Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия

Юность

Мой красный галстук так хорош,Я на гвоздику в нем похож, —Гвоздика – радостный цветокТому, кто старости далекИ у кого на юной шее, —Весенних яблонь розовее,Горит малиновый платок,Гвоздика – яростный цветок!Мой буйный галстук – стая птиц,Багряных зябликов, синиц,Поет с весною заодно,Что парус вьюг упал на дно,Во мглу скрипучего баркаса,Что синь небесного атласаНе раздерут клыки зарниц.Мой рдяный галстук – стая птиц!Пусть ворон каркает в ночи.Ворчат овражные ключи,И волк выходит на опушку, —Козлятами в свою хлевушкуЗагнал я песни и лучи…Пусть в темень ухают сычи!Любимый мир – суровый дубИ бора пихтовый тулуп,Отары, буйволы в сто пудВ лучах зрачков моих живут;Моим румянцем под горойЦветет шиповник молодой,И крепкогрудая скалаУпорство мышц моих взяла!Мой галстук с зябликами схож,Румян от яблонных порош,От рдяных листьев ОктябряИ от тебя, моя заря,Что над родимою странойВздымаешь молот золотой!1927

«Я молился бы лику заката…»

Я молился бы лику заката,Темной роще, туману, ручьям,Да тяжелая дверь казематаНе пускает к родимым полям —Наглядеться на бора опушку,Листопадом, смолой подышать,Постучаться в лесную избушку,Где за пряжею старится мать…Не она ли за пряслом решеткиВетровою свирелью поет…Вечер нижет янтарные четки,Красит золотом треснувший свод.1912

«Я пришел к тебе, сыр-дремучий бор…»

Я пришел к тебе, сыр-дремучий бор,Из-за быстрых рек, из-за дальних гор,Чтоб у ног твоих, витязь-схимнище,Подышать лесной древней силищей!Ты прости, отец, сына нищего,Песню-золото расточившего,Не кудрявичем под гуслярный звонВ зелен терем твой постучался он!Богатырь душой, певник розмыслом,Раздружился я с древним обликом,Променял парчу на сермяжину,Кудри-вихори на плешь-лысину.Поклонюсь тебе, государь, душой —Укажи тропу в зелен терем свой!Там, двенадцать в ряд, братовья сидят —Самоцветней зорь боевой наряд…Расскажу я им, баснослов-баян,Что в родных степях поредел туман,Что сокрылися гады, филины,Супротивники пересилены,Что крещеный люд на завалинахСловно вешний цвет на прогалинах…Ах, не в руку сон! Седовласый борЧуда-терема сторожит затвор:На седых щеках слезовая смоль,Меж бровей-трущоб вещей думы боль.1912

«Я – посвященный от народа…»

Я – посвященный от народа,На мне великая печать,И на чело свое природаМою прияла благодать.Вот почему на речке-ряби,В ракитах ветер-АлконостПоет о Мекке и арабе,Прозревших лик карельских звезд.Все племена в едином слиты:Алжир, оранжевый БомбейВ кисете дедовском зашитыДо золотых, воскресных дней.Есть в сивке доброе, слоновье,И в елях финиковый шум, —Как гость в зырянское зимовьеПриходит пестрый Эрзерум.Китай за чайником мурлычет,Чикаго смотрит чугуном…Не Ярославна рано кычетНа забороле городском, —То богоносный дух поэтаНад бурной родиной парит;Она в громовый плащ одета,Перековав луну на щит.Левиафан, Молох с Ваалом —Ее враги. Смертелен бой.Но кроток луч над Валаамом,Целуясь с ладожской волной.А там, где снежную ПечоруПолою застит небосклон,В окно к тресковому поморуСтучится дед – пурговый сон.Пусть кладенечные изломыВрагов, как молния, разят, —Есть на Руси живые дремы,Невозмутимый, светлый сад.Он в вербной слезке, в думе бабьей,В богоявленье наяву,И в дудке ветра об арабе,Прозревшем Звездную Москву.1918

Петр Васильевич

Орешин

(1887–1938)

«Вспыхнуло вешнее пламя…»

Вспыхнуло вешнее пламя,Степи да небо кругом.Воля, не ты ли над намиМашешь высоким крылом?Шире лесные просторы,Ярче просторы земли.Новые речи и спорыВ поле жнецы повели.Хижина светом объята,Радость, как брага, хмельна.Ходит по розовым хатамНовая сказка – весна.Стану сейчас на колени.– Вольная, слава тебе!Светлые вешние тениХодят по новой избе.1917

Дед

В полях по колосьям – колдующий звон,Поспел, закачался в туманах загон.Гадает по звездам старуха изба,На крыше – солома, на окнах – резьба.За пламенным лесом толпа деревень,С плетнем обнимается старый плетень.Мурлычет над речкой усатая мгла,С седым камышом разговор повела.В колодец за пойлом полезло ведро.Горит за погостом жар-птицы крыло.Горит переметно у дедовых ног,А хлеб по полям и зернист, и высок.Жует, как корова, солому серпомНевидимый дед в терему расписном.Волосья – лохмотья седых облаков,Глаза – будто свечки далеких веков.На третий десяток старуха в гробу:Поджатые губы и венчик на лбу.Остался на свете невидимый дед,В полях недожатых лазоревый свет.Народу – деревня, а дед за селомЖивет со своим золотым петухом.А ляжет на стол под божницею дед, —Погаснет над рожью лазоревый свет.За меру пшена и моченых краюхСпоет панихиду дружище-петух.Придет в голубом сарафане весна,Опять в решете зазвенят семена.На полке, в божнице – зеленая муть,Зеленая проседь, – пора отдохнуть:Под саваном дед безответен и глух,Без деда зарю кукарекнул петух.1917

Деревенский учитель

В селеньях, где шумят колосьяИ сохнут избы на буграх,Идет он рожью, льном и просом,В простой рубашке и в очках.Прозрачна даль. Туман не заститТропы зеленый поворот.И он идет, влюбленный в счастье,В лесные зори и в народ.Раздвинет пальцами спросонкаКамыш зеленый кое-где.И отразится бороденкаВ заколыхавшейся воде.Туман упал, но мысли ясны,Они горят, как зорный куст.Какой-то парень не напрасноСнял пред учителем картуз.И ветер треплет кудри этиЖелтее скошенного льна.На избы темные в рассветеЗаря упала, как волна.Напрасно старые судачат,Не им идти в далекий путь.Веселым смехом глаз ребячьихПолна учителева грудь.В очках, он зарослью исконнойВедет в грядущие века.Весной через камыш зеленыйУйдет из берегов река!1918

«Если есть на этом белом свете…»

Если есть на этом белом светеВ небесах негаснущих Господь,Пусть Он скажет: «Не воюйте, дети,Вы – моя возлюбленная плоть!Отдаю вам все мои богатства,Все, что было и пребудет вновь…Да святится в жизни вашей братствоИ в сердцах – великая любовь!»Он сказал. А мы из-за богатстваЛьем свою бунтующую кровь…Где ж оно, святое наше братство,Где ж она, великая любовь![1917]

Женщина

О. М. Орешиной

В каждой песне про тебя поется,В каждой сказке про тебя молва,Мир твоими ямками смеется,Сном твоим струится синева.Погляжу на вечер незакатный,На луга, на дальние цветы, —Мне, как всем вам, ясно и понятно:Дикой мальвой розовеешь ты.Если ночью мне тепло и душно,От жары туманится луна,Это значит – плоть твоя послушна,Ты в кого-то нынче влюблена!Если ночь вдруг росами заплачет,Холодом повеет на кусты,Это значит, непременно значит:Вновь кого-то разлюбила ты!Ты любовью напоила землю,Словно медом, словно молоком…Оттого я каждый день приемлю,Догораю смирным огоньком!Если вечер бьет дождем и пеной,Лес шумит, а степь черным-черна,Это значит, чьей-то злой изменойТы до дна души возмущена.Но не вечно буря в сердце бьется.Разве ты любовью не пьяна?Мир твоими ямками смеется,Сном твоим струится синева!1926

Журавлиная

Соломенная Русь, куда ты?Какую песню затянуть?Как журавли, курлычут хаты,Поднявшись в неизвестный путь.Я так заслушался, внимаяТоске протяжной журавлей,Что не поспел за светлой стаейИ многого не понял в ней.Соломенная Русь, куда ты?Погибель – солнечная высь!Но избы в ранах и заплатахНад миром звездно вознеслись.И с каждой пяди мирозданья,Со всех концов седой земли —Слыхать, как в розовом туманеКурлычут наши журавли.Совсем устали от дозораМои зеленые глаза.Я видел – каменные горыОгнем ударила гроза.И что ж? Крестом, как прежде было,Никто тебя не осенил.Сама себя земля забылаПод песню журавлиных крыл.Ой, Русь соломенная, где ты?Не видно старых наших сел.Не подивлюсь, коль дед столетнийСебя запишет в комсомол.Иные ветры с поля дуют,Иное шепчут ковыли.В страну далекую, роднуюШумят крылами журавли!1923

Земля родная

Артему Веселому

Незадаром жестоко тоскую,Заглядевшись на русскую сыть.Надо выстрадать землю роднуюДля того, чтоб ее полюбить.Пусть она не совсем красовита,Степь желта, а пригорок уныл, —Сколько дум в эту землю убито,Сколько вырыто свежих могил!Погляжу на восток и на север,На родные лесные края.Это ты и в туманы, и в клеверЗатонула, родная земля!Пусть желтеют расшитые стяги,Багровеют в просторах степных, —Незадаром родные сермягиГоловами ложились на них.Слышу гомон ковыльного юга,Льется Волга, и плещется Дон.Вот она, трудовая лачуга,Черноземный диковинный звон!Не видать ни начала, ни края.Лес да поле, да море вдали.За тебя, знать, недаром, родная,Мы тяжелую тягу несли!Каждый холм – золотая могила,Каждый дол – вековая любовь.Не загинь, богатырская сила!Не застынь, богатырская кровь!В черный день я недаром тоскую,Стерегу хлебозвонную сыть.Надо выстрадать землю роднуюДля того, чтоб ее полюбить!1926

Кровавые следы

Кровавые следы остались на полях.Следы великого державного разбоя.Под гнетом виселиц и грозных царских плахСтонало горько ты, отечество родное.Изношен по полю батрацкий мой кафтан,Но гневу нашему нет, кажется, износу.Горят рубцы глубоких старых ран,Как будто прямо в грудь вонзил мне ворог косу.Как будто бы вчера меня под крик и свистПороли на скамье по барскому приказуЗа то, что молод я, и буен, и речист,За то, что барину не кланялся ни разу.Как будто бы вчера наш неуемный попНа буйное село шел к приставу с доносом.Клеймом позорным – раб! – клеймили каждый лоб,И плакался народ набатом безголосым.Как будто бы вчера по всей родной землеС улыбкой дьявольской расхаживал Иуда.Но пала власть царя. И в солнечном селеУвидел я невиданное чудо.Свобода полная! Долой нелепый страх!Но ум встревоженный совсем твердил иное.Уму все чудятся ряды кровавых плах,Под палкой и кнутом отечество родное.1917

«Кто любит родину…»

Кто любит родину,Русскую землю с худыми избами,Чахлое поле,Градом побитое?Кто любит пашню,Соху двужильную, соху-матушку?Выйдь только в полеВ страдные дни подневольные.Сила измызгана,Потом и кровью исходит силушка,А избы старые,И по селу ходят нищие.Вешнее солнцеВ светлой сермягеПлачет над РусьюКаждое утро росой серебряной.Кто любит родину?Ветер-бродяга ответил красному:– Кто плачет осеньюНад нивой скошенной и сноваПод вешним солнцемВ поле – босой и без шапки —Идет за сохой, —Он, лапотный, больше всех любит родину!Ведь кровью и потомОблил он, кормилец, каждую глыбуИ каждый рыхлыйИ теплый ломоть скорбной земли своей!1915

Морока

Ты меня задушила снегами,И туманом упала на грудь.Опоен беспокойными снами,Я иду, чтоб в снегах утонуть.Проняла меня песней унылой,Красным звоном, присядкой лихой,Волжским гневом, тайговою силой, —Вечным призраком ты предо мной.Обняла Володимиркой пыльной, —Но с тобой куда хочешь пойду!И недаром печально застыли,Как глаза твои, звезды в пруду.Вдруг в пути замаячат в туманеВихорьки придорожных костров.Так и кажется: гикнут цыганеИ – вприсядку под звон бубенцов.Пусть летят с кистенями ватагиСвистом по лесу, – я не боюсь!Может быть, мне от выпитой брагиС опохмелья мерещится Русь?1920

«Обветренное тело…»

Обветренное телоОсеннего цветкаПоблекло – облетелоИ сморщилось слегка.Товарищи, мы тожеВ просторе ветровом,Что нам всего дорожеТеряем… и живем!Жестокие утратыМы забываем в час.Не край ли синеватыйГлядит из наших глаз?И кто нас разгадает?Всему свой час и срок.Недаром увядаетПо осени цветок!1927

Обедня

Подойду я к озеру студену,Помолюсь седому в камышах.Помолюсь на древнюю иконуВ голубых над полем облаках.Затрезвонит озеро обедню,На камыш налепит вспыхи свеч.Буду слушать птиц степные бредни,Птичьи песни помнить и беречь.Повернусь к заутреннему лесуИ ему поклон отдам земной.Тростником заплачу я чудеснымНад зеленой в поле целиной.Лес на пашню голову положит,Поведет березовой ноздрей.На долинах с посохом прохожий —Опояшусь лыковой зарей.Подниму обветренные длани,О погибших братьях помолюсь.Воспою их тяжкие страданьяИ твои, моя родная Русь.Под ремнем опухли в небо плечи,Под котомкой с новым сбором слой.На меня, великого предтечу,Смотрит Русь полей и родников.Отслужило озеро обедню,Отзвонили дней колокола.Над полями выше и победнейРадость наша крылья подняла!1917

Письмо с позиций

Если умру я, усну навсегда,Кто пожалеет?Может быть, солнце могилу моюВ полдень согреет?Может быть, ветер в могильных кустахНочью заплачет?Может быть, месяц, как по полю конь,Мимо проскачет?Все позабудут! Напрасно себяПамятью тешим.Время закроет дороги-путиКонным и пешим.Как я любил! Лишь родная мояЭто оценит.Или и ей, как и всем на земле,Память изменит?1916

Привычка

Любую птаху назову по крику.Мила мне в селах праздничная сонь.Люблю послушать песню-горемыкуИ свист в два пальца ночью под гармонь.Глаза мои привыкли к перевалам,К степной избе, к запаханным буграм,Где золотая тучка ночевалаИ шум зеленый шел по деревням.Привыкли ноги мять траву и вьюгу,Месить в дороге столбовую грязь!Земля родная, черная подруга,В тебя ложиться буду я, смеясь!Привыкли руки гладить сивке гриву,Звенеть косой и нажимать на плуг.И сладко им обжечься о крапиву,И отдохнуть в нечаянный досуг.Не задержусь на этом свете долго,Пришел я гостем в этот светлый дом.Да как же я не залюбуюсь ВолгойИ не поплачу над родным селом?!Да что же будет, если я покинуИ разлюблю тоску степных берез,Перед окном осеннюю рябинуИ дальний скрип и разговор колес!1924

Ржаное солнце

Буду вечно тосковать по дому,Каждый куст мне памятен и мил.Белый звон рассыпанных черемухНавсегда я сердцем полюбил.Белый цвет невырубленных яблоньСыплет снегом мне через плетень.Много лет душа тряслась и зяблаИ хмелела хмелем деревень.Ты сыграй мне, память, на двухрядке,Все мы бредим и в бреду идем.Знойный ветер в хижинном порядке,Сыплет с крыш соломенным дождем.Каждый лик суров, как на иконе,Странник скоро выпросил ночлег.Но в ржаном далеком перезвонеУтром сгинет пришлый человек.Дедов сад плывет за переулок,Ветви ловят каждую избу.Много снов черемуха стряхнулаНа мою суровую судьбу.Кровли изб – сугорбость пошехонца,В этих избах, Русь, заполовей!Не ржаное ль дедовское солнцеПоднялось над просинью полей?Солнце – сноп, а под снопом горячимЗвон черемух, странник вдалеке,И гармонь в веселых пальцах плачетО простом, о темном мужике.1922

С обозом

Загуляли над лесом снега,Задымила деревня морозом,И несет снеговая пурга,Заметая следы, за обозом.Поседел вороной меренок,Растрепалась кудлатая грива.Снежный путь бесконечно далек,А в душе и темно, и тоскливо.Без нужды опояшешь ремнемМеренку дуговатые ноги.По колено в снегу, и кругомНе видать ни пути, ни дороги.До зари хорошо бы домой.На столе разварная картошка.– Н-но, воронушка, трогай, родной,Занесет нас с тобой заворошка!В поле вихрится ветер-зимач,За бураном – вечерние зори.Санный скрип – недоплаканный плач,Дальний путь – безысходное горе.1914

«Свой крестный путь превозмогая…»

Свой крестный путь превозмогая,Крутой свершая поворот,К ржаным колосьям Русь святаяНепобедимая идет.Изба – душистое кадило,Поля – заиндевелый храм.Святая Мати через силуИдет к Исусу по горам.Глаза – лазоревые реки,Уста – расцветшие холмы.Нетленны в русском человекеОтцов и прадедов псалмы.Мечта – несказанное Слово,Душа – нечитанный Псалтырь.Шумит под колоколом новымВ снегах таежная Сибирь.Со всех сторон на Русь святуюБросают петли, но вовекОт Бога в сторону другуюНе мыслил русский человек.Ни войны, выдумки царевы,Ни кровь, ни козни тяжких смут, —В душе народной Божье СловоИ волю Божью не убьют.[1917]

Сергей Есенин

Сказка это, чудо ль,Или это – бред:Отзвенела удальРазудалых лет.Песня отзвенелаНад родной землей.Что же ты наделал,Синеглазый мой?Отшумело поле,Пролилась река,Русское раздолье,Русская тоска.Ты играл снегами,Ты и тут и тамСиними глазамиУлыбался нам.Кто тебя, кудрявый,Поманил, позвал?Пир земной со славойТы отпировал.Было это, нет ли,Сам не знаю я.Задушила петляВ роще соловья.До беды жалею,Что далеко былИ петлю на шееНе перекусил!Кликну, кликну с горя,А тебя уж нет.В черном коленкореНа столе портрет.Дождичек весеннийОкропил наш сад.Песенник Есенин,Синеглазый брат,Вековая просинь,Наша сторона…Если Пушкин – осень,Ты у нас – весна!В мыслях потемнело,Сердце бьет бедой.Что же ты наделал,Раскудрявый мой?!1926

Стальной соловей

Заря взошла, не вспомнив обо мне, —Должно быть, я не нужен никому.Стихи мои о красной стороне —Костры мои – задохнутся в дыму.Дулейка милая, кому сейчасНужна твоя подонная тоска?Задушит нас, задушит скоро насВ полях ржаных железная рука.Ты скоро перестанешь петь и звать,А я уйду от пастбищ и от нив.Стальные соловьи идут встречатьСтальной зари чудовищный разлив.И все грустней и заунывней звук,И я хриплю, и часто не пою,Как будто бы мильон железных рукВцепились в глотку певчую мою!Но грусть моя – безвременная грусть:Конец пришел, и в поле голубомЯ скоро тож, березовая Русь,Зальюсь стальным веселым соловьем!1922

Страда

Рожь густая недожата,Осыпается зерно.Глянешь в небо, через хаты,Небо в землю влюблено.Зной палит. В крови ладони.Рожь, как камень, под серпом.Руки жнут, а сердце стонет,Сердце сохнет об одном.Думы, думы, тяжко с вами,Серп не держится в руках.Мил лежит под образами,Точно колос на полях.Рожь густая, – не одюжишьНи косою, ни серпом.И поплачешь, и потужишьНад несвязанным снопом.1914

«Строительству не видно берегов…»

Строительству не видно берегов.На улицах – за рвом глубокий ров.Кирка, лопата, лом, рабочий крик.Дымит котел, воняет грузовик.К Арбату ближе – пестрая толпаРазглядывает кости, черепа.Осколки древних, глиняных посуд.Рабочие кричат: «Чего вам надо тут?»Спускают трубы. И гудит толпа,Топча безмолвствующие черепа.1931

Тятька

Тятька вернется на зорьке,Весело будет в избе.Будет с усмешкою горькойОн говорить о себе.Выставит ногу, обрубок,Жаркому дню напоказ.В хате березовой любоСлушать диковинный сказ.Будет охотно дивитьсяЖутким рассказам народ.Только жены белолицейГрусти никто не поймет!1916

Урожай

Рожь шумит высоким лесом,Нынче весело полям.Солнце красное воскресло,И идет, и светит вам.Утро синью напоилоНаш ржаной медовый край.– Выходи, ржаная сила,Жать богатый урожай!Синь – косой раздайся шире,Сытой грудью развернись.Мы не даром в этом миреСпелой рожью поднялись.Не поймать седому долуПесню красную в полон.Нива колосом тяжелымБьет косцу земной поклон.Завтра рожь под дружным взмахомЛяжет в длинные ряды,И придется сытым птахамНа ночлег лететь в скирды.Рожь вскипела, зазвонила,Взволновала сытый край.– Выходи, ржаная сила,Жать богатый урожай!1918

Элегия

Ив. Касаткину

Скоро, скоро в дальнюю дорогуЯ отправлюсь, радостями жив,От работы поустав немного,Ничего с собой не захватив.Но пока я не покинул края,Где я прожил тридцать девять лет,Стойко буду, сторона родная,О житейский обжигаться бред.Полюбуюсь на твои равнины,На разливы полноводных рек.Все мы в жизни рубимся, как льдины,И недолог наш рабочий век.Оттого и хочется до болиНаворочать кучу всяких дел,Распахать тоскующее поле,Чтобы колос веселей звенел.Сколько дум навеяно холмамиИ рядами неприметных изб!Золотыми в поле журавлямиМы недаром дружно поднялись.Жизнь моя поблекнула в опале,В жгучем ветре вечных голодух.На крутом житейском перевалеЯ устал и медленно потух.Но до самой до последней пядиИ сейчас уверенно пойдуНовой жизни, новой песни радиНа любую тяжкую беду.Мне не страшно заседеть годами,Я люблю веселой жизни звук.И земли мечтающее знамяДо конца не выроню из рук!1926

Александр Васильевич

Ширяевец

(1887–1924)

Аму-Дарья

Лавиной неприглядно-буройБурлит меж низких берегов,И будто слышен голос хмурый:– «Я – дочь снегов и ледников!Все опрокину, все смету я!»И вот, разрушив ряд плотин,Вдруг воду желтую, густую,Стремит по новому пути!Всегда в борьбе неутомимой,Всегда тоска созревших сил!За это в крае нелюбимомТебя одну я полюбил!1919

Архангельский глас

Щупал девок я, ластился к бабам,Матершинничал в три этажа.Повлекут по загробным ухабам,Чтоб поджарить меня, как стрижа.Заартачившись у сковородки,Завоплю я, ругнувшись зело:– Отпустите – катнуться на лодкеНа денек только – в наше село!Взгромыхает Архангельский глас.– Не годишься ни в ад ты, ни в рай!Убирайся-ка, парень, от нас!Щупай девок, гармонь раздувай!

Атаманова зазноба

Нет утехи, нет спокояС той поры, как мой роднойЗакатился с голытьбоюК понизовью на разбой…Где простились, вкруг да околВсе брожу я у реки…– Ах, неужто сгибнет соколС той ли вражеской руки!Ночью снится взгляд прощальный,Клич могутный… стон… пальба,Да железный звон кандальный,Да два висельных столба…И взбегаю на бугры я,Где разгульник поклялся:Не метнутся ль заревыеС понизовья паруса?..

Башня Сумбеки

Давно-давно умолк СумбекиВеликий плач, а ты – цела.И будешь ты грустить вовекиО тех, кого пережила.Не о Сумбеки ли прибоемПоет весенняя река?Одна… не скачут с диким воемНа помощь ханские войска…Лишь ночью жуткой и туманной,В годину битвы роковой,Услышишь снова вой гортанныйИ плач Сумбеки горевой…1916, (?)

Бурлак

Уплыву, как только вспенитсяВолга-матушка-река!У бродяг душа не пленница.Не дрожит у кошелька!Любо петь мне песни смелые,Что поет по Волге голь,Двинуть весла в гребни белые!– Эх, зазноба, не неволь!Уноси быстрей, кормилица,Наши барки и плоты!Глядь и ветер принасилится.Будет меньше маеты…Не меня ль краса румянаяМанит с берега рукой?..Да милей мне воля пьяная!Обручился я с рекой!

«В душном городе нищ я и жалок…»

В душном городе нищ я и жалок,И тоску одолеть мне невмочь…Снятся пляски и песни русалокВ колдовскую Купальскую ночь…– Сам не свой я! Мерещится, снится,Как аукает Леший в бору,И огнится, взлетая, Жар-птица,И разбойничий клад на яру…Жутко мне… Захирею я скоро…Не заглянет сюда Лесовик…– Убежать бы к родному простору,На зазывный русалочий крик!1916, 1918

Волге

Тускнеет твой венец алмазный,Не зыкнет с посвистом жених…Все больше пятен нефти грязной —Плевки Горынычей стальных…Глядишь, старея и дряхлея,Как пароходы с ревом прут,И голубую телогреюЧернит без устали мазут…А жениха все нет в дозоре…Роняет известь едкий прах…Плывешь ты с жалобою к морю,Но и оно – в плевках, в гудках…

Гадание

Месяц скатною жемчужинойЗасветился над горой.– Выйди, званый, выйди, суженый!Правду, зеркальце, открой!Крестик снят… Одна я в горнице,Ставлю свечи у зеркал…– Кто покажется затворнице:Стар иль молодец-удал?..Вот и полночь… Жутко… Слышу я.Как хохочет, весела,Нечисть страшная под крышею,Пляс бесовский завела…Кто-то тянется и корчится.Метит лапою обнять…– Убежала бы, да хочетсяО заветном разузнать…Месяц скатною жемчужинойЛьет узорные лучи.– Выйди, званый, выйди, суженый!Сердце, сердце, не стучи!

Глаза

Посмотришь бегло – будто бы как все…Посмотришь глубже – засосало в омут!Глаза, глаза!.. И льнешь лучом к росе,И давит, жжет квадрат холодных комнат.И кто ж тебе придется по душе?Калик немало пустишь ты по свету!..Тону, тону в глазах, как в ИртышеТонул Ермак… И нет спасенья, нету…17 ноября 1920 г.

«Говорил ты мне, что мало у меня удалых строк…»

Николаю Клюеву

Говорил ты мне, что мало у меня удалых строк:Удаль в городе пропала, – замотался паренек…А как девица-царевна, светом ласковых очей,Душу вывела из плена – стали песни позвончей.А как только домекнулся: кинуть город мне пора, —Всколыхнулся, обернулся в удалого гусляра!1909–1910 гг.

Грозовое

В гулкие гулы,УткоюСолнце нырнуло,Скрылось пугливо…Громами вольнымиМерится высь!Громовые грохоты!Удалые хохоты!Грозовая вольницаГромыхает, гонится!Молнии жуткиеС красной расшивыКрасными кольямиВ берег впились!

«День – мордвин, от сусла разомлелый…»

День – мордвин, от сусла разомлелый, —Снял онучи, зашагал в лесок.Баловался земляникой спелой,Горячо глотал березный сок.Побежал на визги человечьиК плесу – бабы бултыхались вплавь.Задышал вдруг огненною печью,Увидавши медовую явь…Проглядел, как тихо ночь подкралась,Наложила ептимью: «Казнись!»Бил поклоны, а душа металасьК телу бабью, на сверкучий визг…16 ноября 1920

«Дышат пьяно лиловые выси…»

Дышат пьяно лиловые выси,Как всегда, беспечальны…Месяц четок, как был при Чингисе,Весь хрустальный.Громкий выкрик призывно-покорныйС высоты минарета.Звон дутара тягуче-минорныйГде-то…1919, 1924

«Ем сочный виноград янтарно-хризолитовый…»

Ем сочный виноград янтарно-хризолитовый,А в небе бирюза и мысли бирюзовы…Чайханщик Ахмеджан с усердною молитвоюСидит на коврике и бьет поклоны снова…Проходит девушка…Из-под чимбета глянулиГлаза лукавые, без робости и страха.Вот скрылась за углом…Прощай, прощай!.. Ну, стану лиРоптать на жизнь, на мудрого Аллаха?..Смущен мой Ахмеджан, знать, то же за молитвоюУвидел старый плут…Не прочь пожить он снова!..…Ем сочный виноград янтарно-хризолитовый,А в небе бирюза и мысли бирюзовы…Портрет мойОрясина солидная! Детина!Русоволос, скуласт, медведя тяжелей…Великоросс – что между строчек: финна,Славян, монголов помесь.В песнях – соловей…Боюсь чертей, возню их ухо слышит,Дышу всем тем, чем Русь издревле дышит.

«Есть ли что чудесней…»

Памяти матери моей

Марии Ермолаевны

Есть ли что чудеснейЖигулей хребтов!А какие песниС барок и плотов!А какие сказыХодят с голытьбой!Услыхал и сразуЗакипел гульбой!Жемчуг пьяных весел!Паруса – суда!Все бы кинул-бросилИ махнул туда —С озорной волноюВ эту синь и ширь!Добывал бы с боюНовую Сибирь.…Пенные осколкиДо небес летят…Матери и ВолгеМой последний взгляд!

«За Русью-молодицей…»

За Русью-молодицейБегут два паренька:– Ну, что же, озорница,Кому твоя рука?– Не я ли ражий, бравый,С червонцами мошна, —Пойдем со мной направо,Ей будешь, что княжна!– Не слушайся буржуя!Уж я ль не по душе?Налево! Докажу я —Быть счастью в шалаше!…Несутся вперегонку,За белы руки хвать…Она смеется звонко:– Ой, не пора ль отстать!Скажу я вам без гнева:– Я путь без вас найду!Ни вправо и ни влевоЯ с вами не пойду!Лето 1917 г.

Из зимних картин

Всю ночь, как призрак белый,Пустившись в дикий пляс,Метель в полях шумела,Куда-то вдаль неслась…И прилетала сноваНа крыльях из парчи, —И был, как стон больного,Ее напев в ночи…Всю ночь метель рыдала,И крылась в сердце жуть, —И сердце, ноя, знало,Что счастья не вернуть…1910

Из песен о городе

Лишь вечер – дикие напевыИ стон шарманки зазовутТуда, где крашеные девы,Торгуясь, тело продают……В узорах ярких скинет платьеИ, взглядом опытным маня,Свои продажные объятьяРаскроет с смехом для меня…И вот безвольному, хмельному,На миг сожмет мне душу стыдИ унесет меня к былому,И светом детства озарит……Я задрожу от скорби жуткой,Но говорит твой взгляд: «Я жду!»И я, с бесмысленною шуткой,В твои объятья упаду…1910

Илья Муромец