомый мне зал, прошел по коридору и бережно опустил меня на огромную кровать рядом с горящим камином. Я сидела полусонная, и медленно моргала.

Он бережно снял с меня ожерелье, серьги, тиару… даже сапожки. Распустил шнуровку корсета и сказал властно:

— Спи, Амалия.

— Я не….

Но я не могла противостоять тому голосу. И уснула с мыслью, что если бы я придумывала себе свадьбу, то лучше, чем этот сон, не придумала бы. Только первой ночи не хватает… Хотя…будет утро. Да и празднуют они три дня, еще все впереди.

2. Деревянный пол

Я проснусь невероятно отдохнувшая, и первая мысль была: «Черт, где будильник? На пары опоздаю!» Затем меня смутило потрескивание, а после, несмотря на легкость в голове, ощущение того, что тело затекло.

Стоило открыть глаза, чтобы понять: сон не закончился.

Над головой высокий потолок, в отделанным мрамором камине трещат дрова, на мне тяжелое белое платье, где только шнуровка сзади распущена. Вот платья и осталось ощущение скованности.

Я немного неловко села на мягкой кровати. Покрывало из светлой бархатистой ткани, стеганой серебряными и золотыми нитками. Изголовье и столбики из светлого, почти молочного цвета дерева. Такая же мебель в комнате — легкая, изящная, светлая. Небольшой столик у камина, рядом пара кресел с обивкой из такой же стеганной ткани, как и покрывало. Комод с огромным зеркалом в полный рост, ширма… Да это какое-то средневековье! А можно мне в следующий раз приснится что-то в духе стимпанка?

Я аккуратно спустила ноги с кровати — а она была высокой, почти по середину бедра. Сапожек на полу не нашлось, и сквозь ткань чулок я почувствовала холод пола. Так, ладно. У меня вопрос. Вчера не задумалась об этом, но все же: кто надевал на меня чулки и нижние юбки под платье? Князь, как я помню, только распустил шнуровку ночью. А очнулась утром у дедули уже облаченная в это великолепие!

Против воли у меня зарделись щеки. Не обращая внимания на холодный пол, я метнулась к окну. За ним раскинулась огромная оранжерея, с цветами и деревьями. Сквозь зелень и дальнее стекло угадывался горный пейзаж, присыпанный снегом. Высокие сосны и кедры, каменистые уступы и вершины.

Сзади скрипнула дверь, и вошла одна из вчерашних девочек. Она была в темно-зеленом платье с белым фартуком, волосы убраны под чепец.

— Доброе утро, княжна Амалия.

— Доброе… Слушай, — я вместо нормального «кто я, где и что происходит», спросила то самое, дурное, пришедшее мне в голову только что, — а кто меня вчера одевал до церемонии? Стефан или Дед Матей?

— Что вы, княжна! — вспыхнула девочка. Ей на вид было лет тринадцать, и она пришла в ужас от моих слов, — нет, что вы! Дед Матей — мастер, Стефан шьет наряды, но одевает княжну всегда Мать Гор, Теодора Тейтана! Просто она всегда уходит, ей надо быть раньше вас на площади. Таков ритуал.

Это меня успокоило. Немного. Ровно настолько, чтобы озаботиться другим насущным вопросом. Вроде того как раздеться, умыться и все такое. Должна же быть тут дамская комната?

— Конечно, княжна. Только давайте сначала я помогу вам разоблачиться? — предложила горничная в ответ на мои вопросы, и я согласилась. Платье было невероятно тяжелым — я в полной мере осознала это, только когда осталась в нижней шелковой сорочке и чулках и почувствовала невероятное облегчение.

Девчушка окликнула:

— Даянка!

В комнату тут же заскочила вторая девочка. Она была чуть помладше, но очень похожа на первую внешне. Да и в таком же платье и фартуке. Даянка протянула мне халат молочного цвета, невероятно мягкий и теплый.

— Симона, ты что же, не оставила госпоже тапочки? — Цыкнула она языком на старшую, и бросилась к двери, но не к той, из-за которой вышла, а к незамеченной мной ранее двери слева от камина, скользнула туда, и мигом принесла мне мягкие войлочные тапочки.

— Я не забыла, просто не успела! И не надо было лезть, Даяна!

Младшая поджала губу.

— Девочки, не ссорьтесь. Так где мне умыться?

Сестры переглянулись. Симона вручила младшей платье, та обиженно понесла его в гардеробную, а старшая взяла меня под руку, и повела к камину. Справа тоже оказалась такая же незаметная дверь, а за ней ступени уходили вниз. Здесь не было камня, все отделано светлым деревом. И лестница, и перила… Поднимался пар. Здесь тоже было огромное зеркало, а рядом фонтанчики с водой.

— Тут умывальня, госпожа Амалия, ниже купаленки. Здесь горячие источники бьют, всегда тепло и воды разные, есть лечебные… Если вам надо… ну, по нужде, то там вот дверка сбоку.

Из залы послышался голос младшей:

— Симона! Там Штеф еще платье для церемонии не принес! Я не хочу к нему идти! Сбегай, а? Я занимаюсь завтраком!

Девочка виновато посмотрела на меня:

— Простите, госпожа, я скоро вернусь и помогу вам с купаленкой. Вы подождите, мне положено вам помогать!

— Хорошо-хорошо, — успокоила я помощницу. Девочка убежала, а я спокойно умылась и принялась оглядываться. Может, у них должны слуги все за господ делать, но уж умыться сама могу. Симона не возвращалась, а мне стало любопытно. Я скинула халат — было тепло, осталась только в шелковом нижнем платье, и оставила тут же тапочки и чулки. Все дорожки между купален были отделаны гладким деревом, и идти по нему босиком было одно удовольствие. Чем ниже, тем теплее и даже жарче было, над купальнями висел пар. Вода в каких-то была светлой, в каких-то — красноватой, где-то почти черной. Мы как-то ездили с родителями, когда они еще были живы, на радоновые источники, и там говорили, что не во всяких водах можно долго сидеть без вреда для здоровья. Наверное, все-таки стоит сначала спросить Симону, где какая вода…

В одной из дальних туманных купелей раздался плеск, и я обернулась. По пояс в воде стоял князь Алеш. Мокрые черные волосы облепляли крепкие плечи, по телу стекали капли воды, пар от купальни скрывал остальное. Он посмотрел на меня, кивнул и совершенно спокойно принялся выходить из воды, будто меня и не было! Между нами было пара проходов, где перила, а где туман скрывали то, что ниже пояса, но я все равно покраснела. Князь накинул халат, прикрыв свое великолепие, и прошел мимо меня, к другой двери, видимо, ведущей в его спальню, удостоив лишь вежливым:

— Доброго дня, дорогая Амалия.