Тигры Хайбории

– Что за человек? – поинтересовался варвар. – Имя, приметы, откуда приехал?

– Не знаю. Честно не знаю! Вожак нам всего не рассказывает, мы только исполняем его приказы.

– Врет, – подпрыгнул Тотлант. – Друг мой, я тебя предупреждал?

Волшебник шепнул несколько слов на стигийском, а оборотень заорал. Не столько от боли, сколько от страха. Кисть правой руки неожиданно побелела, начала затвердевать и холодеть. Прошло еще немного времени – и вместо обычной человеческой ладони из запястья у него росло идеальное мраморное изваяние кисти, со всеми морщинками на пальцах, небольшим шрамом и толстыми ногтями.

– Я больше… – выл оборотень.

– Ясно, ты больше не будешь, – согласился стигиец. – Получи свою руку обратно, только впредь даже не думай нас обманывать, а то превращу в статую и продам на рынке.

– Я видел этого человека, – торопливо заговорил пленный. – В Брийте. Он вас ждал. По виду – очень опытный воин, но не наемник, а из благородных. Видимо, немедиец. Имя скрывает, я знаю только прозвище – Альб. Знаете, такой мелкий пакостный народец? Говорят, альбы еще в Киммерии и Нордхейме сохранились.

– Сохранились, – подтвердил Конан. – Я их однажды видел, еще в детстве. Что дальше?

– Его нанял Вожак, – повторился оборотень. – Наверное, он из той секретной гильдии, которая промышляет наемными убийствами. Но на обычного убийцу не смахивает – говорит как дворянин, обходительный, вежливый. Одет хорошо. Лет по виду от тридцати пяти до сорока. Светлая борода, волосы не длинные, а стриженные. Предпочитает не меч, а оружие, бьющее на расстоянии – у него особый арбалет, на тетиву сразу несколько стрел ложатся. Ножи, метательные звездочки, я хорошо рассмотрел.

– Конан, что скажешь? – Эртель озадаченно взглянул на киммерийца. – Тебе это что-нибудь напоминает?

– Мало ли на материке охотников за головами, – пожал плечами варвар. – Но этот красавец явно не из простаков, если берется уделать сразу пятерых и знает, что в компании есть маг. Слышал я про гильдию наемных убийц. Там самые разные люди – от беглых крестьянских сыновей, выучившихся костоломному искусству, до благороднейших дворян из стран Заката. Этим острых ощущений недостает, понимаете ли. Иногда в гильдию идут отставные вояки или люди, служившие при тайных департаментах, вроде немедийского Вертрауэна. Я бы не стал недооценивать такую угрозу. Это мерзавец может устроиться где-нибудь на крыше в Брийте и всех нас запросто перестрелять, да так, что мы даже не поймем, откуда летят стрелы. Однако мы отвлеклись. Ну, волчок, что было дальше?

– Дальше? – оборотень вздохнул. – Дальше решили так: убить вас в Брийте – поднять шум. Думали встретить на дороге, лиги за две до бурга. Я со стаей должен был отвлекать, пугать лошадей, а вот Альб брался за все остальное. И ведь выполнили бы, но тут пришел гиперборейский ураган. Мы просто потерялись. Сами помните, какой ветрюга был, да со снегом, да магия еще… Я стаю сумел собрать только к сегодняшнему утру. Альб исчез. Наверное, либо погиб во время бури, либо решил действовать в одиночку.

– Где сейчас Бешеный? – спросил Веллан. – А самое главное, кто он?

– Вожак в Бритунии, – нехотя ответил оборотень. – Успел уехать до того, как Эрхард стал королем. В глаза я его никогда не видел… Точнее, видел – в волчьем облике и всего однажды. По имени у нас его никто не зовет, Вожак он и есть Вожак.

– А Книга Бытия? – киммериец жадно воззрился на изловленного врага. – Говорят, она у Вожака?

– Книга Бытия – легенда. Просто красивая легенда. Никто и никогда не держал Книгу в руках.

Теперь все посмотрели на Тотланта.

– По-моему, больше он ничего не знает, – развел руками стигиец. – И говорил правду. Заклятье Ключа не обманешь…

– Тогда катись отсюда, – Эртель кивком показал в сторону леса. – Одежду не дадим, уж извини. Конан, ты что делаешь?!

Оборотень успел встать, но тотчас повалился на снег. Стоявший неподалеку киммериец просто отмахнул ему Рангильдором по голове.

– Я же слово дал! – рявкнул Эртель. – Конан, твою мать!

– Слово давал ты, – процедил варвар. – Я молчал. Сколько можно вбивать в твою тупую волчью башку, что никогда – ты хоть понимаешь смысл этого слова: «Никогда»? – нельзя оставлять за спиной недобитого противника? Особенно после того, что он нам рассказал! Клянусь всеми богами и всеми демонами этого мира – оборотень побежал бы к своим или этому немедийцу, Альбу. Доложил бы, где мы находимся. Конечно, в брийтских чащобах найти пятерых… шестерых человек довольно сложно, но не для оборотня. Если на нас начали охоту – а Бешеный наверняка кипит яростью и желает благородной мести – ни один враг не должен уйти от нас живым! Эртель, это закон! Закон, который придумали не мы. И не нам этому закону противоречить. Впредь не будешь разбрасываться излишними обещаниями. Собирайтесь. Где Ранн, кстати?

– Я здесь, – ответил мальчишка, державший за красные лапы здоровенного глухаря. Только что появился из-за деревьев. – Вы что, убили оборотня?

– Папаша твой убил, – проворчал Эртель. – И вообще, вы не забыли, по какому делу мы здесь находимся? Поднимайтесь в седла и поехали! Не хочется мне смотреть на трупы… Конан, ты бы его хоть снегом забросал. Нельзя оставлять непогребенное тело.

– 13 -

Веллан и Эртель недаром ходили на разведку. Бритуниец объяснил остальным, что существо, напавшее на хутор месьора Тимро, не бродит бесцельно по лесу, а, вероятнее всего, устроило себе логово. Запах следа, оказывается, менялся еще несколько раз, и оборотни едва не сбились с пути, ошеломленные таким необычным разнообразием. В общем, стало ясно – следует углубиться в чащу еще на две лиги, объезжая буреломы и поросшие непроходимым кустарником овраги, а затем…

– Затем будет довольно широкий распадок, где раньше жило семейство углежогов, – рассказывал Веллан, – в той стороне больше всего следов. Распадок удобный – защищен лесом с двух сторон, с полуночи на полдень течет незамерзающая река с гор, с четвертой стороны скальный выход, на который не заберешься, крутой больно. Зверя мы не видели, но чувствовали – он рядом. Наверное, спит. Вопрос в другом: как его ловить будем?

– Сначала выясним, с чем мы столкнулись, – сказал Тотлант, левой рукой держась за поводья, а правой постоянно запахивая разорванный оборотнем балахон, превратившийся на груди и животе в совершеннейшие лохмотья. – Рассмотрим чудище поближе, я постараюсь проверить его кой-какими заклятьями… Не исключаю, что зверь безобиден, а его нападение на деревню основано лишь на чувстве голода и самосохранении.

– Хищник не может быть безобидным, – здраво ответил Конан. – В лесах полно зверья. И дикие быки, и лоси, и олени. Так нет же, чудовищу приспичило явиться за несколько лиг к человеческому поселению, задрать корову, кмета и застращать всю округу. Больше всего мне не нравится упоминание о том, что стрелы пролетают сквозь его туловище, не причиняя вреда.

– У страха глаза велики, – усмехнулся Веллан. – Мало ли что показалось перепуганным хуторянам? Я вот, помню, однажды со страху принял громадного филина за настоящую гарпию, какие в горах водятся. А что? Глазищи огромные, крылья широкие, пока стрелу не всадил, не разобрался. Боюсь, до вечера мы не успеем. Придется снова ночевать в шатре. А вот завтра с утра… Не забудьте, кстати – голову чудища по договору с управой Брийта мы должны притащить в бург не позднее чем в полдень послезавтра. Иначе денежки – тю-тю!

Леса Пограничья отнюдь не напоминали ухоженные, чистенькие дебри Аквилонии или Зингары. Там поместные дворяне нанимали лесничих, следивших за деревьями и животными, мостили дороги, строили охотничьи домики. Не лес, а настоящий парк. По счастью, цивилизация Заката коснулась Пограничного королевства лишь краешком крыла, люди могли начинать охотиться, отойдя на пятьсот шагов от деревенской ограды, лоси частенько забредали даже на улицы столицы Вольфгарда, а зимой случалось, что приходили и голодные медведи. В лесу никто не убирал и не рубил на дрова упавшие или поваленные ураганами деревья, не расчищал от молодой поросли поляны и не выжигал новые поля для посевов. Здесь все оставалось также, как и три, пять или пятнадцать тысяч лет назад, когда о хайборийцах и слыхом не слыхивали, а земли на Полуночи были заселены самыми удивительными народами… Одно слово – глухомань.

Всадники выбрались к распадку, когда солнце отстояло от горизонта на две с половиной ладони. Еще немного – и будет ночь. За оставшееся время необходимо осмотреться, а заодно проверить, нет ли какой опасности. Таинственный зверь может оказаться ночным хищником и охотиться после заката. Значит, лагерь придется обустроить так, чтобы никакая тварь крупнее хорька не могла подойти.

– Кажется, вон там, – Эртель вытянул руку, указывая на полуразрушенный дом углежогов. – Видите, крыша не обвалилась, однако полуночная стена все-таки сломана. Получается рукотворная пещерка, в которой можно укрыться. Кто пойдет смотреть? Всем отправляться никак нельзя. Двое смотрят, трое прикрывают. И еще. Гляньте-ка вниз, на снег.

Конан послушно уставился под ноги лошади. Следы. Много. Не человеческие, не звериные, а демоны, как известно, отпечатков лап не оставляют. Что же это может быть? Справа вроде бы изображение серпа, чуть впереди – круглый, с несколькими короткими пальцами, оттиск, словно у дарфарского олифанта. Левее – следы крупной кошки.

– Я чувствую магию, – подал голос Тотлант. – Только не могу распознать, какую именно.

Волшебник говорил смущенно, будто стеснялся своего неведения.

– Попробуй объяснить, – попросил киммериец.

– А что тут объяснять? – горько, по своему обыкновению, вздохнул стигиец. – Магия – она как вино. Имеет свой цвет, запах, вкус. Любой человек, обучавшийся колдовству, умеет различать эти оттенки. Если магия одного из моих учителей, небезызвестного Тот-Амона, имеет фиолетовый с черными прожилками цвет, а волшебство знакомого мне аквилонского отшельника, почитающего Митру – ярко-алый с золотом, то здесь… Не могу выразить словами. Знаю только, что перед нами не демон, не существо, пришедшее из чужого мира, и не заколдованное животное. Краски переливаются буквально всеми цветами радуги. Чудо какое-то. Невиданное. Ни в одной из магических книг о подобном не сказано. Не спрашивайте больше, не знаю. Даже не могу определить, доброе это волшебство или злое. Оно… Никакое. Представьте себе вино, в котором смешались соки аргосских, пуантенских и зингарских виноградников, а пахнет напиток одновременно как ягодная настойка из Пограничья и фруктовая вытяжка, какую делают в Стигии.

– Лучше умереть, чем такое пить, – согласился Эртель. – Ну, дражайшие охотнички, кто сходит на разведку? – киммериец сразу подался вперед, – Конан, умоляю, не лезь в самое пекло, пока очаг не разогрет! Ты еще успеешь. Понимаешь ли, ты слишком тяжелый, пускай и умеешь ходить тихо. Мне, что ли, отправиться?

– Да ничего подобного! – Веллан спрыгнул с седла и распахнул кожаную, на меху куртку. – Дело – проще не придумаешь! Оборотень я или где?

– Можно мне? – внезапно попросился Ранн и скосил глаза на Конана. – Папа, ты меня всегда учил подбираться к добыче незаметно.

– Когда учил? – не понял Конан, но мигом осекся. – Сиди здесь!

– Малыш совершенно прав, – вмешался Тотлант. – Если Ранн и Веллан прогуляются по долине и заглянут в дом, тварь их наверняка не почувствует. А я прибавлю от себя волшебства – отобью запахи хотя бы. Ранн пролезет в такую щелку, в которую не пройдет даже твой кулак, Конан.

Киммериец пожевал губами и взъерошил пятерней волосы. Глянул на Ранна.

– Справишься? – чуть недоверчиво спросил варвар. – Ну, если так, иди. Будешь под защитой Веллана. Если что – бегите со всех ног. Бегство далеко не всегда позорно.

…Весьма странный всадник начал спускаться с холма в распадок. На крупном серебристом волке, вцепившись пальцами в шкуру на загривке, восседал мальчишка лет десяти-двенадцати. Волк двигался осторожно, пытаясь не хрустнуть настом и получалось у него это весьма неплохо. Веллан всегда утверждал, что ходить на четырех лапах куда удобнее, нежели на двух ногах. Однако оборотень в зверином обличье лишен весьма многих достоинств человека – речи, умелых пальцев и возможности действовать руками.

Вот и дом. Волк остановился, приподняв переднюю лапу, обнюхал воздух и едва слышным рыком дал понять Ранну, что нужно слезать. Веллан чувствовал – неизвестное животное в доме, скорее всего, забралось в подвал.

– Давай мы пойдем не через пролом в стене, а как нормальные люди – через дверь, – прошептал Ранн. – Всякий гость для пущего удобства войдет там, где проще, а ведь мы совсем не просты?

Покосившийся дощатый притвор болтался на одной ржавой петле. Если не хочешь, чтобы петля скрипела, дождись, пока ветерок не приоткроет дверь и образуется достаточно широкая щель. Тотчас проскакивай внутрь. Ранн так и сделал. В Брийте Конан купил ему замечательную обувь – сапоги из оленьей шкуры, только мех не внутри, а снаружи. Ступаешь мягко, как кошка. А у Веллана такой дар от природы.

Бывшая горница. Открытый очаг с черными, слежавшимися головешками, осколки глиняной посуды, забытая детьми деревянная куколка. Сразу за горницей – две большие комнаты. В одной провалился пол. Давно провалился, его не сломали. Время подточило дерево и доски рухнули вниз.

Ранн осторожно наклонился над черной ямой. Сзади за плечом дышал Веллан, вывалив из зубастой пасти розовый язык. Глаза оборотня устремились туда же, в полутьму.

Неожиданно Веллан попятился. Оборотни видят в темноте значительно лучше человека. Схватил Ранна зубами за росомашью безрукавку и потянул назад. Приказывает уйти? Что же он там такое увидел?

И тут гнилые доски треснули. Безрукавка осталась в зубах у Веллана – мальчишка просто не успел за нее уцепиться и с изрядным грохотом полетел вниз. Стукнулся, конечно. Промороженная земля изрядно тверда.

Рядом что-то сопело. Громко. Почти также, как Конан, когда спит. Ранн, пытаясь не шевелиться, привыкал к полумраку. Он не запаниковал хотя бы потому, что понял – любой хищник набросился бы на нежданного гостя немедленно, тем более, что гость маленький, а зверюга – громадная. Тварь спала. Спала сладко, с причмокиваниями, всхрапыванием и посвистом. Звуки менялись постоянно.

– Кром великий… – Ранн помнил, что отец в моменты душевного волнения всегда поминал бога своих предков, и решил последовать его примеру. – Что же ты такое?

Чудовище не ответило. Оно отдыхало днем, чтобы ночью снова выйти на охоту.

– 14 -

Веллан заскулил. Тихонечко. Надо же было хоть как-то выразить свое отношение к произошедшему. Если Ранн погибнет, Конан оборотня убьет. Быстро и незамысловато. Любимым движением – меч идет сверху и сбоку, словно молния, и запросто сносит половину черепа. Ну почему проклятый мальчишка не догадался осмотреть подломанные доски и не понял, что сидеть на них опасно?

Правда, еще опаснее оставаться в яме, бывшей некогда обширным погребом под домом.

Ранн наконец понял, что зверюга разлеглась на земле всего в пяти-шести шагах от него. Воздух вокруг словно бы потрескивал, так во время грозы бывает. Дядя Тотлант рассказывал, что таким образом выдает себя магия. Но Ранн в магии ничего не понимал и предпочел довериться своим глазам.

У зверя не было постоянной формы. Даже во сне животное постоянно изменялось. Исчезли кабаньи копыта, заместившись длинными ногами лошади, голова, впрочем, остается свиной, но исчезают клыки, морда вытягивается, превращаясь в лосиную, и почему-то у лося растут витые рога горного козла. Тело внезапно покрывается гладкой черной шерстью, спустя миг вырастает коричневая щетина, вырисовываются полоски, будто у тигра, передние лапы в тот же момент превращаются в крылья, покрытые цветными перьями, а хвост из лошадиного становится коротеньким, рысьим. Удивительное чудо. Можно смотреть бесконечно и интерес не пропадет.

Ранн, видя, что зверь пробуждаться не желает, на цыпочках подошел поближе. Потрогал. Обычное теплое туловище, как у лошади или домашней свиньи. Под пальцами постоянное трепыхание, словно у чуды несколько сердец. Проскочили две синеватые безболезненные искорки, коснувшись ладони Ранна. Магия… Много магии. Бездонный колодец. Это даже Ранн уяснил.

Что ж, тварь осмотрена со всех сторон, Ранн даже осмелился срезать своим ножом несколько волосков с хвоста. Надо выбираться. Наверху маячит острая черноносая морда Веллана – волк беспокоится.

Обычно в подвалах устанавливается лесенка, ведущая наверх, к люку в полу. Следовало бы поискать. Ага, вот она. В соседнем помещении, где раньше хранились припасы, это видно по останкам старинных бочек. Лестница трухлявая, но вес ребенка выдержит.

И Ранн начал медленно подниматься, пробуя на устойчивость каждую ступеньку.

Толкнуть люк. Плечами. Петли ржавые, скрипят, но чудище по-прежнему дрыхнет без задних ног, если таковые, конечно, у него отличаются от передних. Рядом стоит Веллан и смотрит не то испуганно, не то осуждающе. Надо уходить, темнеет.

Зверь начал просыпаться. Оленья голова открыла глаза, но за время, пока поднимались веки, голова приняла вид мамонтовой – внезапно вырос хобот и морда покрылась рыжеватой жесткой шерстью. Чудище поняло, что рядом находится чужой, втянуло носом воздух, пытаясь учуять запах, но ничего не уловило. Запаха не было. Большое спасибо Тотланту с его колдовством.

Ранн видел, как Веллан говорит своими выразительными синими глазами: «Быстрее! Маленький мерзавец, шевели задницей! Еще быстрее! Давай, помогу!»

Люк подвала захлопнулся, одна из петель выскочила из гнезда, сломав тонкие ржавые гвоздики, и полетела вниз. Зверь посмотрел в сторону, откуда донесся звук, и успокоился: никого здесь нет. И быть не может.

Ранн снова забрался на спину Веллана и шепнул на ухо волку: «Побежали».

Оборотень, поджав хвост, зарысил, потом ударился в галоп, а когда взобрался на холм, увидел, что его ждут четверо людей. Если точнее – два оборотня в обличье человека, маг из Стигии и варвар, весьма похожий на выходца с отдаленных киммерийских хребтов.

– Ну?!

Конан подхватил под мышки Ранна и поднял перед собой. Веллан уселся и почесал задней лапой ухо.

– Нашли? – горячился Конан. – Видели его? Зверя?

Если бы Веллан, остававшийся в облике волка, мог говорить, то Конан в точности бы услышал, что оборотень думает о таинственных животных, Бурях Перемен и сыновьях безмозглых варваров, которые умудряются попасть в беду не хуже папаши.

– Оно… Оно очень необычное, – ответил Ранн на вопрос Конана. – Ни на что не похоже. Там нет оленя, кабана, волка или лисицы. Зверь все время меняется…

– Он большой? – уточнил Тотлант. – Насколько большой?

– Немногим крупнее медведя, – подумав, сказал Ранн. – Только не простого медведя, а горного. Знаете, такие в пещерах живут и еще у них шкура серая, а не бурая?

– Плохо дело, – вздохнул Конан. – Конечно, кролик был покрупнее, но раз его угрохали кметы, то мы с этим делом справились бы запросто. А тут… Магия, странный облик, ведет себя непонятно. Тотлант, что скажешь? Может быть, остатки действия Бури проявляются?

– Не думаю, – помотал головой стигиец. – Сейчас попробую объяснить. Буря Перемен никогда не продолжается несколько дней подряд. И магия не вливается в живых существ, а только на них воздействует. Со стороны. Когда идет дождь, человек может промокнуть, испортить себе одежду или сапоги. Но вода всегда высыхает и все возвращается на круги своя. Дождь облил снаружи, но не проник внутрь человека. Понимаете?

– Тогда откуда в нашем спокойном, мирном и патриархальном Пограничье, где магией занимаются только шаманы в деревнях, появилась такая тварь?

– Завелась, как мыши в тряпках, – сострил волшебник. – А шаманы и знахари к магии не имеют никакого отношения. Они просто умеют немножко использовать силу природы. Мы же, волшебники, всегда используем свою силу и силу заклинаний. Ой!..

Тотлант попятился, а все остальные оглянулись.

– Ничего себе! – ахнул Эртель.

– Кажется, нам крышка, – буркнул Эмерт.

– Восхитительное животное, – прошептал Тотлант.

– Все-таки я его разбудил, – вздохнул Ранн.

– Мерзость какая, – заключил Конан. – Стойте и не дергайтесь. Если побежите, будет только хуже. Оно решит, что мы его боимся и начнет охоту.

Зверюга, в настоящий момент имевшая вид неудачной помеси дикого быка и медведя, украшенной вдобавок клювом, как у аиста, и орлиными крыльями, стояло всего в тридцати шагах поодаль и недовольно рассматривало людей.

– Не пойму, как мы его раньше не заметили? – сокрушенно проговорил киммериец. – Такая здоровенная тварь топает по открытой долине, поднимается на холм, а мы тут стоим и философствуем! Ранн, а ну оседлай Веллана и исчезните на время в лесу. Если оно пойдет за вами, я его отвлеку.

– И не подумаю, – высоким голосом ответил мальчишка. – Оно вас сожрет, а мне и Веллану прятаться?

– Замечательная варварская традиция, – сквозь зубы процедил Тотлант, не сводя глаз с замершего неподалеку чудища, которое, в свою очередь, почти полностью превратилось в зубра – впечатление портили только широкие ласты, как у тюленя с побережья Нордхейма. – В момент опасности начать выяснять, кто тут смелее и сильнее. Конан, Ранн, прекратите ссориться!

Твари надоело просто стоять и созерцать, а посему она решилась изгнать со своей территории незваных гостей. Зубр наклонил рогатую голову (рога, между прочим, продолжали расти как в длину, так и в ширину) и тяжело попрыгал вперед, в точности уподобляясь тюленю – бегать на ластах не слишком удобно. Впрочем, таковыми остались только задние конечности, а вот передние уже заместились толстыми лапами снежного барса.

– Бежим, – скомандовал Эртель. – И желательно в разные стороны.

Первой жертвой оказался Эмерт. Просто стоял ближе всех. Боссонец моментом смекнул, что чудище его сметет и не заметит, а посему со всей тщательностью последовал совету королевского племянника.

Достаточно сильный и ловкий человек может, конечно, забраться по голому стволу сосны наверх, да только это займет у него долгое время. Сейчас деревья были покрыты наледью, что делало их изрядно скользкими, зацепиться на стволе не за что, сухие нижние ветки тотчас ломаются… Но Эмерт все равно взлетел на высоту десяти локтей, словно белка. Перебрался на надежный сук и вцепился в сосну руками и ногами.